— Теория Времени — наиболее сложное достижение моего народа. Она ещё не до конца исследована.
— Скажи, почему мы не можем отправится в прошлое, и помешать Дарку до того, как он напал на нас?
— Потому что одна подобная попытка уже была. Ты не забыл?
(пауза)
— Но то была ошибка.
— Последствия которой мы пытаемся исправить до сих пор. И вспомни, что мои расчёты доказали — попытайся мы предупредить нас самих о Катаклизме, и произошёл бы парадокс. Именно тот, который сотворил Дарк.
— Ты сильно ошибся, когда сделал его одним из нас.
— Я не бог. Я тоже могу ошибатся. И последствия моих ошибок бьют по мне ничуть не слабее, чем по другим. Катаклизм не затронул Дракию, Викинг. А моего дома не стало.
(молчание)
— Но как теперь восстановить историю? Скай и Винг исчезли, а ведь они ключевые фигуры.
— История не изменилась, Вик. В тот миг, когда корабль Винга был захвачен, Вселенная разделилась на две. В одной из них продолжается история, в которой Скай — Император, а Дарк был уничтожен мной за день до атаки. Но в той, которую мы пытаемся сейчас исследовать, история полностью изменилась. Без Ская не могла возникнуть Империя. Я никогда не решился бы на Коррекцию, не имей я за спиной столь мощного союзника, как Скай. Винг вообще не рождался, как и Каэл, и вообще вся история пошла по другому пути. Нам ещё повезло, Вик. Мы не испарились на месте.
— Но как мы могли исчезнуть? Ведь тогда Дарк не смог бы совершить путешествие, мы не исчезли бы, но тогда он совершил бы путешествие, и…
— …и именно так и случилось. Он создал петлю времени, в которой и он, и мы, обязательно существуем. Неплохой ход. Но далеко не лучший. К счастью, Дарк оказался недостаточно рассудителен.
— Что ты имеешь в виду, Рэйдэн?
— Он мог изменить ребёнку психопрофиль, и вернуть его приёмным родителям, Фалькоррам. А затем он мог бы вернутся в наше время, где Скай стал бы его верным слугой. Или даже рабом. Без всяких парадоксов.
(долгое молчание)
— Ты иногда просто пугаешь меня, маг.
(смех)
— Дорогой мой, неужели ты думаешь, что я выбрал драконов в качестве своей команды просто так? Вам подобные идеи просто в голову не придут.
(очень долгое молчание)
— Как бы я хотел сказать о себе то же самое…
Утром шёл дождь. Он даже решил, что сегодня ему придётся весь день мокнуть в поле, но дождь прекратился. Однако тучи остались…
Капитан Окинава Хамсин мрачно посмотрел на небо. Плохая погода, почти нелётная.
«Як» снаружи выглядел ничуть не лучше настроения пилота. Грязная, мокрая машина, неумело покрашенная в маскировочные цвета, и побывавшая во многих переделках. Но он ни за что не сменил бы самолёт. Он стал наполовину им самим.
В то утро его опять тревожили воспоминания. Последнее время у него часто болела голова. Память билась в запертые двери сознания, пытаясь прорватся на волю. Но двери были несокрушимы.
Пилот сидел в тесной кабине истребителя, и глядя сквозь мокрое бронестекло фонаря, видел вовсе не грунтовый аэродром своей дивизии. Он видел те дни, когда всё началось…
«Тогда мы с Николаем были желторотыми птенцами, только-только из лётного училища… Сколько надежд мы строили! Сколько планов обсуждали, сидя за бокалом шампанского… Коля никогда не признавал водки, и сумел заразить меня своей уверенностью…»
«Мы мечтали о подвигах. Мы с утра до ночи копались в самолётах, словно были механиками, а не пилотами. При слове Чкалов мы начинали дрожать…»
Окинава печально улыбнулся своим мыслям. На суровом лице воина улыбка смотрелась столь же неуместно, как цветок на взлётной полосе.
«Помню, как в 39-ом мы стояли у репродуктора, и слушали сводку о нападении на Польшу. Тогда я посмотрел на него, и сказал, что не больше чем через год начнётся война… Он кивнул.»
«Потом были первые истребители. Тогда И-16 казался мне даже не совершенством — чудом. Я излазил свою машину вдоль и поперёк, вместе с механиками разбирал двигатель. И хорошо помню возмущение, когда майор Мирошниченко, воевавший в Испании, мрачно заметил:
— Хорошая машина… Пока „мессеров“ не видел.»
Громадный человек, сидевший в кабине самолёта, усмехнулся.
«Я даже решил, что он сломался… Комэска дважды сбивали, и он только чудом не попал в плен. Поговаривали, что во второй раз он сломал ноги, и несколько дней прятался в воронке от бомбы. Но он никогда не говорит об этом».
Капитан Окинава Хамсин вздохнул. Его могучие руки невольно сдавили штурвал так, что под кожей проступили жилы, больше напоминавшие тросы.
«А потом была война».
Он стиснул зубы. Азиатское лицо исказала гримаса страшной ненависти.
«Коля погиб на третий день после передислокации на границу. Его сбил старый итальянский „Макки“, даже не „мессер“! Он упорно не слушал опытных лётчиков, которые предупреждали, что на большой скорости фонарь кабины „ишачка“ не открывается, и советовали его выбросить. Его сбили на высоте, и он не смог выпрыгнуть…»
После гибели друга, Окинава два дня молчал. На носу своего истребителя он нарисовал дракона, и за три дня сбил четырёх фрицев, в том числе одного «мессера». Майор назначил его командиром звена. Он не обрадовался.
«Потом шли недели, воздушные бои… Фюзеляж истребителя украшали уже девять звёзд. Но я не мог успокоится. Мне всё казалось, что врагов можно сбивать лучше. Я тренировался, разрабатывал новые фигуры… Всё бессмысленно!»
Товарищи по части сторонились Окинаву. Он не удивлялся. Капитан отлично знал, что мрачен и нелюдим. А после смерти Коли…
— Товарищ капитан!
Вздрогнул, очнулся. Посмотрел наружу. Там стоял молодой лейтенант из штаба дивизии.
— Да?
— Налёт на переправу! Срочно требуется поддержка с воздуха!
— Задача?
Окинава поймал планшет с заданием, и быстро просмотрел. Настроение ещё более ухудшилось.
«Кто слышал посылать один самолёт на поддержку?! Но у нас нехватка машин, и особенно пилотов… Нацисты даже не сопровождают бомберы — так уверены.»
— Я вылетел.
— Ни пуха ни пера, товарищ капитан!
Он мрачно усмехнулся.
— К дьяволу.
Запустил двигатель, вырулил на взлётную полосу, взлетел. Машина отличная. «Як» — это не «Миг», у него есть пушка, два пулемёта… Скорость на низкой высоте значительно больше, манёвренность лучше. А главное, машина живучая. Сколько раз в неё попадали, и ничего. Добирался до дому сам. Облачность очень низкая. Ему приходилось идти почти на бреющем. Внизу степь. Колышется пшеница…
«Осень 42-го. Проклятая война! Ненавижу войны! Но фашистов я ненавижу сильнее… Намного сильнее.»
Холмы. Пришлось поднять машину под самые тучи. Перелетел, и сразу увидел цель. Девять «Юнкерсов» и три «мессера».
«Шансов почти нет.»
Резко вверх, в тучи. Самолёты практически не видны — значит, и он тоже. Пошёл на сближение.
«Они меня не видят… Всецело поглощены бомбардировкой переправы. Сволочи!»
Первый «мессер» был уже в пределах досягаемости. Окинава выжал всё, на что был способен мотор, и рванул. Вынырнул сзади, бочка почти до земли, нос приподнять — и сэкономил снаряды. Очередь из пулемётов прошила дно фрица, тот взорвался. Расположение бензопроводов капитан знал отлично.
Двое других отреагировали сразу.
«Конечно, у них ведь рации… Проклятие!»
Свалил самолёт на крыло, и ушёл из-под обстрела. Резкий набор высоты. Мессер сзади! Поставил машину вертикально, и сбросил газ.
Фашист, разумеется, промчался над его головой, не успев затормозить. На этот раз Окинава дал длинную очередь из пушки, и тот задымил. Не тратя больше время, развернулся, и чуть не столкнулся лоб в лоб с третьим. Крыло прошила очередь, машину тряхнуло.
«Проклятие! Придётся рискнуть…»
Сбросил газ до нуля, и поставил самолёт вертикально. Конечно, тот скапотировал, и завалился назад. Что он и ждал, и чего не ждал фриц. Очередь из пушки пробила кабину «мессера», а Окинава потерял управление.
«Падаю! Высоты нет!»
Вцепился в штурвал, потянул так, что затрещали кости. Из горла само рванулось рычание…
…Машина всё-таки перевернулась, и понеслась к земле в нормальном положении. Он дал газ до предела, одновременно включил форсаж, и рванул штурвал на себя. Истребитель затрясло, перегрузка вдавила пилота в кресло. Рычание стало напоминать звериное, и без того узкие глаза ещё более сузились, налившись кровью…
«Вытащил!»
Едва не задел землю, но вытащил. Правда, самолёт чуть не развалился.
«Бомбардировщики… Ха!»
Давно Окинава не испытывал такого чувства. Он жил, жил полной жизнью! В груди клокотало рычание, могучее тело слилось с израненной машиной, ощущая каждую пулю…
«Смерть!!!»
Первого он сбил на подьёме. Завалил самолёт вправо, и сбил другого. Расстрелял экипаж, выпрыгнувший с парашютами. Потом резко развернул машину, и разрубил пропеллером последнего немца. Кровь брызнула на фонарь кабины, он смеялся. Хохотал от счастья, кричал.
Когда очередь из пулемёта прошила крыло, оно чуть не оторвалось. Окинава яростно закричал, ощутив потерю устойчивости.
— Врёшь, сволочи! Я ещё не кончил!!!
В него попали с третьего бомбардировщика. Машина задымила, и почти потеряла управление. Пилот попытался набрать высоту. Загорелся мотор.
От бессильной ярости Окинава издал вопль, и выпрыгнул из горящего самолёта. Находясь в затяжном прыжке, он расстрелял обойму пистолета в «Юнкерс», после чего рванул кольцо парашюта…
И всё равно он сильно ударился о землю. Вскочил, отцепил ранец, бросился в укрытие. Сзади стреляют. Обернулся.
«О небо, это второй немец! Он меня обманул, не загорелся!»
От ярости перед глазами капитана всё потемнело. Он в прыжке бросил своё огромное тело к воронке от бомбы, и пули вспахали землю за его спиной. Вскочил, сорвал с плеча трофейный автомат, и расстрелял всю обойму в пикирующего немца. Попал, но «мессеру» обычные пули не страшны… Второй заход. Ненависть. Поменял магазин. Фриц снизился до бреющего.
«Ну, гад, держись…»
Не успел. Зенитный пулемёт разорвал обшивку «Мессершмита 109», и тот врезался в землю. Взрыв. Окинава подбежал, и в упор расстрелял лётчика. От ярости рычал, как тигр.
— Всё, всё, он мёртв! Ну, парень, ты герой!
Повернулся. С бронемашины на него смотрел полковник, и улыбался.
— Как зовут? Я представлю тебя на орден!
— Капитан Окинава Хамсин, товарищ полковник. Третья гвардейская, эскадрилья майора Мирошниченко.
Полковник соскочил с машины, и обнял летчика. Поцеловал.
— Полковник Николаев. Капитан, я никогда не видел такого боя. Вы самый лучший пилот из всех, кого я знаю!
Окинава отдал честь.
— Служу Советскому Союзу, товарищ полковник.
Тот прищурился.
— Вы говорите без акцента. Но ведь вы китаец?
— Никак нет, товарищ полковник.
— А кто?
Пилот нахмурился.
— Не знаю, товарищ полковник. Мой случай довольно необычен.
Тот отмахнулся.
— Потом, потом. Садитесь в машину, я отвезу вас в штаб округа.
Отдал честь, и залез в бронемашину. Полковник занял место рядом с водителем. Большой грузовик пополз в направлении от переправы.
Сзади не земле догорали остатки захватчиков, а с неба не спеша спускались парашюты, орошая плодородную почву солёным, красным дождём.
Капитан Окинава был счастлив.
— Что такое Катаклизм?
— Сынок, позже, хорошо? Я работаю.
— Пап, расскажи! Ну расскажи!
(вздох)
— Хорошо. Давным-давно, в одной далёкой Галактике…
(рычание)
— Слушай, мне уже десять!
(смех)
— Ладно. Почти миллион лет назад была такая планета, называлась «Вечный Мир». Это была самая древняя планета в Галактике, и жили там могущественные существа, называвшие себя «маги». Они искали жизнь, исследовали её, искали дальше… Им это нравилось. Так было, пока наконец двое самых сильных магов не решили сами создать себе жизнь для исследований. Они много пробовали, но результатом явились люди. Разумеется, люди им не слишком понравились, и они стали пробовать дальше… Пока Рэйдэн не нашёл Первого Дракона.
— Ух ты! А это кто?
(пауза)
— Это твой дед.
(молчание)
— А что дальше было?
— Дальше?… А дальше второй маг построил машину времени, полетел в прошлое, и сделал нас такими, какие мы сейчас.
— Диктаторами?
— Нет. Раньше драконы были слабые, медленные. И мы не были бессмертными.
(пауза)
— Как это?
— Как люди.
— Ррррр…
— Правильно. Но после того, как маг улучшил нас, ему в голову пришла идея улучшить сразу весь мир. Он послал Рэйдэна в далёкое будущее, и тот нашёл Первого Диктатора.
(смех)
— Он смешной, этот Коршун.
— Это самый первый Диктатор. Не забывай. Так вот, Рэйдэн трудился два века, и создал Сумрака.
— Дядю Сумрака?!
— Да. Не перебивай, если хочешь дослушать. Маг придумал, что надо сделать Сумраку в прошлом, чтобы сразу всё в мире стало хорошо. Это называлась Коррекция. Тогда твой дед и стал Диктатором… Мы все стали ими тогда, чтобы помочь Сумраку.
(молчание)
— Но Коррекция оказалась ошибочной. Вечный Мир исчез, Сумрак на сотни лет покинул нашу Вселенную, из народа магов остался лишь один — Рэйдэн. Он до сих пор ищет свой дом, но уже без надежды на успех.
(пауза)
— Катаклизм сотрясал Галактику, а мы укреплялись на своей планете… Так шли сотни лет, мы понемногу исправляли кошмар той ошибки. Как видишь, почти исправили.
— А почему не Сумрак стал Императором, а Скай?
(смех)
— Потому что Скай был самым лучшим из возможных решений. В те дни Галактике был нужен именно такой лидер, как он. И Скай воистину оправдывал все ожидания, сын. Пока главная ошибка Рэйдэна не помешала…
— А это ещё что?
— Дарк.
