Он не думал, что прожив почти две тысячи лет, дед совсем ничего не понимает в морском деле, хотя тот и признавался, что никогда не командовал кораблем. Видимо были особые причины, по которым на берег нужно было сойти уже сегодня. И эти самые причины не давали ему сидеть спокойно до самого берега. Зарим что-то сказал рулевому, указывая на берег, но за ревом и грохотом волн Люсьен ничего не услышал. Но не удивился, когда шлюп вместо многолюдного и ярко освещенного порта причалил на пустынный песчаный берег, где их поджидал одинокий человек. Одной рукой он кутался в плащ, чтобы хоть как-то защититься от дождя. В другой руке держал фонарь, который и послужил им маяком. Не дожидаясь пока матросы вытащат шлюпку на берег и закрепят канатами о выступающие скалы, Зарим прыгнул в воду и не обращая внимание на бьющие в спину волны выбежал на берег. Люсьен прыгнул следом и проклял все на свете. Тяжеленный кафтан намок, запутался в ногах и едва не уволок на дно как и предсказывал капитан. Двое матросов поддержали его за руки и помогли дойти до берега. Кипя от злости и стыда, Люсьен хотел высказать Зариму все, что о нем думает, но тот повернул к нему бледное, осунувшееся лицо и огорошил новостью.
— Опоздали Люсьен. Посол убит. Виновные в его смерти ожидают казни уже утром. Мы не успеем разобраться кто виноват на самом деле, как это дело замнут, забудут и тебе будут улыбаться и скалить зубы как ни в чем не бывало. Что с телом?
Зарим повернулся к встретившему их мужчине, оставив внука хватать ртом воздух и осмысливать сказанное.
— Сожгли. В лучших наших традициях. Не поскупились сволочи на достойный погребальный костер.
— Понятно. Заметают следы. Ничего. Это им мало поможет.
— И что теперь? — Люсьену удалось погасить злость и он пытался перенастроить мысли на новый лад. Перспектива повеселиться при дворе северного владыки, находясь под крылышком посла, помахала ему рукой и приказала долго жить. Похоже ничего хорошего из этой поездки не выйдет. И как в воду глядел.
— Теперь ты посол. Будешь принимать дела и на ходу вникать в курс дела. — Выдал дед, а их встречающий уже по-другому посмотрел на молодого человека.
— Справится? — Спросил он у Зарима.
— Нет. Ему всего двадцать и ума у него как у мидии. Эх, такие планы сорвались. — Зарим с силой ударил кулаком по своей ладони. — Ну да ничего не поделаешь, придется задержаться и подстраховать.
Люсьен уже было обидевшийся, за мидию обрадовался, что Зарим его не бросает, и вздохнул свободнее.
— Тер. — Окликнул Зарима один из матросов. — Что со шлюпом делать? Здесь закрепить не за что. За ночь в море унесет.
— Так не привязывайте и гребите обратно. — Приказал Зарим. — Утром сойдете на берег вместе со всеми. Как будто мы еще на борту. Все понятно?
— Чего тут не понять. Гребем обратно и ничего не помним. Дело привычное, Тер не беспокойтесь. Только скажите, что передать капитану и Господину Зурабу, когда про вас спрашивать будут?
— Ничего не передать. Все, что нужно я уже сказал.
Матросы не стали медлить, вытолкали шлюп обратно в море, попрыгали в лодку и погребли обратно, предусмотрительно не зажигая огней на носу. В такую бурю их никто не увидит.
Трое оставшихся на берегу постояли провожая взглядами удаляющийся шлюп, и когда тот скрылся среди вздымающихся волн, перешли под защиту скал. Тут хоть и было мокро и брызги от волн били в лицо, зато ветер не трепал одежды.
Зарим как слепой принялся шарить руками по скале, что-то выискивая, а когда нашел, радостно вскрикнул. С грохотом, который не будь рядом бушующего моря, было бы слышно очень далеко, часть скалы провалилась внутрь, открыв черный зияющий проход из которого повеяло могильным холодом и сыростью. Уже ничему не удивляясь Люсьен пошел следом за дедом внутрь. Все лучше чем мокнуть под дождем. Хотя чего тут лучше понять было сложно. Под ногами хлюпало, по стенам бежали ручьи воды и если бы не острое зрение, можно было бы сказать, что идут они в кромешной тьме. Что-то явно было не так. Зарим нервничал, странно водил руками по стенам, и сквозь зубы выдавал такие перлы, что у Люсьена вяли уши. Он то считал, что побывав почти во всех морских портах обитаемого мира слышал все матюки, какие только есть. Наивный, учиться тебе еще и учиться. Наконец их путь кончился округлой пещерой приличных размеров, в которой вода стояла по колено, и в воздухе к запаху плесени примешался жуткий запах гнили. Тут уж Зарим не выдержал и выматерился в голос, заставив третьего усмехнуться.
