Это было не совсем понятно. Какой смысл хранить воспоминания об ужасных временах? Даже то, что Лена назвала почти забытым словом «героика», – достаточно примитивное испытание человеческой личности. Но сейчас мне не хотелось углубляться в это – надо было узнать самое главное.
– Как я понял из ваших слов, – продолжал я, – у вас здесь развитая человеческая цивилизация. Но где она? Я не видел ни людей, ни городов, ни дорог. И вообще ничего не видел, кроме девственных лесов и лугов…
Ее лицо осветила милая, добрая улыбка. Может, именно лучезарная улыбка делала эту женщину – крупную и сильную по сравнению со мной – такой понятной. Таким же человеческим созданием, как был я сам.
– Вся наша промышленная и энергетическая база – под землей, – сказала Лена. – На поверхности у нас только земледелие и скотоводство…
– Разве вы не производите синтетическую пищу? – удивился я.
– Производим, но она пользуется все меньшим и меньшим спросом. Синтетический фураж мы даем только животным.
– Вы убиваете бедных животных? Какой ужас!..
– Действительно, ужас, – кивнула она. – Но это так… Тенденция эта совсем было исчезла, а потом возродилась и за последний век усилилась. Должна вам сказать, что у нас еще развита охота. С помощью самого развитого оружия – от обыкновенного лука до огнестрельного оружия прошлого тысячелетия…
Я просто ушам своим не верил.
– И у вас нет городов?
– Жилых городов давно нет… Есть административные, научные и культурные центры, но в них почти никто не живет. Все население Земли живет, так сказать, «на лоне природы», которую мы с большим трудом успели восстановить во всей ее доисторической красе… Сейчас я ее вам покажу…
Лена поднялась со своего места, легкой походкой прошла к пульту, который я лишь сейчас заметил в углу комнаты, и нажала зеленую большую кнопку. Видеоэкран ожил. Изображение у них технически не столь совершенно, как у нас, но качество его вполне удовлетворяло. На экране появилось какое-то мощное сооружение, нечто похожее на энергетический центр.
– Вы правы, – сказала она. – Это термоядреный центр… У нас энергия в избытке – практически нам столько не нужно.
Внутри гигантского комбината мелькали немногочисленные человеческие фигурки.
– Это роботы, – сказала Лена. – Они выполняют почти все виды работ, связанных с производством…
Естественно, у нас то же самое. Следующий эпизод меня снова удивил. Я увидел какой-то необозримый завод, продукция которого показалась мне очень странной: она напоминала нашу продукцию первых веков нашей эры.
– Это… это… – произнес я, заикаясь, – слово никак не приходило на память.
– Завод спортивного инвентаря, – улыбнулась Лена. – Это велосипеды… А это особый тип машин с двигателями внутреннего сгорания… Таким мы пользуемся не так широко, но они имеют свою ценность – подобно копью, которое популярно у нас как спортивный снаряд…
Около получаса рассматривал я картинки земной жизни – такой похожей и в то же время такой непохожей на нашу. Их космодромы и космические корабли были детскими игрушками по сравнению с нашими, средства транспорта показались мне примитивными. Но было у землян то, чего у нас давно не существовало: бескрайние пшеничные поля, животноводческие фермы, заповедники для диких животных, огромные спортивные комплексы. Особенно привлекло мое внимание массовое соревнование на велосипедах – удивительная демонстрация человеческой силы и красоты. Все то, что раньше казалось мне детской забавой, предстало вдруг передо мной в ином свете. Неприятное впечатление произвели на меня только дикие вопли публики. Потом экран погас. Я долго молчал.
– Ваша планета просто удивительна! – сказал я наконец. – На ней странным образом совмещаются самые примитивные и самые современные формы жизни… Не могу понять, как это происходит.
Лена села напротив, все так же лучезарно улыбаясь.
– Мой муж объяснит вам это лучше.
– Муж? – смущенно спросил я. – Значит, у вас еще существует брак?
– Не совсем так, – Лена наклонила голову. – Брак как юридическая форма исчез лет пятьсот тому назад. За последние сто лет широкое развитие получили моногамные формы сожительства. А у вас разве не так?
– У нас каждый живет сам по себе.
– Это тяжело – жить в одиночку, – сказала Лена убежденно.
– Но одиночество – один из видов естественного отдыха, – настаивал я. – Ведь у нас большая скученность людей…
– По-моему, это лишний повод для одиночества, – Она отвернулась, и мне показалось, что ее лицо погрустнело.
– Нет, я вас, право, не понимаю, – сказал я. – Не хватало еще услышать, что вы и детей рожаете сами?
– Конечно…
– Ну, это уже совсем бессмысленно! – воскликнул я.
– Наши ученые утверждают, что дети, рожденные в искусственных условиях, лишены целого ряда черезвычайно важных человеческих качеств.
– Это означает, что ваши ученые вовсе не ученые, – сказал я. – Мы в состоянии привить зародышу необходимые качества, даже жизненно важные познания – речь, условные рефлексы и тому подобное.
– Нет, мы пробовали это делать… – Лена медленно покачала головой. – Такие дети похожи на роботов. Случается, они превосходят обычных детей уровнем своего интеллекта, но что касается душевности, то это черствые, пустые люди.
– Душа, – пробормотал я, – понятие не научное.
– Вам надо поговорить с моим мужем, – сказала Лена. – Думаю, вы найдете с ним общий язык!
– Где же он? – спросил я нетерпеливо.
– Недалеко отсюда…
Она взяла со стола маленькую коробочку (я заметил, при этом взгляд ее потеплел) и сказал тихо:
– Мишель, ты слышишь меня?
Короткое молчание. Потом коробочка ответила:
– Да, милая.
– Мишель, у нас гость.
– Какой еще гость?
В его голосе не чувствовалось восторга.
– Странный гость, Мишель… – Лена улыбнулась. – С другой планеты.
Пауза длилась несколько мгновений, потом мы услышали:
– Ты это серьезно?
– Вполне.