Непонятно — на кого он замахивался своей стекляшкой.
Рука медленно опустилась.
Кругом не было ни души.
Только бескрайний, колышущийся луг с высокой травой. А сверху — сумрачное, все в черных тучах небо, готовое пролиться на голову. Темень приглушила все краски вокруг. Лишь где-то у горизонта виднелась узкая полоска ясного, прочерченного солнечными лучами неба. И ни звука — небо и земля замерли. Насыщенный предгрозовой свежестью ветерок порывами доносил до сознания родные запахи: сладких полевых цветов, спелой травы, сухой, ждущей дождя земли.
Сверкнуло.
Грохнуло…
С неба посыпались крупные капли, слившиеся в теплый упругий ливень.
Макар не успел опомниться, как промок насквозь.
«Вот он какой — Рай…» — подумал он.
Оглядевшись, Макар увидел темневший невдалеке перелесок. Можно было бежать от дождя туда, да уж все равно поздно. Пусть промочит…
Ливень разошелся и встал стеной.
Он подставлял ему лицо, дышал сыростью и радовался, что все безумие кончилось. Жалко только родных.
Макар сделал одно важное открытие: человек не помнит момента своей смерти.
Он помнил только, как вышел из-за дерева и замахнулся, потом — сразу стремительное вовлечение в какой-то бездонный водоворот, парение в пронизанной ослепительными вспышками невесомости и опять ныряние в плотную среду.
А то, как его расстреляли, он не помнил.
Может, и не было этого?
Тут его осенило. Господи! Конечно не было! Он — как и положено — разбился о скалу. А все, что было потом — это предсмертные галлюцинации. Вполне известный факт. Он, наверное, секунду-другую после удара еще жил — вот и успел умирающий мозг нагородить огород…
Едва он переварил эту мысль, как пришла другая.
Так ведь… и острова никакого не было. Никаких пещерных лабораторий, дьявольских экспериментов, сказочных долгожителей — ничего!..
Эти фантасмагории возникли, когда большой самолет, летевший рейсом Москва — Майами, упал в океан…
Ну конечно!
Теперь все встало на свои места. Просто погиб.
Макар поднял руки утереть мокрое лицо.
И бессильно застонал.
В кулаке он по-прежнему сжимал стеклянное яйцо.
Выходит, как ни крути — кошмар был явью.
— Да пропади ты пропадом! — рявкнул он и забросил прозрачный кругляш далеко в траву.
Дождь проходил.
Ветер быстро прогонял тучи, растягивая голубую полоску неба от края до края.
Выглянуло солнце.
«Точно, помер…» — констатировал Бережной.
Если раньше какая-то часть его сознания все же сопротивлялась: да жив я, вроде — цел-невредим, сердце стучит, вижу, слышу, чувствую — то теперь все сомнения в передислокации в мир иной отпали.
Солнце было потустороннее.
Оно было огромное — втрое больше земного. И светило намного ярче, но свет его был не враждебным и обжигающим, а мягким. Солнце не палило лежащую под ним землю, а как бы обволакивало ее своим светом и теплом.
Макар долго смотрел на него — без всякого ущерба для глаз. Оно и немудрено. Может у него и глаз-то настоящих уже нет…
Умытый дождем мир искрился миллионами капель на чистой траве, сиял коврами разноцветных цветов и — как в детской книжке — радугой в полнеба. Откуда-то взялись и заверещали птицы, полетели пчелы, зеленая ткань луга под ласковым дуновением ветра колыхалась мягкими волнами, растворяющимися вдали.
Макар решил идти куда-нибудь — не стоять же на месте.
Не прошел и двух десятков метров, как наткнулся на чистейший широкий ручей, важно протекавший меж сочных трав.
Он лег и долго пил холодную воду. Вкус ее был райским.
Утолив жажду, Бережной встал и как следует оглядел окрестности — решить, куда же все-таки направить стопы. Во все стороны, до самого горизонта, лежали холмистые луга, поля с цветами, местами украшенные светлыми рощицами, а вдалеке кое-где темнели кромки больших лесов.
Удивительно: рай так похож на привычный среднерусский пейзаж.
Так ничего и не решив с направлением, он пошел, куда глаза глядят.
И скоро заметил одно существенное отличие здешней природы от земной. Идти босиком было совсем не трудно и не боязно: поверхность земли была чистая, будто причесана — никаких палок, камней и уж, тем более, мусора. Строго тут с культурой быта.
Из ближайшей рощи к нему вышли три оленя. Два больших и один совсем маленький. Красивые животные доверчиво подошли к нему, малыш ткнулся мордочкой в протянутую ладонь.
Макар в жизни не видел настоящих оленей. Гладя несмышленыша, он спросил у взрослых:
— Здравствуйте. Вы здесь по-человечески разговариваете?
Они посмотрели на него с укоризной.
— Конечно, разговариваем. А ты думал — ты один такой умный? — ожидал он услышать в ответ, но олени промолчали. Постояв, они пошли своей дорогой.
Он тоже двинулся дальше.
Дойдя до следующей рощи, Макар увидел девушку.
Она гуляла на опушке, собирала цветы.
Это было чудесное создание с точеной фигуркой под коротким розовым платьицем, перетянутом на талии блестящим поясом. Светлые волосы ее челкой падали на лоб, а сзади, забранные за аккуратные ушки, слегка загибались чуть выше тонких плеч волнистыми завитушками. На ногах красовались легкие сандалии.
«Вот — типичный ангелочек!» — обрадовался Макар.
Он подошел поближе, и она заметила его.
Выпрямившись, девушка пристально вглядывалась в незнакомца и все больше морщила лоб.
— Плам-клам-лям? — произнесла она что-то певучее и совершенно несуразное.
Макар пожал плечами и приблизился еще, она отпрянула назад. Сказала еще что-то.
Бережной покачал головой и молча продолжал любоваться ею.
Цветы выпали из ее рук. В серо-голубых глазах светилось крайнее изумление.
Она опять наморщила лоб и начала перечислять:
— English?.. Francais?.. Espanol?.. Русский?.. Deutsch?.. Itali…
— Русский!.. — радостно перебил Макар.
Девушка по-прежнему взирала на него с изумлением и каким-то боязливым восторгом.
— Этого не может быть! — произнесла она на чистейшем русском языке. — Ты — земной человек?
— Бывший, — вздохнул Макар.
— Почему бывший… Как ты попал сюда?!
— Умер.
Прекрасное создание залилось смехом.
— А где, ты думаешь, ты находишься?
— …В раю, наверно. Ад, вроде, не так должен выглядеть.
Она еще больше развеселилась.
— Могу тебя разочаровать — до рая отсюда далеко. Ты еще на этом свете.
Макар показал рукой на солнце:
— А это тогда — что?..
Тут он осекся.
В сотне метров над ними по небу пролетел человек. Просто так пролетел. Сам по себе.
— И это…
Девушка улыбнулась.
— Это — живой человек. Он летит по делам… — тут она, положив руки на талию, тоже сама собой взмыла в воздух метра на три и зависла почти над ним.
Макар инстинктивно скользнул взглядом вслед за ее коленями и увидел… как платье ее как-то по-особенному сомкнулось вокруг бедер, переводя дальнейшие наблюдения в сугубо научно-познавательное русло.
— …и ты — совсем не умер! — продолжила она, плавно опустившись на землю (платье вернулось в нормальное состояние). Потом девушка придирчиво осмотрела его и добавила:
— По крайней мере, для жмурика ты неплохо сохранился!
— Где я тогда, и кто ты, летающее существо? — серьезно спросил Бережной.
— Ты в Мидосе. А я жительница Мидоса. Меня зовут Лана. А тебя как зовут?
— Макар… А что это — Мидос?
Она сжала губы, думая, как объяснить.
— Ну… это такая… отдельная страна, или земля. Чуть-чуть в другом измерении от вас… Но мы сильно влияем на вашу жизнь.
«Да сколько мне еще раз с ума-то сходить!..» — разнервничался Макар.
— Значит — я жив, и нахожусь в другом измерении?
— Да.
— А вы тогда кто? Люди-птицы?.. И откуда ты знаешь русский?
Лицо девушки приняло миклухо-маклаевское выражение, когда тот объяснял папуасам устройство лопаты.
— Летать мы, как и вы, не умеем. Все дело — в волшебном ремешке, — она оттянула большими пальцами свой пояс на платье. — Видишь эти клёпки из белого металла? В активном состоянии они создают высокочастотный антигравитационный момент, образующий вокруг тела невесомость. А вот эти — другие клёпки — взаимодействуя с естественным магнитным фоном земли, генерируют движение с изменяемыми высотой, направлением и скоростью, — она снова улыбнулась. — Что ты еще спросил? А!.. «Я русский бы выучила только за то…» В общем, я знаю порядка тридцати ваших языков. У нас это не вопрос…
Вдруг она помрачнела и сильно встревожилась.
— Ты меня совсем заболтал! Как же ты попал сюда?
Макар пожал плечами.
— Не знаю. Меня должны были убить… Может дело в этом яйце?
— Где оно?! — вскрикнула девушка.
Макар испугался.
— Да я его… выкинул.
Жительница Мидоса побледнела.
— Выкинул?..
Бережной понял, что сделал что-то не так. Виновато почесал затылок.
— Да оно вон там, где-то в поле лежит. Можно сходить поискать…
— А где ты его взял!?
— Ну, прихватил у раненого одного, которому руку оторвало… Он сам меня чуть не убил… Мне деваться было некуда…
— Как он выглядел? — нетерпеливо оборвала его туземка.
— Высокий, брюнет, в черном костюме. Кличка Инспектор. Главный над бандой, которая скоро погубит человечество…
Девушка подпрыгнула от радости.
Больше того, она кинулась Макару на шею и долго целовала его в оби щеки. Он с пониманием воспринял этот поступок, вместо щек все норовил подставить губы, и еще чуть приобнял ее за талию. Ее красивое лицо светилось таким восторгом, что Бережной, ей-богу, не мог взять в толк, чем он ей так угодил…
— Ты вернул нам кристалл! — сказала она. — Который украли у нас пять тысяч лет назад.
Макар поперхнулся.
— Э…х-м… Обращайтесь…
Они бежали по зеленому морю травы — туда, где он сделал первые шаги по этой земле.
Лана бежала впереди, беспрестанно подгоняла его и радостно кричала:
— Макар!.. Ты вообще представляешь себе, что ты Первый земной человек в Мидосе! Ты даже представить не можешь, что это такое!
— Ну почему, могу. Первый человек. Как Гагарин.
— Это больше чем полет в космос! Это сенсация во всем мироздании!
— Лана… — в первый раз назвал он ее по имени, — я прошу, пойдем пешком. Я чего-то уставший очень, не ж… не ел давно.
Она остановилась. Погладила его по щеке.
— Лапочка… Потерпи… Сейчас мы найдем кристалл, отнесем его папе, а потом мы тебя накормим, напоим, в кроватку уложим…
«Это она про кроватку — в общем смысле, или как?» — мелькнула непроизвольная мысль у лапочки.
Дальше они шли спокойным шагом.
— А что за папа? Кому мы отдадим этот кристалл?
— Мой папа, — ответила Лана. — Тебя ко мне просто Бог послал. Папа — один из семи рулатов страны Дарийцев и капитул Ордена Витязей Ока.
Макар галиматью не понял. Понял только, что попал в какую-то фэнтэзи…
Девушка, видя его затруднение, объяснила:
— Короче, по-вашему: мой папа — нехилый член правительства и глава внешней разведки.
— О-о!.. — протянул Макар. — Хороший папа.
Пришел наконец момент, когда Бережной встал и заявил, что не помнит куда идти дальше. Упрашивая его напрячь мозги, Лана сосредоточенно, как будто сама могла вспомнить, озиралась по сторонам.
Вдруг девушка заметила что-то в небе, прищурилась и нервно сказала:
— Это не наши… Это ноэлиты!..
Макар поднял голову и увидел быстро приближающийся к ним большой искрящийся шар и трех летящих возле него человек.
Лана схватила его за руку и повлекла бежать, но сразу остановилась, поняв всю бессмысленность заячьего бега по полю от воздушных охотников.
Зато Бережной вспомнил, что она тоже «крылатое» создание.
— Они опасны? Лети! — сказал ей Макар, но она сжала его руку еще крепче.
Двое бойцов-коршунов в голубых полевых костюмах спикировали на них и повалили на землю, ловко зафиксировав руки и придавив сверху коленом.
Профессионалы… Это когда-нибудь кончится или нет?
Как только летающая группа захвата оказалась на траве, их костюмы сами собой перекрасились в зеленый цвет.
Из спустившегося шара, который перестал искриться, выскочило еще четверо, один из них подбежал к Макару и резко перевернул его на спину.
— Где кристалл? — крикнул он по-русски.
— …Его у меня нет, — неровно дыша, ответил Бережной.
Глаза незнакомца пыхнули яростью.
— У меня очень мало времени, человек! Сейчас я выпущу тебе кишки.
Макар немного подумал. Вспомнил, как благодарила его Лана, и сказал:
— Валяй.
Лана закричала что-то на их наречии. Ее голову сильнее прижали к земле. Бережного обыскали. Девушку тоже. По ее неразборчивому эмоциональному визгу Макар понял, что она страшно ругается.
Ничего не найдя, налетчики начали быстро что-то калямать-малямать между собой.
Потом пленных поставили на ноги и потащили к шару.
И тут в небе появился целый десяток таких же искрящихся пузырей.
Захватчики раскатились по траве и заняли оборону, держа в руках какие-то тонкие черные трубки с рукоятками.
Старший, который угрожал Макару расправой, и еще один, обыскивавший Лану, закрываясь заложниками, прижались к своему летательному аппарату. Взлететь они уже не успевали, так что приготовились к бою. Бережной попытался вырваться, но мощное предплечье, обхватившее шею, чуть согнулось, и Макар понял, что этой руке удавить его — дело двух секунд.
Из подлетевших шаров высыпался целый взвод бойцов. Предполагался, по логике, бой. Но боя-то Макар и не заметил. Он почувствовал, как державший его человек внезапно ослабил хватку и стал валиться на землю. Еще он заметил, как Лана со всей силы врезала локтем поддых своему оседающему обидчику.
Прочие злодеи как лежали в траве, так и остались лежать. Бойцы из эскадры встали и принялись собирать их трупы. У победителей двое тоже не поднялись.
Птицы вокруг за все время «перестрелки» не переставали петь, а кузнечики — трещать.
Эффективное, но совершенно не эффектное у них оружие. Ни огня, ни шума. Как будто это не боестолкновение, а учения условных противников. Бережной посмотрел на распластанных на земле людей. На телах и ран-то не видно.
К ним с Ланой приблизился один из спасителей — высокий, статный молодой мужчина с короткой бородкой, как у морского капитана, и вообще — мужественным до кинематографичности лицом. Одет он был, в отличие от остальных бойцов, в парадную светлую форму, увешанную блестящими знаками отличия.
Бегло взглянув на Макара, он удивился, а узнав Лану, испугался. Заговорил что-то, хотел ее обнять, но она мягко отстранилась.
Тогда офицер отвел ее в сторону, и полилась их речь, непонятная слуху. Девушка несколько раз кивала на Макара, мужчина изумленно смотрел то на нее, то на него.
Наконец, они подошли к Бережному.
Лана представила своего собеседника:
— Это Глар, заместитель капитула Ордена Витязей Чести, или проще — заместитель начальника безопасности нашей страны.
«Оба-на! — присвистнул Макар. — Какие всё тут люди! Это генерал, не меньше».
— Здравствуй, Макар! Приветствую тебя на земле Мидоса! — сказал командир по-русски.
Видимо, «ты» — у них общепринятое обращение. И руку он не подал. Может здесь это не практикуется?
— Здравствуй, Глар, — ответил Макар.
— Я так понимаю, ты прибыл с того проблемного острова, где только что побывал наш разведчик. По его сведениям, там готовится какая-то операция. Ты знаешь что-нибудь об этом?
Макар заволновался.
— Я знаю все об этом! Их нужно остановить как можно быстрее. Иначе катастрофа — людей не останется.
Бородатый генерал закивал.
— Хорошо-хорошо, ты расскажешь нам подробности. А сейчас я хочу поблагодарить тебя за возвращение кристалла и прошу показать место, где ты его… оставил.
Макар снова начал озираться по сторонам и чесать затылок.
— Там еще был ручей…
Взлетевшие в воздух бойцы быстро нашли этот ручей.
Часть солдат улетела в двух шарах вместе с телами врагов и своих товарищей, а все остальные приняли участие в поиске.
Встав цепью они пошли прочесывать высокую траву.
Макар, шедший рядом с Ланой, спросил у нее:
— А эти убитые… ноэлиты — они кто?
— Они не убитые, — ответила девушка. — Они временно парализованы и скоро начнут двигаться. Мы в Мидосе не убиваем друг друга. У нас соглашение. В стычках друг с другом — которые, вообще, очень редки — применяются только паралитические импульсы. Нарушителей границы почти сразу выдают обратно… Но эти козлы, — зло сказала она, поправляя платье, — надеюсь, задержатся у нас…
— А вы — это кто?
