— Ну все, я, наверное, пойду. Не забудь сделать все домашние задания. Ночь пройдет, и у тебя останется всего пять дней. — Рюдзи неопределенно махнул рукой.
— Не забуду.
— Говорю тебе, это все «отрицательная энергия». Я физически чувствую, как зло сжимает и разжимает где-то свои кольца. Мне это все знакомо… — со значением произнес Рюдзи и, прижав к груди копию кассеты, шагнул за дверь.
— Следующее стратегическое совещание проводим на твоей территории, — понизив голос, угрожающе произнес Асакава.
— А как же! Кто бы сомневался, — с усмешкой ответил Рюдзи.
Как только дверь за Рюдзи захлопнулась, Асакава посмотрел на часы, висевшие в гостиной на стене. Часы эти ему подарил на свадьбу один приятель. Маятник в форме красной бабочки мерно покачивался из стороны в сторону. Десять двадцать одна. Сколько же раз за сегодняшний день он смотрел на часы? Никак не удается пересилить себя и не думать о времени. Завтра утром он проснется, и, как справедливо заметил Рюдзи, ему останется жить всего лишь пять дней. Успеет ли он за это время узнать, что было стерто с кассеты? Он чувствовал себя, как безнадежный раковый больной перед приближающейся операцией. Вообще-то, Асакава всегда придерживался мнения, что больной раком должен знать свой диагноз. Но теперь он подумал, что лучше уж ничего не знать, чем все время находиться под таким психологическим давлением. Конечно, это зависит от человека. Есть люди, которые, узнав, что конец близок, умеют прожить оставшиеся несколько дней или месяцев с шиком и блеском, на полную катушку. Однако Асакава к их числу не принадлежит. Сейчас еще ничего, но что будет, когда ему останется всего день? Час? Минута? Он не был уверен, что при таких обстоятельствах сможет сохранить здравый рассудок и трезвость мысли. А вот Рюдзи… И тут он наконец-то понял, что именно привлекало его в Такаяме. Несмотря на все свои недостатки, некоторые из которых вызывали в Асакаве глубокое отвращение, Такаяма внушал уважение тем, что никогда не терял душевного спокойствия. Асакава, сколько себя помнил, всегда зависел от мнения окружающих людей, поэтому жил потихоньку, с оглядкой. В отличие от него Рюдзи делал что хотел, жил, ни на кого не оглядываясь, — сам себе хозяин, сам себе бог… вернее, дьявол. Такие, как он, ничего не испугаются.
В случае же с Асакавой — единственным, что приводило его в чувство, заставляя забыть о страхе и заняться собственным спасением, были мысли о жене и дочери. Что они-то будут делать, когда он умрет? Вот и сейчас Асакава встрепенулся и с озабоченным видом бесшумно приоткрыл дверь в спальню, чтобы убедиться, что все в порядке. Сидзука и Йоко безмятежно спали, ничего не подозревая. «Ладно, не время распускать сопли», — подумал Асакава и принялся действовать. В свете последних событий откладывать дела на завтра было по меньшей мере глупо. Чтобы не пожалеть потом об упущенном времени, он, долго не раздумывая, позвонил Ёсино, рассказал обо всех подробностях своего расследования и попросил помочь.
Тринадцатое октября, суббота
Сперва он хотел взять отгул на всю неделю, но потом справедливо рассудил, что сидеть в четырех стенах, дрожа от страха, не имеет никакого смысла. Гораздо разумней будет использовать на полную катушку информационную базу и редакционную поисковую систему — может быть, удастся выяснить дополнительные подробности о таинственной кассете. С этими мыслями, несмотря на то что в субботу в редакции был выходной, Асакава отправился на работу.
В его случае «выйти на работу» вовсе не означало «работать». Первым делом нужно было пойти к главному редактору и рассказать ему о своих приключениях.
