Так не обманите же надежд, моих, и всей арийской расы! Если русские прорвутся за Вислу и не будут разбиты — я буду считать всех вас изменниками, забывшими о воинском долге! Вся Европа работает на вас, снабжая оружием — ради чего я приказал перевести всю европейскую промышленность на военные рельсы, заставив страдать от нехватки самого необходимого наших жен и детей, от вас теперь зависит, как скоро мы компенсируем их лишения взятой добычей!
Висла должна стать неприступным рубежом! И в отличие от Днепра, там станут исключительно германские войска, где не будет предателей! Я категорически запрещаю использовать германские дивизии в арьегардных боях восточнее Вислы — для этого у вас в достатке есть части из унтерменшей.
Почему до сих пор не усмирена Варшава? Что значит, десять тысяч английских десантников с танками и артиллерией? Так пошлите туда еще несколько дивизий французов, если уж их нельзя использовать против русских. Через неделю жду от вас доклад, что Варшавы больше нет. И пленных тоже.
Двадцать три года назад русские орды, так же рвущиеся на запад, были разбиты на Висле поляками, которых мы победили за месяц! И вы будете убеждать меня, что германскому солдату не по силам совершить то, что сделали поляки? И после мы не заключим мир, как Пилсудский — мы пойдем на Москву, загоним русских за Урал в дикие сибирские леса, где им самое место. Мы не подарим им жизнь, даже в качестве наших рабов! Посмевшие сопротивляться германскому владычеству, должны быть истреблены, и будут истреблены!
Обер-лейтенант Фогель, вы признаете, что пребывая дома в отпуску, в разговоре со своей матерью Мартой Фогель советовали ей «как можно скорее избавляться от восточных рабов, уступая соседям за любую цену, и ни в коем случае не брать новых», поскольку русские скоро войдут на территорию Рейха и будут беспощадны к тем, кого уличат в жестоком обращении со своими гражданами? И что вы сомневались в способности германской армии остановить это вторжение на границе Рейха? А также рекомендовали госпоже Фогель продать имение и переехать куда-нибудь в Баварию или Рейнскую область?
Вы приговариваетесь к лишению звания и наград, и искуплению своей вины в штрафном батальоне Остфронта.
Госпожа Марта Фогель, благодарю вас за разоблачение скрытого врага фюрера и Рейха!
Христиан Десятый, король Дании в годы Второй Мировой войны. Из воспоминаний, опубл. Лондон, 1975 (альт-ист).
Видит Бог, я не был виноват в случившемся!
Мы были маленькой и мирной страной. Богатой, сытой, спокойной, с тихой и размеренной жизнью. Европейской страной, с древней историей и высокой культурой, с миролюбивым и аккуратным населением. Наша армия была скорее чем-то вроде атрибута, не иметь который страна не может — когда давно не войны, содержание войска кажется обременительным, а военная служба совершенно не престижной и не доходной. Но мы считали, что в наш просвещенный век можно обеспечить безопасность страны посредством разумной дипломатии, и иметь вооруженную силу, достаточную для предотвращения случайных нарушений нашего нейтралитета, а не для полноценной обороны.
Когда-то давно мой воспитатель на занятиях историей читал мне книгу о Тридцатилетней войне. «Город был взят и подвергся самому ужасному разграблению. Солдаты убивали жителей и поджигали дома, просто для потехи. Женщин насиловали на глазах мужей и отцов, детей насаживали на пики и живыми бросали в огонь. Пусть веселятся три дня, сказал полководец, надо же вознаградить солдата за его труды и опасности». Эпизод из той войны Протестантской Унии с Католической Лигой, когда германские ландскнехты герцога Тили взяли штурмом германский же город Магдебург. А какая военная необходимость была у просвещенных мореплавателей поступить так с Копенгагеном, причем дважды? Во имя чего немцы сделали точно такое с бельгийским Лувэном, совсем недавно, в 1914 году? Мне говорили, что монарх должен быть прежде всего полководцем! Но история войн, преподанная мне, сделала из меня самого убежденного пацифиста. Война, это не подвиги и слава, а огонь и смерть, беды и страдания. И я имел самое твердое намерение любой ценой избежать участия Дании в любой войне! Быть как Швеция или Швейцария — никому не угрожаем, ни на что не претендуем, и зачем кто-то будет с нами воевать?