— Я же тебе уже говорила — дарийцы. В Мидосе живут два народа: дарийцы и ноэлиты.
— А почему вы воюете с ноэлитами?
— Мы не воюем с ними здесь. Мы находимся, по-вашему говоря, в состоянии холодной войны. Наши граждане, в принципе, спокойно общаются друг с другом. А вот где у нас действительно театр военных действий — не на жизнь, а на смерть — так это у вас на Земле… За вашу жизнь.
Макару стало не по себе.
— Как это?..
— Очень просто, — отвечала Лана, старательно шаря руками в траве. — Они хотят погубить вас, а мы защищаем вас от них. И от вас самих.
Макар хотел еще спросить, но девушка продолжила:
— Но когда дело коснулось кристалла… Тут они, конечно, сразу плюнули на все договоренности. Объективности ради — их можно понять…
— А что это за кристалл?
— Это ключ, позволяющий перемещаться в ваш мир и обратно. Мидос, хоть и составляет с Землей общую планетарную систему, но не имеет на ней географического пространства. Мы как бы в надпространстве. С Землей мы энергетически накрепко связаны в одной точке. Она расположена где-то в Гималайских горах… Ты, наверное, слышал легенду о Шамбале? В ее поисках люди с ног сбились. Так это нас ищут… В вашей жизни вообще много всего, что берет начало здесь. Но Шамбалу люди никогда не найдут. Потому что входа в нее — в наш родной Мидос — нет. Только задействуя кристалл можно проникать сквозь непостижимые даже для нас, не говоря о вас, пласты энергий несопоставимых порядков…
— Так этот, у которого я отнял кристалл — он тоже отсюда?
— Он ноэлит.
— А кристалл сколько народу может — туда-сюда?..
— Одного. И не чаще раза в сутки. После каждой телепортации ему нужна естественная подзарядка, по времени — не менее астрономических суток. Потом он вновь накапливает энергию.
— Так если кристалл был у ноэлита, как же ваш разведчик туда, на остров попал?
— Наш? С нашим кристаллом. Их вообще, в природе — два. Раньше они оба по праву принадлежали дарийцам. Поэтому вредить вам, кроме вас самих, тогда никто не мог. Но потом ноэлиты похитили один кристалл, и жизнь ваша, и без того небезоблачная, и вовсе пошла наперекосяк…
— А чем же мы так не угодили вашим ноэлитам?
— Ой, это долгая история…
Подошел Глар, уловивший конец разговора.
— К тому же наш гость итак уже получил массу впечатлений, не стоит его излишне утомлять, — дальше он быстро начал ей объяснять что-то по-своему. Она молчала, потом согласно кивнула.
Макар вздохнул. Везде одни секреты, блин.
Вдруг Лана вскрикнула, выхватила из травы кристалл и торжественно подняла его вверх.
— Надо обрадовать папу! — сказала она.
— Я уже связался с ним, — ответил Глар. — Он ждет нас.
Начальник отдал команду, и все быстро погрузились в подлетевшие шары. Аппараты резко и бесшумно поднялись в воздух и помчались куда-то.
В полете Макар узнал, как называются эти транспортные средства — левиусы. Внутри, на сидениях, спокойно помещались человек десять. Это была транспортно-боевая модель, несущая на себе мощное вооружение. Хотя в серьезном бою, как сказал Глар, за всю историю применять их, к счастью, не приходилось.
Самым удивительным было то, что, несмотря на полностью закрытую металлическую конструкцию, изнутри корпус левиуса был прозрачным. Как будто летишь в кабриолете, у которого нет не только верха, но и низа, боков — просто летающие сидения… Слушая командира, Макар крутил головой по сторонам, смотрел вниз на пролетающий под ногами огромный лесной массив, извивающуюся вдалеке большую реку. Фантастика…
— Смотри! — указала вперед Лана. — Вот он Дар! Наш город.
За рекой открылось бескрайнее цветущее пространство — сады, парки, бульвары, цветочные поля, пруды, аллеи — все это, проносясь мимо на приличной скорости, не заканчивалось, а только разрасталось вширь и вглубь… Уже десятки километров пролетели над городом, а он, вроде, только начинался.
Но совершенную нереальность и даже дикость ему придавало другое.
Вместо домов тут блестел на солнце, наверное, миллион пирамид.
Не веря глазам своим, Макар протер их. Действительно — пирамиды… Не гигантские, как в Египте, а сравнимые по размерам с двух-трехэтажными домами. Рассыпаны они были в красивом орнаментальном порядке, на приличном удалении друг от друга, окруженные каждая своей зеленой зоной. И над всем этим запросто летали десятки тысяч людей…
Вообще, строго говоря, это был не город, а сплошной пригород, или какой-то невероятный дачный поселок. Цельность ему придавало множество видневшихся внизу «районообразующих» строений. Это были внушительные античные храмы с колоннами, какие-то готические башни, соборы с круглыми куполами, возвышавшиеся над пирамидами.
Бережной посмотрел на свою спутницу. Та довольно улыбнулась.
— Как тебе наш городок?
Макар хлопнул глазами.
— Это же Вавилон!
Глар усмехнулся.
— Вавилон по размерам был бледным подобием Дара. К тому же, то был муравейник, а это — зеленая агломерация, где люди дышат свободно, ничем не стесняя друг друга.
— А что, вы прямо в этих пирамидах живете?
— Да.
— А почему?
Ответила девушка:
— Потому что это самая благоприятная для жизни форма строения. В пирамиде энергетические потоки организованы так, что гасят инфекции, воспалительные процессы, повышают жизнестойкость организма. Ваша наука только-только начала это постигать. А ведь наши предки давно еще убеждали земных правителей — фараонов в пользе строительства общедоступного жилья в форме пирамид. Во что это вылилось — сам знаешь.
— Да… И сколько у вас таких городов?
— Один, — ответила Лана. — Мы все умещаемся на этой равнине. Остальная часть страны: леса, луга, реки — это просто природа. У ноэлитов — то же самое. Один город, остальное — заповедные территории, места для отдыха. Правда, они живут в горной части Мидоса, у них красивые горные ландшафты, у нас таких нет. Зато у нас есть большущее озеро, а у них так — лужицы… Но мы летаем друг к другу отдыхать. На границе работают пропускные пункты.
— А что это за большие здания? Между пирамидами.
— Ну, это разные, в основном, культурные сооружения, — ответил Глар. — Театры, развлекательные центры. Некоторые научные учреждения. Хотя сейчас от науки, как таковой, мало что осталось…
— А что случилось?
— К финишу пришла, — развел руками генерал. — Основное все уже изобрели. Теперь так, усовершенствуют только…
— Как это возможно… Вы что — все законы природы открыли?!
Глар с улыбкой покачал головой.
— Может быть, я тебя сильно удивлю, земной человек, но мы рождаемся, зная все законы природы.
Макар опять недопонял.
— Ну, вернее, так, — поправился Глар, — мы имеем врожденную способность мысленно подключаться к… как бы информационному файлу Земли, где выложены все системообразующие принципы и законы, по которым существует материя. Поэтому в школе дети у нас учат не таблицу умножения, или там, как он у вас называется, закон Ома, а учатся работать в сложнейшем инфополе планеты, где заблудиться с непривычки очень легко… Но зато, научившись, они получают знания не из книжек, где, порой, больше заблуждений и гипотез, а из первоисточника… А вот всему гуманитарному мы их сами, конечно, обучаем.
Видя реакцию Макара, он похлопал его по плечу.
— Если у нас задержишься — и не такое узнаешь.
— К центру подлетаем, — сказала Лана.
Пирамиды закончились, пошли необъятные площади, а между ними — десятки огромных и даже частью громадных зданий в античном стиле.
Приземлились. Шары с солдатами улетели.
Оказавшись внизу, на гигантских плитах, перед нечеловеческих масштабов строением светлого камня, Макар ощутил себя клопом. Земное здание такой высоты имело бы десятки этажей, а здесь Бережной насчитал восемь. Пропорции, архаичная монументальность этого здания в лучах заходящего гипертрофированного солнца, приводили в трепет.
Из трехэтажного по высоте подъезда вылетел мужчина и приблизился к ним. Все в нем было солидно: возраст — где-то к пятидесяти, спортивная поджарая фигура, тонкое умное лицо, аккуратная короткая прическа. Только одет он был на фоне величественной окружающей обстановки нелепо — в широкий белый балахон, с вырезом до плеч вместо воротника, и шорты до колен. Приземлившись, он взял девушку за плечи и, говоря что-то, тревожно оглядел ее.
— Да со мной все в порядке, папа! — воскликнула Лана по-русски. — Смотри!..
Она протянула ему кристалл.
Мужчина осторожно взял это яйцо в руку и, поддерживая снизу другой рукой, начал рассматривать.
«Да бери смелей, — мысленно подсказал Макар, — им череп проломить можно…»
Налюбовавшись, человек в шортах убрал кристалл в карман и повернулся к Бережному. Лана представила отцу иноземца.
— Спасибо тебе, уважаемый Макар! — сказал мужчина взволнованно. — То, что ты сделал — неоценимо. Ты — почетный гость Дара. И мой личный дорогой гость. Мое имя — Фет.
Бережной слегка поклонился, мол, очень приятно.
— Фет, — вступил в разговор служитель безопасности, — у Макара есть сведения о том острове…
Отец Ланы сразу посуровел.
— Да… Макар, я вижу, ты очень изнурен, сегодня тебе нужен отдых. Предлагаю выслушать тебя завтра утром.
Бережной кивнул. Отдохнуть не мешало бы. И пожрать. А еще бы и выпить чего-нибудь. В обществе Ланы. Проблемы денек подождут, все равно, Брэд говорил, что у них там еще полно «работы»…
— Значит, завтра утром соберем Верховный Совет и ты проинформируешь нас, — подытожил Фет.
«О-па! — удивился русский. — Да вы тут идейные товарищи!»
— Глар, — сказал Фет, — проводи гостя в свободную пирамиду, накорми и пусть отдыхает.
— Я сама!.. — вмешалась Лана и слегка смутилась. — Глар занятой человек. А я сейчас свободна, могу проводить и все показать…
Отец посмотрел на нее.
— Хорошо! До завтра! — он улетел обратно в необъятный подъезд.
Глар тоже бросил внимательные мимолетные взгляды на девушку и Бережного. Сделал сосредоточенное лицо, попрощался и улетел.
Лана понажимала что-то на своем поясе, и через пару минут прилетел пустой и совсем маленький, двухместный левиус. Они сели в него и, взмыв над гигантскими сооружениями и парящими внизу людьми, полетели дальше — вновь к бесчисленным россыпям пирамид.
Где-то ближе к окраине шар опустился на газон. Они вышли из него, и Макар увидел пирамиду вблизи. Она действительно была не выше трехэтажного дома. Сделана из золотистого камня.
— Это у вас природный материал такой? — спросил он.
— Нет, что ты! — отвечала девушка. — Из природных материалов у нас делались только самые первые здания. Это все искусственное… Знаешь, — она вздохнула, — у нас здесь вообще всё искусственное. Дома, одежда, пища — ну, имеется ввиду, белковая…
— То есть мяса вы не едите?
— Едим.
— А…
— Но мы для этого не убиваем животных. Сейчас попробуешь…
И она вошла в стену пирамиды.
Макар не ожидал. Стоял, смотрел на стену.
— Ну ты где? — высунулась из камня ее голова. — Пойдем!
Она схватила его за руку и втянула внутрь. Преграда оказалась воздушной завесой, каким-то образом неотличимой от вида каменной стены.
— Я тебя не предупредила. Это одна из недавних разработок наших строителей — просто для баловства. Этой фишке лет пятьдесят всего. Смело проходи в центре сквозь стену.
— А если я промахнусь?
— Не ударишься.
Пирамида внутри была пустая. Только снизу, по всему периметру, стены ее были закрыты панелями метров двух от пола.
— Это нулевая конфигурация дома. Системой управления можно легко разместить здесь комнаты, расставить мебель. Можно задать любой цвет всему, в том числе освещению. Можно сделать вот так, — она дотронулась рукой до одной из панелей, и стены пирамиды исчезли. Послышались уличные звуки, ворвался ветерок, приправленный запахом листвы.
— Стены убрались?
— Нет, всё на месте. И снаружи нас, как и прежде, не видно.
— Ну, у вас тут всё прозрачное! — восхитился Макар. — Может, я, все-таки, умер?
— Пропал без вести, — Лана потерла руки. — Ладно! Сейчас будем кормить нашего героя!
Она снова что-то потрогала рукой на панели, и вдруг из этой панели выплыла доска с разными столовыми приборами.
«Неужто стол? Но у него же нет ножек…»
Вслед за столом выплыли чуть пониже два мягких квадратных сидения.
«Табуретки!»
— Это все можно вызвать голосом, — сказала девушка. — Но здесь все запрограммировано под наш язык — мы же не думали никогда что такая оказия будет — гости! Я покажу тебе позже, как пользоваться пультом. Что ты будешь есть?
— Всё!
Лана улыбнулась. Узнав, сколько времени он постился, сказала:
— Если бы мы были у вас на Земле, я бы вообще не дала тебе ничего существенного. Супчик какой-нибудь…
Макар погрустнел лицом.
— Но у нас таких проблем нет. Сейчас все будет o`key! Садись!.. Да не бойся!
Она плюхнулась на одну из табуреток.
— Ты легкая… — сказал Макар и надавил на сидение рукой.
Доска едва заметно самортизировала. Он осторожно сел на нее, в любой момент готовый упасть.
Ничего, держит. Приятно пружинит. Спина, к тому же, оперлась о воздух сзади, как о спинку кресла.
— Как же это так?
— Значит, к летающим людям ты уже привык, а летающие стулья тебя удивляют? Пустота вокруг ни о чем не говорит. По большому счету, весь мир — пустота. Не веришь? Даже самый твердый металл — пустота. В каждом его атоме огромное пространство между ядром и электронами заполнено только энергетическими связями. Весь мир — это энергия. Да что это такое! Хватит меня загружать! Дай мне тебя накормить, в конце-то концов!
Она строго встала, подошла к панели, там появился экран с непонятными надписями. Лана что-то лопотала-лопотала по-своему, потом вернулась.
— Ждем три хрона… э… по-вашему… примерно десять минут.
— Откуда ты все про нас знаешь?
— А как же не знать, — удивилась она. — Я же изучала вас всю жизнь. И сейчас работаю по вам.
— По нам?
Она облокотилась на стол, подперла щеку и сказала:
— Моей мечтой всегда было стать разведчицей… Это те, которые к вам ходят. У нас это первейшие люди. Их немного, отбор катастрофический — как у вас в отряд космонавтов. Тем более женщинам тяжело. Мне-то, казалось бы, с моим-то папой — и не добиться своего… Забраковали!
— Тебя!? — вырвалось у Макара.
Она чуть улыбнулась.
— Да, забраковали! «Слишком эмоциональна! Не могу владеть собой в критических ситуациях!» Придурки! — Лана тряхнула челкой. — Вот, сижу в папином ведомстве наблюдателем. Хоть что-то интересное…
— И что ты наблюдаешь?
— Вас. Как ваша жизнь идет.
— М-м… — удивился Бережной. — И как же ты наблюдаешь?
Девушка объяснила:
— В вашем небе висят тысячи информационных зондов. Их доставляют туда разведчики в свернутом виде, и, как птичек, выпускают. Они долетают до своей геостационарной точки, саморазвертываются и дальше ведут непрерывную запись и передают ее нам. Они невидимы. Пишут все подряд. Таких препятствий, как крыши, стены зданий для них не существует… Вобщем, вся ваша жизнь, вся история с древнейших времен, через зонды переданная сюда, записана в наших интелло-системах. Это что-то вроде компьютеров… только это — как небо и земля…
— Вся наша история записана? — Макар покачнулся на своей табуретке. — Интересно… Мы, значит, живем как мыши под колпаком… а вы за нами следите?
— Не следим, а наблюдаем! Несколько тысяч людей у нас постоянно отсматривают все происходящее на Земле. Их задача — вовремя выявить начало каких-то опасных процессов и доложить руководству. А там информацию анализируют и принимают решения… Ты знаешь, сколько глобальных катастроф на Земле мы предотвратили? Откуда ты можешь знать… Вы только и знаете, наверное, что про Карибский кризис… А еще учти, что, кроме вашей собственной глупости, есть ноэлиты, которые спят и видят, как вас всех вывести на корню… Их зонды тоже по всей планете натыканы. Так что, если мы не будем в курсе, то и следить, как ты выражаешься, скоро будет не за кем…
Раздался мягкий шелест, и из панели выплыл еще один столик, уставленный множеством тарелок: с жареным дымящимся мясом, колбасами, картошкой, селедкой, разными овощами, зеленью, черным хлебом.
— Откуда это все? — восхитился Макар.
— Ты будешь есть или спрашивать? Подставь руки под угол стола, — девушка показала ему как это сделать.
