— М-м-м… — она качнула головой.
— Прости меня… Я поторопился… Навряд ли ты что-то чувствовала… Это я виноват… — он приподнялся на локте, заглядывая в лицо. — Я люблю тебя… — поцеловал в губы. Лёг на спину, укладывая её голову себе на плечо, обнимая, прижимая к себе.
— Тебе надо расплести волосы… они мокрые… ты заболеешь…
Сам нашёл её косу и стал расплетать, чувствуя, как мокрые пряди зазмеились по горячей коже живота, бёдер…
— Ты, наверное, считаешь, меня плохо воспитали? — спросила вдруг Аэлла, и пальцы Мирона замерли от этого вопроса. — Я не должна была этого делать… Ты подумаешь, я доступная?.. Легкомысленная…
— Что? — он чуть приподнялся, ища её лицо, ловя рассеянный взгляд, склонился и поцеловал в лоб, потому что губы были далеко. — Я люблю тебя… Мне хорошо с тобой и ни о чём таком я не думаю…
Она не ответила, чуть отвернувшись, стала глядеть в окно, за которым всё ещё шумел дождь. Мокрые волосы, разбросанные по телу руками Мирона, обжигали горячую кожу.
Она сделала это. Она отдалась тому, в кого влюбилась до беспамятства, без оглядки. Было больно, но она верила ему. И сейчас просто молчала, хотя хотелось кричать.
Ну почему, почему она обязательно должна думать о своём княжестве? Почему она всегда должна помнить о том, что её отец — князь?.. Помнить всё, что говорили ей наставницы?.. Я не хочу! Не хочу!.. Я хочу быть простой женщиной, просто любить, быть любимой, отдавать ему всё, что у меня есть. Я готова бросить всё, всё оставить, и уйти за ним хоть на край света…
Но всё по-другому. Я — княжна, а он — Мирон, и, когда отец прикажет ему, он выполнит приказ… А я не хочу! Не хочу этого! Я хочу просто быть с ним… И всё… Этого так мало…
* * * * *
Она проснулась утром одна, Мирона уже не было, долго лежала, глядя перед собой; шевелиться не хотелось, всё тело болело, но боль эта не утомляла, в голове не было ни одной мысли, словно всё смыл ночной дождь. А всё тело горело, как в огне, губы пересохли и никак не хотели смыкаться. Да у неё жар! Ничего себе! Выходит, она, в самом деле, заболела, как он ей говорил, чего он и боялся. Кровь шумела в висках, выдавая скрывшуюся в теле болезнь.
Аэлла сглотнула сухо, хоть горло не болит, зато боль зародилась где-то в висках и начала разливаться по голове, захватывая лоб, глаза, переносицу. Ну вот…
Идвара не было, он ушёл, наверное, очень рано, Аэлла даже не проснулась, когда он уходил. А перед уходом он затопил камин, и угли уже дотлевали за решёткой, рдели ярко, расцвечивая жаром сумеречную комнату. Воздух в комнате прогрелся после холодной дождливой ночи, но вставать Аэлла не хотела.
События прошедшей ночи потихоньку накатывали на сознание, вспоминались ярким сном. А что дальше?.. Что будет дальше?.. Он запишет на свой счёт ещё одну блистательную победу?.. Разгромил Райрон во всех мыслимых и немыслимых отношениях?..
И тут же вспоминались его нежные поцелуи и ласки, его шёпот, его признания в любви… И на губах, несмотря на боль, появилась улыбка. Сама-то она любила, и ругать себя сейчас нет смысла.
Открылась дверь и вошла служанка, быстро отыскала княжну глазами:
— Госпожа… — присела на край кровати. — Я потеряла вас, вы сегодня не ночевали в своей комнате… Я уж подумала, что-то случилось…
— Я попала под дождь на балконе и не захотела возвращаться через весь этаж… — Аэлла лежала на боку, подтянув одеяло к губам, смотрела, скосив глаза, и от этого шевельнулась ещё сильнее боль в голове. — Как ты нашла меня?
Эл замялась на миг с ответом.