«Германская империя и королевство Дания ни в каком случае не шагнут к войне или к другому виду применения силы друг против друга», так было записано в Пакте о ненападении, заключенном в мае тридцать девятого. Кто мог знать, что для этих грубых тевтонов, подписанный ими договор был не более чем клочком бумаги? Я даже не хотел верить, когда мне сообщили утром 9 апреля 1940 года, что немцы вторглись на нашу территорию, а их самолеты бомбят наши мирные города! А когда я собрал своих министров во дворце Амалиенборг, и мы совещались, что делать, в зал вдруг ворвались немецкие солдаты, высадившиеся в порту. После чего мне осталось лишь капитулировать и сказать их командиру — вы, немцы, опять совершили невероятное, и следует признать, это было проделано великолепно! А также высказать надежду, что Дания займёт своё место в Новой Европе, и датский народ ожидает, что при новом европейском порядке сохранит свою самостоятельность.
А что нам оставалось делать? Мы были в положении мирного обывателя, которому бандит приставил нож к горлу. И сопротивляться означало бы, что нас не только ограбят, но и убьют.
Первые годы оккупации были довольно мягкими. Немцы почти не вмешивались в наши внутренние дела, и оставалась надежда, что так будет до завершения войны. И видит Бог, я и моя семья терпеливо разделяли со своим народом все тяготы и лишения. Все изменилось 15 августа 1943 года, когда мне передали приглашение, а по сути приказ прибыть в Берлин на встречу с Гитлером. Не скрою, мне было страшно — говорили, что я не вернусь оттуда живым. Но отказаться означало — не выполнить свой долг правителя.
Фюрер показался мне очень неуравновешенным человеком, возможно даже психически нездоровым, в то же время от него казалось, исходила какая-то темная энергия, подчиняющая чужую волю. Он то говорил тихо, и даже вежливо, то беспричинно срывался на крик, извергая угрозы. Он начал с восхваления наших предков, викингов, когда-то державших в страхе всю Европу, и облагавших данью Англию — бесспорно, это были люди истинно арийской расы! — затем перешел к необходимости столь уважаемой нации, как датчане, занять по справедливости положенное им место в Еврорейхе.
Тут следует сделать маленькое пояснение. Под Еврорейхом обычно понимают весь лагерь европейских стран, союзных Германии в ту войну — однако юридически это было первоначально лишь соглашение между Германией и Францией, некое подобие конфедеративного договора, в который после были включены Бельгия и Голландия — а вот например Италия, Венгрия, Румыния, Испания, формально считались союзниками Германии, а не частью Еврорейха. Вступление в Еврорейх полноправным членом давало определенные привилегии как населению присоединенной страны, так и ее промышленности и торговле — но требовало полного отказа от суверенитета, низводя прежнюю власть до уровня чиновника, назначаемого Берлином, а главное, ставило обязательным условием участие в войне, с непосредственной отправкой своих солдат на фронт.
Гитлер продолжал свой монолог, как будто произнося речь. Такая страна, как Дания, нуждается в гораздо более сильной армии для охраны своего суверенитета и своей территории — сказал он с пафосом — при населении свыше четырех миллионов, может быть мобилизовано двести тысяч человек, что составляет тринадцать полнокровных дивизий, причем их оснащение, вооружение и подготовку Германия берет на себя. А от вас же, смелые потомки викингов, требуется лишь защищать свою территорию от азиатских орд. Неужели вы забыли, что Дания исстари владела русской Эстляндией, и Таллинн означает «датская крепость»? Так восстановите свои законные права, пошлите туда свою армию, это будет ваш вклад в общее дело Еврорейха.
В то время московское радио еще не вело передачи на датском языке — но мы могли слушать их на французском и немецком. Даже если половина сказанного там было пропагандой, ужасы Восточного фронта совершенно не стоили весьма сомнительного владения той землей. И пленные французские солдаты ругали своего Петена — старый идиот, надеялся что рабство и позор капитуляции спасут от нового Вердена, так получи же при рабстве и позоре еще и Верден, причем на чужой проигранной войне!