Он подставил. Ладони обдало струей воздуха.
— Ну вот, теперь руки чистые. Давай ужинать. Я заказала ваше привычное меню.
Одуряюще пахнущий столик пристыковался к их столу.
Макар по-волчьи забегал глазами по тарелкам.
— Стоп! — она подала ему длинный стакан с белой жидкостью. — Сначала выпей это лекарство, оно подготовит твой желудочно-кишечный тракт… Умница. Через хрон можно будет есть.
…Как ни старался Бережной соблюдать приличия, он очищал стол с проворством пылесоса. Лана тоже немножко ела и с удовольствием смотрела на него. Тот закладывал вилкой в рот подряд со всех тарелок, жевал с набитыми щеками и тоже искоса поглядывал на нее: мол, что поделаешь, проголодался…
— И ты хочешь сказать, что все это было искусственное? — спросил он с одышкой, думая, сможет ли встать с сидения.
— Нет, растительная пища вся натуральная, выращенная. А мясо, рыба — синтезированы. Создается биомасса, из которой потом это готовится.
— Все как настоящее!.. Откуда это все сюда приплыло?
— Сервис, однако. У нас дома под землей соединены с научно-производственным комплексом. Вся промышленность, энергетика и прочее спрятано под землю. Там все и делается. Причем, все автоматизировано.
— И сколько стоит такой ужин?
— Для тебя бесплатно. За возвращенный кристалл с нас еще обед, — она улыбнулась. — Шучу! У нас все бесплатно.
Макар уставился на нее.
— Что, коммунизм, что ли?
— Ты как хочешь это назови. По-вашему — коммунизм, а по-нашему — проза жизни. Это у вас в порядке вещей, когда один загибается под забором, а второй, обобравший его с ног до головы, раскатывает на лимузине. И все вокруг считают, что это — просто жизнь так устроена. Извини, но у вас недоразвитое общество…
Солнце за прозрачными стенами почти закатилось.
Лана засобиралась.
— Ну что, Макар, пора отдыхать. Сейчас я покажу тебе, как здесь чем управлять.
Она подвела его к панели, объяснила как убираются столы, выдвигается кровать, как действуют душ, санузел, куда повесить одежду.
— Да! Надо же тебя обуть и одеть, — девушка что-то понажимала и достала из ниши брюки, модный белый балахон с узорами и сандалии. — Оденешь завтра все чистое.
Макар недоверчиво осмотрел кровать. Она покачивалась в метре над полом.
— Лана, я, может, на полу лягу.
Девушка удивилась.
— Это еще почему?
Он замялся.
— Ты что, упасть боишься? — догадалась она. — Вот это наш герой!
— Ну…
— Не дрейфь! — усмехнулась девушка. — Сколько на свете живу — не слышала, чтобы кто-то с таких кроватей падал.
Макара ее тон задел.
— А сколько ты живешь-то, на свете.
— Да уж побольше, чем ты.
— Правда! И сколько же?
Она пожала плечами.
— Двести пятнадцать лет будет в этом году.
— …Опять шутишь, — тихо сказал Макар.
— Нет… Я еще вашего Наполеона видела в прямом эфире. Когда была маленькая…
Это было новой черепно-мозговой травмой.
Девушка встревожилась. Улыбнулась.
— Не смотри на меня как на ископаемое!.. Я по нашим меркам только-только из юности вышла. Люди в Мидосе живут под тысячу лет. А по вашим раскладам мне где-то лет девятнадцать-двадцать…
— Извини, Лана, у меня что-то в голове кувырком все. Я лягу?..
— Спокойной ночи.
Она отвернулась и вышла.
В зал Верховного Совета его отвез Глар. Но прежде генерал заказал гостю еду — Макар запутался в этой панели — и подождал, пока тот наскоро перекусит.
Лана к нему утром не прилетела. Может занята, а может расстроилась, дурочка, из-за реакции на ее возраст. Ох, женщины! Но, извините, его тоже можно понять. Итак голова кругом, а тут — видеть перед собой обворожительную нимфеточку и узнать, что ей двести с лишним лет! Это ж надо все как-то переварить.
И ничего — переварил. Делов-то… Они ведь тут все такие. Этому вон — он покосился на Глара — наверное, лет четыреста… Да и как тут не переваришь, когда она в мыслях засела…
О, легка на помине!
Они подлетели на шаре ко вчерашнему исполинскому зданию. У подъезда стояли Фет и его дочь. Фет сегодня одет совсем уж театрально — завернутый в белую вышитую простыню, перекинутую через плечо — как римские сенаторы в фильмах. А Лана красотой и сексуальностью просто затмевала их большое солнце. Она была в короткой белой юбке и очень откровенной блестящей блузке.
«Для меня старается?» — приосанился Макар.
Он поздоровался с Фетом, повернулся к девушке и как можно приветливей ей улыбнулся. Поймал себя на том, что это у него очень хорошо получилось, даже надо бы и посдержанней.
— Здравствуй, Лана!
— Привет!
Бережной краем глаза заметил застывший на нем взгляд Глара. Тяжелый взгляд.
В зале собрались столпы дарийского общества. Их было семеро, включая Фета. Так называемые рулаты. То есть, коллегиальное руководство страны. Они же — капитулы (руководители) ключевых ведомств.
Завернутые в простыни, рулаты сидели на возвышении, за полукруглым каменным президиумом. Вообще, в огромном светлом зале все было каменное, античное — видимо, с древнейших времен. И одежда, наверное, тоже — дань традиции. С обеих сторон от президиума, на обшитых деревом и кожей каменных уступах сидели еще люди — нормально одетые, некоторые в форме, например, Глар.
Посредине стояла трибуна, к которой и подвели Макара.
Фет объявил, что заседание уместно вести на русском языке. Все согласились.
На Макара вдоволь насмотрелись, как в зоопарке.
Потом сидевший в центре рулат от всей души и от всего Дара поблагодарил его за неоценимую услугу. Попросил рассказать все, что он знает о заговоре на Земле.
Макар рассказал все, что знал.
Помолчали.
— А когда планируется начало операции? — спросил один из столпов.
Докладчик пожевал губами.
— Вот этого не знаю. Вообще, у них там еще не все готово. Но, в связи с исчезновением вашего кристалла и меня, как свидетеля, они могут поторопиться…
Поохали. Другой рулат спросил:
— Значит, о механизме массового воздействия на людей ты ничего сказать не можешь?
Макар вздохнул.
— Нет. Только уклончивые слова: что они поймают всю рыбу, а свои спрячутся в питомниках.
Пошли прения.
— Да, без дополнительной разведки не обойтись…
— Попробуй туда сейчас сунься! И без разведчика останешься, и без кристалла.
— Как же произошло, что мы упустили такую ситуацию? — обратился к Фету один из заседателей. И взоры остальных также устремились к нему.
Фет встал.
— Вопрос не к разведке. Мои витязи ходят туда, где складывается сложная обстановка, определяемая на основе данных зондов. Почему наш зонд десятки лет дезинформировал нас, не замечая таких масштабных мероприятий?.. Ответ очевиден: зонд был перепрограммирован. Налицо предательство в рядах наших сограждан. Как это было сделано технически — спросите у капитула воздушной индустрии, производство и эксплуатация зондов в его компетенции, — Фет сел.
Смущенный человек в штатском, сидевший сбоку, поднялся.
— Действительно, ноэлиты вряд ли могли подобрать коды наших программ. Скорее всего, кто-то из работников сдал им электронные ключи. Мы уже вчера, сразу после доклада разведчика, начали перекодировку всех земных зондов. Поврежденный зонд перекодировать не удается. Необходимо выставить там дополнительный, исправный аппарат. Для этого прошу сегодня осуществить выход на Землю разведчика.
Рулаты согласно закивали:
— Принимается.
Капитул продолжил.
— Списки лиц, имевших и имеющих допуск к разглашенной информации, сегодня будут переданы капитулу Ордена Витязей Чести.
Один из товарищей в президиуме кивнул головой.
Потом центральный рулат подытожил.
— Ввиду недостатка информации предлагаю никаких операций пока не планировать. В ближайшее время установить наблюдение за островом. Только техническими средствами. Направление физической разведки в данный район категорически исключить! Ведомству Витязей Ока, как только поступят сведения, выработать предложения по реагированию. Обсудить их на Верховном Совете. Ведомству Витязей Чести в кратчайший срок установить виновника утечки информации. Всё… Крайний срок нового Верховного Совета по этому вопросу — через неделю. Выношу на голосование…
Возражений не нашлось.
Собрались уже вставать, как поднялся заместитель капитула Ордена Витязей Чести.
— Позволь сказать, Пирим!
Председательствующий повернул голову. Кивнул.
— Говори, Глар.
Макар кожей почувствовал, что это по его душу.
— Предлагаю сегодня вместе с разведчиком вернуть на Землю нашего гостя. Вся информация от него получена. А ноэлиты могут вновь попытаться похитить или убить его — из мести. Нам не следует подвергать его опасности.
Главный оглядел своих коллег. Те молчали.
«Да ёшкин кот! — возмутился Макар. — Я им все на блюдечке принес, а меня — под зад, не дав посмотреть ничего?» К тому же, была еще одна хорошенькая двухсотчетырнадцатилетняя причина, по которой ему не хотелось сразу покидать этот сказочный мир.
— Разрешите и мне сказать! — воскликнул он. — Пока ситуация не прояснится, прошу оставить меня у вас. По ходу дела могут возникнуть еще вопросы, я могу оказаться полезен. Я знаю схему горы, расположение охраны, распорядок жизни, да мало ли что еще можно вспомнить…
— Хорошо, — подумав, сказал Пирим. — Оставайся у нас на неделю.
Макар возликовал. Глар нахмурился:
— В таком случае, прошу поручить его охрану мне.
Макар нахмурился. Но тут выступил Фет.
— В плотной охране нашего гостя нет необходимости. Ноэлитам нужен кристалл, а не случайно забравший его человек… Вообще, считаю долгом предупредить, что надо максимально усилить силовую защиту на границе и привести в повышенную готовность гвардию обороны. Не исключаю, что ноэлиты предпримут попытку вернуть кристалл силой.
— Ты хочешь сказать, что они нападут на Дар? — с сомнением спросил главный рулат. — Но это же война. Ты не сгущаешь краски? В Мидосе еще не было войн, что бы ни случалось на Земле.
— Все когда-то бывает в первый раз, — ответил Фет. — Раньше был паритет, теперь его нет. Чтобы беспрепятственно завершить акцию на Земле, они могут пойти на беспрецедентные шаги.
Тут вступил в разговор начальник Ордена Чести.
— Уважаемый Фет. Я попросил бы тебя сосредоточиться на решении своих непростых вопросов. Что касается безопасности государства, оставь это нам. Уж поверь, мы принимаем все необходимые меры.
Фет примирительно поднял руку.
— Не сомневаюсь, Анисфей. Но этот вопрос следовало озвучить… Что касается гостя, я заберу его к себе. Мне с ним надо детально обсудить некоторые моменты.
Глар опять встал.
— Под твоей опекой, доверенной неподготовленным людям, он и так уже слишком много узнал о Мидосе. С учетом его возвращения на Землю — могут быть нежелательные последствия.
Пирим сложил руки на груди, посмотрел на Макара.
Бережной замер.
Наконец, главный сказал:
— Мы не должны забывать, что этот человек принес нам кристалл. И еще: впервые в истории земной человек попал в Мидос. И как ты хочешь его встретить, Глар? Водить под конвоем? Это — наше гостеприимство? Может ты, Глар, по-своему и правильно мыслишь, но я должен мыслить шире… Забирай нашего гостя, Фет. Обсудите с ним детали будущей операции. И покажите ему нашу страну. Ничего тут страшного нет… Единственное, что, пожалуй, ему не нужно знать — это суть вещей. Ты понимаешь, о чем я, Фет.
— Да, конечно, Пирим.
— Всё! Совет закрыт.
— Папа велел мне взять над тобой шефство! — сказала Лана, когда, встретившись после заседания, они летели куда-то в левиусе.
Макар блаженно щурился на солнце, хотя щуриться было и необязательно.
— А куда мы летим?
— Развлекательная программа. Я покажу тебе наш заповедник. А потом папа пригласил тебя на обед.
«О, как я поднимаюсь!» — еще больше сомлел Бережной.
Они миновали город, и вокруг снова поплыли пейзажи — леса, речки, луга и поля под раскидистыми облаками. Здесь, по сравнению с городом, людей в небе почти не было. Зато кое-где целые кучки их были видны на земле. Некоторые сидели компаниями и жгли костры, другие что-то делали, копошась на опушках, в полях.
— Что эти люди там делают? — спросил Макар.
— Где? А, вон те — отдыхают. На пикник вылетели.
— У вас же в городе все условия для отдыха.
Лана поморщилась.
— В городе не то. Иногда хочется на природе отдохнуть. Так сказать, в диких условиях… А вон те облагораживанием земли занимаются. Чистят, рыхлят — что-то подкопать, где-то сухостой убрать.
— И кто их заставляет это делать — раз у вас все бесплатно?
Девушка повернулась к нему.
— Это не значит, что можно вообще ничего не делать. У нас все работают. Отдыхают, конечно, не меньше, но и дела делаются. Вот, что касается облагораживания земли — это обязательно для всех. Раньше, давным-давно, это дело поручили роботам. Долго они ухаживали за природой. Причем, делали все не хуже людей. Но потом нашлись думающие рулаты, отказались от них. Хоть несколько дней в году каждому надо поработать на земле. Человек отстраняется от природы, когда не заботится о ней. Теряет что-то живое в себе. Ты вот, когда меня встретил, я как раз землю облагораживала. Берег речки почистила. Потом решила цветы пособирать, — она улыбнулась. — И нашла один бутончик…
Макар в ответ доброжелательно хмыкнул, потом спросил:
— А еще где у вас люди работают?
— По призванию. Кто-то постоянно на природе, кто-то любит технику, кому-то нравится пищу готовить, одежду создавать и прочее. У нас все производство автоматизировано, никакой рутинной работы для человека. Зато есть где свое творчество проявить. Многие и больше положенного работают. Отдыхать ведь все время надоест.
— Хобби, наверное, у всех есть?
Она кивнула.
— Хобби — да! Тут музыкантов, художников, поэтов и театров — как… больше чем на вашей огромной планете. В игры виртуальные все играют, фильмы делают — ну, не как у вас фильмы — я тебе потом покажу…
— А если человек откажется работать — что вы ему сделаете?
— Ничего. Сам пожалеет. У нас таких людей презирают.
— А у нас таким завидуют.
— Ну я же говорила, вы — недоразвитые.
Макар внимательно посмотрел на нее.
— Правильно тебя в разведку не берут.
Лана отвернулась.
Он добавил:
— А отец твой — он тоже ходит траву щипать? Как у нас раньше профессора на овощебазах.
Она передразнила его:
— Не-ет, отец мой не хо-одит!..
— Вот видишь. Где же равноправие?
Она вскипела. Сказала нарочито спокойно, растягивая слова:
— У нас есть госслужащие. Они работают постоянно, круглый год. Если надо — круглосуточно. Конечно, они не занимаются никакими другими работами. Им и так забот хватает.
— А что их заставляет это делать? Денег у вас не платят. Собственности большой тоже, как я понимаю, у вас нет. Любовь к Родине?
Лана опять загорелась.
— Представь себе! Еще почет и уважение граждан. А еще причастность к ответственному, интересному делу. У нас ведь не каждого и возьмут на государственную службу. А если возьмут, то надо пройти долгую карьеру, или проявить незаурядные качества, чтобы достичь каких-нибудь высот. Блата или покупки должностей у нас нет.
Макар вздохнул.
— А что за заповедник?
Девушка покосилась. Мол, разозлил ты меня, стоит ли тебе чего рассказывать.
— В заповеднике живут разные животные: наши и ваши.
— На ваших интересно посмотреть. А наших я всех в зоопарке видел.
Лана покачала головой:
— Беда с тобой…
Скоро она сказала:
— Прилетели. С чего начнем?
— Давай с самого интересного.
— Поехали…
Впереди лежал необъятный лесостепной массив. Лана выставила что-то в управлении левиуса, и теперь он полетел не прямо, как раньше, а по замысловатой траектории.
Вот уже под ними были верхушки деревьев. Сосны, ели. Слева, вдалеке — джунгли. С другой стороны — саванна. Там виднелись длинные шеи жирафов. Еще какие-то звери бродили. Наверное, львы.
Тоже мне экзотика.
Вдруг все тело его пробили мурашки, в животе похолодело, сознание заметалось, но сразу смирилось с неизбежным. Макар взвыл и инстинктивно сгреб Лану в охапку, прижав ее голову к себе.
Прямо на них пикировал ящер.
Живой, дергающийся, перепончатый птеродактиль.
