И явно процитировал.
— Руководству фирмы необходимо обдумать ваши предложения.
Стряпчий понимающе хмыкнул — еще одни мыслители образовались.
— Ладно, это мы обсудим немного попозже. Арчибальд Ильич, я правильно понимаю, что вы твердо решили стать именно моим доверенным лицом в Североамериканских соединенных штатах, так сказать, работать со мной напрямую?
— Да, ваше сиятельство. Мы с братом все обсудили и пришли к выводу, что так будет лучше для всех.
"Ну да, для всех. Для младшего точно лучше, прибавится самостоятельности и денег, а вот для старшего не очень, теперь братом как прежде не покомандуешь… впрочем, как-нибудь сами разберутся. Одно можно сказать точно — юридическая контора Лунев, Лунев и сыновья только что распалась. Или все же серьезно расширилась?"
Александр опять залез в ящик стола (на сей раз верхний), и достал четыре тонкие папки.
— Тогда нам стоит покончить с формальностями.
После того как на белоснежных листах появились черные подписи с замысловатыми вензелями, часть бумаг вернулась в папку, а вторая часть легла по правую руку хозяина кабинета.
— Теперь, когда мы зафиксировали наши отношения официально, можно перейти и к обсуждению конкретных дел.
Фабрикант ненадолго замолчал, предлагая гостям устраиваться поудобнее, а попутно доставая коньяк и бокалы.
— Мм… какой аромат.
Старший к этому напитку был более привычен, и как следствие этого более равнодушен, а младшенький с удовольствием отпил тягуче-масляную жидкость и потянулся за сигарой.
— Краткая преамбула, дорогой Арчибальд Ильич. Мои дела обычно приносят хорошую прибыль, причем не только мне, но так же и тем, кто ими занимается. В отношении вас это значит, что вы достаточно быстро станете очень обеспеченным человеком, со всеми вытекающими из этого приятными моментами. Но в этом есть и отрицательные стороны. Первое — от вас требуется полная и безоговорочная лояльность мне, как своему работодателю. Второе — вас будут периодически проверять, гласно и негласно. Не в последнюю очередь потому, что через ваши руки пройдут миллионы.
Братья обменялись быстрыми взглядами.
— Вернее десятки миллионов. Поэтому любые сомнения будут трактоваться не в вашу пользу, со всеми понятными вам последствиями. И поверьте — я сумею устроить эти самые последствия, причем достаточно легко.
Сигара оказалась забыта, как и наполовину опустевший бокал, но волнения в своем собеседнике князь все же не заметил — и это вселило в него осторожный оптимизм. По крайней мере, его новое доверенное лицо оказалось не робкого десятка, и это не могло ему не понравиться. Так же как и то, что его слова восприняли серьезно.
— Теперь непосредственно проекты. Первое — необходимо начать скупку земли в штате Техас. Осторожно, бесконфликтно, как можно большее количество, причем таким образом, и я подчеркиваю это — чтобы купчую нельзя было оспорить ни в одном суде. Если это пойдет на пользу делу, можете даже поменять российское подданство на гражданство САСШ. В процессе всего этого крайне желательно наладить хорошие отношения с каким-нибудь сенатором. Можно даже и не с одним, но это уж на ваше усмотрение. Второе — мне нужен ряд сведений о перевале Чилкут… можете не записывать, в папках рядом с вами все это есть, я просто перечисляю по памяти их содержимое. Ну и третье: я желаю стать акционером одной компании, подробности вот здесь.
— Алкоа? Припоминаю… производство алюминия?
— Да. Что бы вам было проще ориентироваться, без него очень сложно выплавлять нержавеющую сталь. Да и сам по себе этот металл много для чего пригоден. Ну и последние два дела: надо передать мои письма господину Лодыгину и Джорджу Вестингаузу, и вежливо склонить их к сотрудничеству.
Услышав последние имена, встрепенулся Лунев-старший.
— Александр Яковлевич, я ведь совсем забыл вам доложить! Нашелся-таки ваш Попов, причем буквально у меня под боком.
"Ну не мог он попозже найтись, а? У меня через три дня заседание комиссии и разговор с Ванновским… да ну его, отложим на потом"
— Благодарю, вы как всегда оправдали мои надежды… но давайте я вначале отвечу на вопросы Арчибальда Ильича.
Названный солидно откашлялся, пододвинул к себе (предварительно испросив хозяйского разрешения) жалкие остатки писчей бумаги, поставил на глянцевой поверхности жирную цифру один и начал уточнять свои обязанности. Делал он это так обстоятельно и дотошно, что расстались они только глубоким вечером — зато у князя появилась твердая уверенность в том, что все будет выполнено именно так как надо. И даже лучше. Все-таки, личная заинтересованность исполнителя (а она росла и крепла прямо на глазах) изрядно добавляет шансов на успех задуманного дела.
