Джекрам сделал шаг вперед и отдал честь.
— Не то чтобы прям так, сэр, нет, — произнес он, уставившись в точку на стене, футах в двенадцати над полом. — Я предположил, что, раз уж он вторгся в нашу страну, чтобы захватить наших ребят, сэр, не помешает, если он испытает временный шок и страх, сэр. Черт, я же не жестокий человек.
— Разумеется, сержант, — ответил Блуз. Теперь в его улыбке чувствовалось некое злобное ликование.
— Боже, дурья башка, ты что же, веришь этой неотесанной деревенщине? Они же самые настоящее отребье… — начал Хоренц.
— И, тем не менее, я верю им, — перебил Блуз. — Я бы поверил им, а не вам, даже если бы они утверждали, что небо зеленое. И к тому же, эти необученные юнцы победили лучших солдат Злобении своей смелостью и находчивостью. И я просто-напросто уверен, что они еще не раз удивят нас…
— Сняв свои трусики, — прошептал Маледикт.
— Заткнись! — шикнула на него Полли, снова закусив кулак.
— Я знаю вас, капитан Хоренц, — продолжил Блуз, и на один короткий миг капитан выглядел обеспокоено. — То есть, таких, как вы. Я сталкиваюсь с ними всю свою жизнь. Этакие громадные бодрые задиры, мозги которых находятся в штанах. Вы посмели въехать в нашу страну, и думаете, что мы должны вас бояться? Вы думаете, что можете обращаться ко мне поверх голов моих людей? Вы требуете? В моей стране?
— Капитан? — пробормотал сержант кавалеристов, пока Хоренц смотрел на лейтенанта с открытым ртом, — они скоро будут здесь…
— А, — неуверенно отозвался тот. Затем, с некоторым усилием, он вернул самообладание. — Подкрепление на подходе, — рявкнул он. — Освободи нас сейчас же, идиот, и я, может, спишу это на врожденное слабоумие. Иначе, я прослежу, чтобы для тебя и твоих… ха… людей все стало намного, намного хуже.
— Семи кавалеристов показалось недостаточно, чтобы справиться с фермерскими мальчишками? — произнес Блуз. — Вы потеете, капитан. Вы взволнованы. А ведь подкрепление на подходе?
— Разрешите сказать, сэр! — гаркнул Джекрам, и тут же продолжил. — Сырокрады! Немедленно вооружиться, черт побери! Маледикт, отдай рядовому Гуму его меч и пожелай ему удачи! Карборунд, ты возьмешь охапку этих двенадцатифутовых пик! Остальные…
— Есть еще вот это, сержант, — вставил Маледикт. — Много. Снял их с седел наших друзей, — он поднял то, что, по мнению Полли, было похоже на пару огромных арбалетов, стальных и блестящих.
— Седельные арбалеты? — произнес Джекрам, словно ребенок, открывший страшдественский подарок. — Вот что получаешь, если ведешь честную и порядочную жизнь, ребятки. Ужасные маленькие приборчики. Каждый возьмет по два!
— Мне не нужна чрезмерная жестокость, сержант, — предупредил Блуз.
— Так точно, сэр! — отозвался сержант. — Карборунд! Я хочу, чтобы первый, кто вломится в эту дверь, был пригвожден к стене! — тут он заметил взгляд лейтенанта и добавил, — но не слишком сильно!
… и кто-то постучал в дверь.
Маледикт навел на нее два арбалета. Карборунд поднял по паре пик в каждой руке. Полли приготовила дубину, единственное оружие, которым она хотя бы знала, как пользоваться. Остальные парни (и девушки) достали то, чем смог снабдить их Тричасти Скаллот. Было тихо. Полли посмотрела вокруг.
— Войдите? — предположила она.
— Да, точно, это поможет, — ответил Джекрам, закатывая глаза.
Дверь открылась, и невысокий щеголеватый человек осторожно ступил внутрь. Фигурой, цветом лица и прической он довольно-таки походил на Мале…
— Вампир? — мягко произнесла Полли.