Он приближался с разинутой пастью, а они неслись на него, не сворачивая. Макар уже видел отчетливо этот жуткий организм: бугристый чугунный панцирь, холодные глаза, клыки и расставленные когти…
Ну, всё…
Ящер вырос до размера грузовика — метров десять оставалось — и начал вставать вертикально, еще больше напрягая когти…
Макар застыл с завороженным, обескровленным лицом.
Левиус плавно взмыл вверх, а ящер опрокинулся навзничь и, перевернувшись, полетел куда-то в сторону.
…Сердце Макара выпрыгивало наружу.
Лана, изо всех сил вцепившись в него, дрожала у него на груди.
Он гладил ее по волосам, успокаивая.
— Ну, все-все. Слава богу!.. Как этот чертов шар развернуть?
Девушка затряслась еще больше.
«Что… такое?» — мелькнуло у него в голове.
Он поднял ее голову. Она глядела на него мокрыми глазами и задыхалась от смеха. «О-ой!» — с трудом перевела она дух и снова, уже не таясь, залилась хохотом.
Оскорбленный Макар отстранил ее.
Утирая слезы, она сказала:
— Ну прости, Макар… х-хх… Прости. Ты же сам просил поинтереснее…
— А что тут смешного! — закричал Макар. — Или это что — опять фокусы какие?
— Да нет, х-х, настоящий ящер.
— Дак… в чем же дело?
Девушка, вроде, успокоилась.
— Здесь силовая защита стоит. Неужели ты думаешь, мы бы просто так сюда полетели.
— Какая защита?
— Очень тонкая, невидимая, но ни для каких ящеров непробиваемая. Стенка из энергии.
— Вон как…
— Весь заповедник поделен на части, перекрытые такими силовыми полями. И сверху — тоже. У животных свои отдельные природные зоны, они из них не выйдут. Как и ты к ним не войдешь. Поле тебя плавно отфутболит назад.
— А, если вдруг оно отключится?
— Если Луна на нас упадет — тогда оно отключится.
Приводя себя в порядок, и весело вздохнув, Лана сказала:
— Ну что, полетели дальше смотреть?
— Нет, спасибо, я, как-нибудь…
— Ну не обижайся! Ты же мне не дал объяснить… Я же не думала, что на тебя так подействует!
— А на тебя бы как подействовало?
Лана задумалась.
— Честно? Если бы вот так, как ты — не зная — я бы тут лужу наделала… — она похлопала его по плечу. — А ты молодец! меня еще прикрыл.
Макар фыркнул.
Они полетали еще, посмотрели на других «вымерших» животных, на красивых и не очень местных хищников и травоядных — но это уже было все не то…
— Так откуда у вас все эти динозавры-то взялись?
— От вас. У нас никогда не было динозавров.
— Как же вы их сюда притащили.
— Ну, не живьем, естественно. Привезли кости и клонировали.
— А… людей, тоже можно?
— Нельзя клонировать душу. В душе — часть Бога. Разве можно Бога клонировать? О чем ты, вообще, говоришь… Ладно, время к обеду, пора назад. Забрались мы далеко. Кстати… точно. Сделаем еще небольшой крюк — не пожалеешь…
Она резко подняла левиус высоко в небо и на ручном управлении бросила его вперед с бешеной скоростью.
— Еще какие-нибудь добрые зверюшки? — спросил Макар.
— Нет, прикол другого свойства…
Макар взглянул на нее.
— Иногда кажется, что ты русская.
Она улыбнулась.
— Просто я постоянно в курсе жизни и лексики носителей языка. И не только вас, но и многих других.
«Многих других» Макару, хоть убей, не понравилось.
— Ну да, работа… — он не удержался. — А, наверное, прикольно бывает посмотреть, когда двое людей, уединившись…
Шар резко притормозил и также резко полетел дальше.
Макар сходу приложился лбом к мягкой передней панели — вполне ощутимо — и откинулся обратно.
Лана как сидела, так и сидела.
— Что-то с кнопкой газа случилось, — сказала она. — Ты о чем-то хотел спросить?
— Нет, ни о чем, так… — он тер лоб ладонью.
Девушка украдкой прыснула.
Через пару минут она спросила:
— Ты еще ничего не заметил?
— А что? — Макар заозирался по сторонам.
Слева горизонта стало совсем не видно. Сплошной синий туман. До него было метров сто.
— Туман какой-то, — пожал плечами Бережной. — Только уж больно четкий, прозрачный.
Не поворачивая головы, Лана сказала:
— Это не туман. Это край земли.
— Что-о?..
Макар не поверил. Он стал вглядываться в пустоту. Да, это точно не туман. Но там дальше ничего нет!
— Давай подлетим поближе!
— Сейчас ты там больше ничего не увидишь. Атмосфера мешает. Да и некогда. Мы подлетим к краю как-нибудь ночью. Вот это будет зрелище.
— Но это же невозможно. Ваша земля плоская?
— Завидую твоей проницательности. Да, она плоская. Вернее, она — как перевернутая пирамида, или как объемная пуговица, пришитая к планете энергетическими нитками. Соответственно — у нее есть края.
Макар осмысливал. А девушка добавила:
— Так что ваших античных ученых смело можно оправдать — земля бывает плоской.
— А где, ты говорила, ваша земля пришита к нашей, в Гималаях?
— Да, в том районе. Давным-давно кто-то из наших обмолвился вам об этом, и с тех пор многие люди верят в существование в Гималаях загадочной Шамбалы — страны, где живут Учителя.
— А почему Шамбала, а не Мидос?
— Ну… Это ваше название. Знаешь, что означало слово «шаман»? «Тот, кто знает». А шаманов врачеванию и психотехникам обучали мы. И старались обучить как можно больше — в то время это была единственная медико-психологическая помощь их соплеменникам. Кстати, сначала все шаманы были «белыми». Потом, когда ноэлиты украли кристалл и тоже стали ходить на Землю, появились и «черные» шаманы — их учили не тому, чему надо… Вот люди и назвали нашу страну — откуда им приносили полезные знания — «Шамбала». «Шам» — знание. «Бала» — сила, позже это слово вошло в санскрит. То есть «Шамбала» — «знание, дающее силу» или «могущественное знание». В других местах обученных нами целителей звали по-другому: жрецами, волхвами, знахарями… Но за нашей страной закрепилось и стало популярным именно азиатское название. А одно восточное племя целиком было предрасположено к восприятию психотехник. Потом оно растворилось среди других, но методики их остались потомкам под названием «йога»…
— Да-а… — высказал Макар. — Но после плоской земли я уже ничему не удивлюсь.
Она повернула голову.
— Как знать…
— Папа, просим прощения, мы опоздали!
— Я привык, дочка, — сказал Фет. — Прошу к столу.
В саду, меж зеленых деревьев висели стол и стулья. На столе белело четыре прибора.
Хозяин дотронулся рукой до пояса.
— Эола. Гости пожаловали.
— Иду, дорогой, — произнес в воздухе женский голос.
Темноволосая элегантная женщина, в платье ненамного длиннее Ланиной юбки, вышла из пирамиды. Перед ней плыл в воздухе большой поднос с горячими блюдами.
— Мама, привет! — подбежала к ней девушка и чмокнула в щеку.
Макара представили хозяйке пирамидального дома, и все приступили к трапезе. Блюда в этот раз были экзотические — привычные вкусу мидян. Макар, как и за завтраком, нашел их вполне съедобными и сытными. Вообще, Бережной всегда отмечал в себе неплохое физическое жизнелюбие, которое позволяло ему как тратить энергию в изрядном количестве, так и восполнять ее с охотой завзятого гастронома.
За обедом, как положено, выдержали разговор радушных хозяев и благодарного, любознательного гостя. Лана рассказала о встрече с ящером, каким при этом Макар выказал себя молодцом. Все смеялись, он смущенно улыбался. Родители попеняли девушке на ее ребячливость.
Когда с едой покончили, Фет пригласил Макара в беседку. Это был огороженный живой изгородью пятачок с обычными — на ножках — креслами.
Фет, в отличие от наевшегося и расслабленного Макара, был сосредоточен. Начались новые расспросы про Янус. Рулат спрашивал, Бережной отвечал — час, не меньше. Что, да почему, как, да во сколько.
Наконец, Фет задумался. Заговорил, размышляя:
— Значит, теперь ноэлиты взяли под свое крыло Мюллера… Гитлер был пробой сил. Подорвать человечество в междоусобице не удалось, теперь решили сломать людей изнутри…
— Извините, а Гитлер, что — тоже от них?.. — перебил Бережной. — И война?.. — его обещание больше не удивляться трещало по швам.
Фет развел руками.
— Увы. Почти вся ваша история, как вы ее себе записали — это дневник пациента, описывающего симптомы и ход своей болезни, но ничего не знающего о возбудителях инфекции.
— Расскажите что-нибудь о возбудителях, — попросил Макар, впрочем, не шибко надеясь на положительный ответ.
— Почему нет? Ты заслужил доверие.
Гордый Макар заерзал в кресле, устраиваясь удобнее. В такой момент не мешало бы закурить, но он уже убедился, что здесь такая привычка отсутствует на корню, и даже если бы были сигареты, он не посмел бы чадить гадостью в присутствии этих людей.
— Только учти — случится небольшой вывих в твоей голове по части самобытности земной истории, — предупредил Фет. — С чего бы начать?.. Пожалуй, с самого начала. К вам на Землю мы ходили с незапамятных времен. Мы — это дарийцы. Два кристалла, позволяющие перемещаться, изначально были у нас.
Макар внимательно кивал головой, хотя это он уже знал.
— Сначала те, кто вступал в контакт с вашими племенами, назывались миссионерами. Они учили людей делать орудия труда и охоты, ориентироваться на местности, обрабатывать землю, давали основы врачевания, зарождали культуру. Этот период «детского сада» был очень долгим — несколько десятков тысяч лет. И скажу я — весьма небезоблачным.
— Почему?
— С дикарями не просто общаться… Были случаи, когда миссионеры возвращались ранеными после проявленной к ним внезапной агрессии. А однажды наш миссионер был убит охотником одного из племен. Тот проткнул чужака копьем на лесной тропе. Мы потеряли драгоценную жизнь, но, по счастью, сохранили кристалл. Рядом был второй миссионер, которому пришлось застрелить охотника. Он забрал у погибшего товарища кристалл и, сам раненый другим дикарем, успел вернуться в Мидос. Мы спасли его. Уже тогда наша медицина была такой, что надо только успеть подобрать человека живым. Проблем с излечением, регенерацией органов не существует… После этой смерти мы всерьез озаботились безопасностью наших людей. Выход на Землю, передвижение по опасным участкам, контакт с новыми племенами стали возможными только в защитных костюмах. Они могут спасти от любого холодного и стрелкового оружия. У вас сегодня простейшие подобия таких костюмов используют спецподразделения. А наши старые образцы по всему миру запечатлены в виде наскальных рисунков…
Макар подался вперед.
— Погодите… это… вы имеете ввиду… люди в скафандрах? Древние изображения космических пришельцев?
— Да… — улыбнулся Фет. — Они такие же космические, как те, кто их рисовал — импрессионисты. А летающие тарелки, кое-где увековеченные на камне — это облегченные левиусы, доставляемые на Землю модулями и собираемые на месте. Надо ведь было как-то передвигаться по планете при полном отсутствии путей сообщения. Это потом, когда люди начали смекать кое-что, нам пришлось отказаться от этих тарелок, дабы не смущать ваши еще не окрепшие умы. Пришлось отказаться и от защитных костюмов.
Общество ваше стало входить в осмысленную фазу, стали появляться города, первые, смутные очаги цивилизации. С этих пор наши миссионеры постепенно переквалифицировались в разведчиков. Они стали маскироваться под вас — в целях все той же техники безопасности. С дикарями можно было быть чужаком. Если они принимали тебя, то, в подавляющем большинстве случаев, пока ты себя правильно ведешь, можешь не бояться удара в спину. Их нравы были грубы и жестоки, но они были просты и нерасчетливы. А чем более усложнялось сознание людей, тем больше разрастались в их душах лицемерие, подлость, алчность. К сожалению, именно эти качества, непонимание единства, стремление к подавлению себе подобных легли в основу всего будущего мироустройства на Земле. Мы, как могли, старались устремлять зарождающуюся цивилизацию в гуманное русло, но в общем масштабе это оказалось тщетным. Неуправляемая сила разраставшегося человечества превосходила наши возможности.
И разведчики так просто уже не могли открыться. Не было гарантии, что многоумного и влиятельного чужака не отравят или не сдерут с него кожу ради некой династической или дипломатической выгоды.
Еще одна причина, по которой мы стали действовать осторожней и анонимней — это нежелание привить людям комплекс неполноценности. Ведь все-таки это ваша жизнь и ваша история. Вы должны также ощущать себя хозяевами своей судьбы, как и мы своей… Хотя, с другой стороны, мировоззренческое иждивенчество вам бы не повредило — вы бы не сотворили всех своих ужасов… Но не только вы в них виноваты. Все, может быть, было бы по-другому, если бы один из кристаллов не попал к ноэлитам.
Это произошло около пяти тысяч лет назад. Наш разведчик был тяжело ранен в одном из шумерских городов. Он успел достать из чехла кристалл и активизировать его. При этом случайно сбил настройки и попал вместо Дара на территорию ноэлитов… Они спасли его, вылечили и вернули нам. Разумеется, без кристалла. Разведчик, промучившись потом лет сто, не вынес тяжести случившегося, хотя с ним постоянно работали психологи, и покончил с собой. Он поднялся в воздух и вывел из строя антигравитационный пояс… Наши переговоры с ноэлитами о возвращении кристалла были изначально провальными. Мы это прекрасно понимали. Сбылась их многотысячелетняя мечта. Они могли начать претворять в жизнь свои теории. Единственным способом вернуть кристалл было развязать полномасштабную горячую войну здесь, в Мидосе. Но этот способ был очень сомнительным и в принципе неприемлемым. Дарийцы не решились на этот шаг.
В итоге нарушился естественный ход истории на Земле. Теперь мы противостояли не только вашим злодеям, но и четко организованным операциям ноэлитов по стравливанию народов, внедрению смертоносных идей.
— А кристалл нельзя было отобрать на Земле?
— Это очень рискованно. Можно запросто потерять свой. Пересечения разведчиков на Земле случались, и в разных ситуациях либо их, либо наши люди уходили от столкновений. Часто их вовремя предупреждали. У каждого разведчика в мозг вживлен приемник-передатчик. Наш зонд отслеживает всю обстановку вокруг, и мы быстро информируем своего сотрудника о возможных угрозах. Если надо — даем команду уйти домой.
Макар вспомнил ноэлита в черном костюме, который ни с того ни с сего направил на него свой ужасный пистолет.
— Теперь понятно, откуда их разведчик на острове узнал, что я прячусь за деревом.
Фет кивнул.
— Тебе очень повезло. И всем нам. Повезло и в том, что ты сбил настройки их кристалла и попал на нашу территорию. Иначе, все осталось бы как прежде, а твоя участь была бы незавидной.
Макар покряхтел.
— А почему ваш разведчик на острове не ушел, а вступил в бой с ноэлитом, да еще на вражеской территории? — спросил Бережной.
Фет ухмыльнулся.
— Причина этому — ты.
— Я?
— Да. Невольно ты чуть не погубил нашего разведчика. Ну не ты лично — стечение обстоятельств.
Макар мысленно прокрутил свое присутствие при дуэли двух мидян.
— И каким же образом? Когда я подполз к опушке, они уже воевали вовсю.
— Все произошло раньше… Вообще, судя по показаниям зонда, это был вполне приличный остров. Там шла обычная, размеренная частная жизнь. Но в последнее время нас стала беспокоить усилившаяся асинхронизация показаний этого зонда… Смысл в том, — ответил Фет на сдвинутые брови Макара, — что все зонды работают в определенных квадратах и синхронизированы в передаче информации. Если, допустим, корабль плывет и пересекает границу действия двух зондов, то один зонд перестает его видеть, зато второй сразу подхватывает. Это в идеале. Реально, по разным причинам — колебания магнитного поля планеты, солнечная активность и прочее — сигналы, приходящие в Мидос, иногда бывают несинхронны и неточны. Но это бывает не так уж часто. А этот зонд в последнее время слишком регулярно стал давать противоречащую другим информацию. Просто, видимо, ваши заговорщики перед началом акции повысили свою активность, и совокупность этих несостыковок побудила нас в профилактических целях направить туда разведчика. Разобраться.
Когда он туда прибыл, он, как и положено, сразу экранировался — стал недоступным для зонда ноэлитов. Экрана надолго не хватает, но он спасает разведчиков в течение суток, которые они должны отсидеться в безопасном месте, пока заряжается кристалл. Чтобы потом в любой момент можно было вернуться домой. На острове разведчик скрылся от посторонних глаз у подножия скалы.
Макар отчетливо вспомнил человека в камуфляже на карнизе, у самого прибоя.
— Но нас сразу охватил шок, — продолжил Фет. — Наш зонд не видел разведчика! Сначала мы подумали, что он случайно попал в другое место на Земле. Но когда и связь с ним не смогли установить, стало понятно — он прибыл куда надо, а зонд дезинформирует нас. Сотруднику оставалось только одно — скрываться и ждать зарядки кристалла.