Глава 12
Перед тем как отправляться на свидание с Комиссией по выработке образца малокалиберного ружья, Александр добрые полдня ломал голову — в каком виде ему предстать ее членами. Таким же офицером, но в отставке? С одной стороны, это имело массу плюсов и относиться к нему будут не как к гражданскому шпаку, а как к собрату по офицерскому корпусу доблестной русской императорской армии. Да и основная масса "народа" на испытаниях как раз будет затянута в мундиры всевозможных видов и родов войск. И вот это-то и являлось большим минусом первого решения — у него просто отсохнет рука, постоянно отмахивать приветствия, да и головой придется крутить как летчику, сразу на все триста шестьдесят градусов. А делать это придется потому, что выше его по званию будут практически ВСЕ. Так вот поранишь нежную душу генерала или полковника недостаточно четким, на их пристрастный взгляд, воинским приветствием, и все. Если не нотациями изведут, так мнение свое, сугубо отрицательное, выскажут при случае. А если прибыть в цивильном костюме, то можно было ожидать легкого высокомерия и даже пренебрежения от гвардейских офицеров — они и армейцев-то себе за ровню не считали, а тут… Зато, в этом качестве на него не могли давить чинами, да и сам он был более свободен, в выборе слов и стиля общения.
"А насчет высокомерия — это мы еще посмотрим, у кого его больше окажется! Но офицерскую одежку все же прихватим, на всякий случай"
Едва прибыв в Ораниенбаум, князь сам себя поздравил с правильным решением — тут даже капитаны смотрелись бедными родственниками на празднике жизни. Доложив о своем прибытии начальнику Стрелковой школы генералу Редигеру, он отправился погулять по окрестностям (вернее поглядеть, что за публика шатается по полигону). Всего за пять минут насчитав пятерых генералов, и чертову дюжину полковников (большая часть которых принадлежала к гвардии, а значит, согласно табели о рангах тоже вполне тянула на генералов), конкурсант организовал на лице приветливое выражение и двинулся представляться бывшему начальству. Знакомый ему генералитет встретил его достаточно хорошо (Чагин даже с некоторым радушием в голосе), а вот остальные, и в их числе генерал Давыдов, проявили вполне ожидаемое пренебрежение. На что Александр ответил пренебрежением своим, подкрепленным изрядной долей истинно аристократического высокомерия и ледяной вежливостью. Как результат, никто из незнакомых ему людей общаться с ним не пожелал — что и требовалось. Впрочем, одно исключение было — авторитетнейший профессор Михайловской военной артиллерийской академии, генерал-лейтенант Чебышев счел для себя незазорным свести близкое знакомство с человеком, имеющим за душой более двухсот патентов. Вдобавок ко всему, Владимир Львович оказался вполне нормальным человеком, и князь получил истинное удовольствие от недолгой, но крайне интересной и полезной для него беседы — профессор достаточно свободно (и откровенно) говорил о многих интересных событиях в работе Главного артиллерийского управления, а так же о реалиях и тонкостях ожидаемого перевооружения. Нет, кое-что Александр знал и до этого, но без таких ценных мелочей и незначительных вроде штришков, позволяющих совсем иначе смотреть на многие вещи. Взять, к примеру, тот же бездымный порох и постоянные сложности с обеспечением испытательного процесса патронами. Оказывается, связано это с тем, что в технологию производства без конца вносятся мелкие, но зачастую очень важные изменения, сильно влияющие на конечный результат. И все это делается, чуть ли не на общественных началах и силами небольшой группы технологов, под руководством инженера Калачева. Причем с самой деятельной помощью и под зорким наблюдением двух очень грамотных специалистов из Франции — но даже и это не дает надежды на скорое завершение такого нужного дела…
"Французы-то тут каким боком приплелись?"
И опять конкурсант узнал кое-что новое. До сего дня он наивно считал, что у истоков появления именно русского бездымного пороха стоял создатель периодической таблицы элементов, которую, между прочим, он в свое время еле-еле сдал на школьных экзаменах. Оказалось вроде и так… да не совсем. Если только можно так выразиться, истоков этих было два — одну разновидность действительно изобрел и как раз доводил до ума выдающийся химик-практик Менделеев, а вторую разработал именно Калачев, Захар Владимирович. И была она, по сути своей сильно и практически до неузнаваемости (дьявол ведь кроется в мелочах, не так ли?) усовершенствованной технологией пороха Вьеля. Вот и суетились французики, изо всех сил доказывая, что русским без них ну никак…
"М-да!!! О сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух. А главное — неожиданных и неприятных. Я-то думал, после конкурсных мероприятий к столпу русской химии рвануть, ан нет, выяснилось, что надо в Охту завернуть, на пороховой заводик. Наверняка еще так просто туда не пустят, значит надо… к Чагину наверное? Или прямо сразу к Ванновскому. Чем не повод для беседы?"
