— Ониксия?! В Штормграде?! Да это, по меньшей мере, смешно, не говоря уже о том, как глупо и необоснованно. — Архей еще раз оглянулся, затем продолжил. — Где бы она здесь пряталась? Огромный дракон! А если она в обличье человека, то где доказательства что она может знать интересующую Нефариана информацию? Да и вообще как ты собираешься ее искать в городе? Будешь ходить по улицам и пытаться поджечь каждую встречную женщину, в надежде что одна из них окажется не чувствительна к огню?
— А вот о доказательствах как раз и надо позаботиться, — ответил Церберус и направился в сторону закрытой и темной в такое время библиотеки. — Для таких как ты. Мне-то всяко не нужны никакие доказательства. Катрана Престор и есть леди Ониксия.
Архей застыл на месте не в силах поверить своим ушам. Одна из самых влиятельных персон королевства — помощник, мало того, родственник Нефариана.
— Но Катрана… Леди правящего Совета Штормграда. Это невозможно Церберус! — Архей собрался с мыслями и добавил. — Почему в таком случае сверток не уничтожили? Он же грозит изобличением связей Нефариана. И почему король все еще жив?
Церберус уже открывал дверь, стараясь не шуметь громоздкими замками.
— Потому что этот сверток не один, — ответил он. Можешь не сомневаться Архей, свиток уничтожается. Просто мы подоспели как раз вовремя. Или почти вовремя. Новости из города если не каждый день, то раз в неделю поставляют регулярно. А король жив лишь потому, что это выгодно Нефариану. Вернее сказать, ему не нужна смерть короля. Цель Нефариуса в том чтобы уничтожить всех людей и их союзников. Смерть Андуина ничего ему не принесет, так как его обязанности сейчас выполняют регенты и Верховный Совет. Но, убив короля, Катрана Престор не смогла бы более находиться в городе. А информация, которую Виктору любезно предоставляют из города гораздо важнее чьей-то одной смерти. Это единственное объяснение доброго здравия нашего короля. Я, правда, опасаюсь, что кроме Катраны кто-то еще старается не нам на руку…
Говоря это, он уже вошел в хранилище. Церберус взял свечу и зажег ее. Архея оставил караулить у дверей, а сам двинулся вдоль стеллажей вглубь библиотеки. В конце концов, он нашел то, что искал и, поставив свечу на стол, достал из глубин стеллажа древний фолиант в кожаном переплете. Казалось этой книге больше лет, чем самому городу. Открыв на нужной странице книгу, Церберус углубился в чтение; Архей наблюдал за пустынным парком. Чем дальше читал Церберус, тем яснее ему становилось, что его подозрения не безосновательны и тем мрачнее становилось его лицо. Наконец он захлопнул книгу и поставил ее на место. Погасив лампу он направился к выходу и в тут же Архей повернулся к нему.
— К нам кто-то идет, шепнул он. — Какая-то женщина.
Жестом Церберус показал Архею спрятаться, а сам стал у стены возле двери. Вскоре в дверном проеме возник женский силуэт, и в библиотеку вошла девушка в бледно-розовом платье с длинными черными волосами. При первом взгляде она казалась милой и нежной, но если присмотреться получше то можно было бы заметить некую искру в ее глазах, огонь коварства и хитрости которую, по правде сказать, можно было увидеть почти у каждого советника короля. И когда отворачивала она свои глаза от собеседника, околдованного ее вкрадчивыми речами, становились глаза холодными и неживыми. Пройдя пару шагов, она остановилась, и взгляд ее упал на стоявшую возле стола лампу. Казалось странным, как она могла так хорошо видеть в столь тусклом освещении. Но Церберус более не удивлялся сему, ибо знал, откуда у нее такие возможности.
— Катрана! — окликнул ее Церберус. — Поди сюда.
Катрана улыбнулась — по ее мнению дружеской улыбкой, но в лунном свете эта улыбка выглядела зловеще и жутко — и направилась к Церберусу.
— Странное ты выбрал место для встречи, — она посмотрела на Церберуса пронизывающим взглядом. — Что ты здесь делал?
