— Это займет века.
— Если у нас и есть преимущество, так это — время. Сколько угодно.
Четыре одновременных удара бегемотов снесли наконец ворота, и чудища двинулись по ним внутрь, сметая передние ряды защитников Замка. У всех, кто видел крушение ворот, вырвались крики радости. Но тут же на бегемотов обрушился град встречных глифов, и они остановились. Впрочем, далеко звери все равно не прошли бы, проходы дворца во многих местах уже преграждали баррикады.
Побледнев от ярости, Сатанакия сорвался с места и исчез между столбообразными ногами бегемотов. За ним рванулось его генералы и легионеры.
Ганнибал оглянулся на своих. Души не знали, что делать. Если и был момент, когда он мог снова взять командование, так именно сейчас. Генерал поднял меч.
— За мной! — хрипло крикнул он на языке душ. — За мной, или навсегда останетесь рабами! — Он развернулся и побежал к входу в Замок.
Перепрыгивая через ворота, он улучил момент и бросил взгляд назад. Передние души, до которых не дошла очередь превращения в кирпичи, хватали оружие и уже бежали за ним. И он подумал об их выборе. Собственно говоря, у них его и не было. Они могли испытать судьбу в битве, погибнув или разделив общую победу; или же могли поднять бунт и обречь себя на невероятные мучения. Конечно, еще проклятые могли сбежать и попытать удачи, живя среди вечно голодных абиссалей. Но сам Ганнибал свой выбор сделал.
Следуя за Сатанакией, он наблюдал, в какой вихрь разрушения превратился этот архидемон. Обычных легионеров он срезал десятками. Слышалось только его дыхание, глубокое, отдающееся эхом, когда он посылал меч в разные стороны. Путь по бесконечным коридорам Замка предстоял еще долгий, но, глядя на этого падшего ангела, Ганнибал не сомневался, что путь этот они пройдут. Вряд ли, конечно, они успеют в Ротонду, чтобы помочь Саргатану и Элигору, но, во всяком случае, оттянут на себя достаточно войск Мухи.
Ганнибал бросился в схватку с новой энергией. Сатанакия заразил его своей силой, и совершенно бессознательно генерал даже стал подражать приемам архидемона. Они очистили несколько залов, и уверенность Ганнибала росла так же быстро, как и его привязанность к этому архидемону. Как бы ни развернулись события наверху, в Ротонде, он решил, что, когда все закончится, он будет возле Сатанакии.
— Давно мы с тобой не беседовали, архидемон. Что тебя привело в такое… беспокойство?
Величественными движениями оправляя длинный плащ, Вельзевул застыл на верхней ступени трона. Он принял обличье царственного и несколько равнодушного демона, облаченного в свой привычный доспех, вот только многоглазое лицо осталось неприятно мушиным. За спиной у него торчали четыре переливчатых крыла, каких не было ни у кого в Аду, и, крутясь внутри разозленных насекомьих масс, подобно постоянно меняющемуся светящемуся скелету, вспыхивали клубки глифов и эмблем — собранные воедино мудрость и ужас регента Ада.
— Я не смог, в отличие от некоторых, спокойно позволить исчезнуть былому, — ответил Саргатан на языке Вышних.
— Бывает. Но, знаешь ли, им ты не нужен. А мне теперь и подавно. И что ты будешь делать?
Тяжелая броня Саргатана уже почти полностью оформилась — белая, необычная, столь похожая на броню Вышних, она странно преломляла свет. Но защита из глифов еще не сформировалась полностью, этот кольчужный слой лишь начал образовываться крохотными, светящимися угольками.
— Я совершу то, что должен сделать, чтобы добиться прощения Престола. И я покажу демонам Ада, что они тоже смогут заслужить прощение, что они смогут, если захотят, вернуться.
Вельзевул кивнул так, словно снимал с себя всякую ответственность за последующее, и Элигор увидел, как от него метнулся поток глифов, и они отбросили Саргатана вверх и назад. Лорд судорожно взмахнул крыльями, лицо его исказилось, и капитан подумал, что выйти один на один с государем было для архидемона самым страшным безумством. Ни один из демонов не знал, каковы на самом деле силы Мухи.
Даже под этим жутким ударом защита Саргатана медленно, но все-таки восстановилась. Сотни защитных глифов покрывали теперь все его тело непрерывным переплетенным покрывалом, и оно отразило большинство смертоносных разрядов. Столь же медленно архидемон снизился, протянув вперед пылающий меч, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки перед Мухой.
Первый удар Саргатан нанес по шее Вельзевула, и Элигор видел, как мухи, которых коснулся меч, вспыхнули и сгорели. Но шея государя разлетелась по его собственной воле, а когда снова сошлась, на ней не осталось никаких повреждений. Меч серафима ничего ей не сделал.
