- Тпру, тпру, Бланшар, - приговаривал Брайен, - ну-ну, успокойся, хороший конь...
Он трепал и поглаживал шею потного и дрожащего животного, и Бланшар начал успокаиваться.
- Может, ты оставишь коня, сэр рыцарь? - закричал Эдуард, изо всех сил стараясь затащить обратно на борт доски. - Лучше уж позволить ему прыгнуть за борт, чем дать этим латникам поймать нас и прямо здесь, на месте, перебить.
Джим посмотрел на приближающихся воинов. Возможно, подумал он, Экотти, придя в себя, использовал какую-то колдовскую магию, вспомнил, что случилось, пока он был под гипнозом, и заставил короля вспомнить и рассказать, что он сообщил Джиму.
Если это произошло, то вопросы Джима и ответы короля известны Экотти. И немедленно были посланы воины. Чтобы верхом добраться сюда от резиденции короля, требовалось несколько минут. То, что сейчас сказал Эдуард, было вполне очевидно. Или корабль немедленно выйдет в море, или их захватят эти латники. Сорок или пятьдесят противников одновременно - это слишком много.
Однако численность врагов уже сократилась. Дэффид со своим неизменным хладнокровием, положив колчан со стрелами так, чтобы до него было удобно дотягиваться, одного за другим сшибал нападающих с лошадей.
Все латники были в кольчугах, и у всех поверх них торс прикрывали стальные нагрудники с выгравированным гербом короля Франции, который теперь, в лучах заходящего солнца, отливал красным. Возможно, поэтому стрелы Дэффида и поражали горло и другие незащищенные места. В любом случае тот, в кого он попадал, был уже не участник предстоящей схватки. Но их было слишком много, чтобы эти потери существенно изменили соотношение.
- Рубите носовые и кормовые канаты! - закричал Эдуард.
Латники еще находились в начале причала и приближались рысью, замедленной весом их лат и оружия, когда на пристани появились три босых парня в оборванных рубахах и штанах. Парни подбежали к лодке и ловко спрыгнули на борт. Они тут же занялись канатами, которыми суденышко было с обоих концов привязано к пристани. Наконец канаты поддались, и лодка начала отходить от пристани.
К несчастью, случайная волна упрямо отбросила лодку обратно к причалу как раз в тот момент, когда первые латники достигли пристани.
Один из латников бросил веревку с абордажным крюком на конце и зацепил лодку за нос, а несколько других подтянули ее и опять прижали к пристани.
Остальные латники столпились на борту. Вес стольких людей заставил Жиля, Брайена и Джима перебежать на другой борт. Ни у одного из троих не было времени надеть что-то, кроме кольчуги. Джим вышел в кольчуге с постоялого двора, а Жиль и Брайен облачились в свои, как только Джим освободил их из подземелья.
В остальном соратники были ничем не защищены и, если не считать Джима, без шлемов. Из оружия у них имелись только мечи и свисающие с рыцарских поясов кинжалы плюс лук Дэффида.
Вот с таким оружием, в легких доспехах, они втроем встретились с противником в латах, который грозил одолеть их только своим весом и числом.
Не было никакого сомнения, что, по крайней мере, Брайен и Жиль, а возможно, и Дэффид, отложивший в сторону свой лук и вооружившийся длинным ножом, который всегда носил при себе в ножнах, один на один превосходили любого из нападавших. Но при такой численности противников поражение или пленение обороняющихся было лишь делом времени.
Секох сложил руки.
Одежда, которую Джим заставил его купить, разлетелась в клочья. Он опять стал драконом.
Одним мощным взмахом крыльев он поднялся над головами людей, футов на двенадцать, время от времени ныряя вниз, разинув пасть с массивными зубами и расставив саблевидные когти на передних лапах. Он взревел.
Французские королевские латники были смелыми людьми. Возможно, даже очень смелыми. Иначе они не носили бы на своих стальных нагрудниках выгравированных леопардов и лилии - французский военный герб.
По драконьим меркам Секох был малюткой. Но сейчас, паря всего в нескольких футах над их головами, с расправленными крыльями более чем двенадцати футов в размахе на фоне заходящего солнца, отбрасывающего его тень на несколько ярдов вдоль пристани и дальше по склону, ведущему к питейным заведениям, он выглядел существом, которому в этом мире никто не в силах противостоять.
Он, как показалось латникам, появился прямо-таки из ничего, и то, что он являлся порождением ада, было наиболее вероятным. Англичане, как известно каждому, использовали любую мерзость - свидетельство тому тот факт, что его светлость папа Иннокентий Второй на Втором латинском совете в 1139 году предал анафеме лучников, таких, как один из находившихся здесь; лучникам не подобало воевать среди христиан, за исключением, естественно, войны с неверными.
Латники стремительно отступили.
