— Э… похороним его? — предположила Игорина.
— Да, но сначала снимем сапоги. У него маленькие ноги, а сапоги у злобениан гораздо лучше наших.
— Воровать сапоги покойного, сержант? — переспросила все еще шокированная Уоззи.
— Это проще, чем снимать их с живых! — Джекрам смягчился, заметив выражение их лиц. — Это война, парни, ясно? Он был солдатом, они были солдатами, вы — солдаты… более-менее. Ни один солдат не станет смотреть, как пропадают хорошие сапоги. Похороните его, и произнесите молитвы, какие вспомните, и надейтесь, что он попадет туда, где нет битв, — он поднял голос до нормального крика. — Перкс, собери остальных! Игорь, туши огонь и постарайся сделать так, будто его здесь никогда и не было! Мы уходим через десять минут! Успеем еще пройти несколько миль до того, как будет окончательно светло! Верно, э, лейтенант?
Блуз все еще был парализован, но, казалось, теперь очнулся.
— Что? А. Да. Верно. Да, разумеется. Э… да. Продолжайте, сержант.
На торжествующем лице Джекрама горел огонь. В красном зареве его темные глаза казались дырами в космосе, его улыбающийся рот — адовыми вратами, он сам был чудовищем из Бездны.
Он позволил этому произойти, Полли знала это. Он подчинился приказам. Он не сделал ничего неверного. Но он мог прислать Маледикта и Нефритию, вместо Уоззи и Игорины, которые не слишком ловко управлялись с оружием. Остальных он отослал. Он приготовил лук. Он играл партию, где они были пешками. И он выиграл.
Бедный старый солдат, пел ее отец со своими друзьями, пока мороз рисовал свои узоры на окне, бедный старый солдат! Если я снова стану солдатом, сержантом мне будет сам дьявол!
В свете костра улыбка сержанта Джекрама была полумесяцем крови, его куртка — цвета неба над полем брани.
— Вы мои маленькие ребятки, — ревел он. — И я буду присматривать за вами.
Они прошли более шести миль, пока, наконец, Джекрам не объявил привал. Пейзаж не изменился. Здесь было больше камней, меньше деревьев. Равнина Нек была плодородна, и именно отсюда на нее смыло все плодородие; это был мир ущелий и густого кустарника, вгрызающегося в обедневшую почву. Превосходное место для укрытий. И кто-то здесь уже прятался. Этот овраг выточил ручей, но сейчас, в конце лета, он был всего лишь тоненькой струйкой, текущей между камней. Джекрам, должно быть, отыскал его по запаху, потому как заметить его с тропы было совершенно невозможно.
Пепел от костра все еще был теплым. Осмотрев его, сержант неуклюже поднялся.
— Кто-то, вроде наших вчерашних знакомых, — заявил он.
— Может, просто охотник, сержант? — спросил Маледикт.
— Мог быть, капрал, но не был, — ответил Джекрам. — Я привел вас сюда, потому что этот овраг неприметен, и здесь есть вода, и отличные посты для наблюдения вот здесь и вон там, — показал он, — и приличный навес, чтобы укрыться от дождя, и здесь нелегко нас засечь. Одним словом, стратегическое мышление. И кто-то думал точно так же прошлой ночью. Так что, пока они будут выслеживать нас повсюду, мы уютно устроимся там, где они уже смотрели. Пускай двое из вас заступят на караул немедленно.
Полли была первой, на вершине небольшой скалы на краю оврага. Это действительно было отличное место. Здесь можно было спрятать целый взвод. И никто не мог подобраться незамеченным. И если ей повезет, найдется кто-нибудь, кто побреет Блуза, пока она на дежурстве. Внизу, между деревьями, виднелась дорога. Девушка следила за ней.
Наконец, Тонк принесла ей миску супа. На другом конце ущелья, Лофти сменила Уоззи.
— Откуда ты, Озз? — спросила Тонк, пока Полли ела.
Ничего плохого в том, чтобы сказать.
— Из Мюнцза, — ответила Полли.
— Да? Говорят, ты работала в баре. Что за таверна?
А… а вот это уже плохо. Но теперь она не могла врать.
— «Герцогиня», — ответила она.
— Это? Для ноббов. С тобой там нормально обращались?
— Что? О… да. Да. Вполне нормально.
— Били?
— А? Нет. Никогда, — произнесла Полли, думая, куда все это заведет.
— Много было работы?
Полли призадумалась. Вообще, она работала больше, чем обе горничных, а ведь у них раз в неделю еще и выходной был.
— Обычно, я вставала первой, и последней отправлялась спать, если ты об этом, — ответила она. И чтобы сменить тему, спросила — А ты? Ты знаешь Мюнцз?
— Мы обе оттуда, я и Тильда… то есть, Лофти, — кивнула Тонк.
— Да? Откуда?
— Из Рабочей Школы для девочек, — бросила Тонк и отвернулась.
И это одна из тех ловушек, куда может завести тебя простой разговор, подумала Полли.
— Должно быть, не самое лучшее место, — произнесла она, чувствуя себя полной дурой.
— Да, не из приятных. Противное, — кивнула Тонк. — Мы думаем, Уоззи тоже была там. Мы считаем, это была она. Ее часто отправляли на наемную работу, — Полли кивнула. Однажды из Рабочей Школы появилась девочка и устроилась горничной. Она приходила каждое утро, отскребывала грязь в чистом сарафане, выходя из ряда подобных девочек, которых приводил учитель в сопровождении двух огромных типов с длинными палками. Она была тощей и до скучного вежливой, усердно работала и ни с кем не разговаривала. Через три месяца она пропала, и Полли так и не узнала, почему.
Тонк смотрела прямо в глаза Полли, как будто смеясь над ее наивностью.
— Мы думаем, именно ее иногда запирали в особой комнате. Именно так и происходит в Школе. Либо ты закаляешься, либо трогаешься умом.
— Думаю, вы рады, что удалось сбежать, — вот и все, что смогла сказать Полли.
— Окно в подвале было открыто, — ответила Тонк. — Но я обещала Тильде, что однажды летом мы вернемся.
— О, значит, все было не так плохо? — спросила Полли.
— Нет, гореть будет лучше, — ответила Тонк. — Встречалась когда-нибудь с отцом Жюп?
— О, да, — кивнула Полли и, чувствуя, что от нее ждут чего-то еще, добавила, — он часто приходил к нам на ужин, когда моя мать… он приходил на ужин. Немного напыщен, но, кажется, вполне ничего.
— Да, ничего, — повторила Тонк. — Это ему удается.
И снова в их разговоре пролегла огромная пропасть, через которую даже тролль не смог бы перекинуть мост, и все, что она могла сделать, это лишь отойти от ее края.
— Лучше пойду, посмотрю, как там лей… руперт, — произнесла Полли, поднимаясь на ноги. — Спасибо за суп.
Она пробиралась по насыпи сквозь заросли березы пока не вышла к маленькому ручейку, текшему по дну оврага. И рядом с ним, точно некий ужасный речной бог, сидел Джекрам.
Его красная куртка, сущая палатка для обычного человека, была аккуратно повешена на куст. Сам он сидел на камне, без рубашки, с болтающимися подтяжками, и лишь пожелтевшая шерстяная майка спасал мир от обозревания его обнаженной груди. Хотя, почему-то, он все же оставил кивер. Его бритва, с лезвием, похожим на маленький мачете, и помазок, которым можно было намазывать клеем обои, лежали на камне рядом с ним.