- М-да. Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Джайлс.
- Доктор сказал, что дерево надо срубить.
- Так к вам приходил доктор?
- Я его не звала. Это миссис Чармонд перед отъездом узнала, что отец болен, и распорядилась, чтобы доктор посещал нас за ее счет.
- Это очень любезно с ее стороны. Значит, доктор считает, что дерево надо срубить. Но мы же не можем срубить его без ведома миссис Чармонд.
Джайлс поднялся наверх. Старый Саут сидел в кресле, не сводя глаз с удлинившегося ствола. К несчастью, ветер, разогнавший туман, принялся раскачивать дерево, и взгляд старика неотступно следовал за мятущимися ветвями.
Послышались шаги - мужские, но необычно легкие.
- Это опять доктор Фитцпирс, - сказала Марти и вышла ему навстречу. Вскоре заскрипели ступеньки.
Мистер Фитцпирс вошел к больному именно так, как в подобных случаях входят доктора, особенно, когда им случается входить в убогое крестьянское жилище, то есть глядя на пациента с той преувеличенной деловитостью, которая ясно говорит, что врач со времени своего последнего посещения почти совсем забыл о больном и его болезни. Он кивнул Уинтерборну, с которым был шапочно знаком, и, припоминая, чем болен Саут, направился к его креслу.
Фитцпирс был строен и, пожалуй, даже красив. Его темные выразительные глаза излучали свет, свидетельствовавший не то об энергии, не то о восприимчивости, а может, о том и другом сразу. Взгляд их не был быстрым, легким и трезвым взглядом, который бодро скользит по поверхности, не проникая вглубь. Однако только в поступках выявилось бы, чем была эта глубина, свойством натуры или случайной художественной особенностью его облика.
Лицо его было скорее мягко, чем сурово, скорее привлекательно, чем надменно, скорее бледно, нежели румяно. Не слишком взыскательный скульптор мог бы увековечить в мраморе его нос. Это был обыкновенный прямой нос, лишенный признаков властолюбия. Классическим линиям его губ недоставало определенности. Тем не менее то ли по понимающему и сочувственному выражению лица его, то ли по неторопливости манер, то ли по приверженности к глубокомысленным фразам можно было заключить, что это скорее философ, нежели денди или праздный гуляка. Такому впечатлению способствовало и отсутствие брелоков и других побрякушек на его костюме, более элегантном, чем это обычно бывает у сельских врачей.
Придирчивые великосветские судьи, узнав о докторе, пожалуй, обвинили бы его в том, что у него скорее чересчур много идей, нежели чересчур мало, и, пожалуй, сочли бы его бесплодным мечтателем или страстным приверженцем какого-нибудь лжеучения. Что бы там ни было, мы еще убедимся, что он представлял собою редкостное для Малого Хинтока сочетание врача и джентльмена, невесть откуда свалившееся в эту деревню.
- Это необыкновенный случай, - обратился он к Уинтерборну, осмотрев больного и по его речам, виду и пульсу удостоверившись, что навязчивая идея только окрепла. - Сойдемте вниз, я хочу вам кое-что сказать.
Они спустились по лестнице, и доктор продолжил:
- Дерево надо срубить - иначе я не отвечаю за жизнь больного.
- Дерево принадлежит миссис Чармонд, и для рубки необходимо ее разрешение, - сказал Джайлс. - Миссис Чармонд уехала - придется поговорить с управляющим.
- О, так ли важно, чье это дерево: что значит дерево рядом с человеческой жизнью! Срубите его! Я пока не имею чести знать миссис Чармонд, но все же готов взять риск на себя.
- Это же строевой лес, - возразил Джайлс, который, разумеется, был бы менее щепетилен, если бы дело не затрагивало его собственных интересов. Прежде чем срубить дерево, на нем ставят отметку или сама миссис Чармонд, или управляющий.
- Так давайте учредим новые порядки! Как давно он страдает? - спросил доктор у Марти.
- Много недель, сэр. Ему кажется, что это дерево - злой дух, что оно околдовало его. Он говорит, что они ровесники, что оно все понимает - как человек, что, когда он родился, дерево проросло, чтобы сделать его своим рабом. Такое в Хинтоке уже бывало.
Сверху послышался голос Саута:
- Ах, как оно клонится! Оно упадет на нас! Упадет! Прикончит мою бедную жизнь - а от нее зависит столько домов. Ох! Ох!
- И так все время, - сказала Марти. - Он смотрит только в окно и ворчит, когда я задергиваю занавески.
- Так срубите дерево и не думайте о миссис Чармонд! - воскликнул Фитцпирс. - Только сделать это надо вечером, в темноте, или рано утром, когда он спит. Иначе, когда дерево будет падать, он может перепугаться насмерть. Не раздергивайте занавески, пока я не приду. А я объясню ему, что все беды позади, и покажу, что дерева больше нет.