И когда Гитлер сделал мне то же предложение, что французам полгода назад, я сказал нет! Если у Германии довольно войск, чтобы установить по всей Дании жестокий оккупационный режим, так зачем ей нужны плохие солдаты, совершенно не желающие воевать в чужой земле, и готовые при первом же случае сдаться или перебежать к русским? Тогда фюрер перешел на крик, вы, глупцы, сами избрали свою судьбу! Думаете, то что у вас, это оккупация — да вы «восточных территорий» не видели, с самым жестоким обращением с непокорными, расстрелами, взятием заложников, заключением в концлагеря! Слышал ли я, что сейчас происходит в Варшаве? Взгляните на эти фото, что осталось от города — и наведением порядка там занимается особый «полицейский корпус», уголовная шваль со всей Европы, и русские ренегаты, которых Советы даже в плен брать не будут. И в случае вашего отказа, после усмирения Варшавы, именно они придут в Данию — зная, что если будут недостаточно жестоки, то отправятся на Восточный фронт. Вот еще фото — что эти головорезы делают с бунтовщиками!
И тут я испугался. Увидев то, что очень напоминало ужасы Тридцатилетней войны, о которой мне читал воспитатель. Мне было страшно представить, что это будет завтра в Датском королевстве, и такой чистый и уютный Копенгаген превратится в разрушенную и сожженную Варшаву. Я дал согласие — и видит бог, у меня не было другого выхода!
Так было во все времена — мужчины должны погибать, чтобы остались живы женщины и дети? Как в городе Кале, осажденном англичанами, когда горожане, измученные голодом, хотели сдаться, английский король потребовал, что пощадит население, если шесть самых уважаемых граждан придут к нему с ключами от городских ворот и веревками на шее — и нашлись шестеро, отправившихся на верную смерть. Теперь от меня требовали жертвоприношения, двухсот тысяч жизней молодых датчан — в уплату за жизнь и благополучие всего датского народа. Что я мог ответить?
Так было принято то роковое решение — не по доброму согласию, но исключительно повинуясь грубой силе. И не датская полиция проводила его в жизнь — после моего обращения к нации, уже немецкие жандармы хватали людей по домам и даже на улицах, в соответствие с заранее заготовленным списком. Немцам нельзя отказать в идеальной организованности — оказывается, все мужское население Дании подходящего возраста уже было учтено и разделено в списках на три категории: подлежащие мобилизации в армию, отправляемые на работу в Германию, и остающиеся дома для работы на нужды войны. В наших силах было лишь скрасить мобилизованным их последние дни дома — всем были пошиты очень красивые мундиры, с символикой викингов, выдана амуниция, продовольственный паек, и устраивались торжества в их честь, праздничные проводы с парадом и оркестром. Кадры этого парада в Копенгагене, снятого германскими операторами, стали широко известны. Причем следует развеять одно заблуждение: русское название этого фильма, «марш датских эсэсовцев», но наши солдаты не имели никакого отношения к СС, хотя их мундиры имели некоторое сходство, возможно, оказавшееся роковым — как известно, эсэсовцев русские в плен обычно не брали.
Судьба этих несчастных была ужасной. Понеся первые потери еще в дороге, на кораблях того злосчастного конвоя, атакованного русской авиацией, они прибыли в Эстляндию лишь затем, чтобы попасть под железный каток очередного русского наступления. Те, кому повезло быть взятыми в плен, прошли ад и муки сталинских лагерей, вернувшись домой через годы после окончания войны — ведь Дания, пославшая на фронт двести тысяч солдат на стороне Рейха, формально причислялась русскими к стране-противнику, а это означало не только оккупацию с выплатой контрибуции, но и то, что наши пленные будут задержаны на русских стройках на неопределенный срок. И дома ничего не знали об их судьбе — а по законам Еврорейха, семьи «пропавших без вести» бросались в немецкие концлагеря как родственники возможных дезертиров и изменников!