Что он и делал. Пока в горе не открылись замаскированные ворота, не выехала платформа, и не появился на ней ты… Ему оставалось ждать еще несколько часов. Когда ты падал вниз, он не имел права тебя спасать…
— Так это он меня спас? А я-то думал — что за мистика!.. Как он это сделал?
— Телекинез. Естественная человеческая способность. Вы потенциально тоже владеете им. Просто ваш мозг на девяносто пять процентов закрыт для вас. Мы используем мозг процентов на двадцать. Но телекинезом пользуемся в редких случаях — это очень энергозатратное для организма дело… А тут разведчика как толкнуло что. Он сам не может объяснить. Интуиция. Хотя за это сразу вылетишь из отряда витязей.
— И что, вы выгнали его?
Фет пожал плечами.
— Не решили пока. Надо бы выгнать. Но, учитывая конечные результаты — надо бы и наградить… Вобщем, будем решать.
— Не выгоняйте его…
— Посмотрим. Все могло обернуться очень плохо. Он же не знал — видел ли кто-нибудь наверху твое спасение. Могла сбежаться охрана. Кстати, хорошо еще, что ноэлиты, наблюдающие за островом, в это время были сосредоточены на чем-то другом, скорее всего на совещании своего разведчика с Мюллером, о котором ты упоминал. Вобщем, нашему разведчику пришлось покинуть укрытие. Он сумел долго не привлекать к себе внимание, даже успел перебраться поближе к лесу, но к тому времени ноэлит оказался там, и наш попался ему на глаза. Они издалека узнали друг друга — личности многих разведчиков известны.
До зарядки кристалла оставалось совсем ничего, но деваться витязю было некуда, он решил вступить в бой. Ноэлит в окружении своих тоже не спасовал — такая возможность захватить кристалл! Это была бы их полная победа. Но в бою помог ты. Когда ноэлиту сообщили, что по опушке ползет человек, и он отвлекся на тебя, наш сумел ранить его и скрыться. Пока охрана прочесывала лес, он дождался зарядки кристалла и ушел. Конечно, разведчик и предположить не мог, что в лесу был тот, кого он спас…
Макар молча изумлялся. Надо же, как все складывалось — везде-то он участник. Судьбоносных, по сути, событий. Мирового значения. И на остров-то он попал, и планы выведал, и смерти сколько раз избежал, и разведчиком, вопреки запретам, был спасен, и сам того разведчика спас, и кристалл, не ведая не гадая, добыл, и снова спасся, уйдя, как в сказке, туда не знаю куда…
Фет в задумчивости склонил голову.
— Что-то мы отвлеклись. О чем я говорил? А… Ноэлиты вмешались в земную историю. Суть свелась к одному: войны стали чаще, кровопролитнее, иногда на ровном месте. Взять хотя бы Троянскую войну. Чистейшая провокация. Разведчик-ноэлит, видя, как царевич Парис украдкой пожирает глазами Елену, подошел к нему и провещал, что тот может выкрасть ее. Мол, ничего не бойся, боги на твоей стороне. Сказал и исчез. Парис в первый раз встретился лицом к лицу с богом и, конечно, поверил… Да, опять надо тебе объяснить… Ваши античные боги — это мифологизация личностей и дел разведчиков Мидоса. Во всех ваших источниках они часто предстают перед людьми в человеческом облике и считаются бессмертными — ведь одного и того же «бога» могло встретить множество поколений людей. Все эти обитатели Олимпа — собирательные образы. Зевс-громовержец возник, когда люди столкнулись с применением огнестрельного оружия — оттого он и самый могущественный бог; Гелиос на своей небесной колеснице — это когда в самых экстренных случаях и мы, и ноэлиты пользовались летательными аппаратами; Афродита, Афина и прочие прекрасные небожительницы — разведчицы с той и другой стороны. Иногда для убедительности демонстрировали летание на антигравитационных поясах. Эффектный спуск бога с небес производил на людей впечатление.
Такой статус, кстати, был очень удобен. Никто и помыслить не мог поднять руку на бога.
Если ты читал вашего Гомера, где, конечно, вымысла гораздо больше, чем реальных событий, то ты видел, что боги там — такие же деятельные участники войны, как и люди. До самого конца мы пытались защитить Трою. Мы знали, что падение великого города кончится, как всегда, страшной резней. А ноэлиты постоянно разжигали конфликт. Им было легче. Наносить удар в неожиданном месте всегда проще, чем прогнозировать и предотвращать его. Так что нам всегда приходится бороться с последствиями…
Когда ноэлиты подбросили царю Итаки Одиссею разработанную их аналитиками уловку с конем, мы попытались проинформировать троянцев. Но царь Приам был неадекватен. Ноэлиты тоже обрабатывали его, и он совсем потерялся от противоречивых советов разных «богов». Тогда мы задействовали своих доверенных лиц — Лаокоона и Кассандру. Они потому и слыли прорицателями, что получали информацию из Мидоса, как и жрецы многих других народов. Но Лаокоона вместе с семьей задушили — в воображении Гомера это сделали морские змеи, Кассандру ослепленные эйфорией спасения троянцы уже не слушали… А дальше, как и ожидалось, город накрыл ужас.
Это я рассказал к тому, чтобы показать тебе масштаб и накал противостояния мидян на Земле уже в то время. Вообще, в античный период наша деятельность была наиболее заметной по сравнению с другими эпохами.
Были удачи и провалы. Александра, который у вас Великий, мы убедили относиться к покоренным народам как к равным греческому.
А вот политика и нравы Рима, с его культом силы, жестокости и распущенности — это проект ноэлитов.
Мы стремились развивать вашу науку. Со многими учеными разведчики вели продолжительные беседы. Результатом часто становились научные открытия. Демокрит, Фалес, Пифагор, Архимед и многие другие — наши ученики.
— Значит все открытия это фикция? Вы им выложили все на блюдечке.
— Боже упаси! Все как раз наоборот. Это нам знания выложены на блюдечке. А вам открытия всегда доставались огромным напряжением сил, а часто и жертвами — вспомни Джордано Бруно. Мы, дарийцы, не дали вам в готовом виде ни одной формулы, ни одной концепции. Все сделали ваши великие ученые. Мы лишь беседовали с ними, побуждали мыслить в каком-то направлении…
Я тебе скажу так: мы настолько преуспевали в продвижении вашей науки, что если бы не ноэлиты, организовавшие средневековье, вы развились бы намного быстрее и не потеряли на мракобесие целую тысячу лет.
— Как вы сказали — ноэлиты устроили средневековье?
— Точно так, говоря о сути явления. Когда они убедились, что, несмотря на все извращенное политическое и нравственное устройство Римской империи, наука и общество все-таки развиваются, они решили застопорить этот процесс. Ведь в то время и мы, и они искренне верили, что научный прогресс — это безусловное благо для человечества. Думали, что материальные достижения исправят мораль, повысится ценность человеческой жизни. Это много-много позднее мы увидели, что цивилизация вовсе не убивает в человеке зверя, а просто загоняет его вглубь натуры. И при любом удобном случае зверь, соскучившийся в чулане подсознания, выпрыгивает на свет еще большим монстром. История вашего двадцатого века это наглядно показала…
А тогда, в начале Новой эры, мы строили иллюзии насчет нравственной силы науки. Поэтому ноэлиты решили напрочь зарубить развивавшуюся античную цивилизацию.
Сделать это оказалось вполне реальным.
На Евразийском континенте к тому времени подросло множество воинственных племенных сообществ, так называемых варваров, объединявшихся в несложной формы государства. Они воевали между собой, варились в собственном котле, вели полунатуральное хозяйство.
До того момента, пока за них не взялись ноэлиты.
Они поняли, что если этой аморфной, но неисчислимой и воинственной массе придать направленное движение, она, как грязевой поток, сметет все на своем пути. Подобно тому, как маленький камешек, падая на неустойчивый горный склон, вызывает сокрушительный обвал.
Таким камешком, опять с применением спецэффектов, стала внедряемая в головы варварских вождей мысль о том, что великая Римская империя, благодатно расположенная и награбившая немалые сокровища — насквозь прогнила, надломлена ворохом внутренних проблем, и все ее кажущееся величие — пустое эхо прошлого. Якобы нужно только придти в этот цветущий край и, спихнув с трона хилых правителей, занять их место. А если промедлить, то это место займут другие, их еще много на востоке, только они сначала пройдут через вас — так что и своего-то места на земле можно лишиться.
Это упрощенное описание происшедшего, но, по сути, определяющее. В основе всех взаимоотношений в конечном счете стоял разбой. Далеко не все люди, даже получившие власть, склонны к нему, но вся ваша история замешана на разбое и грабеже — не было и нет ничего стабильного, любую маломальскую ценность ежечасно нужно быть готовым защищать.
Так вот, движение началось, и его было не остановить. Оно вовлекало в себя все новые и новые племена, десятки и сотни тысяч людей. Рим, до этого несколько столетий управлявшийся с соседями и подавлявший их, одну за одной потерял свои территории, и в пятом веке был окончательно поглощен варварами. Осталась Византия — высокоразвитая Восточная империя, но она в целом дело не меняла.
В вашей истории все это называется Великим переселением народов. И ваши историки так и не пришли к сколь-нибудь определенному мнению насчет его причин. А вот мы можем утверждать: если бы не ноэлиты, этот процесс точно не имел бы такого масштаба. У позднеантичной цивилизации было бы еще время для внутренней трансформации. Возможно, тогда нашлись бы средства противостоять ордам культурно отсталых завоевателей. И ситуация была бы мягче — не вандалы стали бы печально известным именем нарицательным, а античный мир экспортировал бы понемногу свои традиции пограничным государствам.
Но случилось, как случилось. Конечно, средневековую эпоху нельзя мазать одной краской. Частично сохранилось античное наследие, было собственное развитие, но в целом человечество на века залегло в культурную и научную спячку.
Потом, когда общество начало понемногу просыпаться, интерес к знаниям беспощадно выжигала инквизиция — еще один смертоносный проект ноэлитов. Их ненависть к людям доходила до абсурда. Ноэлитки по ночам летали над городами на поясах. В итоге люди получили совершенно безумную охоту на ведьм. Тысячи невинных женщин были замучены и сожжены. Это лишь отдельный штрих в картине развернутого террора, главной мишенью которого были свободомыслие и прогресс — «происки дьявола», как изначально убедили ноэлиты отцов инквизиции.
Но процесс постижения мира остановить невозможно, как нельзя запретить человеку мыслить. Вместе с самыми выдающимися и мужественными европейцами мы запустили программу Ренессанса. Флорентиец Леонардо, например, очень любознательный был, много чем интересовался…
В культуре это сразу дало величайший расцвет. С наукой сложнее. Сначала количество серьезных открытий за столетие можно было пересчитать по пальцам. В восемнадцатом веке их были уже десятки. В девятнадцатом — сотни. В первой половине двадцатого — каждую пятилетку открытия сыпались в арифметической прогрессии. Во второй половине века прогрессия стала геометрической. А после повсеместного внедрения компьютеров научно-технический прогресс накрыл вас лавиной.
Уже после Первой мировой войны мы серьезно задумались, а после Второй окончательно решили — прекратить искусственно стимулировать ваш технический прогресс. Не мешать, но и не помогать. Вы уже сами вполне оседлали этого конька и даже сильно пришпорили. Настолько сильно, что нравственное развитие осталось далеко позади. Вы сейчас, образно говоря, не зная азов аэродинамики, взмыли в воздух на мощном истребителе и бездумно разгоняете силовую установку. В такой ситуации неизвестно когда вы разобьетесь: может немного погодя, а может завтра. Но разобьетесь точно. Будет либо военная, либо экологическая катастрофа. Единственный выход для вас — прямо сейчас, в ходе этого неуправляемого полета, учиться разумному общежитию и взглянуть на Землю не как на дойную корову и мусорную яму, а как на живой организм, на теле которого нашли приют, и который легко стряхнет вас одним движением…
Ноэлиты, конечно, не хотят дать вам опомниться. Они тоже давно поняли все опасности прогресса. Потому и выложили ученым Третьего Рейха недостающие звенья для создания атомного оружия. Слава богу, Гитлер не успел изготовить бомбы. Правда потом люди все же сбросили их на головы себе подобных.
— А вы бы нас направили на путь истинный, — подал голос Макар.
Фет всплеснул руками.
— Да бог с тобой, мы только этим и занимаемся! Еще одновременно с Ренессансом мы начали запускать в обществе социальный проект. Он как раз и предназначался для того, чтобы вы осознали необходимость и неизбежность движения к социальному миру и справедливости. Мы старались внушать это многим выдающимся умам… Лично я, еще будучи молодым разведчиком, много раз встречался с Джоном Локком — был такой мыслитель в Англии в семнадцатом веке — хорошо дискутировали, он все поражался необыкновенной широте моей эрудиции и четкости аргументации, даже предостерегал, дабы чрезмерная умственная возбужденность не привела с годами к воспалению мозга и горячечному безумию… Я уж, с годами, старался не показываться ему на глаза. Но, по общей направленности своих трудов, он меня не подвел… Конечно, все гуманисты и просветители все воспринимали по-разному — из их подчас половинчатых, а подчас утопических теорий это видно, но стратегия была единой: все они, скажем так, по мере свободомыслия и смелости, лили воду на мельницу социального прогресса.
Ведь раньше совсем не очевидной (и даже нелепой) была мысль о ценности каждой человеческой жизни, достоинстве, равноправии. Раньше господствовало сословное право: жизнь крестьянина в руках дворянина; удел одних — рабский труд, удел других — почти бесконтрольная власть. В обществе, как в верхах, так и в низах, это считалось обычным, извечным и единственно возможным укладом жизни. Даже многочисленные бунты, крестьянские войны сводились лишь к тому, чтобы ослабить чрезмерный гнет, либо самим занять место господ. Суть была одна: человек сам по себе — ничто, главное — положение, которое он занимает.
Постепенно, со скрипом, мы поломали эту догму. Европа раньше других освободилась от сословного рабства, остальные подтягивались к ней долго и неуверенно.
Но уничтожить сословность — это только начало пути к достойной жизни. То, что раб обрел номинальную свободу, не сильно изменило его жизнь. Изменилась форма паразитирования. Прямое подавление сменилось материальным гнетом. Большинство жителей планеты, как и прежде, за беспросветный труд награждались полунищенским существованием. Это тоже надо было ломать.
Социал-демократия — наше изобретение. Идея социального баланса и разумных ограничений. Современная относительно благополучная Европа — плод этой идеи. С ней отчаянно боролись господствовавшие слои, но прогресс дал людям образование и интеллектуальное развитие, а оно пробуждает чувство собственного достоинства. Когда таких людей много, они начинают менять систему распределения жизненных благ. Часто это проходило, увы, путем революций. Революция по форме — безусловное зло. Кровь и хаос. Но по сути это неизбежность. Виноваты в ней скорее те, против кого ее делают. Это они, вцепившись зубами в неправедные богатства и привилегии, не думая о своем собственном будущем, довели ситуацию до предела. Типичный пример — российская монархия в двадцатом веке.
— Да, уж. Пока этот венценосный играл в самодержца, большевики такую кашу заварили…
— Не забывай — монархию свергла еще Февральская революция. Но она не предложила новых идей. А идеи — одна из самых мощных энергий, управляющих миром. Поэтому в октябре семнадцатого года власть снова сменила вывеску. Новые идеи предложили большевики, упаковав их в понятный для всех лозунг: «Мир — народам. Земля — крестьянам. Фабрики — трудящимся». Всё. Шесть этих слов, которые впервые сказала власть, перевернули мир.
Но большевики, к сожалению, оказались крайними радикалами. Если бы не их экстремизм, оттолкнувший от них массу людей, Белое движение никогда не собрало бы таких армий. Ленину советовали не перегибать палку, но фанатики, особенно создавшие собственную теорию, очень неохотно идут на компромисс с реальностью. Правда, в начале двадцатых годов, зная о развале экономики, он долго колебался и все же согласился на НЭП, который мы ему предложили… Я тебе, конечно, очень обще все объясняю, для экономии времени — все противоречия и движения жизни в один присест не охватишь…
Так вот. Ноэлиты тоже в это время не спали. Они запускали свой новый людоедский проект. Он назывался фашизм, или национал-социализм.
Спекулируя на социалистических идеях, очень популярных в Европе, они подвели под это дело националистическую основу: мол, социальная справедливость и всеобщее благоденствие обязательно нужны — но только для «развитых» народов. А остальные — это бракованный материал, который надо использовать именно как материал.
У людей тогда не было иммунитета против таких теорий. Да, по большому счету, его и сейчас нет… К тому же, чтобы претворить это в жизнь, не надо было заражать антигуманными идеями целые народы. Надо было только подготовить группу людей, которые на волне патриотизма придут к власти. А потом узурпируют эту власть и превратят ее в машину смерти. Народ поначалу и знать-то не будет истинных замыслов правителей. А позже, когда машина раскрутится, часть людей, особенно вскормленных этой идеологией, воспримет все ужасы как должное — ведь это им уготована роль господ, а остальные содрогнутся, но молча, про себя, за исключением убежденных борцов с режимом, очень малочисленных в условиях диктатуры.