— О, черт, — отозвался Маледикт.
Как бы то ни было, одежда новичка была необычной. На старомодный фрак с обрезанными рукавами нашили множество кармашков. Перед ним на шее висела большая черная коробка. Вопреки здравому смыслу, при виде дюжины различных видов оружия, готовых принести внезапную смерть, он просиял.
— Атл’ично! — произнес он, поднимая коробку, раскладывая треногу. — Но… не мочь би тролль двинутца чуть влево, пожалуйста?
— Хм? — не понял Карборунд. Отряд переглянулся.
— Да, и, сержант, буд’ти так добри пройти в центр, и поднимать эти мечи чуть выше? — продолжил вампир. — Вел'икол’епно! А ви, сэр, скажите гррррх…?
— Гррррх? — сказал Блуз.
— Зам’ечат’елно! Оченъ свир’епо…
Последовала ослепительная вспышка и короткий вскрик «О, ч…». А потом разбилось стекло.
На том месте, где стоял вампир, теперь была маленькая кучка праха. Моргая, Полли смотрела, как она поднимается вверх, принимая форму человека, которая в свою очередь стала вампиром.
— О, боже, а я вед и правда думать, что новый фильтр подойдет, — произнес он. — Ну что ж, ж’иви и учисъ, — он одарил их лучезарной улыбкой и добавил: — а теп’еръ… къто из вас капитан Хоренц?
Прошло полчаса. Полли все еще была озадачена. Все дело было не в том, что она не понимала, что происходит. На самом деле, прежде чем понять это, ей предстояло разобраться во многих других вещах. Одной из них была «газета».
Блуз выглядел гордым и обеспокоенным переменой, и постоянно нервничал. Полли осторожно посматривала на него, потому как он разговаривал с человеком, вошедшим следом за иконографистом. На нем была кожаная куртка и бриджи для верховой езды, и большую часть времени он записывал что-то в свой блокнот, изредка озадачено посматривая на отряд. Наконец, Маледикт, чей слух был лучше, чем у остальных, подошел от своего местечка у стены к рекрутам.
— Итак, — произнес он, понизив голос, — это все немного запутано, но… кто-нибудь из вас раньше слышал про газеты?
— Да, мой второй кужен Игорь иж Анк-Морпорка рашкажывал мне об этом, — отозвался Игорь. — Это вроде правительштвенных шообщений.
— Эм… вроде того. Только не от правительства, а от простых людей, которые записывают происходящее, — ответил Маледикт.
— Как дневник? — спросила Тонк.
— Эм… нет…
Маледикт попытался объяснить. Они попытались понять. И все равно ничего не выходило. Это больше походило на представление кукольного театра. Во всяком случае, как можно верить написанному? Полли совершенно не верила памфлету «От Матерей Борогравии!», а это ведь было написано правительством. А если нельзя верить правительству, тогда кому можно?
Почти всем, если подумать…
— Мистер де Слов работает в газете в Анк-Морпорке, — продолжал Маледикт. — Он говорит, что мы проигрываем. Он говорит, что раненых все больше и больше, солдаты дезертируют, а простые жители скрываются в горах.
— П-почему мы должны ему верить? — спросила Уоззи.
— Ну, мы и сами видели раненых и беженцев, а капрал Страппи не появлялся с тех пор, как услышал, что он отправится на фронт, — ответил Маледикт. — Прости, но все же это так. Мы сами все видели.
— Да, но он просто человек из другой страны. Зачем г-герцогине лгать нам? То есть, зачем ей нужна наша смерть? — не унималась Уоззи. — Она присм-матривает за нами!
— Все говорят, что мы побеждаем, — с сомнением произнесла Тонк. По лицу Уоззи текли слезы.
— Нет, не говорят, — ответила Полли. — Да и я так не думаю.
— А кто-нибудь верит в это? — спросил Маледикт. Полли перевела взгляд с одного лица на другое.
— Но такие слова… это ведь все равно, что предательство герцогини, так ведь? — продолжала Уоззи. — Это ведь распространение Тревоги и Уныния, так?