- Да ты, брат, пьян, - сочувствующе поведал Юрий Андреевич Саше. - Я - сижу у себя в бункере. А вот как ты к нам забрался - это другой вопрос.
- Вы что-то путаете, - отступил еще дальше Саша. - И я не пьян.
- Тогда давай, выпьем! - деловито предложил Теплаков, перестав издеваться над холодильником и проходя к большому, отделанному деревянными панелями по моде пятидесятилетней давности, лифту. На памяти Саши лифт не использовался - был неисправен, но по слухам, которые сообщила все та же Петренко, должен связывать кабинет Большого Начальства с самими глубокими ярусами Объекта.
Оказывается, эта информация была чистой воды «липой», в чем Саша и убедился: Теплаков уверенно стукнул кулаком по кодовому замку, дверцы распахнулись и продемонстрировали впечатляющий запас алкогольно-ликерной продукции. От ярких этикеток зарябило в глазах, а совокупное количество звездочек явно было способно вдвое усилить сияние Млечного Пути.
- Нету меня на Объекте 65/113, - весомо повторил Теплаков, выбирая бутылку посолиднее и ей свинчивая крышку. - Нету, понял? Ну, за знакомство! - и одним богатырским глотком влил в себя четверть емкости.
«А ведь он пьян», - дошло до Саши. «Так, в каком параграфе внутреннего распорядка говорится о действиях при встрече с пьяным начальством? И почему я невнимательно слушал откровения Догонюзайца и Ноздрянина - они ведь постоянно, если верить слухам в исполнении Петренко, попадают именно в такие ситуёвины…»
- Я сижу у себя в бункере, - сыто рыгнув, повторил объяснения Теплаков, беспечно отправляя пустую бутылку в угол. - Номер которого только черт и знает; снимаю показатели с датчиков, опыляю,… ее мать, рассаду первого поколения замкнутого цикла, фиксирую расход кислорода в помещении, приход углекислоты и азотных удобрений, - Юрий Андреевич сделал паузу, чтоб отправить в рот огромный кусок сыра с плесенью. Прожевал. Продолжил: - Страдаю от безответной любви к блондинке с обложки августовского номера и играю в преферанс на щелбаны с двумя другими идиотами, которые занимаются тем же самым. Так что, - Теплаков откупорил вторую бутылку, причастился сам и протянул остальное Саше. - Меня тут нет. Я не здесь. Не здесь - я. И здесь - не я.
Саша выпил глоток и с благодарностью принял кусок пирога из монфиевского холодильника. Хорошо пошло.
- Понял? - уточнил Теплаков.
- Понять-то понял, - кивнул Саша, послушно соглашаясь сделать второй глоток. - Только зачем вы холодильник Монфиева разорили, раз вас тут не было?
Вопрос был сложный, и оба ученых сосредоточенно задумались, передавая бутылку и остатки пирога друг другу.
- А мне почем знать? - наконец, родил идею Теплаков. - Меня ж тут не было. Значит, не я угостился от щедрот Курезадова… И вообще, - важно подытожил логические постулаты ученый. - Я тебе снюсь.
Пошатнулся и чуть не рухнул на пол.
Сашка подхватил Теплакова и бережно повел в кабинет. Усадил на диван и принялся обмахивать тетрадкой. Так. А все же, что делать с пьяным сотрудником? Может, кого-нибудь вызвать? Волкова? Догонюзайца? Журчакова? Журчакова хотелось вызвать больше всего - увы, он наверняка остался ночевать в клинике, у Леночки. Так, кто же еще может помочь в подобной ситуации? Тетя Люда?
В том, что повариха может справиться с чем угодно, конкретно послав всех и пообещав напоить кофе из жареных таракашек, Саша не сомневался.
- Ты понимашь… - Теплаков ухватил Сашу за пуговицу халата, - он так и сказал, что нам снится. А мы ведь трезвые - еще ни в одном глазу. А он, значит, палкой своей по сторонам машет - у нас рассада помидорная поперла… как будто сбрендила… Я и говорю, - бессвязно объяснял Юрий Андреевич, не давая Саше вырваться, - Давай нальем! А он - мне выбраться, выбраться ему надо… и такой весь злой, голодный, в кружавчиках…
- В кружавчиках? - из вежливости уточнил Саша.
- Морда его мне сразу не понравилась, - поведал Теплаков. - Это ж плюнуть хочется. На шее цацки, палка, опять-таки, в руках дурацкая… Мы ему - давай, друган, выпьем, в преферанс сыграем… А он как заорет на нас!… Дурной, совсем дурной…
- А что он орал? - отважился спросить Саша, в голове которого, как будто на семинаре у Гугони, зашевелились смутные догадки. - Случайно, не про «Шпацех уэш, саг'лиэ бъяу»?