— Я, пока вас искала, встретила господина Мирона, он сказал мне, где вы… — служанка озадаченно пожала плечами. Для неё это была загадка. Ну и пусть она остаётся, к чему какие-то оправдания? Эл огляделась, заметила камин с углями. — Здесь тепло… Вы будете вставать, госпожа? Завтрак уже ждёт…
— Нет, Эл, я ещё полежу…
Служанка встревожилась, нахмурив тёмные брови, прищурила серые глаза:
— Что-то случилось?
— Вчерашний дождь… Он вышел мне боком, я промокла и, по-моему, заболела… — прошептала Аэлла последние слова и тяжело прикрыла глаза. Эл потрогала её лоб, поправила одеяло, озадаченно хмурясь.
— У вас жар…
— И голова болит… — добавила княжна.
— Я схожу на кухню и принесу вам отвар мяты с малиной и мёдом. Сейчас надо много пить. А есть вы хотите? — Аэлла отрицательно дёрнула головой. — Может быть, позвать врача, я разыщу Мирона… — стушевалась на миг, — господина Мирона, должны же быть у них врачи, он найдёт вам что-нибудь от головы…
— Ничего не надо, Эл… Только пить… и фруктов… Я высплюсь, согреюсь и всё пройдёт… Поверь мне.
— Как хотите, госпожа, — девушка набросила на больную княжну ещё одно одеяло, лежащее в кресле. — Я постараюсь ещё найти дров, наверное, этой ночью опять будет дождь, тучи так и висят… Хотите, я буду ночевать сегодня с вами, здесь, в этой комнате…
— Не надо, Эл, что ты будешь перебираться?
— Мне совсем нетяжело.
— Будешь здесь — заболеешь от меня… — настояла Аэлла. — И не бойся за меня, всё будет хорошо, просто поднялся жар, это не смертельно… Поверь мне…
— Сейчас я принесу вам попить…
Ушла. Аэлла полежала с закрытыми глазами и не заметила, как заснула, провалившись в больной сон без сновидений. А когда проснулась, был уже вечер, судя по свету из окна, хотя небо всё ещё было затянуто тучами, и время дня было неясно. Эл не было, она не перебралась к Аэлле, но принесла всё, что обещала: целый кувшин медовой воды с мятой, фрукты, и протопила камин.
Но Аэлла попила лишь и снова вернулась в постель. Долго лежала, глядя перед собой, не думала ни о чём совершенно. Открылась дверь, но княжна не перевела глаз, думая, что это служанка пришла проведать её. Но к лицу её приблизилось лицо севшего на пол Мирона, он зашептал ей в глаза с тревогой:
— Что случилось?.. Ты заболела? Милая… Тебе плохо?.. Где болит?..
Глаза его были полны такой тревоги, такого сочувствия, что Аэлла улыбнулась ему, отгоняя все прежние мысли, всю тревогу о прошедшей ночи. Он любил её… А что ещё надо?
— Всё нормально, голова чуть-чуть болит… и жар…
— Я позову врача, — он поднялся стремительно, но Аэлла успела перехватить его, поймала за руку.
— Не надо… Пожалуйста, всё пройдёт к утру…
— А вдруг нет? — он опять опустился к ней, не отпуская пальцев её ладони, пугался их жара, и не знал, чем помочь. — Этот дождь… Он был таким холодным…
— Но ты же не заболел… — прошептала она с улыбкой.
— Ну… — он усмехнулся. — Для меня дождь — пустяк, я ко многому привык… — он положил голову щекой на одеяло, и посыпавшиеся волосы разметались по нему. Идвар с улыбкой и тревогой в глазах одновременно смотрел в лицо девушки. — Чем я могу помочь?
Она двинула подбородком и улыбнулась:
— Я ничего не хочу… честно…
Он помолчал немного.
— Я весь день думал только о тебе, я извёлся весь, измучился… так хотел тебя увидеть… прикоснуться… Душа разрывается… — поднял голову. — Что я говорю… — смутился, боясь показать свои чувства, как человек одинокий, говорящий мало, скрывающий то, что чувствует. Аэлла поняла это и улыбнулась.
— Обними меня, Идвар…