— Да зажгите же свет, демон вас задери. Что ни у кого нет камня огня?
Люсьен сунул руку в карман и только сейчас вспомнил, что все его такие нужные вещи и огненный камень в том числе, остались в другой одежде на корабле. Третий щелкнул пальцами и под потолком вспыхнул яркий осветительный шар, явив взору картину полного разрушения. Когда-то эта пещера была обитаема. Судя по полусгнившим остаткам дорогой мебели, шелковым коврам, сейчас черной массой колыхающимся под водой, да почерневшей серебряной утвари, можно было сказать, что нихило обитаемой. Видимо Зарим давно не заглядывал в свое убежище и не знал, что скальные породы просели, образовав в стенах трещины через которые вода и просочилась, уничтожив все запасы.
— Здесь должно быть золото. — Зарим наконец обрел дар речи и скинув кафтан принялся шарить по дну руками, попутно переворачивая мебель, выдвигая ящики, которые прямо в руках расползались склизкой мерзостью.
Мужчину, который так и не представился не пришлось просить дважды. Пристроив давно погасший фонарь на какой-то выступ, он не снимая плаща, все равно мокрый, включился в поиски. Люсьен подумал, подумал, и последовал примеру деда. Кафтан был его рабочей одеждой. А он привык беречь казенное имущество. Поэтому дорогая вещь пристроилась рядом с фонарем. Туда же отправился выловленный из грязной мути кафтан Зарима.
Совместными усилиями они выловили из всего этого хаоса монет столько, что пришлось снимать рубашку и делать из нее мешок, чтобы все поместилось. Люсьен надо признать офигел от такого богатства. Золота здесь было столько, что можно было купить целую флотилию военных кораблей, вместо того чтобы выпрашивать жалкие два судна у Зураба.
— Зачем? — Только и смог вымолвить он, когда даже его сил не хватило чтобы сдвинуть мешок с места.
Мужчина удивленно выгнул брови, явно не понимая к чему такой странный вопрос. Кому в здравом уме придет в голову задаваться вопросом зачем столько золота. Зарим в отличие от их спутника вопрос понял правильно.
— Чтобы получить тебя. — Просто ответил он. — Зураб хоть и мой сын, но для клана совершенно бесполезен. Слишком косное мышление и нежелание меняться. Как двуликий он уже мертв, хотя проживет пару сотен лет. Ты другое дело. Ради тебя одного стоило признавать Зураба сыном. И хотя я из-за этого много потерял, не жалею об этом.
— Потерял? Ты ничего не путаешь? Ты нашел семью. Так о какой потере может идти речь?
— Люсьен, послушай. Все не так просто, как кажется. Моя семья, Это в первую очередь мой Эрл. По странной насмешке судьбы, он же приходится мне отцом. Потом мой брат Алишер, и его сын Аликай. Все они по отношению ко мне занимают старшинствующее положение в клане. Я буду подчиняться даже сыну Аликая и его внуку, так как они старшая ветвь рода.
— Все это понятно. Какое отношение это имеет ко мне и тому, что ты признал нас своей родней?
— Вы полукровки. Ты вообще квадрильон. Признав вас. Я лишил своего будущего чистокровного сына права первородства, и наследования в клане по моей линии. Ему придется ждать сотни лет, пока вы и ваши потомки не вымрете естественным образом, разбавив свою кровь с людской кровью до такой степени, что не сможете больше перекидываться в зверей. В тот день когда твой потомок не сможет перекинуться, узы крови рухнут и он вступит в права наследования. Ты знаешь, что я больше не двуликий. Я проживу ровно столько, сколько живут обычные люди. И соответственно не доживу до того дня. А до тех пор защита клана не будет на него распространяться, так как ее получили вы. Умру я, умрет Зураб, не станет тебя, сколько проживут несовершеннолетний чистокровный и его мать? Молчишь? Вот и молчи дальше. А теперь взяли и потащили это барахло к выходу, иначе явимся ко двору Каннигема больные словно бабы. Позора потом не оберешься. Посол с соплями. Курам на смех такой посол. — И в сердцах добавил. — Что за паскудная ночь.
Люсьен был полностью с ним согласен. В его жизни еще не было белее паскудной ночи.
Чтобы вытащить золото из пещеры пришлось разделить его на три части, иначе не поднять. Сопя от натуги и поминая недобрым словом запасливого дедулю, Люсьен вывалился на берег и буквально оглох от грохота волн и не на шутку разбушевавшейся грозы. Не иначе боги прокляли тот день, когда он согласился участвовать в авантюре Зарима.