Мне было невыносимо больно дважды каждый год, 9 апреля, и в день принятия мной немецкого ультиматума, возлагать траурный венок к монументу Жертв Войны. Еще больнее мне слышать от своих подданных слова упрека за тот поступок. Ведь три четверти из ушедших на ту проклятую войну, не вернулись назад! Сто пятьдесят тысяч человек, каждый тридцатый из населения королевства!
Но это была неизбежная плата за то, что Копенгаген избежал судьбы Варшавы.
Легко же в этом мире жить сильным! И страшно — тем, кто слаб.
Ну вот, предупреждал же я — полосатые! Разорвет обязательно, туды их в качель! И зови ты в помощь хоть бога Нептуна и всех домовых машинного отсека! Мы-то в чем виноваты?
Это самое, о котором твердили большевики — случилось. Нет, не революция конечно. И даже не песец, но песчонок. Пришел, сволочь, и хвостиком помахивает. Хорошо еще, не в боевом походе, где-то в Атлантике, а здесь, у самой базы, по возвращении с полигона.
Сначала доклад из турбинного — течь питательной воды. А это очень серьезно, нет, малая протечка воды, пара, есть всегда, но именно малая, а когда она растет, и причина неясна, значит в любой момент может все накрыться. Все на ушах, ищут, наконец нашли. Они самые, полосатики!
Турбогенераторы у нас водяного охлаждения — вода электричество не проводит, если дистиллят. Охлаждаемые обмотки, как ротора, так и статора, сделаны из труб — а на входе стоят дюриты, это трубочки такие из стекловолокна, для изоляции обмоток. И какой-то умник додумался до такой технологии производства этих трубочек, что волокна идут параллельно друг другу, не пресекаясь — и конечно, под нагрузкой получаются трещины вдоль. А трещина, это и утечка. И самое опасное место, узел подвода воды к ротору на напорной магистрали — там нагрузка не только от внутреннего давления воды, но и от вращения, три тысячи оборотов в минуту. Случается такое практически на всех ТГ этого типа, у кого раньше, у кого позже. Кто-то сразу все дюриты меняет на узле, кто-то экономит и меняет по одному. Вот и у меня предшественник из экономных оказался.
И хорошо, повторяю, что случилось, считай, у самого дома. Турбинисты обнаружили, доложили, ну а дальше по наработанной схеме — перебросить нагрузку на правый ТГ, левый ТГ на выбег, насосы системы водяного охлаждения (СВО ТГ) сразу остановить, чтоб воду не тратить. Сирый сказал, делаем на базе. Пока швартовались, успели место приготовить, инструмент разложили. Затем сняли крышки ТГ и узла подведения воды, с помощью деревянных клиньев, киянки и чьей-то матери (предполагаю, того технолога) сдвинули обечайку, вынули закладные детали, поменяли сразу все дюриты. Собрали. На все ушло двое суток — работали в три смены, как положено.
И местные товарищи-конструктора, здесь же, над головой сидят, все смотрят, записывают, на кинокамеру снимают. Для подробного знакомства с железом полезно — на чертежах одно, а в натуре вот оно, понятно. ППУ не выводили, поэтому проверить ТГ после сборки смогли сразу же. Работает нормально — одной проблемой меньше.
Ну а дальше собралось совещание международного масштаба. В смысле, что был не только Михаил Петрович, на борту полновластный бог и король, ну и мы конечно, как его верные министры — но и ответственные товарищи с берега. По технической части, Курчатов за главного, а вы не знали, что он не только атомом занимался, в начале войны он за размагничивание кораблей отвечал, в электромеханике разбирается не хуже Сирого, с поправкой на время, конечно — еще трое его помощников, и наш «жандарм» Кириллов, ну как же без него? Нет, происки вражеских шпионов здесь усмотрены не были — но вот права личного порученца самого Берии были очень к месту, когда надо было что-то достать, закупить в Штатах, изготовить здесь — короче, был он для «Воронежа» тем же, что для «Манхеттена» генерал Гровс.
Главная проблема была, ресурс матчасти. Дюриты стекловолоконные, а можно ли их чем-то заменить, местного производства? Обидно ведь — лодка, способная потопить пару американских линкоров типа «Нью-Джерси», приди они сюда с враждебными намерениями, встанет на прикол из-за дюритов?