Вполне вероятно, что тот все поймет и временно освободит Асакаву от редакционных обязанностей. Главное — заручиться поддержкой Огури, тогда вся редакционная машина будет к его услугам. Основная проблема заключалась в том, поверит ли тот его рассказу или снова поднимет на смех, мол, «опять эти твои случайные совпадения…» Можно, конечно, предъявить ему в качестве доказательства саму кассету, но обычно, если Огури с самого начала уперся рогом, то переубедить его почти невозможно: он умеет обрабатывать получаемую информацию таким образом, чтобы еще больше убеждаться в собственной правоте. Хотя… Асакава улыбнулся про себя и на всякий случай сунул кассету в портфель. Ему показалась забавной идея показать кассету начальнику. Как, интересно, Огури отреагирует на подобное предложение? А если ему не предлагать, захочет ли он сам ее посмотреть? В принципе, вчера вечером Асакава проверил действенность своего рассказа — Ёсино сразу же поверил ему и наотрез отказался смотреть пленку. Он даже сказал что-то типа «пожалуйста, не заставляй меня это смотреть, а я уж тебе помогу, чем смогу…» Впрочем, у Ёсино есть все причины верить Асакаве. За то короткое время, что он провел на придорожном пустыре у Камфорной горы, осматривая тела Харуко и Такэхико, Ёсино успел почувствовать пресловутую «отрицательную энергию», о которой толковал Такаяма. ребята из следственного отдела, работавшие на месте происшествия, все как один были уверены, что в деле замешаны потусторонние силы, но никто из них не смог произнести это вслух. Будто что-то сдавило им горло… Как знать — если бы Ёсино сам не столкнулся с этой чертовщиной, может быть, он и не поверил бы Асакаве так быстро.
Как бы то ни было, теперь у Асакавы в руках мина замедленного действия. Если пригрозить этой штукой Огури — просто помахать у него кассетой перед самым носом, — может быть, и удастся от него чего-нибудь добиться. Асакаву так и подмывало постращать начальство видеозаписью. Даже не с какой-то конкретной целью, а так — ради любопытства.
Вечная уничижительная ухмылка в один момент исчезла с лица главного редактора. Глаза его беспокойно забегали. Опершись на столешницу локтями, Огури обдумывал то, что только что услышал от Асакавы.
…Двадцать девятого августа четверо молодых людей — две школьницы и два студента — смотрят загадочную кассету в коттедже на территории некоего туристического комплекса Ровно через неделю после этого, как и сообщалось в кассете, все четверо умирают при странных обстоятельствах. Кассета попадается на глаза гостиничному администратору, и он уносит ее к себе, где она лежит, никому не мешая, пока этот пронырливый Асакава ее не находит. Обнаружив кассету, Асакава конечно же ее просматривает. Таким образом, получается, что через пять дней парень должен умереть… Ну как такому поверишь? С другой стороны, предыдущие четыре смерти — это неоспоримый факт. Как же их логично объяснить, не впадая в мистику?..
Асакава стоял, терпеливо ожидая, что скажет начальник. В то время как он сверху вниз наблюдал за главным редактором, на его лице появилось несвойственное ему выражение собственного превосходства. За долгие годы совместной работы он хорошо изучил Огури и теперь знал почти наверняка, какие именно мысли вертятся у того в голове. Подождав, пока логические размышления заведут Огури в тупик, Асакава не спеша достал из портфеля кассету. Он проделал это эффектным драматическим жестом, преисполненный чувства собственного достоинства, словно выкладывал на игральный стол флэш-рояль.
— Может быть, вы хотите сами удостовериться? — с провокационной улыбкой медленно проговорил Асакава, глазами указывая на видеосистему, пристроившуюся у окна, сбоку от кожаного дивана. Громко сглотнув, Огури вслед за ним покосился в ту сторону, после чего уставился на черный пластиковый параллелепипед — кассету, которую Асакава положил на край стола. Главный редактор честно пытался разобраться в себе: «Ну? Ты хочешь смотреть эту кассету или нет? Если хочешь — смотри. Что тебе стоит? Давай-давай. Как всегда, обидно засмейся, подойди к видаку, вставь кассету и нажми на „play“. Это же несложно. Попробуй один разок…» Огури пытался совладать со своим телом с помощью разума, он почти приказывал себе: «Ты же знаешь, что это полная чушь. Вот у тебя перед самым носом лежит кассета, возьми да посмотри. Что ж такого? Посмотреть кассету — значит не поверить Асакаве, ну а если наоборот… Сам подумай, если ты отказываешься смотреть кассету — значит, ты поверил его нелепым россказням. Поэтому лучше не отказываться. В конце концов, ты же не сомневаешься в силе современной научной мысли! Неужели ты, как сопляк какой-то, испугаешься сказочек о привидениях?!»
Откровенно говоря, Огури на девяносто девять процентов был уверен, что Асакава вешает ему лапшу на уши. Но где-то в глубине души засело сомнение: а что если Асакава не врет? Что если это правда? Мало ли на свете явлений, до которых еще не добралась современная научная мысль? Пока существует этот один процент неуверенности или, если хотите, суеверности, какими бы логичными ни были доводы разума, тело не будет ему повиноваться.
Главный редактор неподвижно сидел в своем конторском кресле. Не от того, что не хотел двигаться, а от того, что не мог. Тело отказывалось внимать разуму. Сработал инстинкт самосохранения. Наклонив голову, Огури сухо спросил:
— Так чего ты от меня хочешь?
