Пауза. Наверное, самая долгая за весь разговор. Это был решительный момент.
— Но ведь все время что-то запускают. То с Плесецка, то с Байконура… Вон, к французам влезли, на Куру. Да еще морской старт… Вроде и так масса дел делается, нет?
— Как бы вам попонятней… В свое время народ вполне тащился от монгольфьеров. Весь Париж сбегался глазеть, как покоряют небеса. Воздушные шары, ого-го! Мешки с песком, плетеные корзины… Передовая техника! Ветер дунул не туда — лети, куда он дунул. Дождь пошел, ткань намокла — читай отходную. Только когда появились принципиально иные аппараты, аппараты тяжелее воздуха — тогда и впрямь можно стало говорить о том, что человек научился летать, куда и как хочет.
— Ну так что с того?
— Мы до сих пор летаем в космос на воздушных шарах, вот что. У нас самые надежные воздушные шары в мире, согласен. Отладили за сорок лет. Но это воздушные шары. И мы даже не пытаемся делать что-то более современное. Махнули рукой. Даже мечты такой нет, не говоря уже о технических заданиях.
Пауза.
— Без государства тут все равно не обойтись, Борис Ильич. Ни по финансам, ни по индустриальным мощностям. Ни по безопасности, между прочим.
Это была первая реплика о конкретном. Уже не о цели — о средствах. Значит, о цели — договорились?
Пауза.
Потом тот же голос — негромко и задумчиво, словно бы отвечая сам себе:
— С другой стороны, государство большое…Столько ведомств… Разве все знают про всех, кто что делает? И кто чем зарабатывает?
Смешок.
— Насчет заработка, между прочим, может оказаться куда более радостно, чем вам по первости кажется…
— Что вы имеете в виду?
— То, что, во-первых, если собрать побольше нестандартно мыслящих людей, перспективных, окрыленных, дать им вдоволь денег для быта и работы — никогда не знаешь, сколько всего нужного они попутно сумеют придумать. Принципиально нового. Могут возникнуть оч-чень приятные неожиданности. Мозги надо собирать. А во-вторых, космос — это не данаидова бочка, куда деньги льются без пользы и без следа исчезают, а наоборот — бочка с деньгами. Кто ее откупорит — тот и будет богатенький Буратино. Пауза.
— Нет, без Кремля не обойтись. Мечты мечтами, горящие глаза в детстве — это прекрасно, конечно, всех колбасит и плющит, но тут такие риски, на какие не пойдет никакой частный капитал. Надо как-то мухлевать по-хитрому… и очень честно притом. От всей души. А в Кремле тоже люди разные. И похуже, и получше…
— Вопрос, как отличить первых от вторых.
— Ну, это всегда вопрос вопросов…
Двойной грустный смех, усталый-усталый.
Пауза.
И все.
Конец записи.
Слушатели перевели дух.
— Странный документ.
— О да. Казалось бы, обычный интеллигентский скулеж. Очередной «Вишневый сад». Два потерявших себя человека плачутся друг другу в жилетку. Одно удовольствие иметь таких противников. Но есть настораживающие моменты. Первое — сам факт того, что этот разговор был записан. Кому-то, кто, во всяком случае, не глупей нас, он показался настолько важным, что его решено было писать. А потом еще и с нарочным переправлять полную запись неким неизвестным нам хозяевам. Второе — несколько раз названное имя: Борис Ильич.
— Что-то знакомое…
— Вот-вот. Если провести одну прямую через две точки: первая — русские ракеты, вторая — Борис Ильич, то получим Бориса Ильича Алдошина, видного ракетчика еще советских времен. Ныне — научный руководитель смешанной государственно-частной корпорации. Она создана совсем недавно. То ли дочернее предприятие космического агентства, то ли будущий конкурент ему…
— Даже не слышал. Хотя уж мне-то… Нешумное предприятие, судя по всему. Как называется корпорация?
— «Полдень-22».
— Как-как?!
— Вы удивлены?