Мозговым штурмом прикинули варианты. Оказывается, стекловолокно в это время уже было известно, но вот подойдет ли именно нам? Кириллов сразу сказал, озадачат кого надо, если можно сделать аналог, то сделают, вот только время. И как всегда, а можно ли образец? Делать нечего, отдали «плетенку», чтобы только такие. Полосатые конечно дешевле, и проще в изготовлении — но годятся лишь для службы в мирное время, и то не слишком интенсивной — а лучше, чтобы их вообще не было, во избежание соблазна. Вторым вариантом было, сделать резиновые, армированные шелком. Тоже озадачили кого надо, обещали изготовить и доставить. Ну и наконец, третье, а что такое дюриты, именно трубочки! И стоят они не только в системе охлаждения ТГ, но и в других местах — просто потому, что металлические сделать было бы сложнее и дороже. А если все же сделать, а дюриты переставить туда, где без них никак, где не только трубка, но и электроизоляция нужна (тут Сирый категорически возразил — не только изоляция, но и виброустойчивость, стекловолокно упруго, металл нет). Ну и наконец вариант, на полигон ходить на одном борту, на который уж точно хватит «вечных» плетенок, а оба борта лишь на боевой поход — спорно конечно, но попробовать можно.
Хорошо хоть, лампочки в пульты привезли. По нашим габаритам здесь начали выпускать не только накаливания, но и тлеющего огня, «неонки». А то уже все запасы выгребли и на щитах некоторые индикаторы не горели, только механические указатели и выручали. А вот с ионообменными фильтрами беда, пока сделать не могут, нет специальных смол, хотя здешний химпром озадачили, и работы активно идут. Ну, если проблему нельзя решить, так надо обойти — если на берегу поставить станцию-дистиллятор для подготовки воды высокой чистоты и перед выходом заправляться? Кириллов и это взял на карандаш, сказал что обеспечит.
А на полигон выходить надо. Новые торпеды на флот поступают, уже не только нам, но и котельниковскому дивизиону. А надежность их работы проверяем мы, с нашей ГАС и БИУС. Теперь еще и противолодочные привезли, с наведением по проводам, уже стреляли ими по притопленному понтону, вот тут разница в гидроакустике между нами и местными критична, у нас процент попаданий более чем вдвое выше. Конечно, в 2012 году с такими торпедами идти в бой я бы не рискнул — но пока наш противник с подводной скоростью восемь узлов на короткое время, и четыре длительно, то есть подвижностью мало отличающиеся от того понтона. А если считать, что у немцев и такого нет…
На берег не пошли, заночевали в каютах, уже полвторого ночи. Да и видик посмотреть хочется, хоть и одни и те же фильмы по сотому разу, все как-то разнообразие… Ну и конечно, Совинформбюро по радио, газеты и журналы — «Технику-молодежи» наши зачитывают буквально до дыр. А после сводок бегают смотреть карту вна стене в столовой, где отмечается линия фронта. Картина там, сколько историю помню, по сравнению с нашей, как ушла на год вперед! Август сорок третьего, у нас в это время еще Курскую битву завершали — а здесь фронт проходит, в Ленобласти за Нарвой, финны уже из войны вышли (еще в Нарвике фрицы, но сухопутного фронта нет), дальше Псков, Остров, севернее Даугавпилса, поворот к Риге — такой котелок выходит у их группы армий «Север». Дальше, наши в Литве продвинулись еще на запад, и вышли к морю у Паланги, отрезав еще один котел в Курляндии, и замкнув второе кольцо вокруг эстонских сидельцев. Затем в обход Восточной Пруссии, и «балкон» на запад, почти к Варшаве, южнее наши на Вислу выходят, по Карпатам снова прогибается назад, бои за Львов, Украина и Молдавия наши, Румыния вся кроме Трансильвании, и Болгария с куском Греции (вышли наши и к Средиземному морю!). В Севастополе сидят еще фрицы, на что надеются, неизвестно, если только к туркам удирать? С турками кстати что-то непонятное, в «Правде» и других газетах стали появляться заметки, как эти турки зловредно готовились напасть на нас, когда немцы возьмут Сталинград, как они резали армян не хуже, чем эсэсовцы евреев, как они отторгли территорию от Армении в