— Теперь я и перед тобой должен отчитываться? Насколько я помню, я обязан отчитываться только регенту его величества Бол…
— Я так же являюсь регентом короля, если ты забыл Церберус, — выпалила Катрана, но затем сразу же смягчила тон. — Я имею полное право знать, что происходит в королевстве. К тому же я надеялась, ты мне все расскажешь как своему другу…
Церберус усмехнулся, но Катрана по-прежнему выглядела несколько напряженной.
— Если хочешь знать, где я был и какая у меня есть информация, пойдем со мной. — Сказал Церберус. — В городе даже у стен есть уши.
Спустя совсем недолгое время они уже были за пределами городских стен. Церберус привел Катрану к Зеркальному озеру. В этом месте горы, которые вплотную подходили к городским стенам выдавались вперед острым клином и на острие этого клина образовывали некое подобие полукруга. В этой ложбине и было Зеркальное озеро, в которое водопадом со скалы стекал горный ручей. Попасть к Зеркальному можно было только через северные отроги Синих гор; опасная и тяжело-проходимая тропа, а потому мало кто видел Зеркальное воочию. Те же, кто видели, могли хвастаться этим налево и направо, так как мало нынче было смельчаков готовых рискнуть пройти по горной тропе ради того чтобы полюбоваться на Зеркальное. Именно сюда Церберус привел Катрану; в место, где можно было не бояться встретить нежелательного слушателя.
— И что же такое тайное ты узнал в Черной горе, что решил идти к самому Зеркальному, дабы избежать лишних ушей? — Катрана посмотрела на отражающуюся в воде луну.
Церберус достал меч из ножен. В свете луны клинок блеснул призрачным бледным сиянием. Катрана вопросительно посмотрела на Церберуса. Церберус тоже подошел к озеру и взглянул на лунное отражение на зеркальной глади воды.
— Нефариан пристально следит за городом, — Церберус медленно говорил, тщательно подбирая каждое слово. — У него есть осведомители, несомненно, но они не всегда могут предоставить ему нужную информацию. Да и потом осведомителей ведь можно купить.
Катрана пристально смотрела на Церберуса, который казалось, вовсе забыл о ее существовании и говорил со своими мыслями.
— А ему ведь нужен осведомитель, которому можно всецело доверять. Осведомитель, чьи интересы будут совпадать с его интересами. И такой осведомитель у него есть. У Нефариана есть сестра…
— Да, я знаю, — тихо сказала Катрана. — Ее зовут Ониксия. Мать черных драконов.
— А знаешь ли ты, что Ониксия может принимать человеческий облик? — спросил Церберус резко развернувшись к Катране. — И ее человеческое имя Катрана. Катрана Престор!
За спиной Катраны вскинулись два кожистых черных крыла, но Церберус оказался быстрее. Мгновенно взмахнув мечем, он ударил Ониксию в плечо и сразу же рубанул наотмашь по шее. Однако драконья чешуя спасла Катрану. Глаза Ониксии более не были человеческими, они стали зелеными, зрачок превратился в узкую щель, чернота которой напоминала бесконечную пропасть; на дне ее была только смерть. Поняв, что сейчас Ониксия увеличится в размерах до взрослого дракона, Церберус быстро прыгнул к ней вплотную, и проткнул мечем ей грудь. Чешуя дракона еще не успела покрыть ее тело, и меч пронзил Катрану насквозь. Ногти ее стали удлиняться и превращаться в огромные когти-лезвия. Но тут она вздрогнула и упала на землю: меч воина был предусмотрительно смазан специальным ядом, который замедлял любую метаморфозу живого существа. Спасти себя от смерти ей так и не удалось — неполное превращение остановилось. Еще раз Катрана вздрогнула, и превращение обернулось в другую сторону. Ониксия вновь стала человеком. Судорожно вздохнув, она сняла с пальца кольцо, но больше ничего сделать не успела. Какое-то мгновение она стояла на краю обрыва, а затем медленно покачнулась и упала в воды Зеркального.
