- Жарко, - пояснила она и оттянула двмя пальцами майку у шеи. - Чем могу быть полезна ?
- Да в общем-то... - Сделав шаг в полутьме, я споткнулся обо что-то на полу. Это была плоская коробка вроде тех, в которых доставляют на дом большие порции пиццы. - Я готовил ужин и понял, что там хватит на двоих, и тогда подумал, может быть вы...
Я замолчал растерянно, потому что в этот момент заметил кое-что еще. Вначале мне показалось, что она сидит в шортах; на самом же деле кроме майки и узеньких розовых трусов от купальника на ней ничего не было. Ее, похоже, это совершенно не смущало.
-...Присоединитесь ко мне за ужином ?
Ее улыбка стала еще шире.
- С удовольствием, - ответила она, легко вскочив на ноги и пронеслась мимо меня, оставляя за собой слабый запах пота со сладковатым оттенком мыла. - Я вернусь через минуту.
Я оглядел комнату, но мои мысли все время возвращались к Лизе. Пиццу она, видимо, запивала пепси - на полу валялось множество пустых банок. Пепельницы стояли чистые... Клюг, вероятно, курил, Лиза - нет. Четко обрисовывались при ходьбе мышцы ее икр. На пояснице у нее росли крошечные мягкие волоски, едва заметные в зеленом свете экрана. Я слышал, как журчит вода в раковине, смотрел на желтые странички блокнота, исписанные в манере, которую я не встречал уже много лет, ощущал запах мыла и думал о ее коричневой с легким пушком коже и легкой походке.
В гостиную она вернулась уже в джинсах с обрезанными штанинами, сандалиях и новой майке. На старой значилось "БЭРРОУЗ ОФФИС СИСТЕМЗ". На этой же, чистой и пахнущей свежевыстиранным хлопком, изображались Микки-Маус и замок Белоснежки, причем уши Микки-Мауса вытягивались назад по верхнему склону груди. Я двинулся за Лизой на улицу.
- Как мне нравится ваша кухня ! - сказала она.
Раньше я никогда не обращал внимания на обстановку своей кухни. Ее словно перенесли в капсуле времени со страниц "Лайфа" начала пятидесятых годов. В углу стоял старенький покатый холодильник, крышки столов были покрыты желтой плиткой, которую сейчас можно увидеть только в ванных комнатах. На кухне вообще не было ни грамма пластмассы. Вместо посудомоечной машины у меня стояла двойная раковина и проволочная сушилка. Ни электрооткрывателя для банок, ни уплотнителя для мусора, ни микроволновой печи... Самой новой вещью был, пожалуй, смеситель, купленный пятнадцать лет назад. Я умею и люблю работать руками. Люблю чинить.
- Хлеб просто бесподобный ! - воскликнула Лиза.
Хлеб я испек сам. Она подобрала остатки подливки хлебной коркой и спросила, можно ли взять добавки.
Насколько я понимаю, подбирать коркой подливку - дурной тон, но меня это ничуть не волновало: я сам всегда так делаю. Впрочем, во всем остальном ее манеры были безупречны. Она умяла три порции моей запеканки, после чего тарелку можно было и не мыть. Создалось впечатление, что она едва сдерживает свой чудовищный аппетит.
Лиза откинулась в кресле, и я подлил вина в ее бокал.
- Вы уверены, что не хотите больше горошка ?
- Я лопну. - Она удовлетворенно похлопала себя по животу. - Большое спасибо, мистер Апфел. Я уже лет сто не ела домашней пищи.
- Можете звать меня Виктором.
- Я так люблю американскую кухню.
- А я и не знал, что она существует. Я имею в виду, как китайская или... Вы американка ?
Она улыбнулась.
- Я понимаю, что вы хотите сказать, Виктор. Да, гражданство у меня американское, но родилась я не здесь... Извините, я на минуточку. С этими скобками мне приходится чистить зубы, как только поем.
Я пустил воду в раковину и взялся за тарелки. Через некоторое время Лиза присоединилась ко мне, схватила кухонное полотенце и, невзирая на мои протесты, стала вытирать посуду.
- Вы живете здесь один ? - спросила она.
- Да. С тех пор, как умерли мои родители.
- Вы были женаты ? Если это не мое дело, так и скажите.
- Ничего. Я никогда не был женат.
- Для холостяка вы неплохо справляетесь с хозяйством.
- Большая практика. Можно мне задать вопрос ?
- Валяйте.
- Откуда вы ? Тайвань ?
- У меня способности к языкам. Дома я говорила на "пиджин-америкэн", но, оказавшись здесь, быстро выучилась говорить правильно. Еще я говорю по-французски, правда, довольно паршиво, по-китайски, на четырех-пяти диалектах, но совершенно безграмотно, чуть-чуть по-вьетнамски и знаю тайский ровно настолько, чтобы сказать: "Моя хотеть видеть американский консул, быстро-очень-чертпобери, эй ты !".
Я рассмеялся: последнюю фразу она произнесла с жутким акцентом.
- Здесь я уже восемь лет. Вы догадались, где это "дома" ?
- Вьетнам ?
- Точно. Сайгон.
- А я принял вас за японку.
- Когда-нибудь я вам о себе расскажу... Виктор, а там за дверью стиральная машина ?
- Точно.
- Я не слишком вам помешаю, если кое-что постираю ?
Конечно, она мне не мешала. Семь пар джинсов - некоторые с отрезанными штанинами - и две дюжины маек с рисунками вполне сошли бы за мальчишеский гардероб, если бы к ним не прилагались еще всякие полупрозрачные предметы.
Потом м отправились на задний двор посидеть в последних лучах заходящего солнца, и она захотела взглянуть на мой огород. Предмет моей гордости. Когда я чувствую себя хорошо, я провожу там по нескольку часов, обычно по утрам, причем круглый год. На юге Калифорнии это возможно.
Ей все понравилось, хотя огород выглядел не лучшим образом: последние дни я проводил либо в постели, либо в горячей ванне, и на грядках повылезали сорняки.
- Когда я была маленькой, я тоже работала на огороде, - сказала Лиза. - И еще два года на рисовых плантациях.
- Видимо, там все по-другому.
- Еще бы, черт побери. Несколько лет после этого я не могла даже смотреть на рис.
Мы разговаривали о разных вещах. Не помню уже с чего, но я рассказал ей, что воевал в Корее. Узнал, что ей двадцать пять лет и что дни рождения у нас совпадают, так что несколько месяцев назад мне исполнилось ровно вдвое больше, чем ей.
Имя Клюга всплыло в разговоре только один раз, когда Лиза упомянула, что очень любит готовить, но в доме моего соседа это совершенно невозможно.
- В гараже у него стоит морозильник, забитый всякими замороженными обедами, - сказала она. - В доме одна тарелка, одна вилка, одна ложка и один стакан. Плюс микроволновая печь - самая лучшая модель из тех, что можно встретить в каталогах. И все. На кухне больше ничего нет. - Она покачала головой.
- Он был явно со странностями.