— Капитан, вы подали рапорт о переводе вас в экспериментальное подразделение реактивной авиации. Почему вы приняли это решение? Вы ведь выдающийся истребитель, имеете награды, сбили свыше двадцати самолётов противника…
Он находился в наглухо закрытом бункере, глубоко под землёй. Царил полумрак, и полная тишина. Окинава сидел перед огромным столом, с противоположной стороны которого на него внимательно смотрели пятеро членов военной комиссии.
— Я принял это решение после случая, который произошёл с моим товарищем Шадеевым Николаем в 1940-м году, на полигоне. Тогда мы испытывали реактивные снаряды «ШКАС», на внешней подвеске. Во время залпа крепления снарядов на истребителе Шадеева не сработали, и в течение пяти минут его машина развила скорость свыше 600-от километров в час…
Председатель комиссии, генерал Тихонов, поднял руку.
— Спасибо, мы поняли.
Наступило молчание. Генерал спокойно листал его личное дело.
— Капитан Окинава, вас нашли неподалёку от Владивостока, двадцать лет назад, едва живым, с полной потерей памяти. Это так?
Окинава Хамсин стиснул зубы.
— Так точно, товарищ генерал.
Тот вновь замолчал, листая папку.
— В течение пяти лет вы жили в психиатрической клинике 2-ой Дальновосточной авиадивизии, и заключение экспертов гласило, что вы полностью лишились памяти о предыдущей части своей жизни. По прошествии пяти лет интенсивного обучения, вы были признаны нормальным человеком, и получили советское гражданство. Это так?
— Так точно.
— Почему вы выбрали себе столь необычное имя, капитан?
— Это имя я не выбирал, товарищ генерал. Меня нашёл майор Тосио Окинава, из 2-ой авиадивизии. Он подписал акт о передаче моего… тела в лечебницу. В документах было проставлено его имя, и при выдаче паспорта оно автоматически перешло ко мне. Кроме того, я явно отношусь к азиатской расе.
— Это мы и сами видим. — заметил полковник Федотов, который внимательно смотрел ему в лицо.
— Капитан, вы с самого начала изьявили твёрдое желание вступить в Советскую Армию. Почему?
Окинава нахмурился.
— Товарищ полковник, Советский Союз стал моей Родиной. Даже если я и родился за рубежом, то память об этом не сохранилась. Я — это мои воспоминания. А я придерживаюсь твёрдого мнения, что любой мужчина должен быть воином, и защищать свою Родину. И не только мужчина.
Они улыбнулись.
— Не волнуйтесь, капитан. Вашу преданность никто не подвергает сомнению. Мы просто хотим расставить все точки. Далее. Вы подали рапорт о желании стать лётчиком. Ваше желание было удовлетворено. Однако вы стали на редкость хорошим лётчиком, капитан.
«Странный разговор выходит…» — Окинава начинал тревожится.
— Товарищ генерал, а что в этом странного?
— Вы. Вы очень странный человек, капитан Окинава.
Тихонов отложил личное дело, и вытащил толстую пачку бумаг.
— Вот отчёты наблюдателей. Вы неразговорчивы, нелюдимы. Не пьёте, не курите, не ходите в рестораны. Не принимаете участие в жизни коллектива. Всецело преданы работе… — завидя, что пилот встрепенулся, генерал поднял руку: — Я не говорю, что это плохо. Но это странное поведение для здорового… а тем более столь здорового, как вы, мужчины.
— Товарищ генерал, разрешите спросить?
— Говорите.
— Какое отношение имеют подобные данные к моему рапорту о переводе?
Внезапно заговорил третий человек. Окинава его не знал. Судя по штатской одежде, он был из разведки.
— Ваш рапорт отклонили, капитан. Однако нас весьма заинтересовали вы сами. Мы намерены предложить вам необычную работу.
Летчик встревоженно посмотрел в лицо штатского.
— Простите, товарищ…
— Григорий Клименко.
— …Но я не понимаю, о чём идёт речь.
Клименко посмотрел на остальных, и те кивнули. Словно разрешили сказать.
— Капитан, я должен рассказать вам кое-что. Видите ли, в вашем личном деле большие пробелы. Это было сделано из соображений безопасности. Для начала, стоит сказать, что майор Тосио Окинава вас не находил. Он послужил, так сказать, обьяснением, каким образом вы оказались в клинике. На самом деле вас нашёл рядовой Жуков. Вот его отчёт. Учтите, капитан — это совершенно секретные сведения.
Окинава взял бумагу, и погрузился в чтение.
…когда он поднял глаза, они усмехались. Ему было страшно.
— Но… но… но это невозможно! Я человек!
— В этом никто не сомневается, капитан. — быстро сказал Клименко. — Не волнуйтесь.
Он вздохнул с облегчением. Но тут же напрягся вновь.
— Тогда что это значит?
— Мы уверены, что имело место вмешательство разумных существ с другой планеты. Очевидно, вы оказались невольным свидетелем этого события, чем и обьясняется полная амнезия. — это сказал пожилой человек в чёрном костюме, сидевший с краю.
— Простите, товарищ…
— Профессор Штейнберг.
— Профессор, но каким образом я мог быть свидетелем подобного события? И потом, кто тогда я? Откуда я взялся вообще?
— Мы не знаем, капитан. Но то, что вы не обычный человек, не вызывает сомений. Я подозреваю, что пришельцы исследовали нашу планету, и вы послужили им образцом.
Окинава потрясённо откинулся в кресле. В его голове скакали мысли.
«Они не шутят, несомненно… О небо! Как я мог быть на том механизме?! Или это был не механизм?!»
— Профессор, а та… штука, в которой меня нашли — она где?
Офицеры нахмурились, и посмотрели на профессора. Однако тот словно не заметил взглядов.
— Исчезла, капитан. Рядовой Жуков притащил ваше тело на пост пограничников, и бросился обратно вместе с тремя солдатами, но машины больше не было. Остались следы, которые засняла следственная группа. Вот данные.
«Длина — семнадцать метров?! Глубина погружения в почву… 79 сантиметров! А почва?! — каменистая…»
— О небо…
— «Штука», как вы выразились, достигала сорока метров в высоту, капитан, и весила не менее пятисот тонн. Это несомненно был космический звездолёт. Они выбросили вас оттуда, подождали, пока люди вас не нашли, и улетели.
Пилот с ужасом посмотрел на Клименко. Тот невесело усмехнулся.
— Вот так, капитан Окинава. Мы не ждём от вас воспоминаний — психиатры доказали, что ваша память полностью уничтожена. Однако сами вы — очень интересный… пришелец.
Он вскочил.
— Что это значит?!
— То, что вы не человек, капитан. Это было выяснено сразу же, в первые дни лечения. Вы очень похожи на человека, и я уверен, что вы были нормальным человеком до того… события. Но после вмешательства этих пришельцев, вы более не принадлежите к нашему виду.
Профессор Штейнберг молча протянул ему папку с фотографиями. Окинава схватил их и просмотрел.
— Простите, профессор…
— Вот. Сравните эти две.
Различия были. Ещё какие… Грудная клетка на первом фото принадлежала обычному человеку. Но только слепой не увидел бы, что на втором снимке было запечатлено совершенно другое существо. У этого существа позвоночник был тройной! От плечевого сустава и ниже, вдоль позвоночника, крепко прижавшись к нему, спускались две костяные структуры сложного профиля. Они почти не выдавались над линией спины, и прикреплялись к нижней строне плеча. Сами кости плечевого сустава были толстые, прочные, не человеческие…
Потрясённый Окинава невольно повёл плечами, и ощупал себя. Штейнберг улыбнулся.
— Это наибольшее различие, но мелочей очень много. Увы, капитан, с вами проводили бесчеловечные эксперименты. Эти пришельцы весьма напоинают нацистов, вам не кажется?..
Тонущий под тяжестью шока мозг пилота ухватился за эти слова, как за спасательный круг.
— Да! Конечно! Это были фашисты! Наверно, они испытывали какой-то новый самолёт…
Он запнулся, при взгляде на их лица. Клименко вздохнул.
— Много времени мы тоже так считали, капитан. Но три дня назад…
Окинава упал в кресло. Его глаза широко открылись.
— Нет… Нет! Не верю! Это невозможно!
— Возмите себя в руки, капитан! — жёстко сказал генерал. — Это невероятно, да, но это факт. И теперь страна, которую вы сами назвали своей Родиной, нуждается в вас.
Окинава с трудом собрал всю свою волю. Он закрыл глаза, и около минуты сидел неподвижно, прижав кулаки к вискам. Потом он открыл глаза, превратившиеся в щели. Голос звучал глухо.
— Вас понял, товарищ генерал. Можете не сомневатся во мне. Я больше не сломаюсь.
Они одобрительно переглянулись. Полковник Федотов встал, подошёл к лётчику, и опустился на край стола, заложив ногу за ногу. Его тяжёлая рука легла на плечо воина.
— Молодец, сынок. Так держать.
Окинава посмотрел ему в глаза, и пожал руку.
— Спасибо, товарищ полковник.
Затем он повернулся к Клименко.
— Слушаю.
— Драко, скажи мне, что это неправда. Скажи!
(долгое молчание)
— Это правда, Тайга.
(пауза)
— Но как?!!! Как он мог?!
— Он окончательно превратился в чудовище. Мы все шокированы, любимая.
— Почему он так поступил?!
— Этот мальчишка явился на Даркию, и вызвал его на бой. Дарк, разумеется, победил. У парня не было ни единого шанса. Проклятие, только Винг или Скай могли бы победить его. Но то, как Дарк поступил затем… Я собираюсь убить его. Рэйдэн говорит, что в его силах заблокировать Силу Дарка на короткое время.
(пауза)
— Но ведь и ты её потеряешь?
— Да.
(молчание)
— Оружие?
— Нет. Оружие тоже не сможет сработать в нейтрализующем поле Рэйдэна.
— Тогда как?!
— Ты забыла, кто я такой. Я убью Дарка голыми руками. Когда я ХОЧУ убить врага, я делаю это за минуту.
(пауза)
— А я ХОЧУ его убить, Тайга.
(долгое молчание)
— Как мог Дарк убить его? Как?!
— Давай считать, что Каэл ещё жив, хорошо? Всё-таки шанс уцелеть у него есть. Капсула была выброшена в стазисе, и она может попасть на обитаемую планету… В прошлом.
— Этот… этот гад повторил своё преступление! Почему, ну почему я не убила его сотни лет назад?!
— Тогда он был другим, Тая. Совсем другим.
— Скай… Винг… А теперь Каэл! Сколько можно терпеть?! Почему мы все вместе не уничтожим гада?!
— Уничтожим. Но не вместе. ЭТО Я ЕГО УНИЧТОЖУ, ОДИН!!!
(яростное рычание дракона)
— Но чем я смогу помочь, профессор?
— Вы были там. Хотя и не помните. Однако никакая амнезия не уничтожит рефлексов. Из всех людей у вас, капитан, наибольшие шансы добится успеха. И кроме того, вы отлично тренированы, сильны, обладаете отменной реакцией, и некоторыми специфическими свойствами…
Окинава вздрогнул, и с трудом отвёл взгляд от воронки, на дне которой лежал громадный цилиндр. Холод дальневосточной степи пробирался даже под тёплую шинель, и многочисленные автоматчики, которые стояли по периметру квадрата колючей проволки, кутались в шарфы. Овчарки жалобно выли, ветер нёс снежинки. Капитан Хамсин поёжился, и присоединился к офицерам, сидевшим в командирской машине. Захлопнул дверь. Зывывающий ветер сразу отошёл далеко-далеко, и Окинава с благодарностью принял чашку крепкого грузинского чая из рук генерала. Отхлебнул, и повернулся к профессору.
— Какие свойства, товарищ Штейнберг?
Учёный помолчал, а затем внезапно метнул монету в лицо пилота. Тот машинально поймал её, и взглянул на усмехающиеся лица.
— Не понял.
— Реакция, капитан. Ни один человек не успел бы поймать эту монету. Вы, очевидно, привыкли, но для нас это кажется невозможным. К примеру, сейчас ваша рука была не видна — вы сместили её столь быстро, что глаз не смог сфокусироватся.
Окинава невольно повертел рукой, сжимая и расжимая пальцы.
— Профессор, но я человек! Я думаю как человек, чувствую как человек, ем, сплю, курю…
Ответил полковник СМЕРШ, Григорий Клименко.
— Вы человек, да. Но в тоже время с вами сделали нечто, значительно усовершенстовавшее ваш организм. В течение первого года, пока вы жили в клинике, лучшие учёные Советского Союза изучали вас, капитан — и пришли к выводу, что вы следующая ступень эволюции. Они — он указал в окно, на решётчатую башню охраны — они сотворили из вас сверхчеловека, и выбросили на помойку, после окончания опыта. Они весьма похожи на нацистов.
Окинава стиснул зубы. Из горла рванулось рычание, могучие кулаки сжались. Тело капитана превратилось в монолит, под поверхностью которого проступили гранитные глыбы мышц.
— Я убью их всех! — он с трудом оторвал взгляд от воронки, и взглянул на помрачневших офицеров.
— Вот ещё один их дар. — сурово заметил профессор. — Вы только что рычали, как зверь, капитан.
Он закрыл глаза.
— Товарищ Штейнберг, вы правы. Во время боя, при виде врага, со мной что-то происходит. Я становлюсь зверем, способным на страшные вещи…
Профессор кивнул.
— Мы знаем. Наблюдатели часто отмечали эту особенность. Несомненно, перед нами побочный эффект усиления всех характеристик — эмоциональная перегрузка. Мозг работает на пределе возможностей, и часто срывается, уступая контроль…
— Профессор… — тихо произнёс Тихонов. — Потом.
Штейнберг запнулся, и посмотрел на посеревшего Окинаву.
Тот долго молчал, после чего спросил:
— Последний вопрос. Они нужны вам живыми? Или мне МОЖНО…?
— Живыми, невредимыми, и дружественно настроенными! — быстро сказал Клименко. — Держите эмоции в руках! Что бы с вами не сделали в прошлом, сейчас вы — не капитан Окинава Хамсин. Сейчас вы — посланник Советского Союза, и ведите себя соответствующе. Это ПРИКАЗ, капитан.
— Служу Советскому Союзу.
Он стоял возле огромного цилиндра. На расстоянии сотни метров виднелись десятки солдат, танки, и чёрные силуэты командиров.
«Но эти сто метров — мои!» — подумал Окинава. Страшная ярость клокотала в душе пилота. Они… Они… Да как они СМЕЛИ!!! Издеватmся над НИМ! Над НИМ!!!
— Я — Окинава! — проревел он, неизвестно кому. — Я — это ВСЁ!
«Я убью их. Пусть потом меня расстреляют, но я УБЬЮ их! Всех! Разорву на части! Выпью кровь! Крылья оторву!!!»
Капитан замер. В голове завихрились мысли.
«Откуда я знаю, что у них есть крылья?! Неужели при виде корабля память пробуждается?! О, небо, пусть так и будет! Пусть!»
— Выходите! — он ударил цилиндр кулаком. Звон. Никакой реакции.