Церберус вложил меч в ножны, развернулся и зашагал в сторону Штормграда. Золотое кольцо с черным камнем так и осталось лежать в густой приозерной траве, и напрасно Нефариан пытался позвать свою сестру.
Солнце скрылось за лазурной гранью океана и Тельдрассил начали окутывать вечерние сумерки. Было еще светло, теплый ветерок игрался листвой в верхушках деревьев; в закатном мареве небеса приобрели нежно-розовый оттенок — такое небо путник мог увидеть только в Тельдрассиле, земле, которая была создана ночными эльфами, и которая не могла быть частью чего-то другого; иного мира, лежащего за пределами великого древа. Последние дневные лучи вызолотили комнату, пение птиц расслабляло и вызывало чувство умиротворения и блаженства, ибо даже птицы в Тельдрассиле были совершенно не такие как во всех Восточных королевствах. Эти птицы были частью того самого мира, существовавшего еще до раскола единого Калимдора; эта земля была частью того мира. Весь Тельдрассил хранил неисчерпаемую память о былых днях, ушедших в непроглядную ночь забвения. И в этот теплый вечер Мэлисса сидела на крыльце и ждала. Ждала и смотрела на Тенистую поляну. Это был обычный жизненный ход, а что же находится там за пределами Тельдрассила. Чем дольше Мэлисса смотрела на вечерний Альдрассил, тем больше понимала, что никуда она не пойдет и никакие слова ее не смогут заставить изменить свое решение. Здесь был ее дом, здесь было все то, к чему она так привыкла за те немногие прожитые здесь годы. А искать что-либо, не имея даже понятия о том, где начинать поиски это было глупо по ее мнению. Анмаксиэн конечно не ребенок, но это все же глупая затея и надо бы отговорить ее от этого. Слишком уж все это рискованно…
Размышления Мэлиссы были прерваны приветственным восклицанием: мимо проходили эльфы и, увидев Мэлиссу на крылечке, пожелали ей доброго здоровья. Мэлисса кивнула в ответ и снова призадумалась. Совсем уже смеркалось, а Анмаксиэн еще не было. Мэлисса знала об этой ее привычке гулять ночами по Альдрассильским лесам, но что-то тревожно стало ей в этот раз. Она уже пожалела, что не спросила у проходящих эльфов, не видели ли они ее. Хотя тут же поняла всю глупость своего вопроса: когда Анмаксиэн хочет чтобы ее не видели — ее не увидит даже Мэлисса с расстояния двух шагов. Не в силах больше терпеть Мэлисса забежала в дом, схватила лук и колчан со стрелами и скрылась в темноте Альдрассила. Расчет ее был простым: пойти по следам Анмаксиэн до колодца а там уже действовать как получится, однако к своему удивлению добравшись до колодца Мэлисса неожиданно для себя поняла что Макси и вовсе тут не было. Неясная тревога подобралась к сердцу Мэлиссы: в лесах Альдрассила было нечего опасаться, если конечно не нарушать законов природы живущей своим укладом в этих лесах. И хотя Макси достаточно умна и уж точно никогда не попытается нарушить территорию саблезуба или же влезть в паутину охотника, но страх за сестру был превыше этих доводов разума; это чувство не разу еще не подводило ни ее ни Анмаксиэн в отношении своей сестры. Развернувшись, Мэлисса побежала обратно.