Один из матросов, парень из той троицы, которая запрыгнула на палубу как раз перед латниками, перерубил веревку с абордажным крюком. Двое других уже ставили парус, а Эдуард опускал в воду длинные весла. Через мгновение они уже двигались, медленно, но двигались, набирая скорость по мере того, как приближались к той части залива, откуда не было видно земли, - к выходу с брестского рейда в открытое море. Секох приземлился на палубу, всем своим видом показывая, что весьма доволен собой.
- Отлично сделано, Секох, - похвалил Джим.
Секох застенчиво опустил голову:
- Ерунда, милорд.
А у них за спиной, на вершине холма, толпа из человеческих тел окружила питейные заведения - рябой моряк и его люди уставились им вслед.
- Мне придется придумать действительно красивую историю, прежде чем я рискну вернуться в этот порт, - сказал Эдуард сквозь зубы. - Надеюсь, вы будете иметь это в виду, господа, когда станете со мной расплачиваться, и накинете к той небольшой плате, которую обещал валлиец. Эта плата не учитывала потерю доступа в порт, который был моим главным источником доходов.
Эти слова сильно подействовали на Джима. Даже если рябой и его люди поверили в рассказанную Джимом историю, вид латников короля Иоанна, которые пытались их захватить, превратил эту историю в ложь. Он и его спутники действительно должны Эдуарду больше того, на чем сторговались первоначально.
- Насколько это в моей власти, - сказал Джим шкиперу, - я постараюсь, чтобы ты на этом не потерял.
Ни один парус не последовал за ними, и вскоре они оставили за спиной брестский рейд и вышли в открытое море.
Закат еще не угас, и море, похоже, пребывало в мирном настроении. Волнение было не более обычного - судно, о котором Джим думал как о корабле, в отличие от этой маленькой лодки, такое вряд ли почувствует.
Тем не менее на этом маленьком корабле - Джим мысленно отметил, что надо называть его кораблем, так как шкипер и команда относили свою посудину к этой категории, - движение воды определенно ощущалось. Однако Джим не был подвержен морской болезни, его друзья, похоже, тоже не страдали от нее, а Эдуард и его команда чувствовали себя в море как дома.
- Прекрасный день для возвращения в Англию! - воскликнул Брайен, во всеуслышание сообщив то, о чем подумали все соратники.
Но Эдуард нахмурился:
- Лучше бы была темнота или дождь, наш парус все еще виден издалека.
- А это плохо? - спросил Джим.
- Можно и на воде встретить врагов, которые увидят в нас фрукт, вполне созревший для того, чтобы его сорвать, - сказал Эдуард. - Скоро мы окажемся далеко в открытом море и станем добычей для любого другого корабля, который может нас одолеть. Что ж, ничего не поделаешь, остается только ожидать трудностей и достойно встретить их, когда они возникнут.
Эдуард вернулся к своим обязанностям. А Джим получил подтверждение своей мысли, что все шкиперы пессимисты.
Они плыли на северо-запад, к Англии. Спустилась ночь, стемнело. Время от времени в лунном свете они замечали вдали проблески других парусов. Но ни один не подходил к ним слишком близко, и вскоре впереди на горизонте показалась темная полоса. До сих пор они видели подобную полоску справа - это был западный берег Франции. Джим напомнил себе, что такие корабли во время плаванья держатся поближе к береговой линии, потому что вне пределов видимости земли управление ими ограничено звездами и солнцем.
Вдруг Секох воскликнул:
- Милорд! Милорд! В небе дракон, который следует за нами.
Он показал вверх, и Джим взглянул на небо. В человеческом облике он не обладал драконьим зрением Секоха. Но там, наверху, кто-то парил, как дракон.
- Мне сразиться с ним? - с готовностью вызвался Секох.
- Наверно, было бы неплохо, - медленно ответил Джим. - Но не лезь в драку, если этого можно избежать.
- Не буду! - пообещал Секох и взлетел, громыхнув крыльями.
Джим наблюдал. Дракон разрешил Секоху приблизиться, и какое-то время они летели рядом, казалось, касаясь друг друга. Затем Секох отлетел в сторону, а другой дракон развернулся и начал удаляться. Через мгновение Секох с глухим стуком приземлился на палубу, совершив неуклюжую посадку на одну лапу. В другой лапе он что-то сжимал - это что-то было наполовину скрыто его телом.
- Милорд! - закричал он. Джим поспешил к нему и почувствовал, что ему в руки сунули тяжелый мешок. - Это был Ирен, один из французских драконов. Они присоединяются к нам в борьбе со змеями! Вот их заверение.
Джим приоткрыл мешок и заглянул внутрь. Он увидел драгоценные камни, намного больше, чем в любом драконьем паспорте, который он когда-либо держал в руках. В мешке лежало больше камней, чем требуется на выкуп императора, - на эти камни можно было бы выкупить дюжину императоров. Джим поспешно отдал мешок обратно Секоху.