Сначала ноэлиты наметили мировым диктатором итальянца Муссолини. Он примелькался им своими экстремистскими выступлениями. Обработали его как надо, привели мысли и чувства в более-менее стройную систему. Помогли придти к власти. Но он их подвел. Его фанатизм был больше опереточным нежели деятельным, способным изменить мир. Да и в стране не оказалось той пружины, взведя которую, можно было ломать хребты сколько-нибудь серьезных государств.
Тогда ноэлиты обратили свой взор на соседний немецкий народ. После Первой мировой войны он переживал непростые времена. И тут ноэлиты попали в точку. Коллективный немецкий дух не терпел унижения. Умело играя на этом, плюс на свойственной немцам дисциплине, ноэлиты в короткий срок создали нацистскую империю.
Их новым протеже стал Адольф Гитлер. Вот уж фанатик был чистой воды. Не побоялся прыгнуть сам и ввергнуть свой народ в бурную стремнину мировой войны.
Его всячески укрепляли в шовинистических идеях, в собственной избранности. Конечно, не с нуля это все делалось, не просто с улицы его взяли. Учитывая ошибку с Дуче, Гитлер был тщательно отобран из многих кандидатур с экстремистскими убеждениями, подходящим складом психики.
И вот, после всесторонней обработки, Гитлер готов был пойти в достижении своих целей очень далеко. Хотя, как немецкий народ не знал всех планов фюрера, так и сам фюрер, разумеется, не знал планов ноэлитов. Он мечтал стать отцом-основателем «Тысячелетнего Рейха» и думал, что посланцы из другого мира помогают ему в этом, а они просто хотели уничтожить как можно большую часть человечества, чтобы потом, при «новом порядке», легче было разобраться с оставшимися.
Они, кстати, открыли ему многое о Мидосе, сделали посвященным. Гитлер проявил к этому огромный интерес, ударился в оккультизм и заразил им свое окружение, санкционировал соответствующие «научные» исследования. Он все хотел сам найти нас, посылал несколько экспедиций в Тибет, в Гималаи на поиски Шамбалы. Это древнее название…
— Мне Лана уже рассказала про Шамбалу, — как можно деликатнее вклинился Макар. Потом спохватился. — Но больше ничего.
Фет кивнул головой.
— Вобщем, ноэлиты всячески опекали своего «эзотерического» ставленника. Во время войны советовали где и когда наносить удары.
Мы же, напротив, помогали Советскому Союзу.
Он был на тот момент единственной силой в мире, способной противостоять фашизму. Скрепя сердце, мы не мешали Сталину насаждать диктатуру. В результате случился ужасный перекос в общественном развитии. Как государство это был страшный уродец, взрастая, пожиравший миллионы жизней. Особенно досталось сельским жителям — за их счет строились города и крепла советская империя. О репрессированных я вообще не говорю… Это наш грех тоже. Но мы знали, что к ожидаемому броску Гитлера на цивилизацию, сталинский уродец, как невиданный доселе акселерат, успеет превратиться в мощного тигра, который поборется с фашистским львом. Мы поддерживали жестокого строителя Сталина, иначе СССР был бы всего лишь рыхлой территорией, которую механизированная армия Гитлера перепахала бы, несмотря на присущее вашему народу отчаянное стихийное сопротивление. От чудовищной мощи неудержимой экспансии убийства могла спасти лишь такая же тотальная, скалодробильная реакция жестко организованной системы.
Не будь такой необходимости, требующей сжать страну в кулак — во имя всего человечества — мы бы остановили тоталитарный накат в СССР. Но твоим соотечественникам выпала участь собственными жизнями, героизмом и лишениями спасать всех остальных.
И когда ноэлиты констатировали факт, что Гитлер себя исчерпал, война заканчивается, проект провален — они, видимо, и остановились на кандидатуре еще сравнительно молодого и замазанного с ног до головы кровью Мюллера. В той суматохе весны 1945 года мы не уследили за ним — ноэлиты грамотно увели. Мы потом искали его, но безрезультатно, решили, что его труп сгорел где-то в Берлине в последние дни войны. Оказалось, видишь, — скрылся на закрытом для нас острове. У каждой разведки, к сожалению, бывают провалы…
— А почему именно Мюллер? Он сказал мне, что ему не совсем нравится то, что он делает.
— Я обязательно поручу перерыть архивы интелло-систем, возможно, найдется где-то процесс его вербовки — операторы и тогда, и позже могли не наткнутся на эту точку… Но, вряд ли он повторяет Гитлера. Не та мотивация. Учитывая личность Мюллера, и исходя из того, что он тебе сказал о своем отношении к проекту, уже сейчас могу предположить: его поймали как раз на обратном мотиве. Если Гитлера они привлекли идеей уничтожать и подавлять, то Мюллера — спасти человечество.
— Не понял…
— Думаю, Мюллер по сей час верит, что он спасает человечество. А ваш Брэд, который рвется в новые господа, совсем не знает истинных планов своего шефа.
— Выходит, превратить людей в дебилов — это значит спасти их?
— Нет, конечно, это значит погубить их. Но Мюллер не знает целей ноэлитов. Они филигранно доказали ему, что белое — это черное, а черное — это белое.
— Как…
— Мир, знаешь ли, не так просто устроен, как кажется.
— Это я уже понял.
— Ну вот и хорошо. Я думаю, урок истории мы на сегодня закончим, — Фет улыбнулся.
— Но скажите — почему ноэлиты так хотят уничтожить нас?
— Скажем так: они считают, что вы очень виноваты перед ними в одном вопросе. И, уничтожив вас, они коренным образом изменят свою жизнь к лучшему. Все, Макар, больше об этом не спрашивай. Вам это знать не надо — будет медвежья услуга.
У Ланы по графику стояла вечерняя смена на ее «наблюдательном посту». Она обмолвилась об этом вскользь, добавив, что пока ее освободили от работы.
— У меня теперь более важная миссия — сопровождать нашего дорогого гостя, — шутливо сказала она.
Макар рассудил по-другому.
— Лана, а, может, совместим полезное с интересным? Возьми меня на свою работу. Посмотреть бы отсюда туда…
Девушка помедлила, пожала плечами.
— Ну давай. Никто, наверное, возражать не будет.
Они шли по гигантской улице, чистой и пустой, по огромным плитам мимо грандиозных зданий. Вернее, как вошли в тень одного из зданий, так еще из нее и не вышли. Это Макар попросил прогуляться пешком — прочувствовать как следует масштабы этого города. Они шли одни. Мидяне в центре города пешком не ходят. Пешком ходят там, где живут, а здесь — деловой район — люди порхают, как бабочки.
— У нас в запасе еще три часа, — объявила девушка. — Что будем делать? Может показать тебе наше кино?
— Давай.
— Тогда полетели к тебе. Сейчас вызову левиус.
Кино — кином, пришло в голову Макару, когда они вознеслись над стаями горожан, но есть вещи поинтереснее.
— Лана, — спросил он, входя в пирамиду, — а трудно летать на ваших поясах?
Девушка живо посмотрела на него.
— Ладно, кино потом посмотрим.
Получить из панели новый пояс оказалось делом одного хрона.
— Все, что от тебя требуется, — учила дарийка, — водить пальцами по сенсорным датчикам на поясе. Левой рукой — полет в вертикальной плоскости, правой — в горизонтальной. Скорость зависит от того, как далеко ты заведешь палец к краю датчика. Сначала нужно включить антигравитацию, нажав вот на эту кнопку… Взлетев, ты не сможешь упасть. Выключить пояс можно, только снова приземлившись, если специально не сломать его. Столкнуться с чем-то ты тоже не сможешь — есть локационная защита. Так что — дерзай!
Она обхватила поясом его талию, и кожаный ремешок плотно защелкнулся на животе.
Они стояли на газоне возле пирамиды. Лана выжидательно смотрела. Макар, глядя на блестящие на солнце пряжки и кнопки пояса, собирался с духом, как перед прыжком в воду с вышки.
— Ну давай, смелей, включай пояс!
Выдохнув, Макар включил…
Абсолютно ничего не произошло. То есть, как стоял, так и стоял. Только тело стало не свое. Как будто он не сам стоит, а кто-то держит его. И руку поднял — резко так получилось, как если б хотел поднять тяжелую гантель, а ее вдруг в руке не оказалось.
Восхищенный, он уставился на Лану.
Она весело наблюдала за его летными поползновениями.
— Тебе надо научиться контролировать движения. В невесомости надо делать все более плавно. Двигай потихоньку левым указательным пальцем вверх по датчику.
Плавно у Макара не получилось. Он неожиданно резко оказался высоко над пирамидой. И все продолжал угрожающе лететь вверх, в пустое небо. Все тело пробила смесь ужаса и экстаза. Животный страх леденил сердце оттого, что это было наяву — под ногами ничего нет, далеко внизу твердая земля — падать на нее хрустяще больно… Об этом говорил разум. С другой стороны, он не чувствовал того, что должно падать. Нечему было падать. Ветер был тяжелее его. Это ощущение невесомости он переживал в детстве во сне — когда, шагнув с высоты, не летел вниз, а долго плыл над землей, иногда поднимаясь еще выше и зная — никогда он не разобьется.
Лана была уже рядом.
— Макар, опусти палец чуть-чуть. Выше лететь нельзя, там трассы левиусов.
Он совсем немного сдвинул палец, и теперь у него получилось аккуратнее.
Он завис в воздухе.
Под ним лежал необъятный земной простор, а он был частицей незримого воздушного океана.
У него вырвался вопль восторга. В такие моменты бытие, или Жизнь, заполняют без остатка, бьются наружу криком счастья, волной, сливающей существо с пространством, вечностью, сутью всего.
Он слегка двинул правым указательным пальцем и полетел вперед. Ветер знобил грудь. Это было новое рождение. Мир стал трехмерным.
«Почему люди не летают, как птицы?» Теперь, в свете происшедших событий, эту фразу можно произнести с обратно-вопросительной интонацией: «Почему' люди не летают, как птицы?» Кто вам сказал? Еще какие кренделя выделывают!..
Втройне счастливо было оттого, что рядом летела и радовалась за него она.
— Вот здесь и находятся наши интелло-системы, — Лана вела его по коридору длинного здания.
Интерьер, в отличие от дворца Верховного Совета, не повторял аскетичную древность, а, напротив, как и жилые пирамиды, являл торжество супертехнологий. Здание имело несколько этажей и просто-таки нескончаемые коридоры. По ним сновали сотни мужчин и женщин. Многие здоровались с Ланой на их языке, а Макара, съедая глазами, приветствовали по-русски. Он раскланивался и улыбался. Приятно быть звездой. Лана, шествуя рядом, светилась от удовольствия.
— Откуда они про меня знают? — шепнул он девушке.
— А как же не знать! Разве такое утаишь, — шепнула Лана в ответ. — И репортаж в новостях показывали, как ты прибыл с Гларом на Верховный Совет.
Наконец, они вошли в одну из комнат.
— Всего тут четыре тысячи кабинетов, оборудованных под рабочие места наблюдателей, — сказала девушка.
Но оборудования никакого не было. Посредине высокое кресло и… всё. Пустая комната. В углу только висел еще столик с чашками и маленькое креслице — видимо, для чаепития.
— А где же интелло-система? — спросил Макар.
— Вот, — показала Лана на подлокотники кресла.
Там было несколько каких-то кнопок и сенсорные датчики для пальцев.
— И все?
— А что тебе, мало? — она улыбнулась. — Да нет, конечно. Здесь только пульт, все остальное глубоко под землей. Сейчас ты увидишь, что это такое.
Лана уселась на операторское место. Макар пристроился рядом на маленьком кресле.
Свет погас, стена перед глазами как бы увеличилась вдвое и вывалилась.
— Вот тебе, пожалуйста, Париж, например.
Макар увидел Эйфелеву башню и город под ней.
— А теперь вот так… — сказала Лана.
Башня стремительно выросла, пока не уперлась частью своей конструкции в упор, в глаза. Видны были все шероховатости на поверхности металла. Потом Лана повела изображение вниз, оно понеслось вдоль улицы, мимо людей, машин, витрин, шума и гула голосов. Влетели в стену одного из домов, остановились. Оказались в каком-то офисе. В пяти метрах от них за столами работали люди. Две молодые женщины болтали о чем-то — Макар не знал французского. Одна из них, глядя на Макара, подхихикивала.
— Они же натурально живые! — изумился Макар.
— Конечно, живые. Скажи ей что-нибудь.
Он открыл было рот, потом укоризненно посмотрел на Лану. Та тоже захихикала.
Взгляд их полетел дальше сквозь стены и улицы. Везде текла жизнь: люди разговаривали, сидели, ели, работали, курили, ругались, ковырялись пальцем в носу, смеялись, разговаривали по телефону. Мимолетно промелькнула пара, занимающаяся любовью на тахте.
Потрогав рукой лоб, Макар не стал просить Лану «перемотать немного назад».
А ведь все эти люди даже не подозревают, что за ними наблюдают. И не подозревают, что скоро их собираются лишить главных человеческих чувств.
— Давай посмотрим, что на острове, откуда я прилетел, — попросил он девушку.
— А какие координаты?
— А кто его знает… — «Какие в море координаты?», вспомнилось ему.
Остров они скоро нашли — новый зонд уже начал работать. Там была ночь. Хотя и было все видно в какой-то подсветке, но — ничего интересного. Единственное изменение, очень даже удручающее — многократное увеличение охраны острова, как на территории, так и внутри помещений. Обнаружилось и ограничение проникающего действия зонда. Оказалось, что толщу горы он не видит, самое большее — до минус второго уровня.
— Лана, я вот думаю, — сказал Бережной. — А что если сообщить нашим и американцам о происходящем на острове. Они разнесут там все вдребезги.
Девушка подумала.
— Нет, это только хуже будет. Во-первых, если этих генетиков спугнуть, они могут раньше начать свою операцию. Без всякой доработки. Вдруг они уже готовы к этому? А, во-вторых, вашим правителям в таких вопросах доверять нельзя. Они попытаются захватить технологии невредимыми и использовать их в своих целях. Нет, что ты.
Макар только подосадовал на свою глупость.
— Лана, а можно мне на родителей посмотреть?
— Конечно.
Мать с отцом оба в саду. Отец лежит в домике, под вентилятором, читает газету. Мать собирает с большого куста у межи красную смородину. Рядом на вкопанной скамейке лежит мобильный телефон.
— Ладно, хорош… — сказал Макар.
— Сегодня мы летим с друзьями на пикник! — торжественно объявила Лана, явившись к Макару, когда утро уже сменялось днем.
Макар немного растерялся. Нет, оно, конечно, интересно. Посмотреть, что за люди здесь, и как они отдыхают. Но ведь и на него все будут смотреть как на диковину. Не дать бы маху.
— Ты что, не хочешь? — огорчилась девушка.
— Да нет-нет, поехали… Интересно.
— Хорошо, — успокоилась она. — Только сначала мы обучим тебя нашему языку. Всем как-то привычнее говорить по-дарийски.
У Макара резко поднялось настроение. Как это можно — обучить языку «к сегодня»?
Перекусив, они полетели к учреждению, где Бережному предстояло стать полиглотом. Он уже сносно научился двигать пальцами по поясу, и не отрывался сильно от Ланы. Но, как всякий начинающий водитель, еще слишком резко рвал с места и слишком неточно тормозил. Мимолетящие дарийцы, те, кто не узнавал в нем иноземца, озирались на него с удивлением.
Процедура ликвидации безграмотности оказалась почти медицинской. Он лег на кушетку, которая сразу приспособилась под формы тела. Его завезли головой в горизонтальную блестящую колбу. Мозг пронзили четыре тонких луча с разных сторон. Это было не больно, но пошевелить головой стало невозможно.
«Сейчас ты уснешь» — последнее, что он услышал от женщины-оператора этой машины.
Проснулся. Над головой — серебристый потолок лаборатории.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лана.
— Лапсма тели калир. Палис ур мил? — ответил Макар.
— Хорошо, — одобрила девушка.
Макар осознал происшедшее.
Говорить на их языке было так же естественно, как на русском. Так же естественно, как дышать. Как ему объяснили заранее, они разблокировали некоторые участки его мозга и уложили туда «по полочкам» новое знание. Как будто оно там и было всегда. А кроме языка дарийцев еще пять земных языков: английский (довели до совершенства), французский, итальянский, испанский и немецкий. Это он упросил, когда узнал, что это возможно. «Ради бога, — ответили ему. — Только не слишком много языков за раз, а то кукушка слетит».
Так Макар стал полиглотом.
К тому же, теперь он гораздо больше знал о Мидосе. В голове его приютились значения многих вещей, которых не было в земной жизни.