Мэлисса бежала, не глядя под ноги. Скорее бы добежать обратно к дому… Скорее пока что-то не случилось. А что дальше она будет делать, когда прибежит? Куда она пойдет? Размышления прервались и Мэлисса покатилась кубарем, споткнувшись через что-то натянутое между деревьев и… угодила в плотно сплетенную паутину. Охотники вновь раскинули свои тенета, ведь колодец находился совсем недалеко от их пещеры. Мэлисса чуть не заплакала от злости. И надо же было ей вот так по-глупому угодить в расставленную ловушку, как мухе. Оставалось либо позвать на помощь и опозориться на весь Альдрассил, либо ждать пока охотник выползет из логова за своим ужином, которым сегодня имела все шансы стать Мэлисса. Стыдно было звать на помощь, но еще страшнее стало, когда рядом послышались тихие крадущиеся шаги. Мэлисса даже не могла дотянуться до лука за спиной: липкая паутина не давала никакой возможности пошевелиться. Шаги слышались все ближе. Вот сейчас огромный паук выползет из-за дерева, и тогда уже будет поздно звать на помощь. Мэлисса отвела глаза, чтобы не видеть этой смерти выползающей из-за дерева на шести мохнатых паучьих лапах. Шаги были совсем близко, только руку протяни. Мэлисса зажмурилась и стиснула зубы, отчаянно пытаясь дотянуться рукой до ножа, висевшего на поясе. Секунды превратились в вечность, шаги давно прекратились, однако совсем ничего не происходило. В конце концов, Мэлисса не выдержала и открыла глаза.
Макси стояла над ней и разглядывала свою сестру одновременно с улыбкой и неким удивлением. Мэлисса дернулась, но это не дало никаких результатов: паутина охотников Альдрассила была прочна и могла выдержать сотни огромных валунов; не чета усилиям Мэлиссы. Макси постояла еще немного, видимо обдумывая, как преподнести эту историю на сегодняшнем посвящении, затем достала из-за пояса кинжал и разрезала паутину. Мэлисса однако же вставать не торопилась, ее взгляд был устремлен за спину Макси, а рука медленно потянулась к луку за спиной. Но Макси предугадала ее действия и наклонившись к сестре взяла ее за руку не дав снять лук со спины.
— Он уже упустил свою добычу, охотница. — Последнее слово было произнесено с нескрываемой иронией. — Кому как не тебе знать повадки тенеплетов?
С этими словами она тоже оглянулась. Возле дерева, из-за которого вышла Макси сидел зеленый мохнатый паук и смотрел на эльфов пучками свои глаз. Щелкнули жвала, но паук понимал, что добыча уже упущена, а потому развернулся и быстро уполз в темноту между деревьями. Макси помогла подняться сестре и заметила, что та все еще испуганно озирается по сторонам и держит в руке лук.
— Пойдем иначе опоздаем на посвящение. — Макси поманила за собой Мэлиссу и на ходу добавила. — Мне есть, что тебе сказать. Что-то важное.
Над Альдрассилом густые сумерки сменились ночью. Илталлаин уже окончил свой рассказ, а Анмаксиэн и Мэлисса все еще сидели у костра. Мэлисса вслушивалась в каждое слово Илталлаина, а Макси смотрела на горящие поленья и смотрела в глубину прошлых лет. Очень часто она вот так просто уходила из реальности и видела то, что другим было недосягаемо. Верховные друиды, да и сам Илталлаин знали, что она видит Нуинаи-Мишша а потому справедливо полагали, что она обязательно станет великим друидом как только достигнет возраста испытания, ибо этот дар был доступен лишь избранным. Но вот этот день испытания настал для Макси, а через год он настанет и для Мэлиссы; день уже подошел к концу, и вот ночь окутала Альдрассил полня его ароматами цветов и звуками ночного леса, но Макси все еще не говорила Илталлаину о своем решении. Изумрудный Сон видела ли она, или же просто отголоски прошлых лет, вызванные рассказом Илталлаина, напомнили о давней печали. Выбор ночного эльфа, независимо от того каков был сей выбор — друид или же воин, но эльфы оберегали покой и неприступность своих священных земель. Макси же думала о том мире, который находится за гранью бескрайних лесов Ашенаваля. О тех горах, степях и океанах кои лежат дальше на восток. И совсем еще маленькая Макси, которая только сегодня стала взрослой уже знала зачем идет в мир лежащий за пределами Тельдрассила. Она уже знала своего врага.
— Что ты хотела мне рассказать? — Мэлисса наклонилась к Макси так, чтобы не слышали другие эльфы. — Ты сказала это что-то важное. Что произошло, и где ты была сегодня?
