- Что ты уезжаешь. Вот и Гастон колеблется - не поехать ли ему вместе с Симоном в Тараскон.
- Это правда, Гастон?
Тот неуверенно пожал плечами.
- Да вот думаю.
- Ну, и что ты надумал?
- Еще не решил. Собственно говоря, делать мне здесь все равно нечего, а так хоть лично прослежу за подготовкой к переселению.
Эрнан понимающе кивнул.
- И то правда: что тебе здесь делать, раз княжна Иверо в Калаорре.
Альбре почему-то покраснел, а Симон хихикнул.
- Да, вот еще что, - сказал Эрнан после минутного молчания. - У меня к тебе есть одна просьба, Филипп.
- Какая?
- Отпусти со мной Монтини.
- Монтини? - Филипп оживился, но его взгляд не предвещал ничего хорошего. - Зачем он тебе?
- Во-первых, он смышленый парень. Да и вообще, человек явно незаурядный, если такая и исключительная женщина, как Бланка, любила его.
В глазах Филиппа сверкнули молнии.
- Она не любила его! - категорически возразил он. - Я единственный.
Гастон и Симон обменялись насмешливыми взглядами.
- Черт тебя дери! - добродушно ухмыльнулся Эрнан. - Это, между прочим, еще одна причина, почему я хочу взять его с собой.
Филипп в смятении захлопал ресницами.
- Я не собираюсь причинять ему... Я не сделаю с ним ничего плохого.
- Ну да, конечно. Только и того, что больше месяца держишь его под арестом. В конце концов ты доведешь бедного парня до помешательства. Он даже спит как на иголках, ежеминутно вздрагивает при малейшем шуме, боится, что это ты явился самолично расквитаться с ним за ту прогулку нагишом по коридору. И, кстати, его страхи не так уж и напрасны. У тебя аж руки чешутся прикончить его или, по меньшей мере, избить до полусмерти. И если бы не мы с Бланкой... Э-э, что и говорить! Пусть он езжает со мной вдали друг от друга вы, надеюсь, чуток поостынете. Ну как, идет?
Филипп вздохнул.
- Да ладно уж, бери его с собой. На кой черт он мне сдался?
Гастон невесть почему захихикал, а кошка Марция, убедившись, что Шатофьер не буйствует, выбралась из-под дивана и возвратилась к Симону на колени.
Эрнан бегло оценил позицию на шахматной доске. Филипп играл белыми, но его положение было безнадежным.
- Что-то не видно здесь Бланкиной руки, - заметил он. - Кстати, а она-то где?
- У лекаря, - ответил Гастон.
- У лекаря? - всполошился Эрнан. - Она заболела?
- Да нет, не беспокойся. Просто с утра ее затошнило. Филипп подозревает, что она беременна.
- А?! - пораженно воскликнул Эрнан. - У нас будет маленький Филипчик?
- Или Елена, - как-то неуверенно промолвил Филипп.
Эрнан пристально поглядел на него и почесал затылок.
- Чтоб я сдох! - пробормотал он, мигом спохватился с кресла и опрометью выбежал из комнаты.
Симон поднял голову и недоуменно заморгал.
- Что его припекло?
- Отправился забирать из-под ареста Монтини, - объяснил Гастон. Пока Филипп не передумал.
Щеки Филиппа заалели. Он в смущении потупил глаза.
- А почему он должен передумать? - спросил Симон, так ничего и не поняв.
Альбре сокрушенно вздохнул и возвел горе очи.
- Однако ты наивен, дружок! Ведь ребенок может оказаться не его, а Монтини.
- Ах, вот оно что! - протяжно произнес Симон, глядя на удрученного Филиппа с искренним сочувствием, пониманием и в то же время с некоторым злорадством. - А разве Бланка не знает, чье это дитя?
- Да она сама еще дитя, и если бы не Филипп, ей бы и в голову не пришло заподозрить что-то неладное. Впрочем, Филипп тоже хорош. Вот уже семь недель кряду он каждую ночь спит с ней...
- Ну и что с того? Я с Амелиной...
- Ай, не заливай! Уж ты с Амелиной явно не спал каждую ночь, особенно этим летом. И к твоему сведению. Если ты думаешь, что Амелина знает наверняка, чей у нее ребенок, то глубоко заблуждаешься. Черта с два она знает! Бедная сестренка, она просто разрывалась между любовью и супружеским долгом - сегодня с тобой, завтра с Филиппом. Где уж ей знать-то!
- Прекрати! - возмущенно воскликнул Симон, краснея от стыда. - Опять распустил язык! Ну, сколько можно, в самом-то деле?
- Сколько нужно, столько и можно. Мой язык - говорю, что хочу... Ладно, оставим это. Я вот что имел в виду: почти семь недель Филипп каждую ночь проводит у Бланки.
- Ну и что тут такого?
Альбре снова вздохнул и пустился в пространные рассуждения о месячных.
- Так почему же тогда Филипп сам не расспросил Бланку? - осведомился Симон, выслушав исчерпывающие разъяснения Гастона.