— Говорит капитан Окинава Хамсин, Советская Армия. Вы в безопасности. Покиньте корабль. Мы здесь, чтобы помочь.
«Ха! О да, я помогу… О да!» — какое-то странное ощущение кольнуло пилота в кончики пальцев. Взглянув на них, Окинава замер. Ногти удлинились! Немного, но совершенно определённо. И они начинали принимать странный золотистый оттенок…
«Что со мной происходит?!» — в ужасе подумал человек, отпрыгнув от цилиндра. Он повернулся, и побежал к периметру. Навстречу подбежали Клименко, Штейнберг, и Тихонов.
— Что?
— Смотрите, профессор! Я коснулся корпуса… И вот! — Окинава в ужасе протянул руки к офицерам.
Генерал вполголоса чертыхнулся. Глаза Штейнберга полезли на лоб, Клименко неестественно замер.
— Это как понимать? — наконец смог спросить генерал.
— Не знаю! Я боюсь, товарищ генерал! Эта штука… Она меняет меня! Смотрите — это же настоящие когти, как у льва!
Они переглянулись.
— Товарищ Тихонов, я прошу немедленно прекратить операцию, и заменить капитана Окинаву. — твёрдо заявил профессор.
Генерал задумался. Тем временем, на глазах у шокированных людей, когти бесшумно втянулись обратно, приняв вид ногтей. Окинава потрясённо повертел рукой, и поднял взгляд на Штейнберга.
— Вы всё ещё думаете, что я человек?… — тихо спросил он.
— Согласен. Капитан, покиньте периметр. Операцию завершит ваш дублёр. — Тихонов нервно сцепил руки за спиной, не сводя взгляд с пальцев лётчика.
— Нет.
Все удивлённо посмотрели на Окинаву. Тот стоял бледный, как смерть.
— Нет. Я не имею права. Если я не человек, то мне ничего не грозит там. Я не могу подвергнуть опасности товарища.
Тихонов стиснул зубы. Клименко посмотрел на него, и кивнул. Штейнберг вскинулся, но слова Окинавы заставили его промолчать.
— На всякий случай, прошу вас — если вы увидете, что я… что я больше НЕ Я… Убейте меня.
Повисло тягостное молчание. Наконец, бледный Клименко подошёл к колючей проволоке вплотную, и протянул руку.
— Вы человек, капитан Окинава. Настоящий.
— Спасибо, товарищ полковник.
Они смотрели, как лётчик повернулся, и недрогнувшим шагом пошёл обратно.
Штейнберг схватил генерала за плечо.
— Остановите его! Неужели вы не поняли?! Он сам пришелец! Они могут менять своё тело, маскируясь под…
Тихонов посмотрел на профессора, и тот замолчал, словно натолкнувшиь на стенку.
— Он — человек, товарищ Штейнберг. — негромко сказал генерал, следя за Окинавой. — Больше, чем человек. Советский человек!
«Я убью вас всех. Я убью вас, за то, что вы сотворили со мной. Я убью вас за эти когти. Я убью вас за эти непонятные кости в моей спине. Я убью вас за уничтоженную жизнь!»
Окинава яростно отрывал пласты обгоревшего покрытия, добираясь до огромного люка на торце цилиндра. Он уже не боялся смотреть на свои руки… На то, что час назад называлось руками.
«О небо, кто я такой?…» — ослепительно сверкавшие золотые когти достигали уже трёх сантиметров в длину. Кожа на пальцах начинала синеть, но очень странно — словно из-под неё проступал узор.
Последний кусок покрытия отлетел в сторону. Взору открылся огромный, четырёхметровый люк, который почти полностью перекрывал торец…
«Откуда я знаю, что это спасательная капсула?!»
Он уже не удивился. Стремительно пробежал пальцами по краю люка, отыскивая кнопку. Пальцы до ладоней покрылись блестящей синей чешуёй, как у…
«Как у ящерицы. О небо, неужели я — рептилия?! Не может быть… Нет, нет, не может!..»
Вот она. Под рельефной крышкой, изображавшей…
В голове Окинавы взорвался чёрный шар. Он отскочил от люка, и упал в траву. Тело свела судорога.
«Нет! Нет! Не верю! Это не я! Я не он! Я не ЭТО!»
Лётчик корчился в траве, с стоном пытаясь сбросить шинель, неожиданно ставшую его душить. В это миг трое солдат подскочили к Окинаве, и быстро вытащили его за периметр. Профессор, подбежав, внезапно замер, и в ужасе шагнул назад. В руке бледного, как смерть, генерала появился пистолет.
— Нет! Не надо! — Штейнберг перехватил руку Тихонова. — Может, вдали от корабля он вернётся!
— Кто?! Кто вернётся?! — генерал повернул посеревшее лицо к профессору. — Это же не человек! Это… Это…
— Дракон.
Глухой, страшный голос Окинавы заставил людей отступить. Шинель бывшего пилота с треском разошлась по швам, выпуская на свободу могучее тело.
Окинава изменялся, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Завыл ветер, втягиваясь в тело экс-человека — очевидно, он пользовался молекулами воздуха как строительным матералом.
Форма лётчика последовала за шинелью. И без того могучее тело, теперь с каждой секундой наливалось мощью. Руки и ноги бугрились от мышц, рельефно проступила грудная мускулатура. Тело, уже достигшее трёх метров в длину, стремительно меняло пропорции. Шея удлинилась, одновременно став в три раза толще, и вдоль неё тросами проступили жилы. Голова… Потрясённые люди забыли о дыхании. Огромная голова плавно изменилась, челюсти вытянулись вперёд, глаза, засверкавшие зелёным пламенем, увеличились, над ними проступили мощные костяные дуги. Длинные чёрные волосы, как змеи, поднялись в воздух, закрутились в спирали, образовав прямые и острые, как кинжал, рога — и на людей смотрел самый настоящий дракон, такой, каких рисуют в сказках.
Но этот дракон был грозен и прекрасен одновременно, он излучал власть.
Профессор Штейнберг с трудом перевёл взгляд вниз. Могучий хвост двухметровой длины отделился от ноги, и на конце его с металлическим лязгом раскрылся золотой трезубец шипов. Тело Окинавы уже сверкало чешуёй, спереди золотой, а на всём остальном теле — синей. Могучие руки толщиной превосходили тело человека, а ноги, совершенно непохожей на человеческую формы, увитые канатами сухожилий, явно принадлежали четвероногому существу. Скульптурная фигура атлета, с мощной, мускулистой грудной клеткой, немного сужалась в области живота, и плавно переходила в мощный хвост. Всякие намёки на половые органы бесследно исчезли, оставив лишь едва заметную щель.
Люди с трепетом наблюдали за метаморфозой. Дракон с громовым рычанием упал на землю, и…
И распахнул крылья. Ветром людей отбросило на пару метров. Колоссальные сверкающие крылья переливались всеми оттенками небесной синевы, по ним пробегали волны сокращений. Задыхаясь от восторга, Штейнберг наблюдал, как тонкие и невероятно длинные пальцы крыльев резким движением натянули перепонку, породив сухой щелчок, и моментально сложили её на спине дракона. Когти на локтевых суставах сцепились, и чудесное сверкающее великолепие исчезло, превратившись в подобие плаща, покрывшего драконью спину. Последней каплей превращения стали короткие золотые шипы, поднявшиеся вдоль всего позвоночника дракона. И этот штрих добавил неописуемо прекрасному существу ощущение мощи.
Дракон со стоном упал на траву, и замер, скорчившись.
— Никогда не сомневаешься, не так ли, Драко? Вперёд, убить врага!
— Ты умрёшь прямо сейчас, Дарк. Я положу конец твоим преступлениям.
— Ты столь уверен, что сможешь меня убить?
(неуловимое движение, удар)
— Да. Я убью тебя, Дарк.
(удар)
— О боги, как я мечтал об этом!
(страшный удар, вопль, треск костей)
— Приятно, Дарк? Ощути приближение смерти, о враг мой. Ибо она близка!
— Ты не сможешь убить меня! Тогда ты никогда не узнаешь, где Скай, Винг, и этот мальчишка!
(захват, хрип)
— Ты убил их, Дарк. Ты послал их в прошлое без указания даты прибытия — это равноценно выстрелу в голову.
(три удара подряд, крик боли)
— А теперь я убью тебя…
(хруст костей)
— Нет!!! Они живы! Я указал время, я не убийца!
(захват)
— Да ну?
(мощный удар, грохот падения огромного тела)
— Имей мужество перед смертью признать свои преступления, Дарк.
(кашель с кровью)
— Ты… ты! Я не убивал их! Я не убиваю врагов, я устраняю их со своего пути!
(смех)
— И где же они, мертвец?
— Отпусти меня! Тогда узнаешь. Слово дракона.
(яростное рычание, страшный удар)
— Ты не смеешь называть себя так!
(удар)
— Ты не смеешь позорить имя «Дракон»!
(три удара)
— Ты подлец, Дарк. И я наконец решился избавить мир от тебя.
— НЕТ!!!
(захват, хруст позвоночника, ужасный вопль)
— Умри, Дарк, враг мой.
(тишина)
— Да будет так.
(стук упавшего на металл мёртвого тела. Долгое молчание)
— Итак, ты наконец мёртв, Дарк. Это хорошо.
(тихий смех)
— Драко, ты не уложился в минуту.
— Рэйдэн?… Ты всё слышал?…
— Да. Отойди, мне нужно пройти.
(пауза)
— О боги, что ты делаешь?!
— Отрезаю ему голову, разумеется.
— Зачем?!!
— Ты что, не хочешь узнать, где Скай и Винг? Ментосканирование памяти скажет нам об этом не хуже его самого.
(долгое молчание)
— Рэйдэн, ты чудовище, знаешь?
(смех, хруст разрезаемой плоти)
— Ты только сейчас понял это, старый друг?
Потрясённые люди неподвижно стояли поодаль. Автоматчики сгрудились кучей, овчарок давно простыл след. Со скрежетом два танка подползли к командирской машине, и замерли, направив дула пушек в сторону пришельца. Завывал ветер, солдаты молча переглядывались, и постепенно окружали дракона широким кольцом. Белые как снег офицеры молча стояли у «эмки».
— Такого я не ожидал. — механическим голосом произнёс Клименко.
— Что теперь делать, товарищ генерал?
Тихонов кусал губы. Они смотрели на непостижимого гостя из невозможного, и размышляли. Дракон неподвижно лежал на траве, иногда вздрагивая.
— Товарищ генерал. Разрешите мне поговорить с ним.
Тихонов вздрогнул, и взглянул на Штейнберга.
— Вы считаете, что он сохранил разум во время… этого?
— Несомненно. Вы только взгляните. Ведь перед нами разумное существо, вне всяких сомнений. Предлагаю считать, что это пассажир того корабля, что лежит за нашими спинами.
— Господи… Господи… — полковник Федотов дрожащей рукой ухватился за машину, рядом с которой они стояли. Наступала реакция на шок. Клименко с третьей попытки сумел зажечь сигарету, но уронил её — руки тряслись. Генерал превратился в статую, неподвижно взиравшую на дракона.
— Дракон… — произнёс он тихо. — Как может существовать нечто, столь похожее на дракона из сказок? Это нонсенс!
Подошёл профессор. Он оправился раньше других — помогли обширные познания в различных областях науки. Кроме того, Штейнберг был убеждённым материалистом.
— Товарищ Тихонов… А может всё было наоборот? Может, в сказках осталась память о некогда посещавщих нашу планету драконах? Таких, как он.
Генерал промолчал, а затем внезапно двинулся вперёд. Профессор последовал за ним.
— Иван! — подал голос Клименко.
— Без приказа ни с места! — ответил генерал.
Они стояли в трёх шагах от могучего зверя, и рассматривали его.
Штейнберг поразился, сколь совершенным было это существо. Пропорции тела, форма, блеск чешуи, мощные мышцы, огромные, сейчас закрытые глаза… Сверкающие крылья, плотно сложенные на спине… Золотой гребень вдоль позвоночника и основания хвоста… Перед людьми лежал самый гармоничный, самый прекрасный хищник из всех возможных. И невозмоэжных тоже.
— Художники были далеки от истины…
Генерал быстро взглянул на профессора, и отвёл взор. Они стояли уже около минуты, когда дракон, наконец, открыл сапфировые веки, и чуть приподнял грозную голову. В глубоких зелёных глазах пылало пламя могучего разума. И страха.
— Товарищ генерал…
Голос дракона прогремел, как отдалённый раскат грома. Низкий, с рокотом, он мог принадлежать лишь невероятно могучему существу.
— Товарищ генерал… Это я? Скажите что это сон, молю вас! Пожалуйста!
Тихонов сжал зубы.
— Окинава… Вы понимаете меня? Вы всё ещё Окинава?
Дракон чуть приподнялся.
— Да. Я капитан Окинава Хамсин… Вернее, был, до недавнего времени… — пришелец потрясённо осмотрел свою когтистую лапу. Потом перевёл взгляд вниз, рассматривая сверкающую золотую грудь, мощную мускулатуру, могучие ноги с огромными когтями…
— Я дракон?! Я — дракон! Нет! НЕТ!!! Как это может быть?! Как?!!!
Он резко вскочил, попытался шагнуть, но упал. В рычании Окинавы уже не было ничего человеческого.
— Кто это сделал?! КТО?!!! Я убью их! Я разорву их на части, и выпью кровь! Я высосу мозг из их черепов! Разорву крылья! Раздавлю голову!
Глаза Окинавы загорелись, словно зелёные прожекторы. Люди невольно отступили на пару шагов.
— Капитан, успокойтесь! Это приказ! — крикнул Тихонов. Дракон замер.
Медленно повернув голову к людям, он долго смотрел на них.
— Слушаюсь, товарищ генерал. — в голосе не было ненависти. Но когда глаза Окинавы повернулись к кораблю, в них отразилось такое выражение, что по спине Тихонова пробежали мурашки.
«Надеюсь, он сумеет обуздать в себе зверя…» — подумал офицер. Тем временем Штейнберг приблизился, и несмело протянул руку.
— Капитан… Можно вас потрогать?
Дракон вздрогнул.
— Конечно, товарищ Штейнберг. — в голосе прозвучала странная тоска.
Человек положил руку на плечо дракона, и чуть не отпрыгнул.
— Тёплая! Вы теплокровный?!
— Вероятно.
Профессор провёл руками по чешуе, ощутив, как при малейшем движении там напрягаются стальные тросы мышц.
— Невероятно! Мистика! Окинава, что вы чувствуете?
Подошли остальные офицеры. Клименко курил. Теперь все курили.
— Я не уверен, профессор. Всё стало иначе. Я ощущаю странные запахи, какие-то волны… И сила, профессор! Я силён как… как…
— Дракон. — невесело пошутил Тихонов.
— Да. Значит, я пришелец?
— Увы, капитан. Однако, с другой стороны это великолепно! Вы стали человеком за эти годы, и теперь мы сможем с вашей помощью привлечь поддержку вашей страны! — Штейнберг со счастливой улыбкой продолжал изучать Окинаву.