- Во-во! - обрадовался Теплаков. - Ты что, тоже его слышал? А где? Это ты у нас в кладовке шуршал? ты? - тут что-то замкнуло в умной голове, украшенной растрепанной ярко-рыжей шевелюрой; и руки ученого вдруг обрели силу и огромными кулаками сжались в непосредственной близи от лица Саши: - Ты, гад, наши консервы ополовинил? Ты, сволочь пушистая, нашу сгущенку вместе с банками сожрал?!! ты, паразит мышеядный, анисовую рассаду проредил?! А как анисовку без аниса делать, ты подумал?!!
От всей широкой души пьяный ученый прокатил вусмерть перепуганного и полузадушенного аспиранта спиной по ближайшим мониторам, лампам и рациям, тряханул несколько раз - халат милосердно разошелся по швам, так что Саша выпал на диван. Попробовал уползти - не тут-то было, Теплаков поднял его за шиворот и принялся, сверкая безумными глазами, громко, бесполезно и обидно лупить несчастного Глюнова свернутой тетрадкой, выговаривая за весь самогон, который пришлось пить просто так, без закуси…
Когда от порога кабинета раздалось хитрое, интригующее мяуканье, Саша понял, что кто-то сошел с ума. По крайней мере, Теплаков - точно, а Глюнов будет следующим. Потому что, увидев сидящего на пороге Черно-Белого Кота, Юрий Андреевич выпустил из ослабевших рук аспиранта, нервно сглотнул, торопливо извинился, что прощения просим, в ходе эксперимента малость одичали, живого человека с кошачьим стервецом перепутали, подхватил деревянную линейку, выпавшую из рук перепуганного Глюнова, - и с воплем истинного апача, вышедшего на тропу войны, бросился в погоню за Котом.
Кот бросился наутек.
Когда счастливая парочка чокнутых пробегала мимо кабинета 103, как по заказу, дверь распахнулась, и появилась недоумевающая Петренко в кружевном прозрачном пеньюаре.
- Кружавчики?!! - на секунду притормозил Теплаков. Петренко завизжала и сделала попытку прикрыть руками просвечивающие сквозь розовые кружева прелести.
- Простите, - торопливо извинился Саша, пробегая мимо. Его измученная Гринписом совесть требовала попытаться спасти Черно-Белого Кота от страшной расправы.
Петренко завизжала еще громче. Позади нее послышался топот, и в коридорчик выскочил романтичный Сытягин, угрожающе потрясая пистолетом и громко требуя предъявить нарушителя периметра, он его тут же пристрелит, чтоб не повадно было.
Угроза, возможно, воспринималась бы намного серьезнее, не будь Сытягин одет лишь в юбку Петренко и ее же алую помаду, поцелуйчиками разбегающуюся по всему мускулистому торсу охранника.
Не получив от визжащей Петренко точной информации, что же происходит, Сытягин побежал следом за Глюновым, громко топая голыми пятками по бетонному полу корпуса А.
Забежав в кабинет Монфиева, Кот рванул на свободу через форточку. Теплаков, с опозданием в четыре секунды, прошел за ним сквозь окно - технично и глубоко интеллектуально предварительно выбив стекло монфиевским креслом, и чуть притормозив на подоконнике, оглушенный врубившейся по всему Объекту сигнализацией. Глюнов бросился следом, с упорством классического невротика стараясь держаться подальше от взбешенного Сытягина, агрессивно размахивающего оружием. Чуть отставая, бежала Петренко, успевшая надеть украшенные розовым пухом домашние туфельки и накинуть на плечи серую камуфляжную куртку Сытягина. Секретарша панически требовала объяснить ей, что происходит.
Перепрыгнув через подоконник фирменным прыжком «айда, девчонки, на дискотеку», Сытягин притормозил и выстрелил по спешно улепетывающему Коту.
Это было совершенно излишне - звук выстрела растворился в завывании сирены, топоте сбегающихся к плацу «волчат», в грохоте открываемых и захлопываемых дверей, с которым вырывались из недр Объекта техники и прочие работники вспомогательных научных специальностей, громких вопросах тети Люды, немедленно требовавшей объяснить ей, как повлияют ночные беспорядки на работу столовой, воплях Кубина и Волчановского, взаимно обвиняющих друг друга в невозможности наладить нормальную работу… Просвистевшая мимо остроухой кошачьей головы пуля объяснила Черно-Белому всю серьезность намерений ближайшей части человечества, и он рванул, включив свой, животный форсаж, прямиком к таинственному изделию физиков.