Сказав это, доктор ушел, и Марти с Уинтерборном решили дождаться вечера. Когда смерклось и окно было занавешено, Уинтерборн послал двоих лесорубов за поперечной пилой, и угрожавшее человеку высокое дерево подрезали у основания. Джайлс не стал его валить, опасаясь, что оно может задеть дом. Лишь на следующее утро, когда старик еще спал, Джайлс с работниками осторожно пригнули дерево макушкой прочь от дома Саутов. Такую работу нелегко выполнить без шума, но все закончилось благополучно, и вяз ровесник старого Саута вытянулся во всю длину по земле. Теперь самый неловкий или ленивый прохожий мог поставить ногу на верхние развилки ствола, куда прежде забирались лишь отчаянные смельчаки; теперь можно было вблизи рассмотреть недоступные некогда гнезда; а на ветвях, где раньше сидели лишь птицы, теперь мог отдохнуть всякий, кому не лень.
Когда совсем рассвело, явился доктор, и Уинтерборн последовал за ним к больному. Марти сообщила, что отец уже одет и готов занять свое обычное место в кресле. Войдя, они помогли усадить его, и старик тотчас начал жаловаться на дерево, которое угрожает его жизни и, следовательно, домовладению Уинтерборна.
Доктор сделал знак Джайлсу, и тот раздернул пестрые полотняные занавески.
- Дерева больше нет, сэр, - сказал мистер Фитцпирс. Как только старик увидел на месте знакомого ветвистого великана квадрат чистого неба, он вскочил на ноги, глаза его закатились и он рухнул навзничь. На лице его проступила голубоватая белизна.
Перепуганные, они перенесли его на кровать. Едва он пришел в сознание, как с губ его сорвался шепот:
- Где оно? Где оно? Где?
Казалось, весь он оцепенел. Ошеломленные доктор и Джайлс старались помочь ему, как могли, но безуспешно. До вечера они хлопотали вокруг него, но спасти его не сумели. Старик промучился целый день и умер на заходе солнца.
- Черт возьми, ведь это я его угробил! - пробормотал Фитцпирс.
ГЛАВА XV
Мелбери сильно растревожила весть о смерти старика; не находя себе места, он все утро бродил по комнатам, раздумывая о случившемся. Искренне опечаленный, он испытывал беспокойство при мысли, что беда свалилась на Уинтерборна сразу после того, как его помолвка с Грейс была расторгнута так решительно.
Мелбери негодовал на обстоятельства, наславшие на Джайлса эту вторую беду; он достаточно проучен той первой, которую сам навлек на себя.
- Как сейчас помню, когда к отцу Джайлса перешли эти дома, я ему сказал: не вкладывай все деньги в собственность, которая может ухнуть в любой день, - с жаром говорил Мелбери. - Да разве он меня слушал? А теперь Джайлсу за это расплачиваться.
- Бедный Джайлс, - пробормотала Грейс.
- И знаешь, Грейс, между нами говоря, я сам себе удивляюсь. Получилось так, как будто я мог все предвидеть заранее. Мне от души жалко Джайлса, но разве не кстати ты от него избавилась! Не откажи мы ему тогда, сейчас бы у нас не хватило духу. Да, да, это очень кстати. Я ему как другу всегда помогу, но уж зятем моим ему не бывать.
Он не знал, что именно тщетность упований бедного Уинтерборна трогала сердце Грейс, пробуждая в нем куда большее участие, что во все минувшие годы.
Тем временем Джайлс сидел один в уже не принадлежавшем ему старом знакомом доме, спокойно и невесело обдумывая свое положение. Маятник стенных часов, временами касаясь стенки футляра, производил глухой барабанный стук. Через окно Джайлс видел, что Кридл бросил работу в саду, видимо, считая, что им уж не придется воспользоваться плодами следующего урожая.
Уинтерборн снова просмотрел арендные права и приложенное к ним письмо. Так и есть, он потерял свою собственность лишь по нелепой случайности, которой было легко избежать, знай он истинное положение дел. Если исходить из буквы закона, время для спасения упущено, но, может быть, узнав об обстоятельствах смерти Саута, помещица не будет оспаривать морального права Джайлса продлить аренду до конца жизни.
В груди у него защемило, когда он подумал, что, несмотря на письменные обязательства и гарантии, решение его судьбы целиком зависит от прихоти женщины, карету которой он отказался пропустить на узкой дороге.
Так он сидел и размышлял, когда у дверей послышались шаги; в комнату вошел Мелбери, всем видом своим выражая сочувствие. Уинтерборн поздоровался с ним и опять стал перебирать пергаменты. Мелбери сел.
- Как все это нелепо, - начал он. - Мне очень жаль тебя. Что ты собираешься делать?
Джайлс рассказал, что упустил возможность продлить срок аренды.
- Вот не повезло! И почему об этом раньше никто не подумал? Что ж, теперь нет другого пути, кроме как написать обо всем миссис Чармонд, может, она смилостивится.
- Да не хотелось бы, - пробормотал Джайлс.
- Без этого не обойдешься, - уверил его Мелбери.
Он привел такие неоспоримые доводы, что Джайлс дал себя убедить и, написав письмо, отправил его в Хинтокхаус. Он знал, что почту оттуда немедленно пересылают хозяйке.