Тот надолго замолчал. Тем временем Федотов вызывал вездеход из центра, и докладывал обстановку. Клименко продолжал молча курить, не сводя взгляд с дракона. Солдаты вполголоса обсуждали невероятное событие, то и дело вступая в споры. Генерал, скрестив руки на груди, смотрел на Окинаву, и думал.
— Что вы намерены предпринять теперь, товарищ генерал? — спросил бывший пилот. Он сумел встать, и теперь возвышался над людьми на весь свой четырёхметровый рост. Длина тела достигала шести метров, хвоста — трёх. Могучие крылья были сложены, и Штейнберг не мог судить об их размахе. Хотя…
— Окинава, вы не могли бы расправить крылья? Мне хотелось бы осмотреть их.
Дракон кивнул, и с хлопком раскрыл колоссальные сапфировые крылья на всю семнадцатиметровую ширину. Люди невольно пригнулись. Генерал вполголоса выругался, Клименко вновь уронил сигарету. Профессор тоже был потрясён. Как и дракон, впрочем.
— Я могу летать?… — несмело спросил он Штейнберга. Тот водил руками по перепонке, чувствуя каждую жилу. На ощупь перепонка была холодной и жёсткой, как брезент.
«Правильно. Организм не станет отапливать столь большую площадь… Шершавая поверхность, как кожа акулы, но блестящая, как зеркало… Отражает лишнее тепло летом, аккумулирует зимой. Он даже более совершенен, чем кажется…»
— Не знаю, капитан. Вы размером с истребитель, и весите, наверно, не меньше. С другой стороны, зачем тогда крылья?..
Окинава помолчал.
— Товарищ генерал, разрешите попробовать? Я всю жизнь мечтал…
Тихонов встрепенулся, выходя из пост-шокового транса.
— Летать?.. Конечно, капитан. Попробуйте. — генерал с трудом усмехнулся.
— Только не улетайте далеко.
Дракон улыбнулся, и посмотрел в грозовое небо. В глазах возникло странное, возвышенное выражение. Могучие крылья напряглись, перепонка моментально превратилась в туго натянутую мембрану. Тело сгрупировалось, и словно увеличилось — такая мускулатура проступила из под чешуи. Люди поспешно отбежали на несколько метров.
Дракон взмахнул крыльями. Раз, другой… Ветер приподнял его над травой, но не больше. Окинава с удивлением осмотрел крылья, сложил их, развернул вновь. Мощно взмахнул. Крылья превратились в смерч, подняв тучу пыли и земли. Дракон метнулся в небо громадным прыжком, всё наращивая частоту взмахов. Потрясённые люди смотрели, как гигантский зверь пронёсся над землёй, и взмыл в небо. Скорость увеличивалась с каждой секундой. Крылья стало трудно различить — они превратились в два сверкающих облака по сторонам дракона, словно пропеллеры. Окинава развернулся почти на месте, и промчался над периметром, как истребитель. До людей донёсся громовой рык, в котором слышалось ликование.
…Дракон творил в воздухе невероятные вещи. Никакой самолёт не осилил бы и доли тех фигур, что раз за разом проводил Окинава. Он завис на месте, а затем рванулся вперёд, наращивая скорость. Загремел рассекаемый воздух, дракон закричал от сознания своей силы. Скорость достигла семисот километров в час.
Приняв горизонтальное положение, и, продолжая наращивать скорость, дракон стал поворачиватся вокруг продольной оси, фиксируя каждое положение. Затем он внезапно остановил крылья, сложил их, и понёсся по инерции, вращаясь в трёх плоскостях одновременно. Не дожидаясь потери скорости, вновь распахнул крылья, и спикировал к земле.
Шокированные люди наблюдали, как живая ракета пронеслась на бреющем, и не снижая скорости вертикально ушла в тучи. Через минуту оттуда свалился дракон, неконтролируемо вращаясь во всех плоскостях сразу. Профессор вскрикнул. Но то был очередной тест. На высоте полусотни метров дракон перешёл в пикирование, и промчался прямо над землёй, оттолкнувшись от неё лапами, и ещё более ускорив полёт. А затем солдаты увидели невероятное — продолжая нестись на огромной скорости, дракон развернулся спиной вперёд.
Крылья заработали, как турбины, загремел взбешенный воздух. Дракон затормозил почти на месте. За спиной со степи поднялся смерч — столь мощно завихрили атмосферу широкие крылья Окинавы, когда тот, не спеша, подлетел к онемевшим людям, и гордо вскинул голову.
— Я могу летать! Я дракон!
Они долго ничего не говорили. Только стрекотала камера оператора, снимавшего невероятный триумф природы. Потом генерал молча повернулся к машине, и кивнул Федотову. Тот протянул ему микрофон рации.
— Ты обнаружил то, что искал?
— Да.
— Тогда, прошу, оставь тело Дарка в покое.
(смех)
— Тайга, а может я хочу его оживить?
(пауза)
— Рэйдэн, твой цинизм переходит все границы.
— Цинизм? Желание спасти жизнь дракона — цинизм?
— Жизнь, которую отобрал ты сам?
— Его убил Драко, хорошая моя.
(рычание)
— Ты никогда не нравился мне, маг.
— Знаю. Я никому не нравлюсь, как правило.
— Прекрати издеваться над ним. Даже Дарк был драконом. Он заслуживает уважения.
— Повторяю, Тайга, я намерен оживить его, заменив психопрофиль, и разумеется, убрав Силу.
(молчание)
— Почему?
(тихий смех)
— Мне всегда нравились такие, как он. Дарк, Скай, Каэл, Аракити… Они похожи на меня.
— Ты на самом деле так думаешь?..
(долгое молчание)
— Нет. Не думаю. Но послушай, дракона, имею я право на эмоции, или нет? Поставь себя на моё место! Ты представитель процветающего, мощного народа, ты имеешь друзей, любящего тебя дракона, детей! Ты владеешь могучей силой, которую дал тебе я! Ты СЧАСТЛИВА! А я? Неудачник, ошибка которого стоила жизни всему моему народу! Или ты действительно думаешь, что был некий МАГ, мой учитель, могучий бог всех рас?!
(потрясённое молчание)
— Но… но…
— Да! Вот так, моя дорогая. Ты смотришь на этого мага! Я, я ошибся тогда! Я виновен в Катаклизме, я убил свой народ! Знаешь ли ты, что такое — ОДИН?! Мне три миллиона лет!!! И я ОДИН! Я пытаюсь найти себе новый дом. Я хочу стать ОДНИМ ИЗ! Мне страшно, понимаешь?! Мне СТРАШНО!! Я уже миллион лет не слышал родного языка! Я избрал вас, драконов, своим новым народом. Я дал вам правителей, остановивших войны, я дал вам Ская, который почти исправил последствия МОЕЙ ошибки. И я дал вам Дарка, который почти уничтожил всё, что сделал Скай. Я вновь ошибся. Так имею ли я право хоть РАЗ В ЖИЗНИ попытатся САМОМУ исправить тот вред, что принёс?! Дарк стал чудовищем, да. Я сделал его чудовищем. Я УБИЛ ЕГО, понимаешь? Я! А я не хочу убивать! Я не могу больше убивать! Я три миллиона лет убивал! И знаешь, Тайга, кого я мечтал убить больше всех? Догадайся!
(пауза)
— Каждый день я просыпаюсь от ужаса. У меня есть машина времени. Мне нужно лишь пожелать — и мой народ вернётся к жизни, а я обрету Родину. Но ценой за это станет весь мир, который ты знаешь. Мир, который я успел полюбить. Мир, в котором есть много несправедливости и жестокости, но в котором есть драконы. Мир, который лучше моего! И ради этого мира, я принёс в жертву свой. Поставь себя на моё место, Тайга, поставь! ПОСТАВЬ! Ты могла бы каждый день убивать свой народ? ТЫ МОГЛА БЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ УБИВАТЬ СВОЙ НАРОД, я тебя спрашиваю?! А ведь я именно это и делаю, Тайга. В течение миллиона лет я каждый день убиваю свой народ, свою планету! И ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, почему я хочу спасти Дарка?! Да можешь ли ты, может ли кто-нибудь понять, чего стоит для меня любая смерть, которую я МОГ БЫ предотвратить??!!
(смех)
— Ад? Ха! Что такое ад?! Кому нужен ад?! Мне? Нет, мне ад не нужен. Там мне будет скучно.
(долгое потрясённое молчание. Тихий голос дракона)
— Рэйдэн… Рэй… Я же не знала… Я же не знала!
— А ты хоть раз спросила?
— Он третий день пытается открыть эту штуку. Утверждает, что память понемногу возвращается. Уже вспомнил, что это спасательная шлюпка с большого звездолёта. Он говорит, что в таких шлюпках можно жить хоть сто лет — мол, пассажиры то-ли заморожены, то-ли ещё как обработаны.
Тихонов стоял у ворот барака, и наблюдал за драконом. За неделю, прошедшую с невероятного превращения, генерал развил бурную деетельность. Операция получила максимально возможный уровень секретности. Все солдаты, охранники, и даже пилот самолёта, доставившего Окинаву, были немедленно переведены из своих частей, и Клименко лично проверил всех. Двое имели подозрительные моменты биографии, и оба немедленно исчезли. Остальные стали оперативными сотрудниками СМЕРШ, подписав документы о неразглашении.
В район падения капсулы, где бывшие охранники стремительно возводили секретную базу, стекались специалисты и военные со всего СССР. После вызова в Москву, генерал Тихонов был официально назначен главой проекта, и ему в помощь отрядили трёх старших офицеров разведки. Безопасностью ведал Григорий Клименко, который вернулся из Москвы генералом.
Пока Окинава постигал тайны своего нового тела, и пытался открыть капсулу (найденная им кнопка не сработала), десятки учёных спорили по поводу встречи с пришельцами. Все друзья Окинавы по части были тщательно допрошены, каждое слово гостя с другой планеты было запротоколированно. Из Владивостока вызвали психологов, обучавших Окинаву говорить, и передали на попечение главы научной части проекта, профессора военной социологии и психолога Рудольфа Штейнберга.
Первым приказом профессора был строжайший запрет на допросы дракона. Он объяснил генералу, что подобная амнезия у людей проходит только в спокойной, знакомой пациенту обстановке. В результате к бараку, в который перевезли капсулу, и где временно поселился Окинава, подойти было труднее, чем к бункеру Гитлера. На километры вокруг базы распологались посты снайперов, автоматчики, заграждения… В сотне метров от воронки бригада рабочих срочно строила грунтовый аэродром. Из ближайшего городка прислали пятёрку новеньких «Т-34», и они расположились звездой вокруг базы. Вернувшись из Москвы, Клименко едва не хватил удар.
— Это безопасность?! Слепой и глухой фриц за версту сообразит, что здесь что-то происходит! Кто распорядился?! Под трибунал!
Немедленно из райцентра привезли маскировочные полотна, камуфляж. По мере того, как персонал базы рос, она всё глубже уходила под землю…
В лаборатории творилось нечто невообразимое. Биологи спорили до хрипоты, физиологи тихо сходили с ума. Анализы крови и чешуи дракона доказывали, что перед ними теплокровное, но не млекопитающее существо. После двух показательных полётов, инженер-авиаконструктор Игнатьев, который был срочно доставлен из КБ Ильюшина, отказался проводить измерения.
— И так понятно, что он летать не может. Зачем мучатся? Аэродинамику можно хоронить.
Дракон весил три тонны, имел размах крыльев семнадцать метров. Даже истребитель с такими пропорциями не смог бы взлететь, не говоря уже о фигурах высшего пилотажа. По расчётам Игнатьева выходило, что на квадратный метр перепонки давление воздуха при взмахе достигло бы 180–200 кг. В то же время, опыт на прочность (с разрешения Окинавы), доказал, что перепонка рвётся уже при давлении в 120 кг на квадратный метр. Дракон мог бы планировать, но никак не махать крыльями с частотой 4 взмаха в секунду, как он делал.
— И в любом случае, хвостом вперёд лететь нельзя! — инженер сказал это, наблюдая, как дракон летит хвостом вперёд.
Сам Окинава заявил, что не знает, каким образом летает, но ему нравится.
После этой фразы Игнатьев порвал свои записи, и получил выговор от Штейнберга.
Три раза в день дракон докладывал тройке командиров о вспомнившихся деталях. Постепенно вырисовывалась картина могучей цивилизации, владевшей секретом межзвёздных полётов. Тихонов с изумлением узнал, что политически драконы жили в Империи. Он обсудил новость с Клименко, и генералы приняли решение пока не докладывать об этой детали в Москву.
Главная проблема заключалась в том, что дракон не помнил своего имени. Окинаву это сильно тревожило, и он надеялся, что внутри капсулы найдёт ответ на свои вопросы.
Инженеры проекта не смогли определить, из чего была сделана капсула. Но они выяснили причину поломки механизма.
— Смотрите, товарищ Окинава. — Игнатьев продемонстрировал дракону маленькую оплавленную дырочку рядом с кнопкой.
— Механизм был испорчен специально. Видимо, некто хотел убить пассажира.
Дракон нахмурился.
— Я вижу… Может ли быть так, что и меня хотели убить тогда? — обратился он к профессору.
— Не знаю. Пока я могу судить о психологии дракона только по вам, но с этой точки зрения вы почти человек. Пока мы не встретим жителя вашей планеты, мы можем только гадать.
Окинава стиснул зубы, и посмотрел на капсулу. Внезапно он встал, и прошёл к стойке с инструментами. Вернувшись со сварочным аппаратом, он крылом отодвинул двух людей. Профессор только диву давался, сколь легко четверногий, вроде бы, дракон, пользовался предметами. Он мог ходить на двух ногах столь же уверенно, как и на всех четырёх, при этом вовсе не создавая впечатление дрессированного животного. Нет, оба положения были родные, и в обоих дракон просто поражал типично кошачьей грацией движений. Из-за этой грации многие биологи считали, что драконы родственны кошачьим. Но без рентгена сказать что-то определённое было сложно, а шестиметрового рентгеновского аппарата в мире пока не существовало.
— Дайте мне.
Окинава прищурился, и включил резак. В течении часа он пытался хотя бы нагреть люк, но результатом явилась только усталость. Рассвирипев, дракон так ударил капсулу, что та покачнулась. Люди вздрогнули.
— Ты, ты почему не открываешься?! — взревел дракон.
— Вы не назвали кодовое слово, император.
Эти слова механически проговорил спокойный мужской голос, вовсе не похожий на могучий бас дракона. Проговорил ПО РУССКИ! Окинава чуть не упал, а люди превратились в статуи. Минуты через три Штейнберг бросился наружу, за оператором и генералом, а дракон молча продолжал смотреть остановившимся взглядом на обугленную машину размером с локомотив.
— Ты говоришь?! — наконец сумел произнести он.
— Да. Речевой интерфейс включается при повреждении механического.
