- Ты служишь у лорда Эдрина?
Малый опасливо кивнул.
- Ага.
- Мне нужна местность под названием Коут. По какой дороге ехать?
Он нахмурился.
- А в который Коут, сударь?
Теперь я был озадачен.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, если в Верхний Коут, Коут-на-Ключах, Коут-в-Глине и Малый Коут, то езжайте вверх по течению, в Лесной Коут и Коут-под-Холмом - вниз по течению, а в Нижний Коут и Красный Коут - то уж по западному большаку.
Это Каладрия. Парень не водил меня за нос, он искренне старался помочь.
- Где главная резиденция лорда Эдрина?
- Он гостит в Дари, у родни его жены. Он там с Равноденствия.
- А где он живет, когда нигде не гостит?
- Везде.
Без сомнения, этот малый учился языку у кого-то из местных ученых, ибо его старательный тормалинский имел странный акцент, и я не был уверен, что мы понимаем друг друга. Мне лучше всего знаком побережный диалект каладрийского; чем дальше в глубь страны, тем больше может возникнуть путаницы.
- Спасибо.
Я запоздало вспомнил, почему у нас в Тормалине каладрийцы слывут воплощением безмозглости. Этот малый звезд с неба точно не хватал.
Съехав с моста, я пришпорил лошадь, чтобы скорей убраться от толкущихся там крестьян. Вокруг дорожной развилки теснились деревянные оштукатуренные дома, крытые дранкой, - подобная деревушка могла бы стоять где угодно от океанского побережья до Западного Энсеймина, самой дальней провинции, которую Империя так и не смогла прибрать к рукам и выпустила первой. Я напрасно искал придорожные камни, что указали бы мне путь, и в конце концов вытащил из кармана свою счастливую палочку-руну. Я покатал ее в ладонях - сверху вышел Барабан, и я отправился на север.
Дом Вилтреда Серна, к западу от Коута-в-Глине, Каладрия, 9-е поствесны
Крепкая бревенчатая избушка ютилась под невысокой скалой на ровной лесной поляне, а перед ней группа мужчин окружила своего пленника иссохшего старика, убеленного сединами. Он лежал, привязанный спиной к свежесрубленному бревну, щепки и сучки впивались в тело не по чьему-то злому умыслу, а по обычной небрежности. Туго связанные запястья почернели от засохшей крови, вытекшей из ран, когда старик корчась вырывался из пут. Со скучающим видом наблюдали за ним его мучители, одетые в черную кожу и металл, - все одинаково белокурые и коренастые. Их главарь стоял у головы несчастной жертвы, спокойный, как железо, подогреваемое на костерке. Дым уходил, свиваясь, в чистое голубое небо, на деревьях зеленели первые листочки новой весны. Из перебитых рук медленно капала кровь, зазубренные кости торчали из сломанных пальцев, ногти были сорваны с рассчитанной жестокостью. Мучительный спазм вдруг сотряс пленника, мертвенно-белая грудь задергалась, как недобитая птица, и так же резко успокоилась, а из выжженных глазниц текли кровавые слезы.
- Жуткая перспектива, согласен с тобой, Вилтред.
Говорящий с трудом глотнул, не сводя глаз с этой страшной картины. Она парила внутри блестящего алмаза, который висел на конце выкованного из меди полумесяца. Сам полумесяц стоял на столе, у нижнего конца горела свеча, освещая алмаз пляшущим языком пламени.
- Когда ты впервые увидел эту судьбу в своих предсказаниях?
Прокашлявшись, человек оглянулся на обыденный беспорядок избушки, словно желая убедить себя, что явленное видение муки и злобы - не более чем мерзкая иллюзия.
- Четыре дня назад, - проворчал старый маг, угрюмо взирая на образ своей мучительной смерти в двух шагах от собственного порога. - Так что ты думаешь об этом, Шиввалан? Как это связано с твоим внезапным появлением? Дольше целого поколения могущественные маги Хадрумала гнушались мною, считая то ли лжецом, то ли дураком. Когда я был учеником Азазира и мы совершили известное всем путешествие, никто не поверил, что мы нашли острова в далеком океане. - Он показал узловатой рукой на драгоценный камень. - Острова, где жило племя светловолосых людей, столь же похожих на этих, как гончие из одной своры. И вот приезжаешь ты, дабы сообщить мне, что мудрые и благородные маги Хадрумала сами обнаружили эти острова и наконец-то соизволили мне поверить. Это просто совпадение, что я вижу сейчас тех шавок, охотящихся за мной? В какую беду ввергнет нас всех теперь Верховный маг? - Старик вжался в потертые, выцветшие подушки, устилающие его тяжелое дубовое кресло.