Асакава мысленно поздравил себя с победой.
— Пожалуйста, освободите меня на неделю от работы. Я хочу разузнать как можно больше подробностей обо всем, что связано с этой записью. Пожалуйста. Вы же понимаете, что от этого зависит моя жизнь.
Огури закрыл глаза:
— Ты статью, что ли, про это собираешься писать?
— Ну, статью не статью… Какие-то записи обязательно нужно сделать. Мне бы не хотелось, чтобы после нашей с Такаямой смерти вся эта история быльем поросла… А принимать решение о необходимости публикации — это прерогатива главного редактора.
Огури с облегчением вздохнул и удовлетворенно заметил:
— Тогда ладно. Твой проект я пока что передам Палтусу.
Асакава согласно кивнул, взял со стола кассету и положил ее обратно в портфель. Но перед тем как выйти из кабинета, не удержался и позволил себе маленькую шалость. Снова вытащив кассету на свет божий, он помахал ею в воздухе и спросил у удивленного Огури:
— Так все-таки вы мне поверили насчет этого?
Главный редактор промычал что-то нечленораздельное и отвернулся. Было не очень понятно, поверил он или нет, но чувствовалось, что привычная уверенность в себе ему изменила…
— Уважаемый Огури, я с вами абсолютно согласен, — сказал Асакава и, резко развернувшись, вышел из комнаты. Главный редактор, проводив его хмурым взглядом, решил, что, если Асакава не умрет восемнадцатого, нужно будет обязательно посмотреть кассету. Впрочем, Огури знал, что даже тогда он не сможет быть абсолютно спокоен. Как и сейчас, его будет тревожить мысль, а вдруг это правда? И снова тело не будет подчиняться логичным доводам разума.
В архиве Асакава уселся за стол и положил перед собой три толстенных тома: «Вулканы Японии», «Вулканические архипелаги» и «Действующие вулканы мира». Рассудив, что сцена с извержением вулкана, скорее всего, была снята в Японии, Асакава начал с первой книги. Открыв ее и перевернув титульный лист, он сразу наткнулся на подборку цветных фотографий: вершины, окутанные белыми клубами дыма и пара; крутые склоны, заваленные иссиня-черными осколками окаменевшей лавы; вулканы, выплевывающие в ночное небо раскаленные брызги; расплывчатые угрожающие силуэты гор на фоне ночной тьмы — все это наводило на мысли о Большом Взрыве и зарождении вселенной. Медленно перелистывая страницы, Асакава тщательно сопоставлял иллюстрации в книге с образом извергающегося вулкана, который отчетливо был запечатлен в его мозгу после нескольких просмотров пленки. Гора Асо, вулкан Асама, Сёва-Синдзан, Сакурадзима… В конечном итоге на поиски понадобилось гораздо меньше времени, чем он предполагал. Интересующий его вулкан входил в вулканический пояс Фудзи. Гора Михара считалась одним из известнейших действующих вулканов на территории Японии.
— Значит, Михара… — пробормотал Асакава себе под нос.
На развороте было три фотографии: две — с высоты птичьего полета, одна — с вершины соседнего холма. Асакава попытался представить себе Михару в нужном ракурсе, чтобы окончательно убедиться в том, что это тот самый вулкан, который он видел на видеопленке. У него почти не оставалось сомнений. Если смотреть на гору со стороны Сусоно, вершина кажется немного скошенной. Однако на фотографиях, сделанных с воздуха, видно, что это не вершина, а внешнее горное кольцо. Жерло вулкана расположено в самом центре кальдеры[4]. Фотография, сделанная с холма в Сусоно, больше всего напоминала сцену видеозаписи. Характерный цвет горных склонов, почти идентичный рисунок рельефа… Но, конечно же, полагаться только на память было нельзя Асакава сделал ксерокопию изображений Михары и пары-тройки других похожих вершин, чтобы дома сравнить эти фотографии с изображением на пленке.
Всю вторую половину дня Асакава вел нескончаемые телефонные переговоры. Он обзванивал всех, кто останавливался за последние полгода в коттедже Б-4 туркомплекса «Пасифик Лэнд». Конечно, он бы предпочел лично встретиться с этими людьми для выяснения необходимых подробностей, но времени на это, к сожалению, совсем не оставалось.
По телефону очень трудно определить, врет тебе человек или говорит правду, поэтому Асакава вслушивался изо всех сил, стараясь не упустить ни одного звука, вплоть до малейшего изменения в тоне голоса. Ему нужно было проверить шестнадцать групп отдыхающих.