Саргатан принялся сечь голову и корпус Мухи, разрубал их в разных направлениях, но противник его не менял своей величественной осанки, стоял, как будто ничего и не происходило.
Элигор не мог отвести глаз от этой дуэли, но начал замечать, как битва в Ротонде медленно, вспышками, возобновляется. Лязг друг о друга сотен клинков поднялся лавиной, и она затопила весь зал.
Капитан бросил командный глиф Метафраксу, и эскадрон летучей гвардии, отделившись от остальной массы демонов, сосредоточился на Адрамалике и его окружении. Метафракс так жаждая перейти в наступление, что, наверное, был бы счастлив возглавить атаку и на вдвое превосходящего по численности противника. Элигор же несколько эгоистично подумал, что эта передача командования позволит ему хотя бы минуту понаблюдать за лордом.
…Саргатан отпрянул, и Элигор увидел, что в руке его образуется сложный глиф, подобный переливающейся всеми цветами хрустальной призме. Похоже, что-то из арсенала пироманта Фуркаса. Но архидемон не успел применить это оружие. Из Вельзевула вылетел поток мух, и глиф погас.
Презрительно жужжа, государь отвернулся. Элигор знал, что глаза у Мухи везде, и для его защиты не имеет значения, куда повернуться. То был жест высокомерия, знак небрежного превосходства, и он поставил Саргатана в тупик. В бессильной ярости архидемон вновь принялся резать воздух мечом.
Элигор видел растерянность Саргатана и чувствовал, что худшие опасения подтверждаются. «Нет против него оружия! И он всех нас уничтожит», — пришла Элигору страшная мысль.
Но Большой герб Саргатана засверкал вдруг ярче прежнего, засияли гербы и эмблемы его союзников. Со звуком, похожим на скрежет когтей по камню, они отрывались от горящего нагрудного диска Саргатана и один за другим врезались в спину Вельзевула. Каждый раз следовала вспышка, мухи разлетались в стороны, одни сгорали и исчезали, другие рассыпались облачками огненных искр. Муха задергался, вздулся, рассыпался и собрался снова какой-то хаотичной структурой.
Элигор свирепо улыбнулся. Он видел напряжение Саргатана и видел, что его атака приносит результат. Каждая горящая эмблема уничтожала мух, и не так уж мало. Саргатан завершил атаку и остался лишь при своем гербе, но Вельзевул не выглядел уже уверенным и невозмутимым. Теперь он, казалось, оценивал противника уже по-новому. У фигуры его не хватало половины головы, двух крыльев, он стал одноруким. Но и от оставшегося можно было ожидать любой гадости.
В этот момент Элигору показалось, что противники зашли в тупик. Ни один из них не был способен уничтожить другого. Но баланс мог быть нарушен, это Элигор тоже понимал. Ведь Саргатан израсходовал все эмблемы демонов-союзников, и его уязвимость резко возросла даже для ослабевшего Вельзевула.
Каким-то капризным жестом Муха швырнул в пол глиф, демонов вокруг Саргатана смело в кучу и бросило на архидемона. Мечом Саргатан крошил, а свободной рукой отшвыривал их, и лорда почти поглотил пепельный смерч смятых, кричащих останков, его сверкающее белое тело почти скрылось под ними. А Вельзевул подымал в воздух и бросал в Саргатана всех — легионеров, летунов, рыцарей, — пока вокруг архидемона не образовалась площадка где-то в сотню футов. И тогда, тем же жестом, Муха бросил в пол семь древнего вида красных глифов.
Они тут же исчезли среди пепла, крови и мяса, но Саргатан, освободившись от тел демонов и каким-то образом успев эти глифы прочесть, взмыл над троном. Он знал, что сейчас произойдет.
Адрамалик невольно восхищался белым архидемоном, его яростной храбростью. А вокруг его рыцари, сверкая горящими ятаганами, уже снова вступили в бой с летучими копейщиками Метафракса.
Министр глянул на сверкающие смертные диски своих рыцарей, только что павших жертвой вздорной ярости Мухи. И невольно подумал, что убеждения Саргатана все же возвышают его над всеми демонами Ада.
И тут же он вспомнил все наказания, случившиеся за тысячелетия, всю боль, которую довелось испытать ему самому… Заскрежетав зубами, он отвернулся от государя. Он решил, что Вельзевул не достоин больше его верности. Внутри у него осталось теперь только отвращение к своему правителю, а перед ним открылся путь, по которому министр никогда раньше не посмел бы пойти. Он поднял руку и скомандовал рыцарям собраться вокруг него и начать отход. Адрамалик решил уйти, оставив государя и Дис, забрав с собой всех оставшихся рыцарей Ордена. Теперь Вельзевул не сможет им помешать.