Шив поскреб рукой желтоватый подбородок, темные глаза его смотрели задумчиво.
- Надо немедленно сообщить Планиру. Поверь, Вилтред, я говорил правду. Верховный маг послал меня узнать, что ты помнишь о вашем с Азазиром плавании к Ледяным островам. Прости, мне следовало объяснить. Дело в том, что эти островитяне, эльетиммы, как они называют себя, владеют колдовством, о котором нам в Хадрумале ничего не известно. Хуже того, они сыграли некую роль в падении Тормалинской Империи, скорее всего средствами магии, но ты же знаешь, сколько вещественных доказательств погибло в Хаосе. Планир надеется восстановить что-то из того знания. Клянусь, мы понятия не имели, что те люди тоже тебя ищут, но, очевидно, это так.
Помолчав, молодой маг торопливо продолжал:
- Но, располагая этим предостережением, мы можем постараться его предотвратить. Как часто предсказания сбываются во всех деталях? Не чаще одного раза в горсти, может, реже.
- Я бы предпочел больше шансов дотянуть до Солнцестояния, нежели четыре из пяти. - Вилтред судорожно вздохнул, и видение в кристалле, задрожав, растворилось.
С видимым усилием взяв себя в руки, старый маг снова наклонился вперед и, облокотясь на стол, медленно повернул алмаз мерцающими пальцами лазурного света, который выдавал его связь с окружающим воздухом. Ответное янтарное свечение, разгоравшееся в сердце драгоценного камня, говорило о магии, рожденной из земли, и когда мерцающая дымка растаяла, на блестящей поверхности возникли новые образы.
Изображение стало четче: группа людей, собравшихся в просторной комнате. В рамке открытого окна мягко покачивались от невидимых волн мачты с прямоугольными парусами на толстых реях.
- Вон и ты, Вилтред, живой и здоровый, - с облегчением вздохнул Шив.
- Да, только вконец уставший и до бровей облепленный дорожной грязью. Хотя это, конечно, лучше, чем жариться на вертеле заместо праздничного борова, - пробормотал Вилтред.
- Такие галеры ходят в Каладрийском Заливе, - задумчиво произнес молодой маг.
- Лично я хочу знать, кто все эти люди? - буркнул старик.
Шив сосредоточенно изучал крошечные фигурки в колдовском видении.
- Женщину с рыжими волосами зовут Ливак. Она путешествует по Энсеймину; дама обладает многими талантами, но по большей части игрок.
Вилтред фыркнул.
- Звучит подозрительно.
Шив спрятал улыбку.
- Высокий мужчина сзади - присягнувший мессира Д'Олбриота, Райшед, который должен быть здесь со дня на день. Я говорил тебе о нем, помнишь?
- Я не настолько выжил из ума, чтобы к вечеру забывать то, что мне говорили с утра, - едко изрек старый маг. - А кто эта дурнушка с плечами, как у фермера?
- Хэлис, - медленно произнес Шив. - Подруга Ливак. Последние несколько сезонов она лежала со сломанной ногой.
- И по какой же такой причине я могу очутиться в Релшазе со столь разношерстной компанией? - недовольно проворчал Вилтред. - И прежде чем ты спросишь, скажу: я узнал светящийся маяк. В молодости я неплохо знал этот город.
- У того, другого мужчины лицо обветрено как парусина, и, судя по шрамам от канатов на руке, он наверняка моряк, - анализировал Шив. - А те пергамента, что Ливак придавливает пивными кружками, вероятно, карты, как ты считаешь? Мы куда в общем-то плывем? Бесспорно, Релшаз - самый крупный порт на западной стороне Залива, но это еще ни о чем не говорит. А может, мы кого-то встречаем?
Вилтред молча пожал плечами, его морщинистое лицо под клочковатыми седыми бровями оставалось мрачным. Погруженный в раздумья, Шив неподвижно сидел за темным дубовым столом, потом вдруг хлопнул ладонями по исцарапанному дереву.
- Нет смысла строить догадки. Однако противоречивые видения как правило означают, что достижение одного исхода предотвращает другой, верно? А потому положим хорошее начало, собирая вместе всех, кого видим, и Райшед уже в пути.
- Попридержи свой энтузиазм, Шиввалан, толкуя мне о вещах, известных любому ученику. Я проходил все это, когда тебя еще на свете не было. Но все же как ты рассчитываешь за это приняться? - Слабая надежда боролась с недоверием в поблекших глазах старика.