На природу полетели в большом десятиместном левиусе. Народу было восемь человек: Макар с Ланой, еще две молодые пары, одна женщина среднего возраста, тоже подруга Ланы, и с ней увязался Глар.
Лана приняла его спокойно, но когда узнала, что поблизости будет находиться боевой левиус с охраной, пришла в раздражение.
— Мы же летим в дальнюю от ноэлитов часть страны!
— Лучше перестраховаться, — отрезал Глар. — Я обязан обеспечить безопасность землянина.
К стыду своему, Макар не запомнил при знакомстве имена попутчиков. У него так бывало: знакомство — немного волнительный момент, сосредоточенность пропадает, особенно, когда надо запомнить несколько имен. Пока летели, сидел вспоминал, но окончательно запутался. Решил потом переспросить у Ланы.
Большое солнце давно прошло зенит и теперь не спеша плыло по наклонной. Про солнце Макар уже знал: это оно и есть — наше Солнце. Его необычный вид — особенность местной атмосферы. Очень хорошая особенность. Если бы такая атмосфера была на Земле, люди бы не знали сильной жары, засух и пустынь.
Водная гладь открылась впереди сверкающим зеркалом. Озеро было очень внушительным — даже с высоты полета левиуса не было видно его противоположного берега.
Приземлились у самой воды. Походили, выбрали место. Разложились. Двое парней начали разжигать костер из привезенных дров. Рядом на траве стояла большая посудина с пряно-ароматным мясом, что-то похожее на шашлык.
— Макар, пойдем рыбачить! — взяла его за рукав Лана.
— Как рыбачить? — опешил Макар. — У вас же все искусственное.
— Идем-идем, у нас все настоящее.
Она увлекла его к самой кромке воды. В руках у нее были две короткие палочки. Одна из них на глазах вытянулась в удочку, другая в подсачник.
Лана забросила снасть.
— Ты же не насадила! — воскликнул Макар.
Взгляд девушки пристально следил за поплавком. Увлекшись, она даже высунула кончик язычка.
— Не насадила, зато сейчас подсеку…
Она резко дернула. С усилием держа удочку и радостно глядя на Макара, закрутила катушку. Макар приготовил подсачник. Скоро на свет появился здоровенный полосатый окунь.
— На, теперь ты, — протянула ему удочку Лана.
Макар взял в руку почти невесомый пластиковый стебелек. Осмотрел крючок. На нем темнела горошина.
— Это что, насадка?
— Да, универсальная. Каждая рыба чует в ней свой деликатес.
Макар забросил.
— Так, все-таки. У вас же есть искусственная рыба, неотличимая от настоящей.
— А азарт? А поймать самому, и потом съесть? — Лана подержала в руках барахтающегося окуня. — На таких вылазках — как от рыбки отказаться… Смотри, клюет!
Макар дернул. Рыба сошла.
— Рано! Давай еще закидывай!
Скоро Макар вытащил полуметровую щуку.
Лана радовалась, как ребенок.
— На, теперь ты, — возвратил он ей удочку.
— Хватит, — она свернула снасть. — Для ухи нам достаточно. Давай разделывай. Сейчас я принесу посуду.
С окунем Макар справился быстро, с сопливой щукой пришлось повозиться.
Уха получилась вполне земная.
— Давайте — за встречу, а с Макаром — за знакомство! — когда они уселись в кружок сказал один из парней, Плир, наливая в стаканчики светящуюся желтую жидкость.
— Что это? — поинтересовался Макар.
— Это нектар, — ответила симпатичная девушка Шела.
Кстати, Макар не встречал еще в Мидосе несимпатичных на вид людей. Все они были красивы в той или иной степени, и красота эта была не обезличенной, а вполне индивидуальной. Макар даже не спрашивал о причинах такого эстетического совершенства — при их уровне генетики и медицины это само собой подразумевалось.
— Нектар?.. Напиток богов?
— Он! — ответил Плир.
Выпили.
Так вот чем увлекались античные боги — легким сахарно-сладким вином. Но не приторным, а с прохладной кислинкой. И хотя это была реальная жидкость, показалось, что в горло попала не влага, а какая-то субстанция, вкус в чистом виде. Закусывать это великолепие не было никакой необходимости.
Но все стали есть уху, и Макар тоже приложился к тарелке.
Только чтобы захмелеть, усмехнулся он, такого нектара надо выпить ящик.
И тут его накрыло счастье.
Весь мир засиял, голова и тело опустели, музыка сфер закачалась внутри. Глаза закатились, блаженство и любовь ко всему выказались улыбкой до ушей.
— Что с ним? — воскликнула старшая подруга Ланы Вилея.
Глар подошел к нему, пощупал пульс, посмотрел в бессмысленные глаза и сказал:
— Перебрал.
— И что теперь? — спросила Лана.
— Да ничего. С непривычки. Скоро отойдет… Надо думать, сколько кому наливать! — бросил он Плиру.
Тот виновато закивал головой.
Соображать Макар начал, когда солнце уже касалось горизонта. Он лежал на траве, под головой была какая-то скрученная одежда.
— Очнулся! — послышался рядом голос.
Макар приподнялся и сел.
— Как ты себя чувствуешь? — подсела к нему Лана.
Отдыхающие уже вовсю ели шашлыки.
«Вот чего-то такого я и боялся» — устыдился Бережной.
— Извините, — пробормотал он.
Но его дружно убедили, что они сами все виноваты — не учли.
Дальше все, вроде, пошло нормально. Закусил. Поговорили. Налили ему еще нектару. Полглоточка. Легло хорошо.
— У нас нектар давно для многих проблема, — заметила Вилея. — В последнее время молодежь злоупотребляет. Благо, что похмелья с него нет, так они и заливаются. Напьются — такие маневры в воздухе устраивают, того и гляди сшибут — и локатор не поможет. И до драк доходит. Воздушные бои устраивают. Или уснут прямо в небе…
— Да ладно нагонять-то, — сказал молодой парень Касий.
— Или песни начнут на всю округу орать. Такие, что мат столбом…
— Вот проблему придумала…
— Вас надо всех на учет поставить.
Выпили еще.
— А вот, вы говорите, драки бывают, — спросил Макар. — А как у вас вообще с преступностью?
— Да какая у нас преступность! — ответил Плир, жуя кусок мяса. — Такие интересные вещи только в ваших новостях да фильмах бывают.
— Плир! — шикнула его девушка Нисса.
— Шучу.
Глар стряхнул с тарелки забравшегося туда муравья.
— Преступность… По сравнению с Землей, можно сказать, что нет ее. Убийство происходит, в среднем, раз в три столетия. В подавляющем большинстве случаев — неумышленное. Но вред здоровью причиняется гораздо чаще. Просто наша медицина спасает почти всех пострадавших. За драки у нас предусмотрен домашний арест до десяти лет.
— А за убийство?
— До ста лет изоляции.
— За умышленное?
— Нет. За умышленное — вплоть до смертной казни. Если человек сознательно, ради какой-то выгоды, без каких-либо смягчающих обстоятельств, отнял жизнь у другого, он не должен жить сам. Это естественно и справедливо. Но за последний десяток тысяч лет такие убийства можно пересчитать по пальцам. Криминал для нас скорее ЧП, чем статистическая составляющая. Все блага у нас доступны для всех, так что почвы для преступлений нет. Что касается маньяков и психов, одолевших вас, то их у нас тоже нет. Любые отклонения корректируются на ранней стадии заболевания.
— Да… — вздохнул Макар. — Мы до этого не скоро дойдем…
— Если вообще дойдете, — вставила Вилея.
— Просто вам намного сложнее, — сказала Нисса. — Люди у вас и у нас настроены по-разному. Мы знаем, что…
— А что, собственно, такого особенного мы знаем? — перебил Глар, выразительно глядя девушке в глаза.
Та смутилась и замолкла.
Неловкость исправила Лана. Она подмигнула Макару и показала вверх.
Он от неожиданности вздрогнул. Рядом, прямо с неба, спустились четверо музыкантов с инструментами, в концертных костюмах и, не сказав ни слова, заиграли добротный мелодичный рок. Потом откуда-то из-за спины вышли парень с девушкой и запели дуэтом. «Как много чести мне, — подумал Макар, — целая культурная программа». Когда они допели, он хотел уже захлопать, но Шела сказала:
— Лана, заведи нашу любимую.
— Которую?
— Ну последнюю! — взвизгнула Шела.
Только теперь Макар заметил у Ланы в руках какой-то маленький приборчик. Опять чудеса техники. Но люди — как живые. И звучание — аж мурашки по спине бегут…
Спевшие артисты улетели в небо. Опустив взгляд, Макар увидел картинно развалившегося на траве парня, который, вскочив на ноги, стал нудеть слащавую дребедень про то, что он очень ждет, когда же к нему прилетит любимая, а она, жестокая, отключила разговорник на своем поясе.
Девушки смотрели на него с открытыми ртами.
— Это ваш местный талант? — шепнул Макар Лане.
— Да. Это Флирт Амадей, большой талант! — она не заметила сарказма в вопросе.
Макар подумал: «В этом плане эволюция их тоже не шибко задела».
За импровизированным концертом, сопровождавшимся возлияниями и трапезой, отгорел закат и наступил сумрак.
Начали собираться назад.
Лана заявила:
— Мы с Макаром отделяемся! У нас еще одно мероприятие.
— Какое мероприятие? — помрачнел Глар.
Макар радостно насторожился.
— Мы полетим смотреть край земли! — отрапортовала Лана.
— Никаких краев, — отрезал высокий чин. — Полетите вместе со всеми.
— А ты тут не указывай! — вскипела захмелевшая девушка. — Мне поручено сопровождать гостя, и не вмешивайся в мои дела!
Глар молча отвел ее в сторону и начал что-то втолковывать. Разговор взлетел до высоких тонов.
Потом Лана резко развернулась и подошла к друзьям.
— Соберите все, пожалуйста, без нас. Мы полетели.
Макар, видя скандальный оборот дела, сказал:
— Лана, может, и правда, вернемся со всеми?
Она повернулась к нему.
— Я что-то не поняла. Тебе не хочется увидеть край света?
— Хочется…
— Ну тогда какие вопросы?
Когда со всеми прощались, Глар так и остался стоять в стороне.
Они включили пояса и полетели навстречу ночи.
Темень сгущалась быстро. Влажная ночная прохлада наполняла легкие. Ветер свистел в ушах. Вверху, над окружавшим мраком, начали проступать звезды.
— Догоняй! — крикнула Лана, несшаяся впереди. — А то потеряешь меня!
Макар спешно рванул вперед. Он очень не хотел потерять ее.
Летели не меньше часа. Пояса — это тебе не левиус.
И вот, наконец, Лана стала снижаться. Ступили на землю.
— Дальше пройдем пешком, — сказала она.
Они шли, держась за руки. Макара пробирал озноб, то ли от ночного ветра, то ли от близости упрямого и прекрасного существа, которое вело его на край земли. И от неизбежности скорой потери ее.
Вдруг звезды встали впереди стеной.
Это было невероятно.
Еще несколько шагов, и звезды зажглись на земле. Или там, где она должна была быть.
Еще три шага и… дальше была звездная пропасть.
Он застыл и смотрел.
Бездонный океан мироздания.
Ужас от присутствия в бесконечности. От своей малости и беспомощности. Мрак и блеск вечности.
Еще шаг и ты полетишь в ничто.
— Хочешь испытать страх? — спросила Лана.
— Мне и так страшно, — ответил он.
— А ужас?
— С тобой — да.
Она крепче сжала его руку и прыгнула Туда. Он сорвался следом.
Душа рванулась из тела. Смертельный экстаз пробил его током.
Прошло мгновение. Спасительная сила вытолкнула его обратно на земную твердь. Они оба упали в траву.
Макар отдышался.
— Здесь тоже силовая защита, да? — спросил он, кладя руку под голову девушке и склоняясь к ней.
— Крепче ее ничего нет, — прошептала Лана. — Ты доверился мне… Макар…
Ее дрожащие губы затмили все звезды вокруг. Он нежно припал к ним, чувствуя, что снова летит в пропасть.
Он проснулся на своей летающей кровати и попытался понять, что происходит. Снаружи доносился свист и отдаленные, мощные взрывы.
Макар вскочил и включил функцию прозрачных стен. На дворе давно стоял день. Но это нормально, вернулись-то в город уже под утро.
Ненормальным было другое: вдалеке он увидел войну.
Дым и зарево покрывали большую часть горизонта, там, где был центр города. Дар горел. Сотни, или тысячи искрящихся точек роились там, сталкиваясь, взрываясь, падая вниз. Боевые левиусы.
Неужели ноэлиты все же пошли войной? Прав был Фет.
Господи, как это все надоело!
Здесь, на окраине города, в суматохе, над головой летали толпы людей. Кто-то летел туда, к пламени, кто-то в обратную сторону.
Макар быстро оделся и вышел на улицу.
Что делать?
Найти Лану.
Но он даже не знал, где она живет. Лететь к пирамиде Фета? Ее он тоже не найдет. И в нормальных-то условиях вряд ли бы отыскал.
Пока при виде все разгоравшейся битвы Макар соображал, предмет его раздумий оказался легок на помине.
Она прилетела оттуда. В глазах сквозили шок и растерянность.
— Макар, как хорошо, что ты здесь.
— Что происходит? — спросил он.
— Не знаю… Ужас какой-то. Ноэлиты напали. Они легко пробивают защиту наших объектов. Оружие как-то усовершенствовали. Левиусы горят как спички. Здания рушатся на глазах! Столько убитых людей! Все небо в висящих трупах! И на земле тоже…
— Ты же говорила, что вы здесь не убиваете друг друга?
Она заплакала. Прижалась к груди. Макару некстати вспомнились ее «рыдания» на его груди после встречи с ящером. Вот бы и сейчас все это оказалось шуткой.
— Это какой-то сон, — бормотала она. — Конец света.
В небе над ними стаи людей в военной форме, а еще большие и маленькие левиусы, летели к центру города.
— Это все из-за меня, — сказал Макар.
Девушка подняла глаза.
— Папа спасет кристаллы. Но ноэлитам еще нужна Книга. Надо помочь Вилее спасти ее.
Девушка выпрямилась, утирая слезы.
— Какая книга? — испугался Макар. — Куда ты собралась, стой здесь! — он крепко схватил ее за плечи.
— Вилея работает Хранителем Книги, — заговорила она, пытаясь вырваться. — Она наверняка решит сама спасти ее. А вдруг с ней что-то случится… Да пусти меня! — истерично дернулась девушка.
Макар разжал пальцы.
— Сумасшедшая. Я полечу с тобой.
Она протянула к нему руки и обняла за талию.
Потом взлетела и крикнула на лету:
— Извини, Макар, ты оставайся здесь! Если что, уходи дальше! Ты… хороший!
Макар бросился включать пояс, но невесомости не возникло.
— Стой! — закричал он вслед, отчаянно теребя все заклепки на поясе, но так и не добился результата.
— Вот с-с… — закипел он. — Героиня нашлась…
Немного подумав, он побежал обратно в дом. Там, у стенной панели начал соображать, как заказать новый пояс. Туда-сюда лазил по меню — читать-то он теперь умел, но поясов так и не нашел. Со злости врезал кулаком по этой бестолковой панели.
Побежал в соседнюю пирамиду просить помощи. Она была пуста. Следующая тоже. И на улице людей не было, все предпочитали быстро передвигаться по воздуху. Он кричал и махал руками, но на него сверху никто не обращал внимания.
Макар остановился. Посмотрел на вакханалию огня и дыма, которая с грохотом увеличивалась в размерах. А вот на Земле от их оружия грохота не было. Только шипение.
Метрах в двухстах, над лужайкой у одной из пирамид, почти над землей висел человек. Поза его была скрюченной, и Макар понял — он либо без сознания, либо убит.
Подбежав, Бережной понял: убит. Правый бок его был разворочен, он истек кровью. Но перед этим, видимо, сумел отлететь в безопасное место.
Подпрыгнув, Макар схватил мужчину за брючину и притянул к земле. Его пояс был залит кровью и немного надорван, но работал.
Макар уложил погибшего на землю и, приладив на себя его амуницию, полетел.
Довольно, конечно, бессмысленно он теперь туда полетел. Лану вряд ли найдешь, а шипящую пулю поймаешь запросто. Но, с другой стороны, не сидеть же здесь, как балбесу. Да и не увидеть вблизи битву неземной цивилизации…
Битва была жуткая. До взблёва.
Больше все это походило на взбесившуюся мясорубку. Пчелиный рой искрящихся левиусов, извергающих стрекот огненных выстрелов, носился по небу, разметая завесы дыма и летающих трупов. Горело вокруг все. Люди живьем сгорали в небе факелами. Взорванные, подбитые левиусы падали на землю метеорным дождем, неся смерть на головы тех, кто прятался внизу.
Уже издалека было видно, что центра Дара, восхищавшего своим величием, больше не существует. В памяти всплыли кадры разбитого, горящего Сталинграда.