тяжелое время Гражданской, как давали убежище недобитым белякам в Галлиполи, сколько раз вообще они с Россией воевали, как Суворов Измаил брал, и вообще, «фашиствующие янычары»! Неужели Сталин решил, пользуясь случаем, Проливы забрать? Ой, не завидую туркам! В нашей истории мы им стали похожие требования предъявлять в феврале сорок пятого — ну а они тут же, с Германией разрыв и война, и сами уже член антигитлеровской коалиции, на союзника нападать как-то неудобно — так и кончилось все парой дипломатических нот. Ну а здесь кто нам помешает — с Англией турки сами рассобачились, проглотив Ирак, американцы с нами из-за них точно воевать не будут, а немцы просто не успеют, да и где они лишний десяток дивизий найдут? Хотя самое худшее, что может быть, если Роммель, так и торчащий в Басре непонятно с чего, вдруг окажется возле Батуми. И турки за ним полезут — мы читали, что Гитлер их правителю, Исмет-паше, за вступление в войну с нами обещал отдать наше Закавказье и Среднюю Азию. А турецкая армия, как сообщалось, целый миллион, ой что на юге может начаться? Но ведь Сталин наверное все продумал и рассчитал? И не туркам бодаться с Советской Армией образца по сути, сорок четвертого года. Ну, будем ждать новостей.
Варшава, ну это вообще, песня! Представьте, как если бы в нашей истории, в сорок четвертом прибалтские эсэсовцы-каратели взбунтовались, когда до них дошло, что сейчас наши придут и всех поставят к стенке за все Хатыни, что они у нас натворили. Захватили бы Таллин, и объявили бы Эстонию суверенным государством — Англия, спаси, признай и поддержи. Не вру — у засевшего в Варшаве Коморовского главная вооруженная сила, это польские охранные части, бывшие каратели, что в нашей Белоруссии зверствовали. Так что, лично по мне, я бы не сильно мешал немцам расправляться с этой мразью. Меньше будет нашим работы, развешивать их на фонарях.
Ну и датчане, этим что надо, потомками викингов себя вообразили? Карикатура Кукрыниксов в «Правде» — Гитлер лапает пышную блондинку Данию, одной рукой лезет под юбку, другой хочет нацепить ей на голову рогатый викингский шлем. И сообщение, что датский король призвал этих гамлетов вступать в датский корпус СС, аж двести тысяч солдат на Восточный фронт! Приходите, могил на всех хватит.
А мы так и застряли здесь, Северодвинск-полигон, короткие выходы, отстреляемся, и назад. С другой стороны, а топить кого? Немцы из Нарвика даже руду летом не возят, сидят тихо-тихо, как мыши под веником, даже субмарин их в наших водах не замечали уже месяц. Хотя вроде какой-то флот там в гавани стоит, пара эсминцев и мелочь — но из шхер ни шагу, а мы к берегу не полезем, не развернуться там атомарине, и мины, и мели. И нет для нас пока работы, кроме как подвергаться изучению местных товарищей, двигая вперед науку и технику.
Мысли всякие в голову лезут, уже мирных времен. Вот кончится война через год, перейдем на мирные сроки выслуги — положим, кап-три мне уже реально светит, ну а если бы еще кап-два как-то успеть получить? Знаю, что не по должности — ну а если наш командир, Михаил Петрович свет Лазарев, получил (и заслуженно) контр-адмирала, а мой непосредственный начальник, командир БЧ-5 товарищ Сирый, кап-один, то почему бы мне, командиру дивизиона, не стать кап-два?
Ну просто есть у меня мечта, в отставку выйти адмиралом! А что, перспективы дальше: командир БЧ-5, флагмех дивизии, за ним флагмех флотилии, это уже может быть контр-адмиральский чин? Если флот атомарин здесь выйдет в океан еще при Сталине, в начале пятидесятых…
А в самом деле, что после войны будем делать? Служить, это понятно — и все ж хорошо, что в этом времени защитники Отечества в обществе очень уважаемы, много больше, чем в было у нас, в «прошедшем будущем». Но вот хотелось в Свердловск на УЗТМ к прадеду съездить — и что я ему скажу, здрасьте, я ваш правнук? Другой прадед где-то связистом воюет. Вроде и родичи — а как общаться? И терять связь не хочется, а что делать, не знаю. Замполит наш, товарищ Елезаров, все глобальные вопросы решает, а с экипажем заниматься кто будет?