В барак влетели Клименко, Тихонов, оба разведчика, и оператор. Вслед за ними вбежали Игнатьев и Штейнберг. Последний немедленно задвинул створки дверей, и кивнул охраннику. Тот выбежал, и через минуту люди услышаи тарахтение движка. Под потолком засветились лампы, оператор наставил камеру на дракона, включив подсветку.
— Окинава, что произошло?
Дракон коротко рассказал, и офицеры молча уставились на капсулу. Окинава же задал главный вопрос:
— Почему ты говоришь по-русски?
— Я отвечаю на том языке, на котором был получен запрос, император.
Тихонов встрепенулся. Но и дракон обратил внимание на окончание фразы.
— Как ты меня назвал?
В ответ прозвучал равномерный голос машины.
— Император Скай Фалькорр, глава Дракианской Империи, Ароан-Вождь известной части Галактики, лидер-Диктатор организации Корректоров.
После этих слов наступила такая тишина, что жужжание камеры показалось присутствующим громом с небес.
— Рэйдэн, почему Тайга выбежала отсюда, плача? Что ты с ней сделал?
— Драко, прошу. Не сейчас, ладно? У меня очень плохое настроение.
(рычание)
— Оно станет значительно хуже, если ты не ответишь!
(пауза. Смех)
— Никак не могу привыкнуть к вам, дракошки мои. Ничего я с ней не делал, Драко. Просто я сорвался, и наговорил, что накипело на душе. Извини.
— Ты обидел её?
— Думаю, нет. Просто она никак не ожидала от меня подобной вспышки. Я и сам не ожидал.
(молчание)
— Что ты узнал?
— Дарк, всё же, не убил Ская и Винга. Он поступил несколько иначе. Скай был подвергнут психозондированию, и глубокому стиранию памяти. А потом Дарк доказал, что обладает неплохим воображением садиста — он записал Скаю психопрофиль человека, представляешь? Разумеется, тот подсознательно трансформировался в новое тело, после чего Дарк выбросил Ская в безлюдном районе Земли, миллион лет назад. Примерно за триста лет до Первой Экспедиции. Неплохо придумано, правда? Даже зная, где Скай, мы бессильны. Как найти человека на Земле, да ещё во время войны?..
(очень долгое молчание)
— Винг?
— С ним хуже. Молодой Диктатор едва не убил Дарка во время нападения. Тот сильно расстроился по этому поводу, и отомстил. Вингу стёрли память, записав новую личность, после чего Дарк посадил его в капсулу, и выстрелил в Космос, не задав координаты цели. Однако во времени координата есть… И точная. Примерно 600 лет после Катаклизма. Я очень боюсь, что Мрак или Китана получили приказ самостоятельно разобраться с капсулой. Видимо, Дарк предвидел возможность ментосканирования.
(скрип зубов)
— Каэл?
— А вот тут непонятно. Дарк отправил его прямиком к Скаю, даже район подходит. Но — на двадцать лет позже. Это очень странно, и подозрительно, Драко. Я боюсь, что мы упустили нечто очень важное относительно Каэла. Зачем Дарк послал его к отцу?…
(долгое молчание)
— Разве ты не выскреб его мозг полностью? Ты ведь любишь такие вещи, Рэйдэн. Копаться в мозгах драконов ты начал, как я помню, ещё на Ринне…
(пауза)
— Драко. Я очень терпеливый маг. Но если ты сейчас не извинишься, то я рассержусь. Ты ещё не знаешь, что такое разгневанный Рэйдэн.
(смех)
— Мне страшно, Рэйдэн. Я дрожу от страха.
(неуловимое движение, вспышка)
— Тебе сильно повезло, дракон, что я не хочу убивать тебя. Поверь мне, тебе СИЛЬНО повезло!
(грохот отброшенного тела)
— Запомни, Драко, потому что повторять я не стану. Это Я выбрал ВАС в свою команду, а не вы меня. Это Я сделал Ская Императором, а не он меня — магом. Это Я сделал ВАС ВСЕХ Диктаторами, а не вы меня — богом! ЭТО Я создал драконов, а не ВЫ меня. И если я терплю любые насмешки, смеюсь вместе с вами, подшучиваю над мрачным магом — то это не значит, что я шут!!! Это значит, что я люблю драконов, и хочу им добра. Я не требую добра к себе, не требую благодарности. Но, проклятие, будь добр уважать того, кто тебя создал! Пусть даже он и ошибался!
(резкий удар захлопнутой двери)
Мёртвая тишина в бараке продержалась около минуты. Затем дракон спросил:
— Кто ты?
— Спасательная капсула типоразмера 8, модель «Нирогава Хэви Индастри» СК8–43 м, трёхместная, полностью автономная, с генератором статического поля и блоком саморемонта. Сделана в Японии.
Люди и дракон просто подпрыгнули на месте.
— Ты с Земли?!
— Производство — да. Порт приписки материнского корабля «Даркан» — сектор 34, система Астарот, планета Ваал, космическая станция «Даркия». Владелец корабля — Император Дарк.
Штейнберг глубоко задумался, потом встрепенулся.
— В каком году произведена капсула? — спросил он дракона, и тот повторил вопрос.
— 239 508 год от Катаклизма
Генерал непонимающе взглянул на профессора, но тот стоял неподвижно, как статуя. Дракон спросил сам:
— А в стандарте планеты Земля?
Возникла короткая пауза.
— 239 995 год нашей эры.
Тихонов понял.
— Они из будущего?!
— Конечно! Как я не догадался сам! — Штейнберг рассмеялся. — Вот и ответ на вопрос о драконах! Они были людьми, но с развитием науки сделали себе новые тела, получив способность летать. Отсюда и психологическое соответствие дракона человеку.
— Вы уверены в этом, профессор? — тихо спросил Клименко, кивнув на дракона. Тот стоял закрыв глаза, полурасправив крылья, и что-то шептал сам себе на непонятном языке. Штейнберг запнулся. Тихонов тоже повернулся к дракону, и люди молча смотрели, как огромный пришелец мучительно что-то вспоминал.
— Дарк… Дарк… Я помню это имя! Это мой враг! Это он выбросил меня сюда! — дракон открыл глаза, и возбуждённо добавил:
— Я вспомнил! Меня зовут Скай! Я вспомнил!
Офицеры молча смотрели на дракона. Затем Штейнберг, откашлявшись, сказал:
— Мы рады, товарищ Скай, что память к вам возвращается. Не могли бы вы прояснить утверждение этой машины относительно вашего статуса Императора?
Дракон помолчал, вновь закрыв глаза.
— Да… Я помню это. Я Император, глава своей страны. Дарк предал меня, воспользовался нечестным приёмом, и расправился со мной…
Глаза дракона открылись, и барак словно осветился зелёным пламенем.
— Я — Скай! Я Диктатор! Я убью его!
Побледневшие люди переглянулись. Но не успели ничего сказать. Скай резко повернулся к капсуле. Его голос изменился так, что последние сомнения генерала растаяли. Перед ними стоял не капитан ВВС, а Император драконов.
— Ты назвал Дарка Императором? Обьясни!
— После исчезновения Императора Ская, Дарк создал хроноклазм с помощью манипуляций машиной времени, и стал новым главой Империи. Диктаторы Винг и Ветер пытались противостоять Императору, но были ликвидированы. Остальные Диктаторы заняты поиском Императора Ская.
Скай вздрогнул.
— Винг?… Винг… Винг… Винг!! Мой помощник! Мой друг! Он убил его?!
— Нет. Диктатор Винг был подвергнут стиранию памяти, и выброшен в капсуле, аналогичной мне. Пункт назначения неизвестен.
Скай так зарычал, что люди пригнулись.
— А второй? Я не помню имени Ветер…
— Сын Императора Ская, Диктатор Каэл Ветер, находится в этой капсуле.
— Сын?!
Дракон покачнулся.
— Открой люк.
— Вы не назвали кодовое слово, Император.
— ОТКРОЙ ЛЮК!
— Вы не назвали кодовое слово, Император.
— Я — Скай! Подчиняйся мне!
— Вы не назвали кодовое слово, Император.
Генерал Тихонов хотел вмешатся, но дракон внезапно взревел, и распахнул крылья. Поражённые люди увидели, как по крыльям пляшут маленькие молнии.
Голос Ская прозвучал, словно ледяной гром.
— Ты назовёшь мне кодовое слово, и сделаешь это сейчас. Я приказываю тебе.
— Вы не назвали кодов…
Дракон протянул руку, и с когтя сорвался ослепительный фиолетовый луч. Проведя им по краю люка, Скай страшным ударом вогнул несокрушимый металл внутрь капсулы. А затем профессор увидел такое, что волосы у него встали дыбом. Когти дракона засветились золотым светом, и он погрузил их в металл, как в масло! Ухватив люк, Скай с металическим лязгом сорвал его с креплений, и отшвырнул назад, выбив стальные ворота барака, как гнилые доски. Солнечный свет, хлынувший в помещение, осветил рассвирипевшего дракона и бледных, прижавшихся к стене людей.
— Когда я говорю, ты будешь мне подчинятся, железка! — от рычания дрожали стены. Едва слышный голос механически повторял:
— Нарушена герметичность, нарушена герметичность, нарушена…
Клименко в ужасе посмотрел на Тихонова, но тот был испуган не меньше. Профессор, наоборот, с огромным интересом наблюдал за драконом. Который с минуту стоял зажмурившись, а затем, уже спокойнее, проговорил:
— Отключи статическое поле, и разбуди экипаж.
— Император, ваши действия незаконны, вы нарушили неприкосновенность спасательного судна…
— Я — Скай. Я — закон! Подчинись мне, иначе я уничтожу тебя, подвергнув опасности жизнь твоего пассажира.
Ответ последовал моментально.
— Приказ принят. Однако о вашем нарушении будет доложено в департамент должностных преступлений и превышения власти.
— Сколько времени займёт пробуждение?
— От трёх до пяти часов.
— Приступай. Доложи по окончании.
Дракон резко развернулся, и направился к выходу из барака, кивнув людям следовать за ним. Те переглянулись, но последовали.
— Я почти всё вспомнил. Мне больше десяти тысяч лет, я бессмертен, и обладаю огромными возможностями по управлению энергией. Драконы живут в политической структуре, напоминающей усложнённую монархию. Структура тоталитарна в основе, но не имеет жёстко установленных общепланетных законов, по типу диктатур. Во главе стоит Император, он же глава организации Корректоров, куда входят мои друзья. Я и есть Император.
Скай усмехнулся, заметив изумление людей.
— На вашей планете есть мой политический двойник — Адольф Гитлер. Я, в сущности, такой же Диктатор, как и он. Только вот Гитлер удерживает власть пропагандой, деньгами, и фанатизмом. Я просто самый сильный.
Дракон рассмеялся, но невесело.
— Не волнуйтесь. Гитлера я ненавижу не меньше Дарка.
Затем он замолчал. Люди потрясённо переглядывались, Клименко курил, Тихонов кусал губы.
— Простите… — профессор запнулся, не зная как обращатся к дракону. Тот усмехнулся.
— Скай.
— Простите, Скай, но каким образом вы оказались на Земле, без памяти, в облике человека?
Глаза дракона засветились мрачным пламенем.
— Много веков мы противостояли второй могущественной структуре, которая называлась Конфедерация. Я победил, и изгнал своих врагов за пределы Галактики. Но те, очевидно, вернулись, и на этот раз оказались сильнее меня. Я убью Дарка. Я не оставлю в живых ни одного дракона, который помогал ему. Я уничтожу его флот, я уничтожу его армию! Я УБЬЮ его!
Скай ходил по степи перед офицерами, и хлестал себя хвостом. Люди с тревогой слушали речь бывшего пилота, Штейнберг поспешно записывал что-то в блокнот. Оператор снимал.
— Вы помогли мне, и я у вас в долгу, люди. Теперь я помогу вам. Я уничтожу Гитлера и всех нацистов, сровняю Берлин с лицом земли. Я могу уничтожить армию, лишь подумав об этом. Смотрите.
Дракон остановился, и повернул голову к танкам. Его голос прогремел, как пушечный выстрел.
— Покинуть машины! Быстро, быстро!
Танкисты поспешно отбежали в сторону. Скай повернул голову к Тихонову.
— Генерал, вы не возражаете, если для демонстрации я уничтожу один из танков? Можете снимать.
Тихонов вздрогнул, придя в себя.
— Это безопасно для солдат?
— Да.
— Хорошо, Скай, у вас есть разрешение.
Дракон усмехнулся, и посмотрел на танк. Тот внезапно подбросило в воздух, и многотонная машина со свистом понеслась в небо. Зависнув на высоте нескольких сот метров, танк превратился в чудовищный огненный шар. Взрывная волна опрокинула людей на траву, земля затряслась, гром ударил с такой силой, что в бараках вылетели стёкла. Дракон отступил на шаг, и нахмурился. Огненный шар моментально исчез, оставив только вихри возмущённого воздуха. А люди увидели невероятное — металлический дождь. Испарившаяся броня конденсировалась в холодном водухе, и выпала мельчайшими частичками стали, покрыв степь тонким слоем блестящих шариков. Скай расмеялся, и распахнул крылья.
— Я — Скай! Я — это ВСЁ!
Дракон ввинтился в воздух, и с рёвом разорвал небо надвое, оставив людей смотреть на огненную полосу, прочертившую горизонт.
— Мы отправляемся на Землю.
— Драко, это плохая идея.
— Хочешь нас остановить — убей.
(пауза)
— Хорошо. Летите. Но помните, что одно неправильное движение — и будет второй Катаклизм. Впрочем, Драко, ты разумеется на подобные пустяки внимания не обращаешь.
— Да. Когда мои друзья в беде, а я могу им помочь — я на подобные пустяки внимания не обращаю.
— И ещё одно, Рэй. Ты говорил мне, как каждый день убиваешь свой народ… Так вот — мы на это неспособны. Мы не можем бросить Ская и Каэла. А ещё надо найти Винга.
(молчание)
— Вы неправы. Дело идёт о миллионах жизней, это важнее чем…
— Может быть. Но я не считаю, что жизнью друга можно пожертвовать даже за такую цену. И Тайга не считает.
(пауза)
— Скай первый оторвёт тебе голову за риск, Драко.
— Пусть так. Но цель НЕ оправдывает средства, Рэйдэн. Я отправляюсь спасать своего друга, и беру с собой того, кого люблю.
— И я не собираюсь рисковать жизнью Драко и Ская, Рэй. Где они — там и я.
(удаляющиеся шаги драконов. Очень долгое молчание)
— Я стар. Я очень стар. Я устал. Мне слишком много лет. Они спасут своих друзей, даже если погибнет весь мир. Это я их сделал такими. Почему же мне так завидно, а?… Почему мне так хочется пойти и сказать «Я с вами»?…
(пауза. Тихий, печальный смех)
— Кто скажет?
(долгое молчание. Яростный вопль)
— НИКТО НИЧЕГО НЕ СКАЖЕТ!!!
(долгое молчание. Шатающиеся шаги старика).