Прежде чем услышать этот звук, Ганнибал ощутил его всеми костями скелета — и больными, и здоровыми. Пол вибрировал, сдвигался и как будто оседал. Они как раз поднимались, и Сатанакия успел сказать, что половина пути до Ротонды пройдена. Звук, казалось, начал стихать, но вдруг сменился страшным грохотом. Пол треснул, светильники опрокинулись, разлив вокруг лужи огня.
Сатанакия остановился и прислушался.
— Что это? — спросил Ганнибал.
Глаза архидемона вдруг расширились, и, не тратя времени на пуск командных глифов, он заорал:
— Назад! Назад!!
Все немедленно повернулись и бросились по тем же нескончаемым лестницам обратно. Ничего не понимая, сотни воинов набились в узкий проход и старались сохранять порядок, но на команду архидемона реагировали слишком медленно. Позади рушились костяные колонны, грохотали кирпичи, Замок трясся, как испуганное животное, пол под бегущими ходил ходуном. Вот впереди подбросило вверх лестницу, словно разломанную на части какой-то титанической силой.
Падая, Ганнибал увидел сквозь пыль и летящие во все стороны обломки что-то громадное, напоминающее очертаниями человека, но с огромными крыльями. Оно взмывало сквозь осевшие стены и рухнувшие перекрытия — с оглушительным ревом, полным и муки, и боли, и небывалого ликования.
И Ганнибал подумал, что это, наверное, Семияза.
Из-за обрушения опор пол Ротонды прогнулся, и образовалась воронка, в которую рухнули сотни легионеров Мухи. Трон Мухи уродливой массой плоти скользнул туда же, в месиво из крови, перемешанной с пеплом, камней и судорожно пытавшихся выбраться демонов, а потом неожиданно подлетел вверх, когда пол раскололся.
Элигор разинул рот в немом изумлении.
Многие тысячелетия Стражи, почти похороненные и забытые, воспринимались естественными стихиями природы Ада. Они были здесь до демонов, и считалось, что останутся здесь и тогда, когда о падших ангелах уже забудут. И ни один демон даже не мечтал увидеть Стража воочию.
Когда-то Страж Семияза был прекрасен, но то было давным-давно. Томясь в заточении, он стал огромным и обезумел, питаясь лежащей под Адом тьмой. Отвратительный запах старости и тлена наполнил ноздри Элигора.
Ростом Семияза был с десятую часть высоты Черного Купола, и, воспарив на шести своих крыльях в Ротонду, он, как показалось Элигору, занял ее целиком. В заточении ему пришлось плохо. Он ослеп, нос ему съели черви, а лицо изрезали ямы и морщины, сквозь которые проступали кости черепа. Кожа, когда-то золотая, теперь стала тошнотворного бледно-серого цвета, покрылась дырами и язвами. Хорошо виднелся шрам — там, где его гениталии вырвали за грехи по приказу Престола. На запястьях и лодыжках виднелись выжженные раны от глифов, которыми Те, с Небес, сковали Семиязу и которые Вельзевул сумел каким-то образом нейтрализовать.
Рогатая, с маленькими крылышками голова Семиязы медленно поворачивалась из стороны в сторону, пытаясь почуять, что происходит вокруг. Вдруг остатки пола под ним треснули и начали медленно скользить вниз, все ниже и ниже, пока не оторвались от стен и не упали, увлекая за собой кричащих демонов. Когда пыль рассеялась, Элигор смог разглядеть внизу пылающие недра Замка. А вверху, под куполом, ближе к шкурам, парили его летучие бойцы. И их оказалось гораздо меньше, чем ожидал капитан.
Грохот обвала затих, и в Ротонде раздавалось только хриплое дыхание Семиязы и хлопанье его крыльев. Затем послышалось жужжание, от деформированной фигуры Вельзевула скользнул зеленый глиф и внедрился в голову Стража. Его молочно-белые незрячие глаза закрылись, а крылья вдруг захлопали чаще. Похоже, оружие Мухи готовилось к нападению.
Из-под купола спустилась белая фигура и начала парить перед изувеченным лицом гиганта. Саргатан… С пылающим головным факелом и огненным мечом он завис перед ним так близко, что легко мог коснуться Стража кончиком клинка. Элигор затаил дыхание. Он не знал, говорит ли архидемон с Семиязой или просто дает ему знать о себе.
Появление Саргатана произвело поразительное действие. Гигант испуганно отпрянул, затрясся в ужасе. Наверное, он вспомнил своих пленителей и мучителей. Помнил и их язык, и шипение их огненных мечей.