— Александр Яковлевич?
Князь так глубоко погрузился в свои мысли, что самым позорным образом прошляпил приближение своего соперника-соавтора и делового партнера, в одном лице. То есть конечно заметил, но, как бы это сказать, слегка проигнорировал. Мосин же наоборот, еще издали заметил отставного штабс-ротмистра (еще бы не заметить, единственный в цивильном костюме, на фоне из высокопоставленных офицеров) но подойти не торопился — в отличие от своего знакомого, он по-прежнему находился на службе, то есть на уровне инстинктов избегал повышенного внимания вышестоящих. Одно дело разговор с хорошо знакомым генералом, которого ты уже изучил вдоль и поперек и вполне представляешь, чего от него можно ждать. И совсем другое — когда генералов пять, в оправе из небольшой толпы слабо знакомых гвардейцев. Так что ну его, лучше от начальства подальше, а к мастерским поближе.
— Сергей Иванович, прошу меня извинить за…
— Да ничего страшного, князь. Признаюсь вам, как на духу — я тоже волнуюсь, словно гимназист перед экзаменами.
Александр, собиравшийся было объяснить истинную причину своей невнимательности, тут же передумал — к чему рушить доверительность разговора?
— Между прочим, князь, вы пользуетесь изрядной популярностью.
— Н-да? И у кого, позвольте осведомиться? Прекрасных дам в округе что-то не заметно.
— До них ли сейчас… нет, Александр Яковлевич, у репортеров. И французского военного атташе.
"Одуреть!"
Переспросив для верности — правильно ли он понял, что на финальные испытания двух (Нагана за соперника уже никто из них не считал) новейших винтовок допустили журналистов и иностранного разведчика? Конкурсант получил недоуменный взгляд и подтверждающие слова.
"Вроде должен был бы уже привыкнуть к нынешним реалиям и людям, но нет, у них всегда найдется, чем меня удивить. На сей раз, весьма своеобразным пониманием секретности"
— И чем же я обязан, повышенному вниманию акул пера?
— Акул пера?
Мосин не выдержал и рассмеялся.
— Право же, это надо будут запомнить. Секрет прост, Александр Яковлевич, это ваша сделка с Аргентиной. На моей памяти еще никто не продавал столько оружия кому-то ЗА границу Российской империи. Вот наоборот случалось очень часто, вернее будет сказать, только так и случалось, наше военное ведомство всегда любило иностранных производителей, в ущерб отечественным. Так что все хотят подробностей, или хотя бы просто достоверных сведений, а не предположений и слухов… ну и гадают насчет победителя в Конкурсе — это уж само собой, можно сказать дежурная тема для салонных пересудов.
Договаривая эту фразу, капитан от гвардейской артиллерии вопросительно поглядел на своего собеседника, и тому ничего не оставалось, как коротко пересказать ход переговоров и самую суть контракта. Последние слова он проговаривал, глядя, как к ним подтягивается незнакомый ему господин откровенно журналистской наружности. Не успел Сергей Иванович представить ему корреспондента из "Военного обозревателя", и похлопотать о небольшом репортаже, как буквально через пару минут к первому писаке присоединился еще один собрат по чернильнице, только от "Русского инвалида". Отчетливо поняв, что с живого с него не слезут, и так или иначе будут изводить своими предложениями и просьбами (а так же отметив очень нездоровую тенденцию к увеличению количества собеседников), Александр согласился немного поболтать на разные темы. Но! Не стоя в весенней грязи посреди поля, а за уютным столиком в теплой офицерской столовой. При этом не забыв перечислить те вопросы, на которые ни ответов, ни даже внятных комментариев не будет, и подсластив пилюлю обещанием эксклюзивности их общения — а заодно, одним махом решив проблему со всеми, кто в ближайшее время будет к нему приставать насчет большого или не очень интервью. Как говорится, кто успел того и тапки — то есть извините господа, но вон те журналюги успели первыми. И такими матерыми профессионалами оказались, ну просто жуть! Выспросили все, что только пожелали… а повторять такую исповедь, как-то оно и не хочется.
"К сожалению, подействует такая отговорка явно не на всех. Ну да ладно, будем решать проблемы по мере накопления, или поступления. А вообще, "прикормленные" работники таких солидных изданий, лишними точно не будут… я всем применение найду, на пользу моего дела"