Коттеджи начали сдавать в апреле, но сначала в них не было видеомагнитофонов. Только в середине июля, когда демонтировали большой гостиничный комплекс неподалеку от «Пасифик Лэнд», в каждый коттедж перешла по наследству маленькая видеодвойка. Ближе к концу июля установка видеомагнитофонов и телевизоров была завершена. Значит, в рекламной брошюре, скорее всего, о видеопрокате не было написано ни слова. Те, кто приезжал вначале, вообще не знали о том, что можно посмотреть видео или записать кассету. Люди ехали отдыхать и развлекаться, а смотреть видеофильмы — незавидное развлечение, разве что если за окном идет дождь и абсолютно нечем заняться. Так что среди отдыхающих не было никого, кто бы заранее приготовил и специально взял с собой в «Пасифик Лэнд» кассеты. Разумеется, если верить на слово тем, кого Асакава опрашивал.
Но кто-то все же привез с собой кассету… Кто же это мог быть? И кто сделал запись?
Во время разговора Асакава использовал специальную технику «вопросов-ловушек», чтобы понять, обманывает ли его собеседник. Насколько он мог судить, никто его не обманывал.
В трех случаях из шестнадцати люди приехали играть в гольф и даже не заметили, что в номере стоял видеомагнитофон. Еще семь групп знали, что взять видео напрокат, но не воспользовались этой возможностью. В следующую категорию попали люди, приехавшие поиграть в теннис, но из-за плохой погоды вынужденные отказаться от своих планов: пять групп провели выходные перед телевизором, просматривая взятые напрокат видеофильмы. Некоторые даже вспомнили, что именно они брали у старичка-администратора, — в основном старые хиты. Наверное, чтобы утешиться, они смотрели по десятому разу свои любимые фильмы.
Последними, кому позвонил Асакава, — оказалась семья Канэко из Иокогамы. Шестнадцатая группа. Они рассказали, что специально привезли с собой кассету, чтобы записать телепрограмму, которая шла в то же время, что и популярный телесериал.
Положив трубку, Асакава внимательно изучил всю информацию, которую ему удалось собрать. Похоже, представляют интерес только Канэко — остальные пятнадцать групп вне подозрений…
В семействе Канэко было четыре человека: родители и двое детей. Оба ребенка учатся в начальной школе. За время летних каникул Канэко останавливались в коттеджах «Пасифик Лэнд» дважды. Первый раз в пятницу десятого августа, и во второй раз на выходные: суббота и воскресенье, соответственно двадцать пятого и двадцать шестого августа. Получается — ровно за три дня до того, как туда прибыла компания во главе с Иватой. Если учесть, что ни в понедельник, ни во вторник постояльцев в номере Б-4 не было, то значит, ребята въехали в коттедж сразу после Канэко. В воскресенье, в восемь часов вечера, старший мальчик поставил на запись привезенную из дома кассету. Он хотел записать юморину, которую каждое воскресенье показывают по общественному токийскому каналу. Передача совпадала по времени с историческим телесериалом, горячо любимым родителями мальчика. Последнее слово, как всегда, оставалось за старшими, и так как в коттедже был всего один телевизор, сын Канэко просто-напросто решил записать передачу и посмотреть ее потом. Пока кассета записывалась, дождь кончился. Мальчик, забыв о кассете, вместе с сестрой побежал на теннисный корт.
Родители досмотрели сериал и выключили телевизор. О кассете они, естественно, не вспомнили. В десять вернулись с улицы набегавшиеся, уставшие дети и сразу же легли спать. Кассета все это время оставалась в режиме записи. На следующее утро все семейство позавтракало и двинулось в сторону родной Иокогамы. В предотъездной спешке мальчик не вспомнил о кассете. Когда до дома оставалось уже всего ничего, он вдруг сообразил, что забыл кассету в гостиничном видеомагнитофоне. Мальчик громко требовал вернуться за пленкой, начал кричать и плакать, но в конце концов сдался. Так что когда Канэко ставили машину в гараж, он уже только тихонько всхлипывал…
Асакава достал пленку из портфеля и положил на стол. На ребре кассеты, куда обычно прикрепляют наклейку, серебрилась надпись: «Fuji-TEX VHS Т-120 Super AV». Асакава снова набрал номер Канэко.
— Прошу прощения за беспокойство. Асакава из еженедельника N. Я только что вам звонил.
На том конце провода немного помолчали, потом женский голос произнес:
— Слушаю вас.
— Вы мне рассказали, что ваш сын забыл в «Пасифик Лэнд» кассету. А вы не помните, какой фирмы была кассета?
— Даже не знаю, что вам ответить. — Голос женщины прозвучал насмешливо. Потом в трубке раздался шум, и женщина сказала: