- Недолго я правил, - наконец заговорил король. - Полгода, каких-нибудь шесть месяцев. Столько всего хотел сделать... Но, увы, не успел...
- Ты много сделал для страны, - всхлипывая, прошептала Бланка. Очень много...
Альфонсо утвердительно кивнул - одними лишь веками, которые опустились, а спустя мгновение поднялись вновь.
- Надеюсь, потомки не забудут, что это при мне Испания окончательно освободилась от мавров. Короли ведь рождаются не для долгой жизни, но для славы... - Заметив, что по щеке Бланки катится большая слеза, он умолк и огляделся: с появлением наследницы престола присутствующие поотступали, образовав вокруг его ложа широкий полукруг. Возле короля оставались только Бланка, Филипп и Констанца Орсини - сегодняшняя королева, завтрашняя вдова. Эта последняя значила что-то лишь для Альфонсо, а в глазах всех прочих она уже была тенью прошлого; себе на беду, она не смогла родить ни одного ребенка, чтобы после смерти мужа называться королевой-матерью.
Из всех присутствовавших в опочивальне умирающего короля сидел только один человек - Бланка.
- Не надо плакать, сестра, - ласково сказал Альфонсо. - Тебе нельзя плакать. Королевы не плачут. - Он повысил голос и громко произнес: - Мои могущественные вельможи, гордость и украшение всего государства нашего, подойдите-ка ближе.
Вперед выступили собравшиеся здесь кастильские гранды. Они приблизились к королевскому ложу и стали так, что Филипп оказался как бы в их числе - а впрочем, он ведь был также и графом Кантабрийским.
- Господа, - сказал умирающий. - Перед вами принцесса Кастилии Бланка моя сестра и старшая дочь моего отца, которая, согласно обычаям наших предков и по законам, освященным церковью Христовой, станет вашей королевой в тот самый момент, когда я, по воле Божьей, перестану быть вашим королем... - Он минуту помолчал, собираясь с остатками сил. Господа! Мои могущественные вельможи! Недавно вы единодушно одобрили мое решение лишить преступного брата моего Фернандо его преступной жизни и завещать престол отца моего его дочери и сестре моей Бланке и ее потомкам.
Вельможи утвердительно зашумели.
- А сейчас, - спросил король, - не сожалеете вы об этом?
- Нет, государь, - ответил за всех грандов старейшина, герцог де Самора. - Мы свято чтим законы и обычаи наших предков и полны готовности исполнить вашу королевскую волю.
- И вот перед вами я, умирающий, - продолжил Альфонсо. - И вот вам моя последняя воля: служите верой и правдой своей королеве, служите ей не за честь, а за совесть. Она еще слишком юна, так что помогайте ей править, и не только мечами своими, хоть и они у вас доблестные, но и мудростью и опытом своим. Будьте ей надежным оплотом во имя вящего могущества, дальнейшего процветания всего королевства нашего и роста благосостояния всех наших подданных. Так поклянитесь же мне в этом!
- Клянемся! - дружно произнесли вельможи и Филипп вместе с ними.
- Вам, кузен Филипп, я не вправе приказывать быть сестре моей верным слугой - так будьте ей верным другом, как были вы другом мне, и будьте ее верным союзником... А еще я завещаю вам свою месть - то, что я хотел, но не успел сделать при своей жизни. Уничтожьте эту мерзость, что спекулирует именем Спасителя, сеет ненависть и вражду среди людей. Очистите землю от этой скверны - ордена иезуитов.
- Теперь это мой долг, - просто ответил Филипп.
Альфонсо XIII, король Кастилии и Леона, скончался в ночь на 17 ноября 1452 года во втором часу пополуночи. В мертвой тишине, воцарившейся в опочивальне после этого известия, первый камергер короля закрыл покойнику глаза и снял с его иссушенного болезнью пальца золотой перстень с печаткой, который, согласно преданиям, принадлежал еще вестготскому императору Теодориху. Затем он преклонил перед Бланкой колени и протянул ей перстень.
- Ваше величество...
Бланка приняла из рук камергера этот символ королевского достоинства и судорожно сжала его в ладони, едва сдерживая слезы. Перстень был слишком велик для ее тонких, изящных пальцев - так и ноша абсолютной власти казалась непосильной для этой юной и хрупкой с виду девушки, которая, как наивно полагал кое-кто, нуждалась в крепком мужском плече, чтобы надежно опереться на него.
Бланка, новая королева Кастилии и Леона, обвела туманным взглядом собравшихся и остановилась на Филиппе. Прежде она гнала прочь мысли о возможной смерти Альфонсо, до последнего мгновения она надеялась на чудо, но когда неизбежное произошло, она вдруг поняла, что это для нее значит.
