Так он сидит, окруженный своими запасами: горохом, луком, картошкой, которая должна еще подсохнуть. Если бы он мог есть, - а он весь в жару! - он бы вылечился.
- Вы харкаете кровью?
- Пока еще нет. А хорошо бы! Наверняка бы полегчало!
Он попьет бульону, а если не поможет, то воды.
* У литературы нет полномочий выдавать за чувство то, что чувством не является.
* Он: Чтобы создать шедевр, мне бы надо пережить драму.
Она: За чем же дело стало? Создавай свой шедевр: ты рогат!
* Смерть плохо устроена. Нужно, чтобы наши мертвецы от времени до времени посещали нас по нашему зову, беседовали с полчасика. Как много мы не успели им сказать, пока они были здесь.
13 октября. Листья уже вздрагивают от холода. Они пытаются войти в окно, шевелятся, как маленькие оледеневшие руки.
* Он ходил в церковь в день всех святых потому, что в этот день графиня раздавала не освященный хлеб, а маленькие пирожные и он надеялся, что ему перепадет пирожное.
* Раготта вышла замуж в октябре. Три месяца она жала по двадцати франков за месяц. Она не брала их, копила на обзаведение.
- С такой суммой, вы сами понимаете, можно начинать. Но, - сказала она покорно, - мой отец отнял их у меня.
- Как же он сумел?
- Да он просто пошел к фермеру и сказал: "Я пришел за шестьюдесятью франками, которые вы должны моей дочке за жатву".
- И он не дал вам ни гроша?
- У меня другого приданого, кроме моих рук, не было.
15 октября. Скромность актрис не выдумка. Да, да. Есть такие, что говорят: "Я сама знаю, что никакого дарования у меня нет". Затем они смотрят на вас. Они ждут. Потом начинают перечислять все, что умеют делать.
17 октября. А какие груди! Я целые ночи мог бы просиживать без сна под этими светящимися шарами!
21 октября. Мендес - человек, неспособный распознать поэта, когда этот поэт пишет прозой.
* Театр. Кулисы. Все эти люди не чувствуют жизни, волнуются они только на генеральных репетициях. Один из них ловкий делец. Но единственное дело, о котором он нам рассказывает, не удалось ему.
И еще взбешенный муж, который неведомо почему вдруг стихает и предлагает жене, еще не остывшей от объятий любовника, уехать вместе с ним, мужем...
Наши авторы хотели бы превратить любовь в нечто непостижимое для здравомыслящего человека.
Усилиями подобных драматургов в конце концов создан был некий мир, где-то в стороне от жизни, который верит в собственные иллюзии и в то, что он живой мир.
2 ноября. Они поздравляют меня с тем, что я мало пишу. Скоро они будут меня поздравлять с тем, что я не пишу совсем.
23 ноября. Провинция. Они любят надевать к обеду черные перчатки. Они говорят: "Но, помилуйте, капиталист тоже рискует". Они извиняются за то, что ходят в церковь: "Это только чтобы послушать музыку". Аудитория церемонная, холодная. Дамы опускают глаза, когда лектор имеет несчастье взглянуть в их сторону.
5 декабря. Надо читать Поля Бурже, чтобы убить того Бурже, которого каждый носит в себе.
* Христианство - ересь иудейской веры.
* Доклад в Кламси. Старик франкмасон, разговаривая со мной, обнажает голову и ни за что не хочет надеть шляпу. Он был старейшим в какой-то масонской ложе. Делает масонский знак: каким-то неопределенным движением осеняет мне лоб. Не зная, как ответить, я говорю: "Да, да".
1904
21 января. У этого издателя есть любовница - актриса Икс из театра Одеон.
К нему приходит автор и спрашивает:
- Согласны вы издать мою пьесу?
- Какую пьесу?
- Она будет идти в Одеоне.
- Да? А кто участвует?
- Ламбер-младший и прочие и прочие, а в женской роли - мадемуазель Икс...
- Вот как?
- Да, таланта у нее никакого, но она живет с... (тут следует имя министра).
1 февраля. Помещик, не из знатных, показывает старинный портрет своего предка, участника крестовых походов:
- Каких именно?
- Всех.
15 февраля. Оба очень сентиментальны - если могут быть сентиментальными пень и бывшая шлюха. В театре она обожает любовные сцены. Она трепещет и томно смотрит на своего муженька. Он антисемит.
- Представьте себе, мадам, еврей взял у меня две тысячи франков и решительно не желает отдавать долг.
- Скотина, - говорит мадам.
- Да, - говорю я, - но мой еврей католик.
И я привожу им слова Сары Бернар:
- Я жду, чтобы христиане стали лучше, чем мы.
- Вы любите евреев? - спрашивает мадам.
- Я стараюсь любить всех умных и добрых людей. 2 марта. Леда? Это не более неправдоподобно, чем дева Мария.