Через десять минут, показавшихся мне вечностью, командир снова вышел на связь:
– Фермер в канале. Мы уползли уже на полсотни метров. Как понял, приём
– Понял тебя хорошо. Мы наблюдаем. Отбой.
Суета на дороге приняла более организованный характер: подбежавшие медики оказывали раненым пассажирам автобуса первую помощь, солдаты уже не толпились на обочине, а растянулись по периметру, но ввиду отсутствия явного противника от дороги не уходили.
Мы уже собирались сниматься, как неподалёку от памятного по утренним событиям пригорка началась какая-то непонятная суета.
– Арт, Бродяга в канале. Что это они там задвигались, не видишь? И тут до меня дошло!
– Бродяга, Арт в канале. Это они унтера, которого Люк с утра подстрелил, нашли.
И точно, на дорогу вынесли тело. Одновременно с этим, большинство солдат, «пасших» поле, стали перебираться на другую сторону дороги, а броневичок дал несколько длинных очередей по кустам. Нажав тангенту, я сказал Бродяге:
– Похоже, пора сниматься с якоря.
– А никого подстрелить не хочешь? – ответил тот.
– Нет, я не снайпер, а винтовку эту вообще первый раз в руках держу. И кто говорил, что главный принцип диверсанта: «Тихо пришли – тихо ушли» и «да не было тут никого». Так что пошли потихоньку! В разговор включился командир:
– Фермер Арту и Бродяге. Отходите. Как поняли, отходите. И мы хором ответили:
– Поняли тебя хорошо. Отбой. ….
Не буду подробно описывать, как мы добирались до смолокурни. Единственное, что запомнилось – это бормотание Бродяги:
– «А провода они утянули или нет? А то ведь найдут – прочёсывать начнут… Писец котёнку тогда…»
Пройдя метров восемьсот, по еле видимой в траве дороге (судя по всему, по этой просеке в последние несколько месяцев мало ездили), мы были перехвачены сидевшими в секрете Тотеном и Доком. Они сообщили нам, что командир с Казачиной опередили нас буквально на десять минут, и, скорее всего, уже пьют чай на базе.
Так называемая смолокурня, представляла из себя группу из трёх сараев разного размера и двух каменных смолокурен, разместившихся на большой поляне, размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Здоровенная куча брёвен и сосновых пней возвышалась на противоположной от дороги стороне поляны. Густой запах скипидара висел в воздухе.
Наши разместились в одном из сараев, где люди, работавшие на смолокурне, устроили что-то вроде «комнаты отдыха»: грубо сколоченный стол, три лавки и чугунная печка с плитой, отгороженные от остального помещения щелястой дощатой перегородкой. В большом помещении был, по-видимому, склад для инструмента. На стене я заметил пару ржавых топоров и пил, висящих на деревянных крюках. В углу стояло несколько деревянных же бочек испускающих одуряющий аромат скипидара. Подняв крышку на одной из них, я обнаружил, что она полна старой, уже помутневшей, живицей. Из-за перегородки выглянул Фермер:
– Тоха, хорош, там лазать. Иди сюда – поговорить надо.
– Секунду, Сань. Я только посмотрю.
– Да нафига тебе эта вонялка?
– Эх, товарищ майор, товарищ майор. А огневые фугасы мы из чего делать будем?
– О, а вот и скипидарчик! – сказал я, найдя в углу стеклянную бутыль литров на двадцать пять – тридцать, до половины заполненную желтоватой густой жидкостью. Скорее всего, качественный продукт со смолокурни вывезли, а этот был или попорчен смолой, или использовался для собственных надобностей, например – для разжигания смолокурен.
– Вот тебе неймётся, а! Товарищ старший лейтенант, а ну иди сюда!
– Всё-всё-всё! Уже иду-иду-уду. – И я отвесил командиру шутовской поклон в стиле куртуазного восемнадцатого века. Правда, я совсем забыл про маузеровский карабин, висевший у меня на плече. Во время поклона эта железяка не преминула сползти с плеча, и грохнутся на землю. Командир непроизвольно зажмурился.
– Не боись, командир! Он на предохранителе! – но по лицу Сани, я понял, что могу, дошутится до выволочки, поэтому смиренно пошёл за загородку.
Кроме Бродяги, командира и Вани, там сидел и наш сержант. На столе, кроме некоторого количества еды и фляжки с коньяком, я заметил карту и планшет.
– Ты садись, Антон – несколько официальным тоном сказал Саша-Раз.
– А что так серьёзно? – спросил я.
– Так дело серьёзное. Первую операцию отметить надо!
– А остальные?
– Они службу несут. А Люк где? – поинтересовался я.
– На чердаке в большом сарае.
– Я ему кронштейн и прицел со своего «кара» отдал, он там снайперку мастырит – вступил в разговор Бродяга. Мне подвинули маленький металлический стаканчик, мужики подняли свои…
– Ну, за Победу! – сказал командир.
– За Победу! – негромко, но слажено откликнулись мы. …
Через пять минут, немного подкрепившись, и по знаку командира, отодвинув тарелки с остатками «однозаразовой» лапши, мы склонились над развёрнутой Саней картой
– Так. Дымов!
– Я, товарищ майор!
– Во время совещания разрешаю не вскакивать и каблуками не щёлкать, – буркнул командир.
– Простите, не понял товарищ майор?
– Во время совещания разрешаю не использовать обращение по званию. Как в старое время говорили – «без чинов».
– Да, понял. А вы и старое время помните, товарищ командир? – изумился Дымов.
– А что, я так молодо выгляжу? – нашёлся Саша, – Да и положено мне. Так, хватит лирики и исторических отступлений! Скажи-ка мне, Алексей Дымов, ты, когда в Заславле в райотделе служил – по району много ездил?
– Много, но не долго. Я ведь всего как полгода назад сюда переведён был.
– Хреново. Ну, а с местными контакты какие-нибудь есть?
– Есть, как не быть. Вот начальника МТС местной хорошо знаю, из Совета местного несколько человек.
– А они не эвакуировались.
– Начальник МТС – точно нет. У них последний месяц танки ремонтировали, так Василь Сергеич на станции всё время пропадал. Ну, а потом немцы прорвались, и уж точно не до того ему стало.