— Хорошо, — сказал он. — Я вам объясню. Была тихая планета Земля. О, она пыталась топнуть ногой — ледниковый период, вулканы, чума, наводнения, засухи, голод, — но мы держали ее в руках. Однако другие миры упорнее. Рано или поздно они найдут способ… Мы незванные гости во Вселенной. Мы любопытствуем, нарушаем порядок, охотимся за звездами, устраиваем неразбериху — и сами же вопим при этом от боли. Я твердо знаю только одно — нас ненавидят. Повсюду, где я побывал, где только есть человек, от него хотят избавиться…
Он глянул вверх, на чужие звезды. Они потускнели, полускрытые наплывающим туманом.
— Нас ненавидят, — тихо сказал он. — Враги у нас повсюду, друзей нет нигде. — Он вздохнул. — Вы правы, Хаббард. Я старикашка, который наложил в штаны. Бегите же и прячьтесь, а я пожелаю вам удачи. Не люблю нор.
Теперь тени упорно тянулись к нему. Одна до него дотронулась, и прикосновение было холодным, как кости, лежавшие под открытым небом. Внезапно Барризр повернулся и бросился бежать.
Он застал их врасплох, маленькие темкые пятнышки, появившиеся так близко от него. Проскользнул мимо них, наступил на хрупкие кости. И тогда тени устремились за ним, разворачиваясь веером, три-четыре из них помчались, стремясь догнать его.
Он бежал чуть впереди. Он слышал, что Хаббард громко зовет его, но слов было не разобрать. Все силы он вложил в то, чтобы промчаться между нагромождениями развалин, в объятия тумана, который полз но земле.
Тени приближались, но прыгнули не они, а туман.
Туман накатился и схватил Барриэра. Он проник в самую плоть, и Барриэр понял, что блестящие капельки вовсе не были туманом. Они были крохотными ячейками, собранными в огромные облака. И в ту же секунду Барриэр понял еще две вещи: в лесу туман не трогал ни его, ни других, и еще — туман вполз за ними в разрушенный город против ветра. Крохотные ячейки жизни, сверкающие драгоценными камнями. И они ненавидят человека непостижимой генетической ненавистью.
Барриэр оцепенел, испытав приступ непонятного страха, который приводил его в дрожь и вызывал слезы.
Тело его забилось в конвульсиях, но ни один звук не вырывался наружу, перед глазами вспыхивали искры.
Он снова попытался обратиться в бегство, но не мог, а где-то далеко, в другом мире, все еще кричал Хаббард.
Тени приблизились. Обрывочная мысль, спотыкаясь, пробралась в пустоту его сознания: «Они работают вместе, проклятие, и все они ненавидят человека.» Потом его охватил жуткий страх, он сознавал, как нечто чужое ползет сквозь него, и это была смерть…
Туман отступил. Ужас перестал рвать Барриэра на куски. Прохладная тьма окутала Барриэра. Это похоже было на шок от ледяной волны, и внезапно Барриэр снова обрел возможность видеть и думать, даже сквозь туманную дымку, заслонившую зрение и сознание.
Тени закружились вокруг него, и там, куда они прыгали, отступал туман, который больше не был туманом: угрюмо и неохотно, но все же он начал сворачиваться спиралью. А то, что Барриэр считал тенью, проникшей внутрь него, заставило его повернуть и снова псйти к развалинам — на этот раз не так стремительно, потому что он был ранен. По тень каким-то образом отдавала Барриэру свою силу. Другие тени шли арьергардом, увертывалсь и отмахиваясь от тумана, натыкаясь на его щупальца, тянущиеся к людям. Облако, мерцавшее то тут, то там, поглотилось собственной тенью и исчезло.
На лице Барриэра, затененном легкой дымкой, появилась радость. Он уселся у ног Хаббарда, и тень покинула его, и все стало, как прежде: люди, тени, все еще светящиеся угли и мерцающий поодаль туман. Хаббард произнес несколько бессмысленных ругательств, чтобы скрыть смущение:
— Вы что, с ума сошли, Барриэр? Вообразили, что сможете их от нас отвлечь?
Эйкен сказал:
— Он хотел уйти, чтобы передать кораблю сигнал бедствия. Может быть, тогда бы нас спасли… — Он склонился над Барриэром: — Барриэр! Слушайте, Барриэр!
Барриэр не обращал на них внимания. Он наблюдал за тенями, которые скакали между туманом и людьми.
Несколько теней, как и раньше, метались от людей к догоравшим кострам и обратно,
— Они хотят, чтобы мы подкинули еще хворосту, — неторопливо сказал он. — Костры помогают им отгонять туман. — Он резко повернулся к остальным:- Они же спасли меня, вы видели? Кинулись за мной — несколько даже погибли, а одна меня защитила. — Он слегка содрогнулся. — Мы ошиблись. В лесу они пытались нам помочь. Они следовали за нами, как…
Слово затрепетало у него на кончике языка, и oн осознавал его, вспоминая детство и маленького пятнистого терьера, который любил его, и как-то сжевал его ботинки, а однажды загородил Барриэра своим телом от ужасного шипящего существа. Это была всего-навсего змея, но поступок имел такой же смысл.
