— Ну, ты скажешь! — возмутился он. — Отдавай быстро, бесстыжая!
— Не-а!
— Силой заберу и по мягкому месту нашлепаю!
— Ой-ей, какие мы грозные!
— Сейчас узнаешь! — Юноша рванулся к кустам. Девушка, прижимая его одежду к груди, перебежала в ельник. Укрытое зелеными волосами тело ее как бы растворилось между елками, заметны были лишь желтые кувшинки. Бежала она быстро, почти бесшумно и, казалось, не задевая колючих веток, которые больно хлестали юношу, мешали гнаться, и он вскоре отстал от девушки и потерял ее из виду. Выбравшись на лужайку посреди ельника, он тяжело опустился на траву и просительно крикнул:
— Эй, где ты там?
— Ау! — послушалось за его спиной. Юноша развернулся и устало произнес:
— Поигрались — и хватит, отдай.
— Не-а!
— Не могу же я голым вернуться в деревню!
— Тут оставайся!
— Ночь скоро, а сейчас идет русаличья неделя, сегодня четверг — Русальчин велик день: поймают меня — защекочут. — Он перекрестился и испуганно огляделся по сторонам. — Матушка не пускала меня на озеро, пока не пообещал, что купаться не буду и полынь из рук не выпущу. — Юноша посмотрел на свои пустые руки и закончил огорченно: — На берегу забыл!
Девушка весело засмеялась.
— А ты случаем не русалка?
— Нет.
— Что-то я тебя раньше не встречал. В деревне на том берегу живешь?
— Да.
— Ан, врешь! Я знаю там всех, а тебя — нет.
— А и вру — так что?!
— Ничего… Если ты не из той деревни и не русалка — тогда откуда ты?
— Из озера. Я не совсем русалка, я мавка.
— Ты — мавка?! — удивился юноша. — Мавки же — это утонувшие некрещеные младенцы, а ты вон какая — девица на выданье!
— Когда-то была маленькая, а теперь подросла.
— Да-а — Он почесал затылок, опасливо оглядел потемневший лес. — А ты меня не защекочешь?
— А как это?
— Ну, это… — юноша запнулся. — Не знаешь — и не надо.
— Я хочу знать, скажи.
— Ну, зачем тебе…
— Одежду не верну! — пригрозила мавка.
— Да я и сам не знаю, — схитрил он. — У подружек русалок спросишь.
— Они со мной не играют, говорят, маленькая еще. Вот когда стану русалкой…
— А когда ты станешь?
— Они не говорят. Спрошу, а они перемигиваются и хохочут, — обиженно сообщила мавка.
— Да-а… — Юноша опять почесал затылок и хитро улыбнулся. — Вышла б, что ли, на полянку, а то заговариваю и не вижу с кем.
Мавка вышла из ельника, села неподалеку от юноши, положив одежду посередине между ним и собой. Двумя руками она, нимало не смущаясь, перекинула волосы назад, открыв красивое детское личико, острые груди, плоский живот и пушистый треугольник в низу его. То, что юноша стыдливо отвел взгляд, она поняла по-своему:
— Некрасивая, не нравлюсь тебе?
— Красивая — выдавил он.
— Почему же отворачиваешься?
— Голая ведь, прикрылась бы, — он подтолкнул свою рубашку к ней.
— Зачем? — Не поняла она. — Тебе неприятно смотреть на мое тело?
— Приятно — потупив глаза, ответил он.
— Ну и смотри на здоровье — Она пересела ближе. — Мне нравится любоваться тобой, когда купаешься: ты тоже красивый. — Она дотронулась до его плеча, испуганно отдернула руку — Какой ты горячий!
— Разве?? — удивился юноша.
— Ну да! — Она взяла его руку и положила на свою грудь.
— Это потому, что ты холодная, — сказал он, все еще отводя глаза.
— Так погрей меня, — попросила она и прижалась к его плечу.
Юноша отпрянул и, сглаживая грубость, произнес:
— Ты не очень холодная.
Мавка тихо засмеялась, пересела вплотную к нему и дотронулась кончиком указательного пальца до висевшего на юношеской груди темно-коричневого деревянного крестика.