— Думаешь?
— Даже не сомневаюсь.
— Добрая ты деваха, Скирни. Вот и утешаешь меня.
— Не добрее, чем другие. Я просто в самом деле так думаю. А я врать не умею, ты же знаешь.
— Зато я умею, — усмехнулась Сия, — и не только врать… что ты тут сидишь со мной, время теряешь? Иди к празднику готовься.
— Успею еще, — отмахнулась Скирни, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
— Как большой шар с головой и конечностями.
Ее данные на экране были в пределах нормы. Цвета шкалы состояний говорили о некоторой подавленности. Наверно, это объяснялось предстоящим праздником: вся родня собиралась во дворце, но Сия-Одиль так и не была допущена в этот круг.
Ее терпели по причине беременности, но далеко не все готовы были ее простить. Конс так ни разу и не заглянул к ней, Ольгерд тоже. Руэрто, конечно, появлялся. Без Гевы. Грэф при удобном случае проведывал. Льюиса Скирни приводила, но сам он не испытывал к бывшей псевдо-сестре никакой тяги. Эдгар считал, что его это вообще не касается. А Леций… не зря Скирни считала, что он самый добрый из Прыгунов… Леций даже умудрился ее простить. Если бы не он, Директория наверняка приняла бы другое решение. Почему-то только ему, как и ей, было понятно, что Сия никому не причинит больше зла: этот путь она прошла до конца.
Скирни не знала, какие жуткие страсти раздирали Сию и заставляли ее убивать. Она только видела, как эта женщина хотела умереть. И как любила она своего отца.
— Я хочу, чтобы ты у меня роды принимала, больше никто.
— Конечно. Я тебя и не доверю никому.
— Резать меня будешь?
— Нет. Не буду.
— Ты что? Он же крупный, и голова огромная!
— Всё будет хорошо, Одиль. У меня все хорошо рожают.
Роды ей удавались. А вот вынашивание при смешанных браках — нет. Почему-то тут ее желание не работало. Это могла только Флоренсия Нейл. Не стало Флоренсии — не стало смешанных детей. Даже земляне с аппирами — самые близкие космические расы, и те не могли продлить свой род, а уж ей, оринянке, и мечтать об этом не приходилось.
Скирни старалась об этом не думать в праздничный день, как и о том, что она вообще Льюису не пара.
— Всё будет хорошо, — повторила она еще раз уже для самой себя.
— А знаешь что? — заявила вдруг встрепенувшаяся Сия.
— Что?
— Я хочу быть на приеме.
— Ты?!
— Да, я. Или я не член семьи?
— Ты с ума сошла, Одиль, тебе рожать вот-вот…
— Но не сейчас же!
— Одиль… — Скирни даже испугалась ее внезапной решимости, — ты что? Тебе же запрещено выходить отсюда.
— Это мне одной запрещено. А с тобой — можно. И вообще, это всё условности. Кто меня задержит, если я захочу?
— Ты ведь обещала, Одиль. Мы обо всем, кажется, договорились…
— Скирни, — Сия хищно зыркнула черными глазами, — я никуда не сбегаю. Я просто хочу быть на приеме. Там вся моя родня, и я хочу видеть, как они веселятся.
— Зачем тебе видеть то, чего ты видеть не можешь? — покачала головой Скирни, — как твой Руэрто танцует с Гевой, Льюис — со мной, а Ольгерд…
— А Ольгерд разрывается между двумя своими женами! — усмехнулась Сия с горечью, — почему бы мне на это не посмотреть? Очень, знаешь, любопытно.
— Издеваешься ты над собой, вот что. Вместо того чтобы успокоиться, настроиться хорошенько и довести всё до конца.
— До какого конца? Ты о чем? Вы меня потом убьете?
— Ну что ты, Одиль, — Скирни даже покраснела, — я не то хотела сказать. Я имела в виду роды. И никто тебя потом не убьет.
— Это ты так думаешь. Ты добрая, наивная девочка.
— Леций же обещал.
— И ты ему веришь? Я — так нет.
— Почему?!
— Потому что он — политик. Он всегда делает то, что выгодно. Вот и всё.
— Неправда. Он хороший.
— А кто спорит? Он иногда бывает очень хорошим. Но если я ему помешаю, он уберет меня тут же. Вот увидишь.
— Одиль…
— Ладно, я пошутила. Ни к чему тебе с ним ссорится, тем более из-за меня. А я… а я ничего нового там не увижу.
Скирни ушла от нее с тяжелым сердцем и великим подозрением, что Сия на прием все-таки явится, импульсивно, без разрешения, и это кончится грандиозным скандалом. И скандал этот не только испортит всем праздник, но и отразится на состоянии ребенка.
Она обошла своих пациентов, отвлеклась немного, а в кабинете ее ждали веселые подруги — Алеста и Леда. Им тоже хотелось прекрасно выглядеть сегодня вечером.
Алеста никак не могла похудеть после родов, но относилась к этому не слишком болезненно, поэтому принесла с собой пирожные. Леда же выглядела спортивно и была, пожалуй, даже слишком худенькой. У нее всё было с точностью до наоборот. Родить от Конса ей не удавалось. Каждая неудачная беременность ее иссушивала. Впрочем, обе подруги были очаровательны, как и положено женам правителей.
— Скирни, мы ненадолго! Сделай нам свой фирменный массаж! — заверещали обе с порога.
Шубки их были в снегу, в таких крупных новогодних снежинках, которые они принялись стряхивать на пол возле двери.