— Сдается мне, — сказал Барриэр, — эти тени были вроде собак и защищали людей, которые тут жили. Они иные, чем наши собаки, но их тоже обучили выслеживать и отгонять врагов. Несомненно, Шмидта и Морриса убил туман. Мы рассредоточились, и тени не смогли прикрыть всех.
Люди уставились на тени. Не сразу им поверилось в очевидное, — но постепенно страх таял, лица смягчались. Потом Хаббард спросил:
— А что вы скажете об этом? — и показал на кости.
Барриэр покачал головой: — Их могло погубить все, что угодно, но только не тени.
В его голосе звучала странная нотка. Он о чем-то сосредоточенно думал, расчленяя предмет своих мыслей и пристально изучая отдельные части, а затем снова собрал их вместе, в другом порядке. Наконец он слегка улыбнулся и пошел навстречу теням. Протянул к ним руки, заговорил, — и они собрались вокруг него, игриво подпрыгивая.
— Ну и тосковали они, должно быть, от одиночества все это время, охраняя кости своих хозяев! — сказал Барриэр.
Тут заговорил Эйкен:
— Вон там внизу, в той галерее, — она ничуть не пострадала, потому что выстроена из твердого камня, — на стене вырезаны какие-то знаки. Я еще не разглядел их как следует, но похоже, жители города когда-то собрались здесь, чтобы умереть всем вместе. Вполне возможно, они оставили сведения об этом где-то в других местах.
— Давайте посмотрим, — предложил Хаббард.
Они пошли к входному проему, обнаруженному Эйкеном, — все, кроме Барриэра, который играл с тенями-собаками и улыбался. Барриэр почти не проявил интереса к новостям. Но Эйкен и Хаббард сияли от радости.
— Там пиктограммы, — сообщил Эйкен, — такие простые и ясные, что любой ребенок их прочтет. Эти люди, наверно, надеялись, что кто-то рано или поздно сюда явится. Во всяком случае, они рассказывают, что с ними произошло, — вернее, что должно было произойти. Планета вошла в край газового облака, оно несло смерть всем, кто дышит легкими. Вот почему все животные погибли. Выжили только существа, лишенные легких. Кроме того, Барриэр…
— Да?
— Они сообщают об этих собаках. Очень четко их нарисовали, за работой, — чтобы каждый мог понять.
Барриэр кивнул. Он посмотрел на темные пятна, копошащиеся у его ног.
Все это время они ждали, Что же, могут подождать еще немного, Затем он выпрямился, продолжая улыбаться странной кривой улыбкой.
— Кажется, я высказался слишком рано, — сказал он — Может быть, у нас хватит достоинств, и этот — или еще какой-нибудь маленький мирок — даст нам еще один шанс. Во всяком случае, приятно сознавать, что есть на свете место, где живут наши друзья.
Подбросили хворосту в костер, и тени заплясали.
Барриэр наблюдал за ними. Он как будто даже помолодел-как человек, в котором снова проснулась надежда.
Свой первый корабль Боклер должен был вести на Сигнус. В неторопливую полуденную жару Боклер явился по вызову Командира и теперь стоял на потертом ковре, в щенячьем восторге переминаясь с ноги на ногу.
Ему было двадцать пять лет, и он уже два месяца как окончил Академию.
Командир велел Боклеру сесть и долго рассматривал его, изучая. Командир был уже стар. Старый, вспыльчивый, усталый человек. И крайне раздражительный. Он достиг той степени старости, когда раздражает любой разговор с молодым человеком: ведь они такие самоуверенные, эти молодые, а сами ничего не знают, и ничего туг невозможно поделать.
— Так вот, — произнес Командир. — Я кое-что должен зам сообщить. Вам понятно, куда вы направляетесь?
— Нет, сэр, — бодро ответил Боклер.
— Так вот, я вам сообщу, — повторил Командир. — Вы отправляетесь к Дыре Сигнуса. Надеюсь, вы о ней слышали? Отлично. Тогда вы знаете, что Дыра представляет собой огромное пылевое облако, диаметром примерно в десять световых лет. Мы никогда не проникали в Дыру — по ряду причин. Для небольшой скорости это облако слишком густое, да и слишком велико, а корабли Картографического Подразделения привыкли двигаться не спеша. Кроме того, до последнего времени мы не думали, что в Дыре есть что-то стоящее. Так что прежде в Дыру не заходили. Ваш корабль будет первым.
— Да, сэр, — сказал Боклер, и глаза у него загорелись.
— Несколько дней назад, — продолжил Командир, — один наш любитель навел на Дыру объектив — просто наблюдал. И отметил некое свечение. От Дыры идет слабый свет — вероятно, солнце, звезда внутри облака, такая далекая, что ее почти не видно. Бог ее знает, как давно она там, мы знаем, что свечения на Дыре раньше не регистрировалось. Очевидно, звезда приближается к краю облака. Понятно?
— Да, сэр, — ответил Боклер.