— Не то слово…
— Весьма претенциозно, согласен. Ну, полдень — это, надо полагать, помпезная заявка на будущий расцвет России. А двадцать два… Интеллигенция советской закваски всегда была без ума от антиармейской литературы. Гашек, Хеллер… Видимо, кто-то из организаторов вовремя вспомнил «Уловку-22». Полвека назад в вашей стране такое назвали бы низкопоклонством перед Западом. Теперь это можно расценить как успокоительный жест американским друзьям: мы, мол, о вас помним и с армией не работаем… Врут, скорее всего.
— М-да. Ну… можно, наверное, и так… И чем эта корпорация занимается?
— В том-то и дело, что ничем из ряда вон выходящим… Всего-то коммерческими геостационарами. Довольно конкурентоспособными, но не более того.
И много их не нужно. Эпизодическая функция, можно сказать.
— Больше настораживающих моментов нет?
— Как сказать… Есть. Если бы речь шла о нормальной стране с приемлемым для Запада уровнем жизни, мы бы и внимания не обратили. Подумаешь, человек перешел с одного места работы на другое… Но это же Россия. За последний год трое очень видных русских ракетчиков без шума и рекламы вдруг отъехали из Штатов обратно на родину. Один был далеко не последним человеком в марсианской программе. Двое других занимались интереснейшими орбитальными экспериментами. Ни Марс им оказался не нужен, ничего не нужно… Я уж не говорю об уровне и качестве жизни. Все теперь в «Полудне». Вот вопрос вам как русскому: чем можно сманить увлеченно работающего на переднем крае науки русского из его уютного собственного домика на берегу Чесапикского залива или в пригороде Хьюстона? Знаете?
— Я предпочту выслушать начальство, не пытаясь предвосхитить его блистательных умозаключений.
— Странно, что я должен объяснять это вам…
— Бывает, что со стороны виднее. Да к тому же и по-русски вы говорите лучше, увы, иных русских.
— Сесе… Так вот — ответ напрашивается. От интересной работы, от гарантированного достатка, от перспективы закончить дни свои в благоденствии в самой комфортабельной стране мира русского можно сманить только перспективой построения какого-нибудь очередного коммунизма. Уже далеко не на всех русских это действует. Но если действует, то только это. Ему говорят: ты нужен светлому будущему! И готово дело, человек сам не свой. Теряя портки, плюнув густой слюной на три «Крайслера» в гараже и на яхту на причале перед домом, бежит строить светлое будущее.
— Вы поэт…
— Сам председатель Мао писал стихи.
— Да, наслышан. Какие выводы из всей этой поэзии следуют лично для меня?
— Самые простые. Через три недели «Полдень» осуществляет запуск. Для европейского космического агентства… Вы известная акула пера. Неоднократно писали о проблемах российской науки. Вот и действуйте. Вам надо попасть на Байконур для освещения этого довольно заурядного, но все же события. И посмотреть. Во-первых, действительно ли именно геостационарными спутниками занимаются люди, которые нам особенно интересны. Список фамилий вы получите… Прежде они работали над очень перспективными сюжетами. Если эти люди вам встретятся, надо познакомиться и аккуратно поинтересоваться: а что они, собственно, творят? Неужели всего лишь спутники? Если эти люди вам не встретятся, надо аккуратно поинтересоваться: а где они, собственно? Мы, мол, так наслышаны об этих талантах… народ хочет знать… И во-вторых. Во-вторых… Не может ли так оказаться, что запуски геостационаров и вся эта достаточно банальная возня — лишь операция прикрытия, а на самом деле в «Полудне» трудятся над чем-то куда более дорогим и масштабным. Когда я буду знать, что вы действительно туда едете, мы обговорим некоторые существенные детали подробнее.
— Вы обо мне очень высокого мнения. Задание проще, так сказать, пареной репы…
— О нет. Понадобится приложить усилия.
— Спасибо, что объяснили… Вы дадите мне копию файла? Надо вслушаться. Уловить характерные обороты, любимые словечки… Голосовые идентификации не проводились?