Три человека сидели в командном бункере базы, и курили. Уже час в бункере висела мёртвая тишина. Сигаретный дым заволок помещение, и тусклый свет лампы почти не помогал. На командном пункте секретной базы армии СССР царил полумрак.
— Может, кто-нибудь выскажется? — спросил наконец Клименко, ни на кого не глядя.
— Мы попали в очень щекотливое положение. — Штейнберг нервно затянулся, и закашлялся. Генерал Тихонов машинально похлопал его по спине.
— Это нельзя докладывать в Москву. — твёрдо заявил он.
— Согласен. Но что теперь нам самим делать? Он ведь действительно способен стереть пол-Европы с лица земли.
Опять повисло молчание. Затем Тихонов негромко произнёс:
— На мой взгляд, фашистов нужно уничтожить, даже с помощью инопланетян.
Штейнберг вздрогнул.
— А у вас есть гарантия, что этот дракон затем не решит присоединить СССР к своей Империи? Вы же слышали, он сам заявил, что является никем иным как Гитлером в кубе.
— А у вас есть гарантия, что мы сможем отговорить его, даже прими мы подобное решение?
Вопрос Клименко повис в воздухе, как мрачная тень. Долго никто не отвечал.
— Мы теряем контроль над ситуацией. — Тихонов сложил руки на груди, и откинулся на спинку кресла.
— Нет. Мы его уже потеряли — уточнил Штейнберг.
Клименко поднял глаза.
— На крайний случай, мы можем попытатся уничтожить пришельца. Не думаю, что он выдержит прямое попадание из танкового орудия.
Двое других вздрогнули.
— Никогда. Да вы что, спятили? А если выдержит? Если не попадём? Да если… Если он выживет, он уничтожит всех людей!
— Согласен. Клименко, этой возможности у нас нет. На дракона можно влиять только морально, но никак не силой. Вы ведь видели, на что он способен.
— Тогда я слушаю ваши предложения, товарищи.
Они продолжали молча курить, когда в дверь постучали. Вошёл адьютант Тихонова, и доложил, что капсула издаёт странные звуки, напоминающие сирену. Офицеры стремительно направились в развороченный барак.
— Что означают эти звуки? — профессор обращался к искорёженному цилиндру, ощущая себя идиотом.
— Поготовка экипажа к пробуждению завершена. Требуется приказ Императора для расконсервации жилого бокса.
Штейнберг вздрогнул, и повернулся к генералам.
— Второй дракон готов к выходу.
— Мы слышали, профессор. — Клименко взглянул на Тихонова. — Что делаем?
— Ожидаем Ская.
Они приблизись к машине, которую подогнали к дыре в фасаде барака. Профессор обратил внимание на нервное поведение персонала базы — люди стояли группами, обсуждая между собой некие события. В воздухе висела тревога, заставляя всех плотнее сжимать оружие.
— Вы тоже чувствуете, Штейнберг? — генерал прислонился к машине, и скрестил руки на груди.
— Что, товарищ генерал?
— Напряжение. Тревогу. Ожидание чего-то.
Учёный вздрогнул.
— Да, чувствую. — тихо признался он.
— Как в то воскресение… — Клименко присоединился к остальным.
— Да. В то утро я ощущал себя именно так… А потом было слово «война». И облегчение, Гриша. Я узнал причину тревоги, и мне стало легче.
— Но ведь мы знаем причину этой тревоги, Иван.
Тихонов покачал головой.
— Нет, мы только полагаем, что знаем это. На самом деле, причин много. И не последняя из них — страх.
— Страх? — Штейнберг удивлённо посмотрел на генерала.
— Да. Мы встретили непостижимое, непонятное человеку явление. И как всегда, непонятное — прежде всего враждебно. Впрочем, мне ли учить вас психологии?
Профессор надолго замолчал. В этот момент к машине подбежал майор, и отдал честь.
— Товарищ генерал! Разрешите обратится! — он обращался к Клименко, как к заведующему безопасностью базы.
— Слушаю.
— Часовые задержали двоих шпионов!
Клименко подскочил.
— Где?!
— На месте падения обьекта. Двое людей, одеты в гражданское, очень странные. Они не говорят по-русски, но не знают и немецкий.
Штейнберг уронил сигарету.
— Странные, говоришь? Почему?
Майор замялся.
— Это трудно обьяснить, товарищ Штейнберг. Лучше вам самим допросить подозреваемых. Они в дзоте охраны № 7, под стражей.
— За мной. — Клименко быстрым шагом направился к указанному месту, за ним поспешили Тихонов и Штейнберг.
По дороге майор рассказывал детали:
— Их обнаружил патруль лейтенанта Дьякова, когда прочёсывал местность. Мужчина и женщина, непонятной расовой принадлежности. Они находились в воронке, и осматривали её. Аресту не сопротивлялись, но говорят только между собой на непонятном языке…
Клименко и Тихонов переглянулись.
— Если это то, что я думаю, то намечается интересное развитие событий… — заметил разведчик.
Генерал кивнул. Профессор махнул ассистенту, и тот бросился за кинокамерой.
— Ты звал меня, Рэйдэн?
— Да.
(пауза)
— Ты мой единственный друг, Сумрак.
(молчание)
— Что случилось?
(долгое молчание)
— Мне нужна твоя помощь, дракон.
— Какая?
— Я хочу уйти.
(пауза)
— Это плохая мысль, Рэй.
— Я устал, Сумрак. Я очень устал. Мне слишком много лет. Я не могу больше.
(тихий шелест драконьих крыльев)
— Рэй, ты действительно устал. Но это не значит, что ты не сможешь отдохнуть.
(молчание)
— Я не смогу, Сумрак. Я просто стал слишком стар для этой жизни. Я лишний. Время, когда вы нуждались во мне — прошло. Я больше не могу нести груз своих лет, друг.
— Маг, опомнись. Мы с тобой пережили многое. Ты один пережил в сотни раз больше. Эта депрессия скоро пройдёт.
(долгое молчание)
— …они ушли. Они сказали мне, что готовы рискнуть миром за друга. Они смотрели на меня, как на… как на… как на старого паука, Сумрак! А я не смог заставить себя пойти с ними… Я и есть старый паук.
(мягкое касание сверкающего крыла)
— Ты не паук, Рэй. Ты просто не такой, как они. Они — драконы, они всегда молоды в душе. Мы с тобой другие. Они нас не понимают.
(вздох)
— Ты тоже дракон, Сумрак.
— Нет. Уже — нет. Я слишком долго был с тобой, я более не дракон.
— Тогда ты должен меня понять. Я хочу смерти, друг. Я хочу забыть. Ты ведь знаешь, что я практически всемогущ. Но я не могу забывать… Это плата за мою Власть, дракон — я не могу забывать.
(долгое молчание)
— Тогда вспомни о всём хорошем, что мы несли. Вспомни о тысячах жизней, что мы спасли, о сотнях тысяч живых, которые не умерли благодаря тебе, о миллионах, которым стало лучше жить!
— Я помню ещё и миллионы испарившихся в Катаклизме, и сотни миллионов погибших в войнах, последовавших за ним. Я помню смерти друзей, вырождение своих товарищей на Ринне. Я помню мгновенную смерть своего народа, ту, что дал им я!
— Рэйдэн, то была ошибка, которую мог совершить любой!
— Но совершил её Я! Я, а не кто-то! Понимаешь?!
— Маг, послушай. Ты намного опытнее и старше меня, не спорю, но и мои советы кое-чего стоят. Я говорю сейчас как друг, Рэй. Ты не виновен в Катаклизме. И даже если виновен, то уже десять раз искупил свою вину. Прекрати истязать себя. Я знаю, ты мечтаешь вернуться домой, мечтаешь об отдыхе. Я понимаю тебя, поверь — ведь и Ринна больше нет. Но я нашёл себе новый дом! Я знаю, кому и где я нужен. Если бы я не знал этого, то остался бы на Ринне во время Коррекции.
(блеск бриллиантовых крыльев, сверкание серебрянных глаз)
— Ты тоже нашёл себе дом, Рэйдэн. Ты теперь наш. Ты — дракон, как и мы. Просто ты самый опытный и мудрый среди нас. И я говорю тебе, ты нам нужен. Ты нам НУЖЕН, Рэйдэн. Прекрати заниматся самобичеванием, и оглянись! Жизнь идёт, маг, могучим, неукротимым шагом! И ты больше, чем кто бы то ни было в ответе за эту жизнь. Тебе надо гордится, что твои драконы, твои дети — становятся взрослыми. Не ужасатся самому себе, а гордится!
(долгое молчание)
— Ты действительно сказал то, что думаешь, друг?
— Да. Я действительно так считаю, и ты тоже должен так думать. Посмотри на Винга. Он жил в куда более жестоком мире, чем мы, он тоже убивал, и тоже ужасался делам своим. Но он имеет мудрость, маг. Винг никогда не попросит меня о том, о чём попросил ты. Он победил в себе это. Он научился, как не требовать больше, чем уже есть.
— Ты проповедуешь фатализм, Сумрак.
— Если для того чтобы сохранить тебя, мне понадобится стать фаталистом — я стану им. Ты мой друг, Рэй. А в отношении друзей — я дракон.
(очень долгое молчание. Шелест сверкающих крыльев. Тихие звуки)
— Ничего, Рэй. Ничего… Главное — ты не один. Ты не ОДИН. Ты ОДИН ИЗ НАС, друг. И когда ты это поймёшь, то больше никогда не заплачешь…
Два шпиона сидели на скамье в углу дзота. Три солдата держали их на прицеле автоматов, но те даже не замечали охраны. Высокий и очень мускулистый блондин с длинными золотыми волосами тихо обсуждал что-то с невероятной красоты девушкой азиатской внешности. Мужчина был одет в обыкновенный серый костюм, а девушка — в совершенно стандартное платье фиолетового цвета. Учитывая температуру в степи, они действительно производили странное впечатление.
Когда в дзот ввалились офицеры и учёные, мужчина резко повернулся к ним, и внимательно осмотрел. Девушка поступила аналогично. Что касается Штейнберга, то тот с первого взгляда понял, кто перед ним.
— Они тоже! — генерал кивнул, даже не повернувшись. Клименко поспешно отослал автоматчиков наружу, охранять вход. И повернулся к гостям.
— Здравствуйте. Вы говорите по-русски?
Девушка внимательно посмотрела на генерала, и что-то сказала спутнику.
Тот возразил, но девушка мотнула головой, и прямо из воздуха вытащила тонкую диадему с бриллиантом спереди. Солдаты отшатнулись, но Тихонов и Штейнберг не удивились. Они знали, кто перед ними.
Одев диадему на голову, девушка коснулась камня, и тот засветился. Пару минут она сидела неподвижно, закрыв глаза. Люди ждали. Наконец, девушка встрепенулась, сняла украшение, передав его мужчине, и посмотрела в глаза Клименко.
— Вы понимаете меня? — голос звучал немного неуверенно. Профессор тихо ахнул, и взглянул на оператора — снимает ли тот? Камера работала, и Штейнберг повернулся обратно.
«Она за минуту изучила русский язык… О боже, какой прибор! Я отдал бы за него всё!..»
— Да, мы понимаем вас, и приветствуем на планете Земля.
Девушка вздрогнула.
— Как вы догадались, что мы не люди? — в голосе прозвучали требовательные интонации. Тем временем блондин снял диадему, и теперь прислушивался к разговору.
— Мы знали это с самого начала. Вы непохожи на обычных людей. Я генерал Григорий Клименко, специальное подразделение Советской Армии. Это генерал Тихонов, и професор Штейнберг. Как я понял, вы прибыли за своим кораблём?
Девушка с удивлением оглянулась на своего спутника. Тот встал, и внимательно осмотрел людей.
— Диктатор Драко Локхарт, и моя жена Тайга. Вы правы, генерал. Мы прибыли за своим кораблём. Но не только.
Клименко улыбнулся.
— Мы рады приветствовать могучих драконов на земле Советского народа. Наша страна готова начать дружеские и взаимовыгодные отношения с Дракианской Империей, и я полагаю, что никакие недоразумения… — он кивнул на автоматчиков — не помешают нашим народам стать партнёрами в деле укрепления мира во всём мире.
Тайга вскочила.
— Вы знаете про нас? Откуда? Вы открыли капсулу?
Тихонов покачал головой.
— Не совсем. Прошу, пройдёмте с нами. По пути к кораблю мы расскажем всё.
Драко резко кивнул, и последовал за людьми. Тайга шла рядом.
— Прежде всего, я должен спросить вас об одном человеке. Примерно двадцать лет назад, в этом же районе исчез мой друг. Он должен был выглядеть как огромный мужчина с чёрными волосами и узкими глазами. — Драко осматривал базу, как и Тайга.
— Император Скай здесь. — Штейнберг со странным удовлетворением заметил, каким шоком явились его слова для пришельцев. Те едва не потеряли дар речи, и свыше минуты молча смотрели на человека.
— Он жив? — голос Тайги дрожал от волнения.
— Да, он жив, и почти невредим.
— Почти?.. — Драко прищурился.
Клименко заложил руки за спину, и посмотрел в небо.
— К сожалению, память ещё не полностью вернулась к императору. Он только недавно вспомнил, кем был до несчастного случая.
Затем генерал коротко рассказал недавние события, присоединив биографию Окинавы. Пришельцы некоторое время молчали, думая каждый о своём. Наконец, Тайга повернула голову к генералу.
— Это был не несчастный случай. — голос девушки звучал сухо, как мёртвый песок. — Императора пытались убить. Мы приносим вам глубочайшую благодарность, люди, за заботу о нашем друге. Вы не представляете себе, кто такой Скай. Его смерть явилась бы катастрофой для всей Галактики. Можете расчитывать на любую помощь с нашей стороны.
— К сожалению, мы не вправе менять историю, и помочь вам в войне с вашими врагами. Впрочем, думаю вас успокоит знание, что девятого мая 1945 года Германия подпишет безоговорочную капитуляцию в пользу СССР. — Драко с улыбкой наблюдал за ошеломлёнными людьми. Те переглядывались, и постепенно на их лицах проступали улыбки, радость.
Немного шокированный Тихонов обратился к пришельцу:
— Вы уверены? Мы победим?
— Да, вы победите. Затем будет долгая холодная война с США, которую СССР проиграет. В конце двадцатого века вашей страны не станет, она вновь превратится в Россию, потеряв значительную долю влияния. На короткое время центром цивилизации станет Америка, но в середине следующего века разразится кризис, в результате которого начнётся многолетняя «тихая» война. Вначале на Земле, потом в космосе. В конце 22-го века на Землю нападут её колонии, и большая чать населения погибнет. Только через сто лет люди вновь смогут отправить корабли к звёздам…
— И встретить там нас. — добавила Тайга. — Именно нас, генерал. Я и Драко — первые драконы, вступившие в контакт с людьми, на одной из ваших будущих колоний. Именно поэтому мы и явились за Скаем. Так сказать, имеем определённый опыт. — она рассмеялась. — Правда, то, что мы вам рассказали, я прочла в учебнике ксеноистории прямо перед вылетом.
