— Э… простите, сэр, — она отступала настолько медленно, насколько было возможно, чтобы не упустить финал трагедии. Потом она развернулась и убежала.
Джекрам сидел у огня, на его огромном колене лежал лук пленника. Большим складным ножом он резал какую-то черную колбаску и что-то жевал.
— Где остальные, сэр? — спросила Полли, ища кружку.
— Я отправил их патрулировать по периметру, Перкс. Осторожность не повредит, если вдруг наш дружок улизнет оттуда.
… и это было разумно. Просто это значило, что все остальные были отосланы…
— Сержант, вы помните того капитана, в бараке? Это был…
— У меня хороший слух, Перкс. Ударил его по Королевскому Достоинству, а? Ха! Теперь все намного интереснее, а?
— Все идет неправильно, сержант, я чувствую, — она сняла с огня чайник и наполнила кружку, расплескав половину воды.
— Ты жуешь, Перкс? — спросил Джекрам.
— Что, сержант? — отвлеченно спросила Полли.
Сержант протянул ей маленький кусочек липкого, черного… вещества.
— Табак. Жевательный табак, — произнес он. — Я предпочитаю Черное Сердце, а не Веселого Моряка, ведь он пропитан ромом, но другие…
— Сержант, этот человек собирается бежать, сержант! Я знаю это! Главный там не лейтенант, а он. Он дружелюбен и все прочее, но я могу читать по глазам, сержант!
— Я уверен, лейтенант Блуз знает, что делает, Перкс, — чопорно ответил Джекрам. — Ты ведь не хочешь сказать, что связанный человек может победить четверых, а?
— О, сахар! — вырвалось у Полли.
— Вон там, в старой черной банке, — подсказал Джекрам. Полли всыпала немного в кружку самого худшего чая, который когда-либо делал солдат, и побежала обратно на поляну.
Как ни странно, человек все еще сидел, связанный по рукам и ногам. Ее сослуживцы уныло смотрели на него. Полли расслабилась, совсем немного.
— … так-то, лейтенант, — говорил он. — Никакого позора, если назвать это счетом, а? Он скоро выследит вас, потому что теперь это уже личное. Но если вы пойдете со мной, я сделаю все возможное, чтобы вам было легче. Сейчас вам лучше не попадаться на глаза Тяжелого Кавалерийского. У них не слишком-то развито чувство юмора…
— Чай готов, — вмешалась Полли.
— О, благодарю, Перкс, — ответил Блуз. — Думаю, сержанту Тауэрингу можно развязать руки, так?
— Да, сэр, — кивнула Полли, имея ввиду «нет, сэр». Человек выставил связанные запястья, и Полли опасливо достала нож, держа кружку, как оружие.
— Ловкий парень, лейтенант, — произнес Тауэринг. — Думает, что собираюсь выхватить его нож. Очень хорошо.
Полли перерезала веревки, быстро убрала руку с ножом и осторожно протянула ему кружку.
— И он сделал прохладный чай, так что он не будет жечь, если я выплесну его прямо ему в лицо, — продолжал Тауэринг. Он одарил Полли честным взглядом прирожденного мерзавца.
Полли выдержала его, ложь за ложь.
— А, да. Анкморпоркцы привезли с собой маленький печатный станок, там, за рекой, — говорил Тауэринг, продолжая смотреть на Полли. — Поднимает мораль, говорят они. И они отправили эту картинку в город. Не спрашивайте меня, как. Мда, отличная картинка. «Отважные Новички Разбили Лучших Злобениан», написали они. Забавно, но, похоже, этот писака не знал, что это князь. Но мы-то знаем!
Его голос стал еще более дружелюбным.
— Теперь, послушайте, я такой же пехотинец, как и вы, и я только рад, что вы выставили их полными ослами, и потому, если вы пойдете со мной, я прослежу, чтобы хотя бы завтра вы не проснулись в цепях. Все, что я могу предложить, — он глотнул чай и добавил, — по крайней мере, это лучше, чем то, на что лишь могут надеяться большинство из Десятого. Слыхал, что ваш взвод смели.
Лицо Полли не изменилось, но самой ей казалось, будто она сворачивается в крошечный шарик. Смотри в глаза, прямо в глаза. Лжец. Лжец.
— Смели? — переспросил Блуз.
Тауэринг отбросил свою кружку. Левой рукой он выбил арбалет Уоззи, правой — выхватил у Игорины саблю и изогнутым клинком рассек веревку на ногах. Все произошло настолько быстро, что они даже не успели ничего понять, а потом сержант, уже стоя на ногах, ударил Блуза по лицу и вывернул ему руку за спину.
— И ты был прав, малыш, — бросил он Полли, через плечо Блуза. — Как жаль, что ты не офицер, а?
Остатки пролитого чая впитались в землю. Полли медленно потянулась за своим арбалетом.
— Не стоит. Один шаг, одно движение — и он будет мертв, — предупредил сержант. — Это не первый офицер, которого я убью, уж поверьте…
— Вся разница между ними и мной в том, что мне плевать.
Пять голов повернулись на звук. На фоне далекого костра вырисовывался Джекрам. Длинный лук пленника был туго натянут и нацелен прямо в его голову, невзирая на то, что на пути стрелы была голова лейтенанта. Блуз закрыл глаза.
— Ты выстрелишь в своего же офицера? — спросил Тауэринг.
— Мда. Мне не впервой, — ответил Джекрам. — Ты никуда не уйдешь отсюда, дружок, кроме как под землю. Так или иначе… Мне без разницы, — лук скрипнул.
— Ты блефуешь, мистер.
— Чтоб мне провалиться, я никогда не блефую. Хотя, кажется, нас не представили. Я Джекрам.
Человек весь съежился. Казалось, он стал меньше, будто каждая клеточка очень тихо сказала себе «о боже». Он ссутулился, и Блуз немного спал вниз.
— Могу я…
— Слишком поздно, — прервал его Джекрам.
Полли навсегда запомнила свист этой стрелы.
В полной тишине тело Тауэринга наконец потеряло равновесие и глухо ударилось о землю.
Джекрам осторожно отложил лук.
— Понял, с кем связывается, — произнес он, будто ничего не произошло. — Жалость какая, в самом деле. А ведь казался приличным человеком. Перкс, там салуп еще есть?
Лейтенант Блуз очень медленно поднес руку к своему уху, сквозь которое, на пути к своей цели, прошла стрела, и каким-то отстраненным взглядом посмотрел на кровь.
— О, простите, сэр, — бодро сказал Джекрам. — Это был единственный шанс, и я решил, что ведь это все равно только плоть. Вставьте золотую серьгу, и вы будете на вершине моды! Даже, пожалуй, довольно большую серьгу.