- И по какому праву?
- По праву человека, который любит вас, - ответил Тибальд, пылко глядя на нее.
- Ах да, совсем забыла! Ведь в каждом своем письме вы не устаете твердить: прекрасная, божественная, драгоценная - и так далее в том же духе. А из "Песни о Маргарите", которую вы прислали мне в прошлом году и вовсе следует, что солнце для вас восходит на юго-западе, из-за Пиреней. Вы что, вправду путаете стороны света?
- Не насмехайтесь, Маргарита. Вы же прекрасно понимаете, что это была аллегория.
- Что, впрочем, не помешало вам написать мне этим летом, что вы отправляетесь на свой личный восток, чтобы снова увидеть свое солнышко ясное.
- И опять же я выразился фигурально. Я...
- Ну и как вы находите свое солнышко? - не унималась Маргарита. Скажите откровенно, вы не были разочарованы?
- Напротив. Оно стало еще ярче, ослепительнее. Оно сжигает мое сердце дотла.
- Однако вы еще не предложили этому солнышку ясному свою мужественную руку и свое горящее сердце.
- А я уже предлагал. В прошлом году. Солнышко ясное помнит, что оно мне ответило?
Опустив глаза, Маргарита промолчала; щеки ее заалели.
- Вы прислали мне, - продолжил после короткой паузы Тибальд, большущие оленьи рога, чтобы - как было сказано в сопроводительном письме - немного утешить меня, поскольку настоящие, мужские, наставить мне отказываетесь. Было такое? Отвечайте!
- Да, - в смятении ответила она. - Так я и сделала.
- Это была не очень остроумная шутка. Но язвительная. - Граф пришпорил коня. - В моей охотничьей коллекции хватает оленьих голов с рогами, - бросил он уже через плечо, - и мне ни к чему еще одна пара, подаренная вами.
Маргарита также ускорила шаг своей лошади и поравнялась с Тибальдом.
- Не принимайте это близко к сердцу, граф, - сказала она. - Я признаю, что тогда переборщила с остроумием, и... и приношу вам свои извинения. Давайте лучше переменим тему нашего разговора.
- И о чем вы предлагаете нам поболтать?
- О нашей влюбленной парочке - про Бланку и Красавчика.
- Сударыня! Опять вы...
- О нет, нет! Ни слова об укусах и прочих пикантных штучках. Поговорим о романтической стороне их отношений.
- Романтической? - скептически переспросил Тибальд.
- Ну, конечно! Бланка до крайности романтическая особа, да и Красавчик не промах. А я, как любительница рыться в грязном белье, была бы не прочь посмотреть, как они занимаются любовью на лоне природы. Тем более, что белье у них всегда чистое, они ужасные чистюли, и если бы я вздумала рыться...
- Принцесса! - возмущенно воскликнул Тибальд. - Извольте прекратит ь...
- Нет уж, это вы извольте прекратить строить из себя святошу, огрызнулась Маргарита. - Лицемер несчастный! Будто бы я не читала ваши "Рассказы старой сводницы", в которых вы бессовестно подражаете Бокаччо.
Тибальд покраснел.
- Это... Знаете ли... - пристыжено пробормотал он. - У каждого есть свои грехи молодости. Десять лет назад - тогда мне было шестнадцать, - и я...
- Тогда вы лишь недавно потеряли невинность, но сразу же возомнили себя великим сердцеедом и большим знатоком женщин. Я угадала?
- Ну, в общем, да.
- Так почему бы вам не переписать эти рассказы с учетом накопленного опыта. И добавить к ним новеллу про Красавчика с Бланкой - если хотите, ее мы напишем вместе.
Тибальд пристально поглядел на нее.
- Вы это серьезно?
- Вполне.
- Что ж, в таком случае, у нас выйдет не новелла, а поэма.
- Тем лучше. И на каком же языке мы будем ее слагать - на галльском или на французском? Но предупреждаю: французский я знаю плохо.
Тибальд хмыкнул.
- А разве есть вообще такой язык?
- А разве нет? - удивилась Маргарита.
- Конечно, нет. То, что вы называете французским, на самом деле франсийский - на нем разговаривает Иль-де-Франс, Турень и Блуа; а мой родной язык шампанский. В разных областях Франции, если Францией считать также и Бретань, Нормандию, Фландрию, Лотарингию и Бургундию, разговаривают на очень разных языках: анжуйский, пуатвинский, лимузенский, овернский, бургундский, бретонский, пикадийский, нормандский, валлонский, лотаринжский, фламандский...
- Ой! - с притворным ужасом вскричала Маргарита. - Довольно, прекратите! У меня уже голова кругом идет. Боюсь, вы меня превратно поняли, граф. Говоря о французском, я имела в виду язык знати, духовенство, в конце концов, просто ученых и образованных людей.
- То есть франсийский?
- Да.
Тибальд снова хмыкнул.
- Увы, но франсийский явно не дотягивает до уровня общефранцузского языка.
- А какой же из перечисленных вами дотягивает?
- Да никакой.
- Да ну! - покачала головой Маргарита. - И что же с вами, бедными французами, станется?
- Ясно что - когда-нибудь все французы станут галлами.
Маргарита удивленно вскинула брови.
- Вы тоже так думаете?