- Ты демон - демон из бездны. Ну, скажи мне, что это не так, что это Казарис своим чародейством сумел убрать твою рану. Никто не обрадуется этому так, как старый Фуризель...
- Я не демон, - сказал Джайал, хорошенько тряхнув старика для пущей убедительности. - Разве ты не видишь, что я из такой же плоти и крови, как и ты?
Фуризель, не слушая его, ежился, стараясь стать как можно меньше.
- Твое лицо было в крови, да еще темнота... Я не заметил сразу, что шрама нет...
Джайал думал о своем. Если булава все-таки обрушилась на него, шрам непременно должен был остаться.
Он снова потрогал висок, но нащупал под волосами только рану, нанесенную Вибилом.
Нет, он не призрак - ведь призраки не чувствуют боли. А его рана жжет зверски, да еще рака подбавляет изнутри. Призраки - они не ощущают ни жары, ни холода, их не беспокоят ни седельные потертости, ни укусы насекомых. А он за семь лет достаточно настрадался от всего этого. Он живой человек: это ясно. В этом месте своих рассуждений Джайал заметил, что Фуризель высвободился и успел извлечь из-под плаща кривой кинжал зловещего вида. Клинок, мерцающий в пламени свечи, мстил Джайалу в грудь.
Джайал встал, пошатываясь, но пристально глядя в глаза Фуризелю.
- Ни шагу дальше, или я убью тебя, демон! - с дрожью в голосе сказал старик.
Это показалось Джайалу крайне нелепым: кто же угрожает смертью демону или призраку? Ведь они бессмертны. Откинув голову, он залился сухим, лающим смехом, сотрясшим все его тело. Тут и до истерики недалеко - так все перевернулось в этом мире. И подумать только - когда-то он приказал этому человеку обречь на смерть лучшего друга, и тот подчинился! А теперь он угрожает своему командиру. Чего только Джайал не лишился за эти семь лет: и священного гнева, который придавал ему сил, и власти, которой так широко пользовался, и женщины, которую любил, и дома - а теперь вот еще и Зуба Дракона, в поисках которого объехал полмира. И в довершение всех зол его бывший сержант принимает его за призрак из бездны! От смеха Джайала старому ветерану стало совсем не по себе, и кинжал затрясся в его руке. Джайал отнял у него оружие без труда, как игрушку у ребенка, и охота драться покинула старика столь же быстро, как овладела им. Фуризель понурил голову, глядя в пол.
- Сядь, - велел ему Джайал, и старик неловко присел на корточки. Джайал сделал то же самое, чтобы видеть его лицо.
- Ну а теперь рассказывай. Рассказывай о том, другом, что так похож на меня.
- Он - твое зеркальное отражение, - отведя глаза, сказал Фуризель, Если бы не шрам...
- Значит, он самозванец.
- Нет! Я вынес его, его самого, с поля битвы при Тралле. Он вылитый ты, если не считать раны на голове.
- И он пользуется моим именем?
- Нет, имя он изменил - Джайала Иллгилла Червь мигом бы сцапал.
- Как же он называет себя?
- Сеттен - он взял это имя вскоре после битвы, полагая, что перемена имени и шрам собьют врагов со следа.
Джайал вспомнил сплетню, которую передал ему хозяин "Костяной Головы": что Джайал Иллгилл будто бы жив и прячется в городе с самой битвы. Этот Сеттен, должно быть, самозванец: он одурачил старого сержанта, который его спас, а потом воспользовался именем Иллгилла, чтобы приобрести власть над шайкой головорезов.
- Кем бы этот человек ни был, он только выдает себя за меня, - со всей доступной ему твердостью заявил Джайал. - Я все эти семь лет странствовал в южных краях. И нынче впервые со дня битвы увидел наш старый дом на Серебряной Дороге - пустой, заброшенный... - Фуризель, услышав это, замотал головой. - В чем дело?
- Но ведь это там ты - то есть тот другой - и жил все эти годы!
- В этой развалине? Фуризель кивнул.
- Но дом показался мне пустым, когда я был там!
- А ты входил в него?
Джайал отрицательно качнул головой,
- Там он и живет со своей шайкой.
- Так у него есть шайка?
- Да, у него двадцать ребят, включая колдуна Казариса, - все отпетые негодяи, за один дуркал могут убить.
- И ты им служишь?
- Я не убиваю - на то есть другие. Просто помогаю им - жить ведь как-то надо.
- Ах ты, мерзавец, - ухмыльнулся Джайал, - ты выдумал все это потому, что я очнулся раньше, чем ты успел меня ограбить.
- Чего ж я тогда не ограбил тебя и не оставил вампирам, вместо того чтобы волочь сюда?
И то верно, подумал Джайал. Надо бы выслушать Фуризеля с самого начала.
- Расскажи мне о битве - я очень плохо ее помню из-за того удара по голове...
- О битве, говоришь? - горько рассмеялся Фуризель - воспоминания на время пересилили в нем страх.
- Да, о вечере того дня - чем все кончилось?
Фуризель проглотил ком в горле и обвел глазами комнату - память об этом, видимо, все еще причиняла ему боль. Хлебнув раки, он опять перевел взгляд на Джайала.
- Всех, кто остался жив, спасло только чудо. В твоей когорте все погибли бы, если бы не последняя атака твоего отца. Рыцари Жертвенника с ним во главе отбросили Жнецов назад. Я упал тогда, раненный в грудь, но помню барона Иллгилла. Было на что посмотреть! Глаза его светились во тьме, словно карбункулы, борода развевалась - можно было подумать, он слишком горд, чтобы умереть. - Воспоминания развеяли ужас старого вояки, и глаза его блеснули. Джайал сидел тихо, весь обратившись в слух.
- Да, грозен он был, и ничто не могло его сразить - а ведь уже дюжина ран покрыла кровью его черные доспехи. - Свет в глазах старика угас, он понурил голову и сгорбил плечи. - Но потом...
- Что потом? - поторопил Джайал. У Фуризеля вырвался похожий на рыдание звук, и он отвернулся к окну, за которым сиял янтарный лик луны.
- Потом твой отец увидел твое безжизненное тело. Голова твоя была разбита булавой и бок пронзен копьем. Весь задор сразу покинул барона - он стоял там в сумерках. Жнецы отступали, и мертвые устилали поле...
Джайал вновь ощутил мучительную боль от ран - и как только он мог забыть ее? Даже теперь он стиснул зубы, чтобы не закричать, и заставил себя слушать старика вопреки призрачной боли, раздирающей тело.
- А после? - спросил он хриплым, измученным голосом. Фуризель, чей взор затуманился, покачал головой. - Что было потом? - мягко повторил Джайал.
- Как я уже сказал, из барона сразу вышел весь боевой дух. Минуту он ревел, как раненый бык, потом его плечи поникли...
Джайал только головой покачал: такого отца он не помнил.
- Продолжай, - прошептал он.
Фуризель смотрел на него как-то странно, как человек, который должен сообщить дурную новость и не решается ее произнести. Джайал, желая помочь ему, наговорил мягко:
- То, что было после ранения, для меня полный провал. И только сегодня я впервые вспомнил, что вообще был ранен.