"Знаю, сейчас даже думать об этом не гоже, - как будто говорил ее взгляд. - Знаю... И мне очень стыдно за свои мысли, поверь. И все же... Ведь теперь галльская корона не стоит между нами, правда? Вместо нее я предлагаю тебе корону Кастилии - ничем не хуже, а может быть, и лучше галльской..."
Филипп виновато опустил глаза.
Лишь после того, как забальзамированное тело Альфонсо XIII перенесли в собор Толедской Божьей Матери, чтобы народ имел возможность попрощаться со своим королем, Бланке удалось встретиться в Филиппом наедине.
Они долго стояли молча, пристально глядя друг другу в глаза. Наконец Бланка произнесла:
- Итак, это твое окончательное решение?
- Да, - понуро кивнул Филипп. - После похорон Альфонсо я еду в Рим и там женюсь на Анне Юлии.
- Но почему? Ты уже разлюбил меня?
Филипп сел в кресло и тяжело вздохнул.
- Милая моя девочка! Пойми, когда речь идет о государственных интересах, о чувствах следует позабыть. Я люблю тебя, родная, очень люблю, но я не могу жениться на тебе. Прежде всего я государь, и лишь потом человек. И как человек, я хочу быть с тобой, я так хочу любви, счастья, обыкновенного человеческого счастья, хочу, чтобы мы жили вместе, вместе воспитывали наших детей... К сожалению, обстоятельства оказались выше нас, и мы должны смириться с этим, достойно принять обрушившийся на нас удар судьбы. Если бы ты знала, с каким трудом мне далось это решение, как велик был соблазн поступить по-человечески, а не по-государственному...
Глаза Бланки потемнели.
- Ты врешь, Филипп! Просто ты разлюбил меня, я уже надоела тебе. И теперь тебе наплевать на нашего ребенка. - Она гневно топнула ножкой. Какой же ты подлец!.. Милый!.. - Из груди ее вырвалось сдавленное рыдание.
Филипп встал с кресла и подошел к ней.
- Ну нет, Бланка. Так не годится. Ведь ты королева, старшая дочь Кастилии. - Он обнял ее за плечи. - А я сын Галлии. И я не вправе допустить расчленение моей страны, что неминуемо произойдет, если Гасконь подпадет под влияние кастильской короны. Прованс и Савойя не замедлят присоединиться к Германскому Союзу - и тогда всему конец, галльская государственность будет подрублена на самом корню. Это тем более недопустимо сейчас, когда у меня есть уникальный шанс объединить Галлию, превратить ее из союза самостоятельных княжеств в мощное централизованное государство... Мало того, мне предоставлена возможность положить начало объединению всех галльских земель в Великую Галлию - и если я упущу эту возможность, мне не будет прощения. Современники станут презирать меня, а потомки назовут меня преступником и негодяем.
- А ты и есть негодяй! - в отчаянии воскликнула юная королева. Жестокий, бессердечный негодяй!
- Бланка, Бланка! - почти простонал Филипп, лицо его исказила гримаса боли. - Не разрывай мне сердце, милая моя, любимая... И прости меня, родная...
Он опустился перед ней на колени и совершенно неожиданно для себя зарыдал - громко, безудержно, безутешно. Слезы обильно текли из его глаз, увлажняя черный бархат траурных одежд Бланки. Так горько и больно ему не было еще никогда, даже когда умерла Луиза, ибо только становясь взрослыми, мы начинаем в полной мере осознавать, какая это большая ценность - любовь, и что для нас значит ее потеря.
А Бланка изо всех сил сдерживала слезы - королевы не плачут.
И спустя много-много лет, листая в памяти пожелтевшие от времени страницы прошлого, Филипп скажет, что именно тогда, в тот самым день закончилась его юность, и он сделал самый главный во всей своей жизни выбор. В тот день он окончательно и бесповоротно выбрал себе страну - всю Галлию, от Бретани и Нормандии до Пиреней и Альп.
На этом завершается первый период наших хроник.
КОММЕНТАРИИ
Принципиальное расхождение между доктринами западного и восточного христианства состоит в том, что согласно учению католической церкви, Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына (filoque).
Кастель-Бланко (Castel-Blanco) - буквально, "Белый Замок".
reqirscat in pace - да починет в мире (лат., церк.)
Мать Изабеллы Арагонской, Изабелла Брабантская, была родной сестрой Марии Брабантской, матери Эрика Датского.
Carajo! (от carajar - совокупляться) - грубое испанское ругательство.
"О природе любви и о любви на природе" (лат.).
"О природе любви Маргариты и о любви с ней на лоне природы" (лат.).
Для удобства читателя текст разделен на абзацы и расставлены знаки препинания; лексика и стилистические особенности по возможности сохранены
in extremis - здесь, в исключительных случаях (лат.).