- Сказать такое Ринджи!
- Вот именно. Ее это, конечно, задело, но тут же она рассказала им историю о том, как библиотекарь без чьей-либо помощи или указки заметила схожесть между восстанием на Мизекордии и забастовкой на Теллекерсе. В Адмиралтействе она никого не знала и поняла, что послушают ее лишь в том случае, если она представит полную информацию. Поэтому она полезла в архивы и убедилась, что состояние древних документов оставляет желать лучшего. Исходная информация сохранялась на стеклянных носителях, но прошло сорок два столетия, в течение которых к ним не прикасалась рука человека. Во вторичных источниках не указывались схемы сражений и курсы боевых кораблей. О Мизеркордии в основном писали биографы, а не военные историки.
- Естественно. Первый бой Пола Йенси. Тогда он был еще пилотом, не командором.
- Я не сомневалась, что ты это помнишь. Но речь-то о том, что Ринджи сделала упор на этого мифического библиотекаря.
- На тебя.
- Я стояла рядом. Не думаю, что Ринджи об этом знала, иначе обязательно упомянула меня... тогда она работала в другом отделе, знаешь ли. Я говорю о том, что Ринджи где-то слышала эту историю, а когда пересказала ее, история эта превратилась в героическую легенду. О библиотекаре, сослужившем великую службу Трентору.
- И что это доказывает? Ты - магический герой, вернее, героиня.
- Исходя из того, как она это рассказывала, я сделала все это по собственной инициативе...
- Так и было. Тебя определили на экстраполяцию документов, и, так уж получилось, ты начала с Мизеркордии.
- По версии Ринджи, я уже видела полезность этой информации. Она сказала, что библиотекарь отослал все материалы в Адмиралтейство, и там сразу поняли, что они - ключ к бескровной победе.
- Библиотекарь спасает Империю.
- Совершенно верно.
- Но ты и спасла.
- Тогда я об этом не думала. И Адмиралтейство затребовало эту информацию. Так что поражаться можно исключительно совпадению этих двух событий. Я восстанавливала документы уже две недели, когда...
- С этим ты справилась блестяще.
- Используя разработанные тобой программы.
Премного благодарна тебе, о Мудрейший, как ты иной раз позволяешь называть себя. Разумеется, тут вмешался случай. Иначе я не смогла бы дать им то, что требовалось, буквально через пять минут после поступления запроса. Но теперь в общности библиотекарей ходит героическая легенда. Пока лишь в Библиотеке Империи, но теперь о ней узнают и в других библиотеках.
- Это похоже на анекдот, Дит. Я не знаю, как ты сможешь написать об этом в своей книге.
- Я и не собираюсь. Я знаю, что моя теория об образовании общности верна. Что сила общности зависит от преданности ее членов, а преданность эта создается и укрепляется распространяемыми в общности эпическими легендами.
- Классический язык Академии. Мне надо все это записать. Второй раз тебе этого не повторить.
- Легенды поднимают значимость общности. Имея возможность рассказать такую историю, Ринджи гордится тем, что она библиотекарь. Тем самым растет ее преданность общности и, соответственно, сама общность становятся более крепкой.
- Ты - владычица их душ.
- И моя душа принадлежит им. Вместе наши души сильнее, чем порознь.
В этом-то все и дело. Начиналось все с того, что Дит пошла работать в Библиотеку, чтобы практическим результатом подтвердить свою теорию о формировании общности. Но выполнить эту задачу она могла, лишь став членом общности библиотекарей. Как серьезный ученый, Дит и не могла поступить по-другому. А теперь это служение науке уводило ее от мужа. Расставание с Библиотекой принесло бы ей больше боли, чем расставание с Лейелом.
Неправда. Абсолютная неправда, одернул он себя.
Жалость к себе ведет к самообману. На деле все наоборот: разрыв с Лейелом будет куда болезненней, чем уход из Библиотеки. Вот почему она с самого начала согласилась лететь на Терминус. Но мог ли он винить Дит за то, что она обрадовалась, когда ей не пришлось выбирать? Обрадовалась тому, что она останется и с Лейелом, и в Библиотеке?
Однако, хотя он и сумел выдавить из себя самые отвратительные мысли, вызванные окончательным отказом Гэри, в его голосе по-прежнему проскальзывали резкие нотки:
- Как ты поймешь, что эксперимент закончен?
Дит нахмурилась.
- Он никогда не закончится, Лейел. Они же настоящие библиотекари. Я не смогу взять их за хвосты, словно мышек, и рассовать по клеткам. В какой-то момент я просто выйду из игры и напишу свою книгу.
- Правда?
- Ты про книгу? Я писала книги раньше, думаю, справлюсь с этим и теперь.
- Я насчет того, что ты выйдешь из игры.
- Когда? Прямо сейчас? Это проверка моей любви к тебе, Лейел? Ты ревнуешь к моей дружбе с Ринджи, Анимет, Фин, Урик?
- Нет! Не обвиняй меня в детских, эгоистичных чувствах!
Но, прежде чем Лейел начал возражать, он понял, что возражения эти ложь.
- Иногда ревную, Дит. Иногда мне кажется, что с ними ты счастлива больше, чем со мной.
А поскольку он говорил честно, разговор этот остался разговором, а не перерос в ссору.
- Так оно и есть, Лейел, - откровенно призналась Дит. - Когда я с ними, я создаю что-то новое. И процесс этот вдохновляет, придает сил. Каждый день я открываю для себя что-то новое, в каждом слове, которое они произносят, в каждой их улыбке, каждой слезинке.
Мы все чувствуем, что заняты самым важным в нашей жизни делом.
- И все это происходит без меня.
- Да, без тебя, Лейел. Но не считай себя посторонним. Потому что все это скорее раздражало бы меня, чем радовало, если бы каждый вечер я не приходила домой и не рассказывала тебе о том, чем занималась весь день. Ты всегда понимаешь, что все это значит, всегда готов помочь дельным советом, всегда можешь указать на ошибки.
- Я - твоя аудитория. Как родитель.
- Да, старичок. Как муж. Как ребенок. Как мужчина, которого я люблю больше всех на свете. Ты - мой корень. Я являю миру свои ветви и блестящие на солнце листочки, но прихожу сюда, чтобы сосать воду жизни из твоей почвы.
- Лейел Фоска - капиллярный источник. Ты - дерево, я - земля.
- В которой полным-полно удобрений.
Она поцеловала его. Поцелуем, напомнившим ему о днях юности. Его приглашали. И приглашение это Лейел принял с радостью.
Помягчевший под ними прямоугольник пола послужил им кроватью. Потом Лейел лежал рядом с Дит, обняв рукой ее талию, положив голову на плечо, лаская губами грудь. Он помнил, что когда-то ее груди, маленькие и твердые, стояли, словно два памятника. Теперь же, когда Дит лежала на спине, они расплывались, как две медузы.
- Ты - потрясающая женщина, - прошептал Лейел, щекоча губами кожу.