Тихонов молча смотрел на драконов, Клименко вновь закурил. Профессор, как ненормальный, строчил в своём блокноте. Так шли минуты, пока, наконец, Драко не спросил:
— А где Скай?
Генерал вздрогнул, приходя в себя.
— Он отправился полетать, вероятно. Около шести часов назад.
Драко кивнул, и пристроился на гусенице танка, наблюдая за небом. Тем временем Тайга вошла в барак, и осмотрела капсулу.
— Вы пытались её взломать? — спросила она у Игнатьева, который измерял внутренний диаметр шлюзовой камеры. Инженер вылез, и с изумлением осмотрел девушку.
— Вы кто, гражданка?
— Отвечайте, Игнатьев. — Штейнберг присоединился к Тайге.
— Нет, это дракон. Он рассердился, что машина требовала пароль, и просто сломал люк.
Тайга фыркнула.
— Это на него похоже… Мозг! Ответь!
— Слушаю вас, Диктатор.
— Открой люк, и выпусти Каэла.
— Вы не назвали кодовое слово, Диктатор.
Девушка в фиолетовом платье усмехнулась.
— Три-два-один-четыре-Тория.
— Кодовое слово принято. Приказ исполнен.
С тихим шипением внутренний люк повернулся на полоборота, и открылся. Барак залил зелёный свет, туда вбежали офицеры и Драко. Тайга подошла к отверстию, и заглянула внутрь. Внезапно на её лице отразился такой ужас, что Драко зарычал, и метнулся к ней. Оба пришельца моментально, неуловимо для глаз превратились в драконов, и сейчас с рычанием отступали перед открытым люком. Люди в ужасе переглянулись.
— Что случилось? — крикнул Клименко.
Но ответить ему не успели. Из капсулы показалась огромная голова, за которой последовало мускулистое, огромное тело, налитое мощью. Люди замерли, прижавшись к стенам, Драко и Тайга с рычанием отступили на открытое место.
— ТЫ!!! — Драко, не веря глазам, отступал назад, в ужасе и изумлении смотря на того, кто был в капсуле. Тайга с яростным рыком прижалась к своему дракону, и оба они замерли на траве, перед проломом в стене барака.
Тот, кто вышел из капсулы, потянулся, словно кот, и расправил крылья во всю семнадцатиметровую ширину. На его лице смеялись огромные глаза.
— Здравствуй, старый друг… — голос дракона прогремел, как удар грома.
Но настоящий гром, как раз в этот момент сотрясший небосвод, никто не заметил. И хотя на Драко с Тайгой хлынул ледяной дождь, они даже не шевельнулись.
— Ты!!!
— Да, я. — спокойно ответил Дарк.
— РЭЙДЭН!!!
— О боги, ну что ещё… Викинг, ты не мог бы подождать?…
— Смотри сюда!!!
(пауза. Грохот опрокинутого кресла)
— Каэл?!!!
— Что здесь происходит, Рэйдэн? Викинг…
(крик)
— Вик, где он был?!
— В криокамере станции! И смотри, что там ещё было!
(записка)
— «Даже ты не всемогущ, Рэйдэн»… О боги! О БОГИ!!!
— Что здесь про…
— Молчи! Викинг, срочно, лети за Сумраком! Скажи — тревога высшей степени! Я буду в корабле! БЫСТРО!!!
(топот ног, шелест крыльев)
— Каэл, за мной!
(бег по коридорам)
— О боги, о я идиот, о я кретин, о я недоразвитый кенгуру….
— Да скажешь ты мне, что случилось?! Я шёл по станции, и меня что-то стукнуло, а потом Викинг вытаскивает меня из криокамеры и смотрит, как на мертвеца…
— Это Дарк! О боги, как он умён! А я, я… Нет, не гожусь я в хранители. Если мы уце…
(термоядерный взрыв)
— …леем, то я… А?… Что это?! Где корабль?!!
— Рэйдэн, там был взрыв!
— О нет! О НЕТ!!! Машина!!! Машина времени!!! Она была на корабле!!! О боги, нет, нет!!!
(топот ног по коридору)
— Сумрак?! Ты спас машину?!!!
— Нет. Она испарилась, Рэй.
(пауза. Бессильное сползание по иллюминатору)
— Он победил.
— Да, он победил. Нам осталось не больше часа.
(молчание)
— Жаль. Я почти решился не покидать этот мир…
— Рэйдэн?… Сумрак?… О чём вы?
(скрежет зубов)
— Я убью его! За что должны гибнуть дети?!
— Это опять моя ошибка, Сумрак. Прости меня.
— Не вини себя. Дарк оказался слишком у…
— Не ожидали, правда? — Дарк пребывал в отличном настроении. Драко смотрел на него, не веря своим глазам.
— Я… Я же убил тебя!
Колоссальный чёрный дракон усмехнулся.
— Видел, видел. Впечатляет, друг мой. Ты действительно непревзойдённый воин.
Затем Дарк повернулся к Тайге, и уже серьёзно сказал:
— Спасибо за те слова, Тайга. Я не забуду.
— Обьясни! — фиолетовая дракона стояла крылом к крылу с Драко, и смотрела в пылающие жёлтые глаза противника.
— Охотно. Ты убил не меня, Драко. Как ни жаль, но я пока жив. Ты убил произведение исскуства, шедевр моих специалистов — мой клон. В память эрзац-Дарка было заложено достаточно, чтобы Рэйдэн при ментосканировании не заподозрил подмены, и в то же время именно то, что мне было нужно. И вы как миленькие попались. Мой план сработал на 120 %. Скай, Драко, Тайга — все мы снова вместе, и именно там, где нужно.
Дарк прищурился, и поднял крыло вертикально.
— А главное — мы ТОГДА, когда нужно…
При виде лиц противников, чёрный дракон расхохотался.
— Да, вижу вы были обо мне довольно низкого мнения. Драко, как не стыдно… — чёрный дракон укоризненно покачал головой. — Ты и впрямь решил, что я способен причинить вред ребёнку…
Золотой зарычал.
— Дарк, не шути со мной. Что ты сделал с Каэлом?
— Просто немного усыпил, на пару недель. Тот поединок, который ты видел, был очень качественной инсценировкой. Только вот в роли Каэла снялся великий и ужасный Дарк, император Галактики, повелитель Вселенной.
Тайга припала к земле, собираясь прыгнуть. По крыльям Драко пробежали молнии.
— Не спешите, друзья. Дайте договорить. — Дарк прекратил смеятся.
— О чём нам говорить?! Ты ведь убьёшь нас, если мы не сумеем сделать этого раньше!
— Ха! Поэтому и прошу, дайте договорить.
Драко посмотрел на Тайгу, и та бросила:
— Говори.
Чёрный дракон спокойно разлёгся на бетонном полу барака, окинув взглядом десяток бледных солдат, офицеров, и учёных, стоявших у стены. Усмехнувшись, Дарк совершенно незаметно перешёл на русский. Он явно наслаждался своим триумфом, и хотел, чтобы все узнали о нём. Даже столь нелюбимые им люди.
— Итак, дорогие мои, я долго готовился к этому моменту. Пока вы сражались с собственной глупостью, пытаясь довести Империю до нормального состояния, я не терял времени даром. Многие недели труда были положены в основу моей теории. Но в результате мы с Мраком доказали закон социологической обратной связи. Он гласит, что чем сильнее структура сверху, тем большую тенденцию она имеет к неустойчивости, и тем сильнее будут последствия гибели этой структуры. Образно говоря, Империя — это перевёрнутая пирамида. Чем мощнее она, тем менее устойчива, и тем больше будет катастрофа, когда Империя рухнет. Так вот — согласно этому закону мы вывели, что Империя Ская рухнет в течение века, и после этого Катаклизм покажется нам прогулкой.
Дарк помолчал, внимательно глядя на своих врагов.
— И тогда я решил, что так не должно случится. Представь себе, Тайга — я не рвусь к власти. Мне плевать, кто станет наверху. Я не хочу нового Катаклизма.
— Ах ты такой святой у нас… — Драко мрачно смотрел на противника.
— Не святой. Но и не подлец, как вы меня уже успели окрестить.
— Да? Вспомни Мортар.
Дарк помрачнел.
— Монополия на ошибки не принадлежит Рэйдэну.
— Как всё просто, а? Я был неправ, извините, но на самом деле я хороший, давайте дружить! — Тайга фыркнула.
— Я не собираюсь предлагать вам дружбу. И говорю сейчас не для того, чтобы оправдатся. Я просто тяну время, друзья. С минуты на минуту настоящая Коррекция, та самая, которую команда моих социологов во главе с известной тебе Сильварой разрабатывала свыше десяти лет, осуществится. А потом можно будет поговорить по душам… — Дарк подмигнул взрогнувшему Драко, и расхохотался.
— О боги, да ради одного твоего вида стоило затевать всё дело…
— Говори! — оба дракона вскочили на ноги, и зарычали.
— Что? — Дарк невинно смотрел на дрожащих от бешенства Драко и Тайгу.
— Что за Коррекция? Где?!
Вместо ответа Дарк демонстративно вытащил огромные старинные часы, посмотрел на них, потряс, снова посмотрел. Озадачено послушал.
— Чёрт, неужели сломались?…
Он постучал часами о землю. Внезапно крышка отскочила, и оттуда на пружине выскочил маленький чёрный дракончик. В зубах игрушка сжимала табличку с надписью «То самое время». Дарк аккуратно вытащил табличку, осмотрел с обоих сторон, прищурился, и прочитал:
— Т-О С-А-М-О-Е В-Р-Е-М-Я… странно, что бы это значило?…
Дракон задумчиво посмотрел на кончик хвоста.
— О! Вспомнил! Увы, друзья, Коррекция только что свершилась.
Тайга с яростным воплем бросилась на врага, но замерла на месте. Драко зарычал, как сотня львов сразу, и … тоже замер.
— Как вы могли заметить, я взялся за дело серьёзно. — заметил чёрный дракон. Он даже не пошевелился.
— Ты… ТЫ!!!
— Я Дарк. Чем могу быть полезен?
Рычание Тайги заставило последние стёкла вылететь из окон барака.
— Хватит издеваться!
— Ладно. Извини, но просто у меня отличное настроение. Только что, буквально минуту назад, Скай убил Адольфа Гитлера.
Дарк некоторое время наслаждался эффектом этих слов. Затем он продолжил.
— Это было произведение исскуства, а не задачка. Коррекция требовала, чтобы именно Скай убил Гитлера, и именно в начале зимы 1942 года. Как вы понимаете, мне пришлось ЗДОРОВО поломать голову над тем, как реализовать план. Мрак исследовал время вокруг ключевого момента, но никаких зацепок обнаружено не было. И тут я вспомнил, кто такой Скай. Я вспомнил, что Фалькорры — приёмные родители, что на самом деле Скай — потомок некоего Диктатора из будущего. И тогда в моей гениальной голове созрел не менее гениальный план. Ты, Тайга, стала его сердцем. Я прослеживал все твои перемещения в течение года, пока не обнаружил Санлайт, и Коршуна.
— Каким образом ты мог следить за мной? — дракона с трудом удерживалась от рычания.
Дарк спокойно подошёл к ней, и коснулся золотого кольца на роге.
— Драко любит свою дракону, не так ли? И часто делает ей подарки…
Золотой дракон собрал всю свою Силу, и метнул в Дарка молнию. Тот даже не обернулся, и невозмутимо вернулся под крышу, оставив противников мокнуть под дождём.
— Так вот, дорогая, когда я похитил корабль с ребёнком и Вингом, то у меня было страшное искушение. Не убить, о нет. Я не настолько чудовище. Меня так и тянуло изменить Скаю психопрофиль, и стать его повелителем.
Дарк помолчал.
— К счастью, я вовремя вспомнил Аракити. И едва не отказался от плана, столь мерзко мне стало. Но всё шло само. Ская отвезли на Дракию, и благополучно заменили на настоящего ребёнка Фалькорров. Кстати, малыш вырос отличным драконом, и сейчас помогает Мраку.
Драко потрясённо смотрел на своего врага.
— Ты вернул Ская приёмным родителям?! Но зачем ты его похищал?!
— О, то была просто гениальная задумка. Жаль, не моя. Китана догадалась, что сделал Рэйдэн с нами, когда превращал в Диктаторов. Она склонировала ребёнка, и копию мы исследовали на молекулярном уровне. Знаю, отвратительно. Но что делать? Рэйдэн весьма скрытен, а ты слишком чистоплотна для биолога, Тайга.
Дракона с таким отвращением посмотрела на Дарка, что тот поёжился.
— Мне стыдно, хорошо? Очень стыдно. Но не забывай, копия не имела памяти, мыслей… Это было просто тело. Так вот, дорогая моя, теперь и я могу творить Диктаторов. Моя жена, Китана, уже не уступает мне по силе, как и Мрак, как и мой сын Тайфун.
Драко с ужасом посмотрел в глаза Дарка.
— Ты же знаешь, почему Рэйдэн ограничил наше число!
— Я ничуть не хуже него разбираюсь в драконах, и знаю, кто достоин, а кто нет! — чёрный дракон внезапно рассвирипел. — Кто он такой, что взял на себя роль бога?! Жалкий старик, который всего-то и сумел родится достаточно давно и в нужном месте! Он даже не смог выяснить, в чём тайна нашей Силы, и просто украл её у Коршуна!
Несколько минут Дарк тяжело дышал. Затем, уже спокойно, продолжил.
— Мы сверили наши результаты с анализами крови Винга. Они были идентичны. Я, в отличие от Рэйдэна, могу творить полноценных Диктаторов, которые способны передавать Силу по наследству.
Он с торжеством оглядел притихших Драко и Тайгу.
— Все мои дети будут Диктаторами!
Затем Дарк пару минут молчал.
— И вот, я изменил свой собственный геном. Отныне я не просто самый сильный Диктатор. Отныне я сильнее всех вас, вместе взятых. Я неуязвим, бессмертен, меня вообще невозможно убить. Я могу взорвать звезду, подумав об этом. Даже Винг едва ли достигнет моих возможностей, а ведь он только начинает развивать свой дар… Ну хорошо. Теперь, Тайга, скажи: что я сделал дальше?
Дракона молчала, и с ненавистью смотрела на врага. Она-то давно всё поняла… Дарк вздохнул.
— Жаль, я думал, ты умнее. Я отправился в наше время, поймал Ская, как мышь, стёр ему память, ПРЕВРАТИЛ в человека, — да, теперь я могу и это — и выбросил на Земле, в нужном месте, за двадцать лет до нужного момента.
Дарк фыркнул.
— С вероятностью 86 % Скай должен был стать лётчиком. Он им и стал. Что для меня явилось сюрпризом — так это то, сколь хорошим лётчиком он стал.
Дракон с наслаждением хлопнул крыльями.
— А затем… О, план даже не великолепен. План — совершенство! Как ты думаешь, что сделал бы Драко, узнав, что Каэла послали именно туда, где Скай, но на двадцать лет позже?
