Валерке я сказал. Но он не поверил. Ему было не до моих фантазий.
Тимур поверит.
Я закрываю глаза. Почти вижу это место. Открываю. И задаю главный вопрос:
— Ты там летал?
3.
У Тимура на футболке гитара. Я вдруг вспоминаю Леську. Интересно, есть футболки со скрипками? Ей бы понравилось.
— Да — говорит Тимур в тишине, — Летал. Откуда ты знаешь?
Я неловко поворачиваюсь на стуле и сшибаю костыли. Они падают на пол с грохотом, разбивают тишину.
— Твоя очередь, Кир, — говорит Тимур, не обращая на шум внимания.
Я пытаюсь нагнуться, чтобы поставить костыли на место, но Тимур меня опережает. Прислоняет их к стене, наливает себе еще чая, садится.
Я пытаюсь оттянуть время. Потом сдаюсь. Cам завел этот разговор.
— Я тоже его вижу. Все время. Только я не могу летать.
— Почему? — спрашивает Тимур заинтересованно.
Я не могу сказать. Разве по мне не видно почему я не могу летать? Я и ходить-то не могу без костылей.
Но я почему-то говорю правду:
— Я боюсь.
И еще…Доверять — так всё.
— Этот замок. он не только во сне есть.
У Тимура округляются глаза. Он все-таки решил, что я — сумасшедший.
Я не псих. Правда. Я ничего не выдумываю.
Валерка считал, что я "двинулся" из-за своего уродства. Что я не могу ходить и поэтому придумываю мир, в котором можно летать. Но это не так.
Я не сошел с ума. Этот замок, он существует. И однажды мне предложили туда попасть.
Я нашел письмо. Письмо, написанное на тонком желтом пергаменте. Письмо в конверте с надписью "Киру".
Мне предложили жить в этом замке. Быть его хозяином. Летать.
Я не поверил и выбросил его.
Через день письмо пришло снова. И тогда я согласился. Наверное, мне просто надоели серая московская осень и больница, в которой я лежал.
Они забрали меня в ту же ночь. Старик в белом и молодая девушка. У девушки были длинные темные волосы и серые глаза. Они пришли в палату, взяли меня за руки и мы просто оказались в замке.
Чтобы остаться там, мне нужно было только взлететь. Но я не смог. Увидел бездонную бездну внизу и испугался. Очень испугался. До истерики.
Старик сказал, что будет ждать, когда я буду готов. И что пришлет письмо, если понадоблюсь. Письмо пришло. Но я по-прежнему боюсь.
— Где он? Где этот замок? — говорит Тимур.
Я смотрю в его лицо. Издевается?
Но у него серьезные глаза.
Я могу сейчас придумать что угодно, наврать. Никто не сможет проверить.
Но я опять говорю правду.
— Я не знаю.
Тимур кидает задумчивый взгляд на картину, потом встает, разогревает масло на сковороде, достает из холодильника котлеты. Я нервно слежу за его движениями. Мне кажется, что он сейчас он рассмеется, а потом позвонит в психушку. Но он аккуратно кладет на кипящее масло котлеты, накрывает сковородку крышкой и спокойно садится рядом.
— Я так и думал, — заявляет он, — когда летал там во сне. На Земле так не бывает. Ну, слишком красиво, наверное, и звезды такие большие, я таких даже летом на море не видел. Слушай, а ты котлеты так будешь или тебе картошки сварить? Я обычно так хаваю, только мама ругается… — и осекается, — …ругалась.
Замолкает. Я почти вижу, как он ест жареные котлеты с хлебом, а мама кричит ему, что можно было и потерпеть до ужина. Но терпеть до ужина нет сил, а это быстро и вкусно.
Наверное, иметь семью очень здорово. Даже когда на тебя ругаются. Значит, к тебе неравнодушны. Хуже, когда проходят, не замечая. Или отводят глаза.
В такой тишине, которая установилась сейчас, очень трудно. Я не выдерживаю первый.
— Я так котлеты буду, без картошки.
Глупо это сейчас говорить. Но я не могу сказать ничего ободряющего.
Тимур резким рывком вскакивает и становится у плиты.
— Ага, сейчас дожарятся, я уже тоже есть хочу. Расскажи пока о замке, Кир.
Я не знаю что это за место. Правда, не знаю.
Они называли его Замок Средь Миров. Сказали, что в нем учатся те, кому предназначено менять свой мир. Девушка добавила, что из нашего мира туда почти никто не попадает. Наш мир меняют не те, кто умеет летать.
Я не спросил почему они выбрали меня. Может быть из жалости. Может, потому что так легче — забрать того, кого не станут искать.
Меня не станут. Некому.
Никто не ищет тех, кто живет на улице.