Макси нехотя оторвала свой взгляд от огня и посмотрела на Мэлиссу. Посмотрела так, будто бы увидела ее первый раз в жизни. Мэлисса все еще вопросительно смотрела на нее. Макси выдерживала этот взгляд несколько мгновений, а затем снова обернулась к горящему костру.
— Наша мать жива. — Прошептала она. — Я иду за ней. Ты же останешься здесь, и будешь ждать меня…
— Что ты несешь? — Зашипела на нее Мэлисса. — Ты прекрасно знаешь, что ее уже нет! Где ты была сегодня?!
Макси закрыла глаза, но от Мэлиссы было не так-то просто отделаться.
— Ты не была у колодца сегодня, и я это знаю! Я уверена, что ты сегодня вообще не была в Священной роще. Что ты сейчас скажешь? Я уверенна, что ты так и не научилась ничему. И вместо того чтобы сегодня пойти в Священную рощу и попросить дать тебе еще немного времени ты была непонятно где и непонятно зачем. Да и еще…
— Я не буду друидом, — тихо произнесла Макси. — Я видела сон. Мать жива, она находится далеко, но я разыщу ее. Мэлисса оставь эти детские сказки. Я не друид. Я — Песнь Теней. И эта тень будет моим проводником, а я — ее частью.
— Ты говоришь о пути убийцы и вора! — Взгляд Мэлиссы теперь горел не хуже костра, а сама она кипела от злости. — Я знаю, что вы называете путем теней! Ты будешь хуже тех зеленокожих оскверняющих наши леса!
Последние слова она уже не прошептала, а прокричала на всю поляну. Эльфы оглянулись на них, но Мэлисса казалось, забыла о существовании кого-либо возле костра кроме себя и своей сестры.
— Ты хочешь пойти по стезе выложенной трупами врагов и тех, кто будет рядом с тобой? Вместо того чтобы исцелять раны этой земли ты будешь сама наносить эти раны. Ты хочешь быть, как и наша мать?! Вершительницей правосудия?! Ты знаешь, к чему это приведет тебя! К тому же концу, который встретила она! Ох!
Это восклицание эхом отдалось в лесу. Макси вскочила и наотмашь ударила рукой Мэлиссу по лицу. Впервые Мэлисса и все кто были на этой поляне увидели Макси в таком гневе. Растрепавшиеся длинные белые волосы, горящие огнем глаза, но не тем мягким сиянием звезд, которым светились глаза эльфов, нет. Это было неистовое всепожирающее пламя. Хотелось спрятаться от этого взгляда, убежать как можно дальше, ибо казалось, этот огонь сожжет на своем пути все, не остановится ни перед чем, но достигнет того, на кого была направлена злоба этих прекрасных глаз. Невероятно прекрасна была Макси и одновременно ужасна в своем гневе. Мэлисса испуганно взирала на нее снизу вверх не в силах сказать что-либо.
— Надеюсь, это было твое первое, и последнее плохое слово о нашей матери. — Тихий и спокойный голос Макси казался абсолютно нереальным наряду с ее внешней злобой.
— Будет вам, — разрядил обстановку Илталлаин. — На сегодня достаточно. Завтра вас ждет тяжелый день. Ваш первый день взрослой жизни.
Над Шадоугленом цвела дивная летняя ночь, полнясь ароматами цветов. Звезды на бледно-розовом небе были видны как никогда ясно. Стояла глубокая тишина, которую лишь изредка нарушал легкий ветерок, шелестящий в траве. Илталлаин задумался о том, что эти молодые эльфы в скором времени покинут родной дом, такой безопасный и такой красивый. Шадоуглен охраняли не только меткие стрелы эльфийских лучников и острые чакрумы хранительниц. Здесь была давняя магия самой природы, которую излучало все вокруг. Старый эльф встал и медленно начал подниматься вверх по лестнице на самую вершину древа. Там, на смотровой площадке, он поглядел на юго-восток: в сторону древнего и таинственного материка Калимдор.
— Можно я немного постою здесь? — раздался тихий голос у Илталлаина за спиной. — Я не хочу спать.