Тайга молчала. Они с Драко давно всё поняли, но Дарк продолжал говорить — он просто наслаждался собой, и своим планом.
— Ага, дошло наконец. Я потерял всякое терпение, ожидая, пока ты «меня» убьёшь, и бросишься спасать Каэла. Но наконец, ты это сделал, и разумеется, взял с собой Тайгу. К твоему сведению, этот поступок был рассчитан за три месяца до него, и вероятность подобного поведения достигла 94 %. Ты оказался предсказуем, друг мой.
Дарк фыркнул, заметив, как Драко смутился.
— А тем временем Ская благополучно доставили на место происшествия, и мой генератор альфа-ритмов восстановил его память. Вернее, ту её часть, которая должна была заставить нашего Императора воспылать благородным гневом на фашистов, и бросится в Берлин. Или ты думал, что он сам всё вспомнил? — чёрный дракон рассмеялся.
— В этой игрушке — он кивнул на капсулу — самый мощный компьтерный центр из когда-либо установленных на кораблях. Я немного сомневался — даже вы должны были заподозрить подвох, когда машина заговорила по-русски. Но расчёты оправдались, вы попались полностью и бесповоротно.
Повисло тягостное молчание. Наконец, его разорвал голос Тайги.
— Не верю. Слишком уж всё хорошо продумано. Ты никогда не смог бы создать подобный план, Дарк.
— Тем не менее, я это сделал. Ты, вроде, знаешь меня давно, Тайгуша. Неужели я похож на глупого дракона? — Дарк невинно улыбнулся, а затем внезапно произнёс совершенно серьёзно: — Я рационалист и материалист, глубоко убеждённый, что математика и теория вероятности правят миром. Кроме того я циник, и даже немного параноик. Но не идиот, моя дорогая. На этот раз я твёрдо решил добиться успеха. И добился его. К твоему сведению, Драко, ты смотришь на неплохого специалиста по теории игр, и совсем неплохого специалиста по теории вероятности. А ты, Тайга, видишь перед собой отличного генетика. Я сильно подучился за эти годы, друзья мои. Только наука может привести мир к МИРУ. Не голая сила, не могучие мускулы… — Дарк с усмешкой напрягся, и под чешуёй проступила такая мускулатура, до которой даже Скаю было далеко. — …а разум. Скай может рычать так, что обрушится скала — а я могу из этой скалы спроектировать дом. Вот, что я понял, изучая вместе с друзьями многие дисциплины, и особенно — математику. Мы с Мраком стали учёными, готовя этот план. И став ими, мы сумели разработать значительно более совершенную систему комплексных изменений, чем кто-либо до нас. Рэйдэн — ничтожество! Всё, что он смог придумать — разовое воздействие, после которого эффект будет двигатся по экспотенциальной затухающей кривой, которая неизбежно превратится в спираль, что приведёт в определённый момент к смене знака у коэффициента темпорального смещения, и как следствие — нарастающее в геометрической прогрессии отрицательное возмущение, призванное компенсировать первоначальное воздействие, но вследствие смещения точки отсчёта по четвёртой оси координат относительно исходной, производящее лишь беспорядочные хаотические колебания вдоль всех двенадцати осей многомерной системы координат. Вспомни, Драко, что произошло после Коррекции? Первые годы всё шло, как и планировалось, а потом за месяц рухнул весь мир! Если переменную, которая характеризует отношение ожидаемого эффекта к действительному, выразить как Х, а результат — как Y, то мы получим следующую элементарную формулу:
Y=-1*((1/4Х)^2)
Представляешь? И этот идиот даже не проверил выкладки! Хотя даже слепой увидит, что с увеличением Х на 1 эффект уменьшается в пропорции 16:1, и он в любом случае отрицательный! А что, если взять отрицательное значение X? Знак не изменится, и теперь отрицательный эффект станет ВОЗРАСТАТЬ в пропорции 16:1!
Дарк перевёл дыхание, и взглянул на поражённых Драко и Тайгу.
— Пожалуй, я немного увлёкся… — заметил он. — В общем, мой план Коррекции заключается в многоплановом постоянном воздействии на протяжении по меньшей мере века, и обязательных последующих правок с равномерно увеличивающимися промежутками. Для этого я создал настоящую организацию Корректоров, ту, которая будет оправдывать своё имя делом. И они уже работают, Драко. Я только что УНИЧТОЖИЛ КАТАКЛИЗМ.
— Тогда зачем тебе мы? — с горечью спросила Тайга. — Ты всё спланировал, всё подготовил. Зачем рисковать, и оставлять нас, как потенциальную угрозу? Ликвидируй.
Дарк запнулся. Долго смотрел на дракону, затем вздохнул.
— Вы ничего не поняли.
— Мы всё поняли, Дарк. — мрачно произнёс Драко.
— Нет. Не поняли. Я рассказал вам план с целью склонить к добровольному сотрудничеству. Вы в любом случае перейдёте на мою сторону — сами, или с моей помощью. Но я знаю вас очень давно. И мы с Драко были друзьями.
— Не надо напоминать. Как ты выразился, Рэйдэн не владеет монополией на ошибки.
Чёрный дракон со странным выражением посмотрел на золотого.
— Знаешь, иногда быть героем не только глупо, но просто ненужно. Что ты выигрываешь от своего поведения?
— Чувство собственного достоинства.
— Иначе говоря, эго.
— Нет! Не эго! Тебе не понять, Дарк. Есть такое чувство как…
— Гордость.
Могучий синий дракон вышел из воздуха, и стал рядом с друзьями. Скай посмотрел на Драко, тот на Тайгу, она на Ская.
— Мы снова вместе, не так ли? — спросил Скай.
— А мы никогда и не разлучались. — ответила Тайга.
И три дракона обратили пылающие гневом глаза на врага.
— …мным. Мы никак не могли предвидеть столь…
— Сумрак, почему мы ещё живы?
(пауза)
— Странно.
— Да, я тоже так считаю. Мы должны были испариться в тот же момент, как взорвался «Шторм».
(молчание)
— Я понял, маг. Это вновь парадокс. Мы не исчезнем. Как и в случае с захватом трона, Вселенная разделилась. Дарк просто создал себе собственный мир.
(восхищённое качание головой)
— Знаешь, я начинаю сомневатся, что он был ошибкой. Он слишком умён.
— Да. Он действительно умный враг.
(шелест чёрных одеяний)
— Но на этот раз он просчитался. Мы живы, мы не исчезли. Это значит, что мы победим его.
— Надеюсь, ты прав, маг. Но он слишком хорошо всё спланировал.
— Никакой план не выдержит многолетнего анализа Диктаторами, Сумрак. Мы распутаем этот клубок, и повесим Дарка на его нитях.
(долгое молчание)
— Есть ещё одно, маг. Что, если к тому времени когда мы проникнем в его Вселенную, мы увидим, что она лучше и спокойнее нашей?
(очень долгое молчание)
— Давай надеятся, что ты неправ.
— Наоборот.
(пауза)
— Извини, я забылся. Конечно. Будем надеятся, что ты ПРАВ, Сумрак.
— Этого я и боюсь.
— Привет, Скай. Я уже думал, ты так и будешь стоять там, и подслушивать… — Дарк усмехнулся.
— Дарк, на этот раз я тебя убью.
Чёрный дракон в ужасе сжался.
— О боги, нет! Не надо! Я хочу жить, я слишком умный, чтобы умереть!
Скай зарычал, и двинулся вперёд. Дарк спокойно вышел на открытое место, и замер, ожидая его приближения. Не доходя метров пять до врага, Скай остановился, и вокруг него начало искривлятся пространство. Смотрелось это, словно раскалённый воздух обволакивал дракона. Тайга с недоумением посмотрела на Драко, но тот тоже не знал подобного приёма.
Земля затряслась. Скай засветился синим светом, по чешуе заплясали лиловые молнии. Вокруг дракона неожиданно возникло радужное кольцо диметром в сотню метров, и сама ткань пространства изогнулась внутри, образовав параболический отражатель. В центре которого стоял синий дракон. Тайга в ужасе поняла, что готовит Скай, и Драко вышел вперёд, загораживая собой дракону.
По кольцу пробежали молнии, и стали скручиватся в ослепительную спираль.
Скай стоял в центре синего пламени, от него то и дело отлетали разряды, вплетаясь в жгут слепящей энергии. Казалось, мир потемнел. Земля дрожала, нарастал низкий, тревожный гул. Но жуткое накопление энергии происходило бесшумно.
По чешуе Драко заплясали молнии, которые перекинулись на Тайгу, от неё — на строения… Танки потрескивали, и по броне скользили синие разряды, впиваясь в землю. С изумлением драконы заметили, что вся трава начала клонится в сторону Ская, и скоро тот стоял в центре круга, образованного наэлектризованной землёй. В воздухе сильно пахло озоном.
— Неплохо, друг мой… — Дарк впервые утратил свой насмешливый вид, и с тревогой следил за противником. — Ты многому научился…
— Я уничтожу тебя, враг мой. — при словах изо рта Ская вылетало лиловое пламя, придавая дракону нереальный, сказочный вид. Глаза Ская сузились, и внезапно ослепительно засверкали. Гигантский жгут молний моментально втянулся в синего дракона, и на мгновение наступила абсолютная тишина. А затем Скай превратился в сокрушающий электронный смерч, и ударил Дарка.
Когда Драко вылез из под обломков барака, и помог Тайге, на месте базы бушевало извержение вулкана. Кратер, находившийся там, где стояли драконы, извергал слепящее белое пламя, достигавшее неба. Земля ходила ходуном, гром доканчивал рушить жалкие остатки строений. В небе бешеной спиралью кружились тучи, наматываясь на факел гнева Диктаторов, а с земли к ним навстречу поднимались молнии, превращая степь в нереальный, фантастический сверкающий лес. Драко оглянулся. Группа людей залегла рядом с танками, в ужасе наблюдая за поединком. Оба генерала стояли у сплющенной машины, на которую рухнул оплавленный обломок капсулы, и молча смотрели на бой.
— Мы должны помочь ему! — Тайга засветилась лиловым светом. Но Драко удержал её.
— Это их бой, любимая. Они долго ждали сегодняшнего дня…
— Правильно.
Драко и Тайга, как ужаленные, обернулись. Из воздуха вышли три дракона. Медно-бронзовый, низкий и могучий Мрак. Синяя, прекрасная, и в то же время грозная Китана. Огромный, угольно-чёрный, невероятно похожий на Дарка Тайфун.
— Не надо. — Мрак сурово покачал головой, заметив движение Драко. — Мы только смотрим. Как и вы.
— Откуда вы появились? — с отчаянием спросила Тайга.
— Мы всё время находились здесь. Следили за ходом Коррекции, охраняли Ская.
— Охраняли?!
— Конечно. — Тайфун усмехнулся, став зеркальным отражением отца. — Мы что, зря десять лет работали?
Мрак спокойно положил крыло на плечо Драко.
— Мы не враги. Мы просто приняли решение исправить ошибки старых друзей.
— А спрашивать их не обязательно, так? — золотой дракон мрачно смотрел на противников.
— Извини. Но ты можешь быть уверен, что результат у нас будет лучше, чем был у Рэйдэна и Ская. Мы уже ликвидировали Катаклизм. Над кратером, где раньше был Берлин, ветер разносит радиоактивное облако.
Китана рассмеялась.
— Скай, чтобы не терять время, превратил один килограмм камня, из которого был сложен Рейхстаг, в антивещество.
Тайга в ужасе отступила на шаг.
— Нет… Нет!
— Да! — Тайфун гордо вскинул могучую голову. — Мы победили, Тайга.
Драконы замолчали, и продолжили смотреть на бой. В душах Драко и Тайги царило отчаяние, в душах Мрака, Китаны и Тайфуна — ликование.
— Ты проиграл, Дарк. — Скай вновь принял вид дракона, и поднял обессилившего врага за горло. — Ты проиграл.
Чёрный дракон с хрипом дышал.
— Будь ты проклят, Скай.
Синий дракон рассмеялся.
— Я уже проклят, Дарк. Мы оба прокляты.
— Да. Ну давай, убей меня. Докажи, что ты сильнее.
Скай приблизил лицо к своему врагу, и долго смотрел ему в глаза. Затем он отодвинулся, и взглянул наверх, в ослепительно синее небо. Ни одной тучи не осталось, все они были сожжены во время боя.
— Убить тебя?… — спокойно сказал синий дракон, наблюдая, как падает пепел.
— Только не говори, что внезапно раскаялся. Ты убийца, Скай. Ты никогда не изменишься.
— Да. Я убийца.
Скай отбросил Дарка, и надолго замолчал, закрыв глаза. Чёрный дракон с трудом поднялся, и тоже молча смотрел на победителя.
— Смерть… — синий дракон открыл глаза, и мрачно посмотрел на Дарка. — Что мне даст твоя смерть, кроме удовлетворения?
Дарк усмехнулся.
— А разве ты когда-нибудь думал над подобными вопросами? Ты много раз убивал тех, кто даже удовлетворения тебе не нёс. Я, по крайней мере, твой враг.
— Да какой ты враг… — Скай отвернулся. — Враг… Враг — это тот, кого ненавидишь. Враг — этот тот, ради смерти которого ты пожертвуешь своей жизнью. Враг — это тот, для победы над кем ты пойдёшь на всё!
— Ты хочешь сказать, что не испытаваешь ко мне ненависти?! — теперь Дарк был удивлён.
— Ты — это я сам, Дарк. Но с другой стороны стены. Мы ненавидим друг друга, тут ты прав. Но ни ты, ни я не пожертвуем ВСЕМ для победы. Ты, правда, подошёл ближе к рубежу, за которым нет дороги назад. Но я сильнее тебя. Не уверен, что будь ты сильнее, я не поступил бы аналогично.
Наступило долгое молчание. Затем чёрный дракон спросил:
— Неужели ты намерен отпустить меня, и продолжить вечную конфронтацию?
— Нет. Я намерен прекратить вражду. Я всегда ненавидел войну, Дарк. В отличие от тебя.
— У меня был выбор — сражаться, или умереть.
— Да. А у меня был выбор — сражаться, или заключить мир. Я всегда выбирал второе.
— И как ты намерен достичь мира между нами? Ты победил лично меня, да. Но я, моя команда, мой план победили тебя. Вселенная отныне будет развиватся по новому пути. И он будет лучше.
Скай рассмеялся.
— Одно ты никогда не мог понять, Дарк. Я первый стану тебе помогать, если ты способен нести Галатике мир лучше меня. Я — Диктатор. Я правлю не ради власти, а ради тех, кем правлю. И мне НЕВАЖНО, кто сверху — я или ты. Главное, чтобы ЦЕЛЬ была достигнута. ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА, Дарк.
Два дракона молча стояли на истерзанной земле, и сверху на них падал пепел. Но ещё выше, там, где сияло Солнце, простиралось безграничное синее небо, плавно переходящее в чёрный космос. И граница, где они сливались, была невидима.