Вскарабкался по металлической раме, повернулся, чтоб нахально мявкнуть на преследователей, увидел, что Теплаков с маниакальным упорством преследует его, а Сытягин, растягивая узкий подол, добросовестно отрезает пути отхода, залезая с другой стороны…
Тут свершилось маленькое профессиональное чудо: должно быть, Зиманович совершил жертвоприношение Системе маленькими танцующими человечками, нарисовав их в нужной последовательности, а может быть, просто, наконец, нашел нужный код. Так или иначе, вдруг вспыхнули в полную энергоемкость фонари, освещавшие Объект по ночам, окна общежития и рабочих кабинетов в корпусе А, к звукам сработавшей сигнализации ненадолго прибавился вой большой сирены, которую обычно включали раз в три месяца, репетируя глобальные учения по противопожарной безопасности…
И физический агрегат непонятного назначения, чтоб его, тоже включился. Глюнов догадался по характерному ощущению - будто несется мимо тебя, сквозь тебя и вместе с тобой горячий сухой ветер; а через секунду «коллайдер» взбрыкнул искорками заработавших приборов, потом замелькал огоньками последовательно включающихся команд. Огоньки и искорки притягивались друг к другу, неслись со скоростью ветра - сухого, горячего ветра, порождая пыльную бурю - ураган - огни неслись друг за другом по кругу и сливались в единые сполохи - раскрываясь полярным сиянием - и вдруг…
Посреди неправильной окружности, обрисованной железными стояками и свисающими проводами-приборами, завертелся серый плотный туман. Он кружился всё быстрее и быстрее - Глюнов, пораженный до глубины души, мысленно похвалил Кубина за правдивость: действительно, оно вертится…
Правда, у висящих в непосредственной близости от эпицентра событий Теплакова и Сытягина - особенно у Сытягина, он ведь был трезвый, - представившееся зрелище заработавшего агрегата положительных эмоций не вызвало. Они дружно заорали и вцепились каждый в свою перекладинку, чтобы не свалиться. Черно-Белый Кот заорал громче, чем два человека вместе взятые, сорвался с высоты железной конструкции и брякнулся вниз.
В этот самый момент серое облако тумана расступилось, и глазам пораженных очевидцев открылись горы… Другие горы. Яркие, как будто наступил полдень, а не полночь, залитые солнечным светом поросшие зелеными кустиками, цветочками, благосклонно качающимися под знойным летним ветерком. И огромный синий дракон, парящий над этими самими склонами.
Дракон висел неподвижно, застыв, будто нарисованный на книжной обложке - ведь не может огромный ящер вот так, долгие пять… десять… двадцать секунд держаться в воздухе, распластав во всю ширину огромные кожистые крылья, чуть повернув украшенную шипами голову - будто рассматривая то, что сейчас находится перед ним. Он же нас рассматривает! - вдруг дошло до Глюнова. Это на нас, вдруг появившихся из ниоткуда, дракон смотрит любопытным золотым глазом!
Кот, который оказался к дракону ближе всех, вдруг заорал дурным голосом - Сашке почудилось мольба «Спяуситеееееее!». Дракон отмер и начал медленно, а потом все быстрее и быстрее поворачивать голову; он взмахнул крыльями, выравнивая полет, еще раз; отвел голову назад, ноздри его задрожали, втягивая воздух, раскрылась и пасть, между огромными темными клыками шевельнулось оранжевое пламя…
Поток огня - жгучего и неистового, которым и должен быть драконов огонь, - вырвался из пасти дракона и, расцветая ядерным взрывом, стремительно полетел прямо на застывших людей.
Пронзительно завизжали Петренко и тетя Люда. Теплаков молча разжал руки и рухнул вниз с трехметровой высоты, Сытягин, к которому по проводам и креплениям побежали жадные огненные струйки, бросился вниз с оглушительным воплем. Кот, прижав уши, саженными прыжками помчался в подвалы Объекта - сам, без принуждения и долгих уговоров.
Все, что держалось на железном каркасе физического агрегата, вспыхнуло, заискрило, завоняло жженым пластиком, и казалось, что вот дыхни второй дракон второй раз - вскипит даже сталь, даже воздух… Воздух, в котором слышится шорох драконовых крыльев, воздух, несущий смерть, воздух, пахнущий смертью, воздух, превращающийся в бушующий, безумный, неудержимый огонь…
Огонь! Надо бежать! Помочь!
Но зачем? - спросила смерть. Ведь я уже рядом.
Он повернулся - но вокруг был только камень. Камень - и она…
Глюнов пришел в себя, когда его похлопал по плечу Волков.
- Эй, парень, ты жив?
- Дыдыды… ддыддыддды… - показал пальцем на догорающее физическое нечто Саша.