- А как делиться на команды? - спросила Юлька.
- Тут ничего не сказали. Как хотим.
- Поровну?
- Как хотим.
- А играть тоже?
- Можно построить две базы и воевать, пока одну не захватят. Или два отряда. Один всю улицу охраняет, а другой устраивает диверсии.
- Идея! - сказал Берт. - Одна база. Один флаг. А мы с Витом против вас всех.
- А солды? - спросил Гошка.
- Берите, сколько влезет. А мы без них.
- Ну-ну, - сказал тогда Симонс.
Вит не ждал, что Покровский его выберет. Нельзя сказать, чтобы они дружили больше, чем, например, с Гошкой. Хотя Альберт был старше Юлькиного брата и уж если идти вдвоем, то с ним. Но лучше бы, конечно, с Симонсом.
- Ладно, - сказал Максим. - Зеленая ракета - сигнал к началу. Вы, указал на Альберта с Виталиком, - двигаетесь от начала деревянных домов. Дальше там все равно не пройти.
- Сим, откуда ты тут все знаешь? - спросил Гошка.
- Я тут был побольше вашего. Ладно, всем полчаса на подготовку. Я пойду базу выстрою.
- Игорек, - Юлька повернулась к младшему составу, - и ты, Лешка. Собирайте обоймы для солдов.
- Вит, пойдем, - сказал Берт.
- Подождите, - вдруг сказал Симонс. - Я забыл. Главное. Игру обязательно надо закончить. Слышали? Обязательно. Это последнее правило. А тот, кто нарушит любое из правил, должен быть расстрелян. На месте.
- А если не расстрелян? - спросил Гошка.
- Если мы нарушим правила, они просто не будут с нами разговаривать.
- А как они узнают?
- Они следят за игрой. Не справимся - возьмут других. А время идет.
- А никто и не собирается ничего нарушать, - сказал Берт.
- Как они с нами свяжутся? Ну, когда играть закончим? - озаботилась Юлька.
- Маэстро сказал, будет ждать около дуплистой липы.
Расходились, поглядывая по сторонам и вверх. Выискивали, кто и как за ними следит. Облака висели, будто приколоченные.
* * *
Командовать расстрелом взялся Берт. Никто не спорил.
- Иди, - сказал он Виталику и кивнул в направлении стены. Будто подтолкнул: не спи, пропустишь.
Вит вышел из оцепенения. И вдруг увидел все со стороны. Смотреть оттуда было непривычно и нестрашно. Вот стоят четверо, лежит пятый, а шестой медленно движется к стене из красного кирпича, которая отделяет участок у самого спуска в овраг от соседнего сада. Стена невысокая, выщербленная во многих местах. Далеко справа и слева теряется в непроходимой чащобе джунглей. А сверху через нее перекинулись ветви груш. И еще на стене, во мху, тоже растет деревце. Дубок...
Вит повернулся лицом к палачам.
- Стройсь! - приказал Берт.
Трое и так уже стояли в ряд. Покровскому оставалось присоединиться.
Мертвый Гошка сейчас лежал позади шеренги. Его хорошо было видно в просвет между Юлькой и Букиным.
Брызги крови на желтой рубашке с короткими рукавами тоже было хорошо видно. Пулемет рядом с телом казался необъятным.
Час назад Виталик показывал Альберту окровавленную рубашку и твердил:
- Где у него форма? Где бронежилет? Куда все делось?
- Вот... - оторопевший под его напором Берт щупал ткань. - Вот!
Он не шутил, не издевался.
- Руки - видишь? Как он ими такую бандуру ворочал?
Если не в кино, то и взрослому эту груду металла поднять очень трудно. А бегать с ней, как с пулеметом Дегтярева... Но Гошка управлялся мастерски. Шквальный огонь устроил, вон сколько всего поломал.
Виталик заставил Альберта проверять Гошкин пульс.
Пульса на было.
- Ну и что? - говорил Берт.
Он не хотел понимать. А Виталик не хотел заметить границу, уже прочерченную между ними.
Они не знали, на что будет похожа смерть во время игры. Привыкли: достаточно крикнуть "Убит!" - и падаешь. Гошка, кстати, всегда отчаянно спорил, что ни фига в него не попали, и без скандала не умирал. Судьей выступала Юлька, которая служила брату запасной матерью и совестью.
Вит начал отбирать портативный передатчик. На всякий случай такой был в каждой команде. Они с Бертом чуть не подрались, но Покровский все-таки уступил.
На позывные откликнулся Симонс. Выслушал сбивчивый рассказ, ответил "ладно" и дал отбой.
Вит опустился на землю. Отпихнул ногой автомат с пустым рожком. С Бертом они больше не разговаривали. Тот отошел подальше, перезарядил "узи" и напряженно ждал.
Облака так и не сдвинулись. Ни один птичий крик не оплакал мертвого пулеметчика Гошку Кузнецова.