Сам же Зарим и их третий как будто и не несли непомерную тяжесть, преспокойно поджидали его у выхода. Увидев Люсьена, они молча развернулись и зашагали по направлению к порту. Люсьен сжал зубы и пошел следом. Стихия как назло поливала их ледяной водой сверху, топила со стороны моря. Его кидало и шатало из стороны в сторону, а два старичка перли как лоси, как будто на прогулке в парке. Люсьен никогда не был слабым. Но на фоне двухтысячелетнего деда, который в упор не замечал непогоду, чувствовал себя малолетним сопляком, едва вставшем на ноги. Злость придала сил. Перехватив импровизированный мешок покрепче, он нагнал деда и зашагал рядом. Зарим бросил на него всего один взгляд, и улыбка появилась на его лице. Вот гад, проверял ведь, а он попался как мальчишка.
— Убью. — Процедил сквозь зубы Люсьен.
— Подрастешь, убьешь, а пока когти и зубы пообломаешь. Не боись, дойдем до порта, отоспимся в тепле.
Дождавшись вспышки молнии, Люсьен на глаз прикинул расстояние до порта и сжал зубы еще крепче. Километров пять не меньше и все по берегу, где каждая последующая волна была сильнее предыдущей и грозила смыть всех троих прямиком в море. Поймав на себе любопытные взгляды обоих мужчин, он вместо того чтобы разозлиться рассмеялся.
— Проверять будете?
Те дружно закивали головами и на их мокрых от дождя лицах появились довольные улыбки. И в этот миг Люсьен понял, что не в состоянии воспринимать стоящего перед ним мужчину как деда. Как можно называть дедушкой существо которое смотрит на тебя с детским восторгом в глазах. С восторгом оттого, что задумал гадость, а ты в нее вляпался. И второй под стать. Улыбка во все тридцать два, а в глазах все бесы преисподней. М…да…. будет еще та поездочка к Каннингему. С такими соратниками никаких врагов не надо. Сами угробят, не по злобе душевной, а чтобы веселее жить было.
До порта он дошел из чистого упрямства. Ног он не чувствовал, так они онемели от холода. Тело дрожало и живот сводило судорогой. Зубы стучали, выбивая барабанную дробь. К его мрачному удовлетворению Зарим и его друг выглядели не лучше. Интересно кто пустит на постой трех мокрых грязных мужчин, больше смахивающих на разбойников чем на приличных постояльцев. К тому же ночь на дворе. Порядочные люди в такой час видят десятый сон.
Его опасения оказались напрасными. Их не только ждали, им были рады. Приличная гостиница, правда номера всего два. Но это не проблема. За возможность укрыться от непогоды и выпить чего-нибудь горячего, а еще лучше горячительного, Люсьен был готов ночевать даже на кухне. Вернее только на кухне. Оттуда пахло так, что желудок взвыл от голода.
Едва они ввалились в холл, залив чистый пол грязными лужами, вокруг них засуетились, забегали какие-то люди. Чуть не под руки проводили в номера, выдали чистую сухую одежду, и пообещали в пять минут истопить баню. Пока они сушились полотенцами и отогревались у растопленного камина, принесли ужин, графин с водкой и море закуски. Зарим тут же налил три стакана и взяв свой хмуро глянул из-под бровей.
— Помянем Валлеса. Пусть на том свете ему будет хорошо.
Люсьен понял, что это он про посла, чье место он займет и залпом осушил стакан водки. Закусив копченой рыбой, он потянулся за жарким из мяса и получил по рукам.
— Погодь, сначала в бане попаримся, иначе уснешь прежде чем решим все вопросы.
— Разве мы не все решили? — Люсьен незаметно потер пальцы. Хороший удар, крепкий, чуть кости не повыбивал из суставов.
— Нет. Во-первых, позволь представить, мой двоюродный брат Миррон.
Мужчина склонил голову в уважительном приветствии. Люсьен кивнул в ответ.
— Он же твой ближайший помощник при дворе Каннингема. Твои руки, ноги и голова в придачу. Можешь всецело доверять ему во всем, в чем сочтешь нужным. Не спи Люсьен, запоминай, завтра не до объяснений будет.
— Я не сплю. — Люсьен широко распахнул глаза, старательно изображая бодрость. Водка вкупе с теплом сделали свое дело, и его неудержимо клонило в сон. Но вопрос он все же задал. Надо же узнать с какого перепугу ему привалило счастье быть послом.
— Почему после смерти Валлиса, вас не назначили на его место?