— У нас нет маленьких фигур, мы все — одно целое.
— Меня сейчас мало интересует ваша структура.
— Да? А что тебя интересует?
— Контакт.
— Вот как?
— У нас общий враг и общая цель. Может, хватит прятаться друг от друга?
— Кого ты называешь врагом, аппир?
— Лаклотов.
Они стояли в саду на тенистой дорожке, сквозь густую листву нежно пробивалось зеленое солнце. Леций успел восстановиться и даже осмотреться на этой изумрудной планете, но депрессия брала своё — его ничто не радовало и не удивляло. Дрод это почувствовал.
— Тебе надо отдохнуть, — сказал он, — у нас принято сначала устроить гостя, а потом вести с ним беседы. А разговор, я вижу, будет серьезный.
Леций усмехнулся.
— Тогда бассейн… или, по крайней мере, холодный душ.
— Вы чувствительны к температурам.
— Да. Особенно к горячим. Я вообще предпочитаю зиму.
— Здесь мало воды, но для тебя найдется. А льда, извини, нет. И снега тоже.
Они пошли по дорожке ко дворцу. Бело-серое здание с башнями было сложено довольно вычурно и порядком обветшало. Воздух был сухой и горячий, в глаза при любом дуновении ветра попадал песок.
Смуглые рабыни, наглухо закутанные в полотняные одежды, старательно подметали от этого зеленого песка дорожки, подрезали кустики и поливали цветы. На нового гостя они глаз не поднимали, хотя его черный термостат, белое лицо и светлые, пепельные волосы наверняка были чем-то необычным. Леций же на них смотрел, находил их совершенно некрасивыми и только удивлялся, откуда тут взялось такое милейшее создание, как Скирни. Он представил ее тут маленькую, с лейкой, в окружении ее вечно голодных собак, и его окаменевшее сердце на миг оттаяло и болезненно сжалось.
— У нас есть и красивые женщины, — сказал Дрод, истолковав его взгляд по-своему.
— Да?
— Мы пришлем тебе вечером.
— Не надо.
— Почему? Наши женщины искусны в любви и прекрасно танцуют.
— У нас это не принято.
— Неужели? — Дрод даже остановился и вскинул ладонь, чтобы лучше видеть гостя, — а ваш директор Центра почему-то не отказался. Мало того, эта рабыня так ему понравилась, что он ее украл у нас.
Он то ли насмехался, то ли провоцировал на какую-то реакцию и ждал ответа.
— Я знаю эту историю, — сказал Леций прямо, — меня ты на эту иглу не посадишь. Никакого шантажа не будет, ясно?
— Ясно, — тут же согласился Дрод, — хотя при желании всегда можно найти способ шантажа. Неуязвимых нет. Или ты будешь отрицать, правитель аппиров? Но я вовсе не собирался начинать наше знакомство с этого. Я просто хотел предложить тебе лучшее, что у нас есть, по всем законам гостеприимства.
— Благодарю. Мне вполне хватит бассейна.
— А что касается этой дохлой девчонки, то мне ее не жаль, она практически ничего не стоила. От нее было больше проблем с ее собаками, чем пользы. Право, не знаю, что в ней нашел ваш божественный Льюис Оорл… и что в ней находили наши охранники… я даже продать ее не мог.
Леций посмотрел Оборотню в раскосые глаза, хотя тот ими ничего и не видел.
— Хочу тебя предупредить, Дрод. Нет такой великой цели, ради которой я буду выслушивать оскорбления этой женщине дважды. Так что лучше помолчи о ней.
— А я думал, у тебя есть такая цель, — усмехнулся Дрод, — коль скоро ты здесь.
— Цель есть. Но я тебя предупредил.
— Я услышал. Но я не могу тебе гарантировать, что все слуги будут о ней молчать. Ее еще помнят.
— Со слуг и спрос другой.
— Они глупы и болтливы. На редкость тупой народ, хочу заметить. Не то, что твои аппиры.
— Тогда зачем ты на этой планете? Есть масса других.
— Куда отправили, там и живу. Кто меня спрашивает? Во всяком случае, это лучше ледяного Тевера.
Леций усмехнулся.
— Несомненно.
В комнате было относительно прохладно. Посредине была круглая емкость с водой. Она мало напоминала бассейн, скорее просто ванну. В такую жару его устроило и это. Он искупался, накинул халат и посмотрел в окно на тенистый внутренний двор.
Именно этот двор когда-то подметал его отец. Тут не было парадных фонтанов и клумб, тут висело белье на веревках, лежали стопки досок, что-то варилось в котлах, за кустами виднелись домики для прислуги. Он подумал об отце, подумал об Алесте и о бедном ребенке, которого тут мучили эти твари. Их всех хотелось уничтожить, но с ними приходилось вести светские беседы и не позволять своей ненависти вырваться наружу. Впрочем, у него и ненависти сейчас не было, как и любых других чувств. Он совершенно отупел, как ему казалось.
Еду принесла пожилая женщина, гладко причесанная, туго задрапированная, седая и очень полная. Она спросила позволения и стала выгружать блюда и напитки из корзины на стол. Леций молча наблюдал за ней.
— Где сейчас твои хозяева? — спросил он потом, когда она собралась уходить.
Толстуха замерла, как громом пораженная, как будто не ожидала, что он может разговаривать.
— Вам разрешается говорить с гостями? — уточнил он.
— Да… господин. Я не знаю, где хозяева.
— Тогда кто тебя прислал?
— Старший повар, господин.