И что будет с отпусками, куда и как ездить? Не все же время в Северодвинске сидеть — ну, год еще до Победы, а там послепоходовый дом отдыха, это не роскошь, а необходимость, требования медицины. Поживите в кондиционированном помещении 2–3 месяца, а потом на воздух, столько болячек может навалиться? И если хотите, чтобы экипаж служил в полном здравии еще не год-два, а подольше, восстановление сил обеспечьте!
А так ничего, втягиваемся. Кто мы в глазах местных? Поскольку с видяевцами, экипажем Щ-422, наши еще при самой первой встрече языки чесали, не подумав, а «жандарм» Кириллов, будучи в тогда в море в единственном числе, предотвратить не мог, то версия «мы из будущего» имеет хождение, как «одна из». И вместо того, чтобы пресекать в зародыше распространение, расстреливая всех посвященных, что на взгляд дерьмократов было бы естественным для кровавой гебни, наши предки поступили умнее, запустив множество параллельных, откровенно бредовых слухов — и про патриотичных белоэмигрантов, и даже про «подводные силы коммунистического Марса», который оказывается, абсолютно весь покрыт водой красного цвета (отчего красной — да потому что Марс, там сила тяжести и атмосфера другая!), и большие субмарины там одновременно могут быть и космическими кораблями. Был и десяток других, столь же экзотических версий — наиболее вероятной, при общем обсуждении, казалась, что мы потомки эмигрантов, но правильных, большевистских, которые еще при царизме основали где-то то ли в Бразилии, то ли в Антарктиде тайную колонию, как у Беляева в «Продавце воздуха», и усиленно двигали научно-технический прогресс, а вот теперь вернулись. Но мы точно наши, свои, советские — чему подтверждение визиты сюда и наркомфлота Кузнецова, и самого Берии, однозначно признавших нас за своих — а значит нас нечего опасаться, напротив, поскольку мы были легендарная «моржиха», гвардейский экипаж, сплошь орденоносцы, то местные сами стали понемногу перенимать от нас всякие мелочи, привычки, слова, манеры поведения, на чисто бытовом уровне. И уже полтора десятка семей образовались, люди-то молодые, и свыклись уже, что домой не попадем… Правда, в большинстве пока женились на местных те, кто там семьи не имел. Но девушки были у многих, ну не монастырь же мы, в конце концов, а еще нестарые здоровые мужики, к тому же пользующиеся здесь у женщин популярностью много выше средней. Но с каждой из избранниц наш «жандарм» лично проводил разъяснительную беседу — что муж твой человек безусловно наш, советский, но о его биографии ты не спрашивай, не ответит, это ему запрещено — если устраивает, совет да любовь, а нет, так до свидания.
Ну и у меня намечается. Наташа, из научниц, в Ленинградской Корабелке училась в сорок первом, на второй курс должна была осенью пойти. Двадцать лет ей, а в волосах уже седые пряди, ее в январе вывезли по Ладоге, она про блокаду рассказывала, ну никаких голливудских ужасов после этого не надо, а ведь не сдались наши, выстояли! Теперь надеюсь, хорошо все у нас будет, если только живым останусь — а впрочем, что с нами может случиться, хотя три раза тьфу, все-таки война, и море шутить не любит и ошибок не прощает. Короче, сейчас в загс, или до Победы подождать? Так чует сердце, не будет нам вечного мира, с янки сцепимся, они же захотят нас под себя нагнуть?
И главная новость, в нашем экипаже — командир женится наконец! Давно пора — странно товарищу Лазареву оставаться бобылем в сорок три, ну а что «лейтенант Аня» на него глаз положила, это всем было заметно давно.
А поступок командира, это пример для подчиненных. Так что, завершится эта возня с дюритами — решено, делаю предложение Наталье!