Сдачу я сунул на место.
Девушка вошла в телефонную будку. Номер набирала не глядя. Я, понятное дело, ждал. Потом красавица вышла и встала у автобусного кольца. Вскоре подкатила машина, где уже сидели две бабы, и моя знакомая присоседилась. Я обернулся тьмой, открыл заднюю дверцу и проскользнул внутрь. Все обернулись, но ничего в роившихся позади тенях не разглядели. Водила тяжелый амбал - недовольно рыкнул:
- Чего еще за струйня?
Прыщавая дамочка посередке, чуть не смахнув об меня свой парик, потянулась и придавила кнопочку.
- Ветер, - пояснила она
- Какой на хрен ветер? - рявкнул амбал. Но дамочка не затруднила себя ответом. И правильно.
Всегда я любил Кей-Си. Славно по нему прокатиться.
Даже зимой. А вот баб я не терплю. Всех до единой.
Подкатили мы к самой границе Миссури - в направлении Вестона. Знавал я там разливуху. Круче тамошнего бурбона ничего не припомню. Амбал тормознул у большого дома. А кругом - невзрачные домишки. Трущоба как трущоба. Фонарь только на одном углу. Публичный дом, не иначе. Так и оказалось.
Я еще ни во что не врубался. Ничего, скоро с Божьей помощью разберусь. Я-то уже прибыл - а старина Йед все плутает.
- Максаешь девочке, - сказал амбал.
Я, понятное дело, выбрал ту высокую и стройную - в гаремных штанишках и с какой-то уздечкой на груди. "Будь я проклят, - подумал я, - если у нее в голове хоть капля мозгов". С такой внешностью - и в таком обезьяннике... Дура она, что ли, непроходимая? А может, не дура?
Поднялись наверх. Комнатка - вроде любой другой спальни. На покрывале разные животные вышиты. Розовый жираф. Коала. Еще не то гофер, не то ондатра. Хрен их различишь. На зеркале комода - фотка какой-то экранной звезды. Девчонка первым делом стянула штанишки. Тут я сказал:
- Просто поговорим.
Знакомый взгляд: "Опять импотент".
- Тогда еще два бакса, - потребовала девочка.
- Еще пять баксов. И за все.
Она кивнула и присела на кровать. Вытянула ножки стройные, не откажешь.
Долго мы друг друга разглядывали.
- Скажи-ка мне вот что, детка. Зачем это ты старину Йеда в ад спровадила?
Девчонка резко вскинулась. Точно сука, когда след берет. Еще не знала, как со мной разговаривать.
- Выметайся к чертовой матери!
- А пять баксов? Они, кажется, за все?
Тогда девчонка соскочила с кровати и метнулась к двери. Толком ее не открыв, уже завизжала:
- Брен! Брен! Сюда, Брен! Разберись тут!
Ну, что тут было. С соседних холмов загрохотала тяжелая артиллерия, и весь дом затрясся до основания. А потом на меня двинулось что-то большое и мохнатое. Очень большое и очень мохнатое. В дверь животному пришлось протиснуться боком. Мне только и оставалось, что руки поднять. Тогда Брен швырнул меня в другой конец комнаты - прямо в комод. Я больно треснулся спиной об угол проклятого комода, а этот мохнатый принялся ломать меня и корежить - пока потолок не полетел мне навстречу. Девчонка, вопя благим матом, вылетела в коридор. Только дверь за ней захлопнулась, удовольствие для Брена я прекратил.
Окно было зарешечено. Я стал спускаться по плющу, но он, зараза, оборвался, и полпути пришлось пролететь.
Той ночью я пристроился на веранде ближайшего домика. Лежал там в гамаке и смотрел, как приезжают и уезжают сначала карета скорой помощи, а потом две полицейские машины. Совсем поздно тормознули еще два мусоровоза. Причем без опознавательных знаков. Не думаю, что ребята были на дежурстве.
Двое суток я выжидал. Все на той же веранде. Пожалуй, следовало почаще оборачиваться тьмой, но я так прикинул, что кругом одни пустыри, а хозяева домика с верандой явно куда-то свалили. Наверное, в зимний отпуск. Сорняков и травы кругом было хоть завались, а снег я растапливал в молочном бидоне. Ночью обернулся тьмой и спер из круглосуточного универсама молоко, печенье и солонину. Вообще-то я много не ем. Жаль, кофе свистнуть не удалось.
На следующий день я вскрыл одно из окон пустого дома.. Так, на всякий пожарный.
А следующим вечером девчонка вышла.
Обернувшись тьмой, я поджидал ее на тротуаре. Шла прямо ко мне в руки.
В пустом доме я уложил ее на диван в хозяйской спальне. Когда очухалась и стала приподыматься, я сидел, развалясь, на стуле поблизости от дивана. Девчонка помотала головой. Видно, с мыслями собиралась. Потом узрела меня и снова зашлась в крике. Я встал и тихо-тихо спросил:
- Ну, как там с Бреном? Совсем хреново? Могу ведь и повторить.
Тут ей горло забила блевотина. Крик оборвался.
- Так. Вернулись к тому, с чего начали, - медленно проговорил я и так же медленно к ней подошел. В глазах у девочки - дикий ужас.
- Откуда ты знала Йеда? - Мой голос был предельно спокоен. А внутри жуткая боль.
- Я его дочь.
- Я могу заставить тебя сказать правду.
- Это правда. Я его... я была его дочерью.
- Врешь, сука. Ты белая.
Она молчала.
- Ладно. Так почему ты отправила его в ад? Ведь ты знаешь, что значит взять эти деньги?
Вместо ответа - короткий смешок.
- Ну вот что, леди. Лучше вам кое-что для себя уяснить. Про вас мне ничего не известно. А тот старик подобрал меня в говне семилетним мальчонкой и растил до тех пор, пока не поставил на ноги. Теперь, леди, он значит для меня слишком много. И я чувствую - стоит вам еще хоть самую малость меня достать, один Бог знает, что тогда будет. Что-нибудь еще почище, чем с Бреном. Так что будьте любезны кое-что мне прояснить. Как вы смели поступить так с человеком, который был добр ко всем?
Девчонка сверкнула глазами. Ненавидит - даже если в угол загонишь.
- Да что ты вообще знаешь? Добр ко всем? Да, ко всем. Только не к себе. - Помолчав, она тихо добавила: - И не ко мне.
Не сказал бы, что девчонка придуривалась. Или вкручивала мне баки. Врать? Нет. Какой смысл? Да и не то у нее было положение. Насмотрелась же она на Брена. В том виде, какой я ему устроил. Нет, девчонка говорила правду. Или, по крайней мере, сама в это твердо верила.
Белая девушка - дочь старины Йеда?