Самое ужасное — следствие огромных скоростей при малых масштабах этого мира — тысячи детей, женщин не успели вовремя покинуть внезапно образовавшуюся даже не линию фронта, а многокилометровую арену смерти.
Сейчас те из них, кто решался покинуть свои пирамиды, целыми улицами разлетавшиеся на куски от воздушных ударов, непрерывным обезумевшим потоком летели навстречу Макару. Многие гибли от догонявших их шальных пуль, осколков, которые неслись из эпицентра боя в разные стороны. Вид погибших и раненых, оторванных конечностей, запах горелой плоти мутили сознание.
Летя вперед, Бережной достиг уже той точки, когда двигаться дальше было чистым самоубийством. Он и так постоянно слышал свист вокруг.
Все, пора снижаться, решил он. Укрыться и выглядывать из-за какой-нибудь пирамиды. На этом расстоянии ее стены спасут от долетающих пуль.
Так он и поступил. Конечно, он, наверное, тоже должен был драться против ноэлитов. Но, во-первых, стрелять не из чего, а, во-вторых, — по кому стрелять? Там же хрен чего разберешь!
Он висел у стены пирамиды и наблюдал.
Самым завораживающим было то, что все новые и новые левиусы и «пехотные» части дарийцев неслись навстречу беженцам, в остервенелую драку.
Как же они не боятся очевидной и, по большей части, неоправданной смерти? Ведь гибнут пачками!
Жить при коммунизме, жить тысячу лет и вот так безрассудно этим жертвовать?
Они как будто обезумели. Может, агрессия, столько тысяч лет не находившая выхода, отыгралась, наконец, и полностью завладела их «развитым» сознанием? Может, так оно и есть.
А вообще-то, сказал себе Макар, только так и становятся победителями. Так и мы побеждали в войнах. Тот, кто при всей своей личной осторожности ставит победу выше своей жизни, тот сам, или его потомки будут отмечать День Победы. А тот, кто прячется за пирамидами, говоря, что это не его война — предатель, и место ему — у стенки этой самой пирамиды!
Вот как он себя! Зло, беспощадно. Молодец! — усмехнулся Макар.
Но ведь, как ни крути, а так и выходит: эти люди, действительно, гибнут здесь в том числе ради того, чтобы люди на Земле не превратились в генетических уродов…
Вобщем так. Надо лететь вперед, подобрать ствол и… там будет видно в кого стрелять.
Тут как раз в бое вышла какая-то пауза. Не совсем пауза, а как будто у половины левиусов кончились боеприпасы. Плотность огня заметно уменьшилась.
Воспользовавшись этим, он полетел. Двигался не очень высоко над землей — пытался найти упавшее оружие.
И тут перестрелка разгорелась пуще прежнего.
Вдруг он увидел летящую ему навстречу Вилею. Она прижимала к груди какой-то прямоугольный предмет.
Макар рванул к ней.
— Вилея, где Лана? — крикнул он.
Женщина резко дернулась и охнула.
Предмет выпал из рук и полетел вниз.
— Книга… — прохрипела она перед тем, как опрокинулась на бок.
Макар еще несколько мгновений смотрел на нее. Полоска металла торчала из ее спины, признаков жизни женщина больше не подавала.
Он понял: теперь ему надо спасать эту их книгу. Что еще за книга такая нарисовалась!
Он спустился на землю и поднял увесистый фолиант в черной матерчатой обложке, закрытый на застежку. На обложке золотыми буквами блестело: «Книга Бытия».
«О, блин! Серьезная книга, — присвистнул он. — Взглянуть что ли быстро — о чем она».
Макар расстегнул застежку книги.
— Стоять! — услышал он угрожающий окрик сверху.
Он поднял голову. Над ним висел парень в форме, как у Глара. Витязь чести. В глаза Макару смотрел ствол продолговатого оружия, похожего на небольшой автомат.
— Положи Книгу на землю и отойди на пять шагов!
Бережной выполнил приказ. Парень спустился и поднял книгу.
— Где ты ее взял?
Макару пришлось объяснять, почему книга оказалась в его руках и кто он, вообще, такой. Сотрудник не удивился, только любопытно оглядел его.
— Полетишь со мной.
— Куда? — спросил Макар.
— Туда, — парень махнул рукой в противоположную от боя сторону.
— А может лучше я — туда? — показал Макар в другую сторону.
— Нет.
«Ну вот и отвоевались!» — разочарованно, но не без тайного облегчения подумал Бережной.
Взлетев, Макар снова бросил взгляд на Вилею. Ему показалось, что женщина пошевелилась.
— Она еще жива… — пробормотал он.
Витязь оглядел женщину, потом они осторожно взяли ее под руки и отбуксировали еще дальше на окраину города.
Там, в пирамидах и прямо на земле, образовался временный госпиталь. Людям давали препараты, мазали раны каким-то пластилином, облучали приборами, от чего полумертвые оживали, а средней тяжести и легко раненые здоровели на глазах.
Да, про уровень медицины они не соврали. У Вилеи извлекли из спины осколок и сразу обработали рану.
— С ней будет все в порядке, — сказал доктор. — Завтра сможет ходить. Потом восстановим ей легкое — и будет как новенькая.
Сотрудник сдал книгу и Макара своим коллегам, охранявшим госпиталь. Собрался лететь обратно.
— Можно с тобой? — попросил Бережной.
— Нет, — ответил парень.
— А ты не видел там Лану?
— Какую Лану?
— Дочь Фета.
— Нет, — отмахнулся парень и улетел.
Макару осталось слоняться туда-сюда; вместе с охраной он помогал принимать и укладывать раненых.
— А как ноэлиты смогли пробить силовую защиту на границе? — спросил он у коренастого витязя.
Парень оказался общительней, чем тот, который приволок его сюда.
— Очень просто, поднапряглись и пробили. Это большие затраты энергии, но если очень хочется…
— А если на краю земли прорвут защиту? Ведь там космос…
Крепыш замотал головой.
— Не-не, ты не путай. На краю земли природная защита. Ее ты ничем не возьмешь. Скорее сам Мидос на куски развалится. А на границе — там наше произведение. А все, что сделано человеком, может сломать другой человек.
— Но вы же так уничтожите друг друга.
Сотрудник мрачно пожал плечами.
— Я слышал, наши уже восстановили барьер. Пробить снова такую же брешь ноэлиты смогут не скоро. Так что подкреплений у них не предвидится. Правда, вооружение у них, говорят, намного мощнее нашего. Как это руководство прохлопало…
«Как — вот так, — выругался про себя Макар. — Сидят там у вас всякие Глары и заявляют: нам больше нечего изобретать!»
Раненые все прибывали. За два часа, что Макар провел здесь, территория госпитального лагеря увеличилась в несколько раз. Некоторых изувеченных, несмотря ни на что, все же не удалось вернуть к жизни.
Но вот что-то произошло. Сначала Макар не мог понять что — какое-то тревожное оживление среди всего этого голосящего скопища раненых людей. Оказалось, причина беспокойства кроется над головами.
Взглянув вверх, Бережной поежился.
Все, что было в небе — левиусы и люди — все замерло на месте. Как будто кто-то нажал на паузу. Люди, правда, отчаянно дергали руками и ногами, но, как привязанные марионетки, не двигались с места.
— Что это? — спросил Макар у охранника.
— Не знаю… — ошалело ответил тот. — Очень редко левиус или пояс выходит из строя. А чтобы все одновременно…
Не меньше часа продолжалось это висение. Самое страшное было в том, что в небе остались сотни раненых, которым не мог помочь никто. Движение в воздухе было полностью парализовано.
И все равно там, в центре города слышны были взрывы и грохот боя.
Потом как будто кто-то снова нажал на кнопку, и броуновское движение в небе возобновилось.
Тех, кто выжил за этот час в невесомости, начали доставлять в госпиталь.
Один из них и принес это слово: «Победа».
Раненые солдаты захлебнулись радостными воплями. Женщины и дети по-прежнему смотрели испуганно и недоверчиво, из глаз большинства не исчезал вопрос: «Что это вообще было такое?»
Ну вот, подумал Макар, на нас теперь стали похожи. И повоевали, и победили. А то жаловались, что скучно живется… Но тут же он одернул себя за непотребный цинизм.
Секрет победы над войсками ноэлитов раскрыл один из прилетевших витязей.
Когда выяснилось преимущество боевой мощи вражеских левиусов, командование дарийцев растерялось. Живучесть левиуса рассчитана на четыре-пять попаданий энергоемких боевых зарядов. Потом активная энергетическая защита машины разрушается, и левиус разлетается на расплавленные куски.
К ужасу дарийцев, заряды ноэлитов разносили вдребезги их аппараты с первого попадания.
Скорый крах обороны города стал очевиден. Нужно было срочно нейтрализовать поражающие качества нового оружия ноэлитов.
В первую очередь восстановили силовую защиту на границе. На дополнительные резервы оккупантам теперь рассчитывать не приходилось. Но это было слабым утешением. Многочисленный воздушный флот ноэлитов громил дарийцев без больших потерь со своей стороны.
Тогда и возникла идея обездвижить все воздушные объекты. Переведя несколько подземных энергетических установок на особый режим работы, дарийцы компенсировали естественное магнитное поле Мидоса, сведя его к минимуму. Это было очень рискованно, никто этого никогда не делал, и было неясно, как это может аукнуться в будущем. Но другого выхода не было. В результате, как и предполагалось, воздушные объекты с магнитными двигателями не смогли больше передвигаться в пространстве, хотя и оставались невесомыми. Поступили предложения еще и обрушить их вниз, но они были отвергнуты. Во-первых, тогда пришлось бы разбить о землю и всех дарийцев, а во-вторых, играть одновременно и с магнитным полем, и с гравитацией — это уж полный авантюризм.
Вышло так, что застывшие в небе войска начали методично расстреливать друг друга, как неподвижные мишени. И в этой ситуации обреченными оказались дарийцы. Они решили, что их остановка в небе — еще один сюрприз ноэлитов.
Но тут с земли по левиусам врага со всех сторон пошел плотный поток огня. С сотен подвижных наземных точек, укрывавшихся за развалинами пирамид и зданий, неслись прицельные заряды. Воздушные машины ноэлитов, потерявшие возможность маневрировать, разлетались одна за другой.
Противник был повергнут в шок. Ноэлиты не могли понять — откуда у дарийцев взялись наземные боевые установки? Их не было в природе уже десятки тысяч лет — это же архаизм. С тех пор, как изобрели антигравитационные левиусы — не то, что военного, а и гражданского наземного транспорта в помине не осталось.
В ответ левиусы противника ожесточенно выдавали фейерверки своих зарядов. Но все равно, беспомощно вися в небе, атакуемые со скрытых позиций, они взрывались и взрывались…
В конце концов, остатки ноэлитов прекратили сопротивление, и были взяты в плен.
— А откуда у вас эти наземные самоходки? — спросил Макар у сотрудника. — Столько времени сохраняли?
Витязь засмеялся.
— Нет, конечно! Смекалка! Взяли промышленные машины — они же под землей не летают, а ездят на обычных электродвигателях — кое-как присобачили на них энергетические пушки с левиусов, вытащили машины на поверхность, и пожалуйста — стреляй не хочу!
Как это по-нашему, подумал Макар, сначала просрать все на свете, а потом чего-нибудь куда-нибудь присобачить и показать всем кузькину мать.
Опьяненные победой витязи скоро перестали обращать на Макара внимание. Он решил, что здесь ему больше делать нечего. Надо было искать героическую жительницу Мидоса по имени Лана. О том, что с ней могло что-то случиться, Макар предпочел не думать.
Она обязательно должна прилететь к его пирамиде.
После маневрирования в кошмарном, увешанном кровавыми гирляндами людей небе, он нашел свое обиталище. Спустился на землю, с надеждой вошел в пирамиду. Девушки там не было.
Макар вышел на улицу. В воздухе жители Дара собирали убитых и еще живых. Бережной взлетел и стал помогать мидянам. Поначалу охватила дурнота; все самообладание он бросил на то, чтобы держать себя по-мужски. Потом чувства притупились, он машинально что-то делал, брал кого-то и летел куда-то.
Вдруг он увидел Лану, она летела в сторону госпиталя.
Макар, собравшийся было транспортировать очередную жертву, сорвался к ней.
К счастью, девушка была цела и невредима. Они спустились на дорожку, Бережной обнял ее и долго не выпускал.
— Где ты была?
— А… — зло махнула она рукой. — Эти уроды схватили меня и затащили под землю.
— Ноэлиты?
— Да какие ноэлиты! Наши. Гларовские опричники. Они поймали меня на пути к центру, вдвоем скрутили и утащили вниз, в промзону.
— Какие же они молодцы! — выдохнул Макар.
— И ты туда же… Что из меня все школьницу строят? Я взрослый человек и сама отвечаю за свои поступки.
— Конечно-конечно…
— Конечно! Книга-то пропала! Ты хоть знаешь, что это за Книга?
— Кстати, вот об этом ты теперь просто обязана мне рассказать, — оживился Бережной и поведал девушке историю спасения их дражайшей книги.
Лана удивленно мотала головой.
— Везет же тебе на такие дела! Везде ты поспел. Может ты, и вправду — избранный?
— Да!.. — усмехнулся Бережной. — У меня такое хобби — спасать мир.
— Ты жалеешь об этом?
Макар посмотрел ей в глаза.
— Я жалею о том, что это все скоро кончится.
Она отвела взгляд.
— Может, что-нибудь придумаем…
— А что тут придумаешь…
Так они и стояли, обнявшись. Он гладил ее растрепавшиеся волосы.
— Все же, расскажи мне о книге.
Она подняла глаза.
— Я не могу, правда. Полетели к папе, я попрошу его рассказать. Кстати, он потерял ногу. Почти целиком.
Забыв вдохнуть, Макар только и смог сказать:
— Ты так — «кстати» — об этом говоришь?
— Главное, что он жив, — спокойно ответила она. — Остальное не очень страшно. Несколько инъекций стволовых клеток с программатором — и нога вырастет за пару месяцев.
Бережной развел руками.
Фет, освобожденный пока от дел по ранению, согласился принять Макара. Он полулежал в кровати, обживал новую пирамиду — его прежняя была разрушена энергетическим снарядом. Рулат был очень бледен, но взгляд и голос его не утратили ясности, или, скорее всего, вновь обрели после медицинских процедур. Ниже пояса он был укрыт одеялом, и под тканью неестественно обозначалась только одна конечность.
Сидевшая рядом мать Ланы приветствовала гостя и вышла, уведя с собой дочь.
— Вот видишь, Макар, стольких убили, а я отделался легким испугом, — выдавил из себя улыбку Фет. — Да, мир вошел в неведомую фазу… Раньше о таком даже помыслить никто не мог. Ноэлиты пошли ва-банк. Видимо, их операция на Земле близка к завершению. Но у нас тоже почти все готово. Двое наших лучших разведчиков проходят последний этап подготовки. Максимум через четыре дня мы забросим их на остров. Они уничтожат всю научно-техническую базу проекта.
— Но там сотня головорезов, — напомнил Макар.
— Они справятся. Теперь они сделают это не только ради вас, но и за всех наших погибших… Так ты хочешь знать, почему ноэлиты хотят уничтожить вас, а мы защищаем?
Макар кивнул.
— Ладно. Я не должен тебе это говорить, но в жизни уже что-то сдвинулось. Может, людям пора узнать. Мы заботимся о вас с тех пор, как… Ева разговелась яблоком.
Бережной сидел, не шелохнувшись.
— Да, Ева. И Адам вслед за ней… Чем пересказывать, я лучше почитаю тебе первоисточник… Это Книга Бытия, — Фет взял лежавшую на парящей в воздухе тумбочке книгу, полистал ее и выбрал страницу. Это был не тот фолиант в матерчатой обложке, который Макару довелось подержать в руках, а обычное типографское издание.
— Я не буду читать сначала — оно одинаково для всех, — сказал рулат. — Начну с главного:
«… 8 Создал Господь Бог человека из праха земного, вдохнул в него душу живую, [что] есть искра Божия; озарил чело его отсветом разума сущего; по образу Его человек стал.
9 Вот [стало] бытие целое; властие сути Его обрелось на земле.
10 Поселил Бог человека в Едеме, и был Едем сад цветущий и земля благая; как то рай сотворенный. Человека же имя было Ар.
11 И сотворил Господь Бог жену от плоти человека. И сказал ему: вот жена твоя, с ней будешь возделывать и хранить сад Едемский; и повелевать [будете] над всеми тварями земными, и над рыбами морскими, и над птицами небесными
12 и будете есть плоды дерева всякого, а только не ешьте от дерева познания добра и зла, ибо в который день вкусите от него, в оный [день] умрете.
13 Послушались Бога человек и жена его, ели они плоды всякие, но не касались они плодов древа запретного.
14 Нарек Ар жену свою именем Уна; сад Едемский стали они возделывать, всякое семя пестовать, и радовались жизни райской, а всякое животное, и зверь, и птица ластились [к ним] и был мир очень хорош.
15 Радовался Господь Бог делам рук своих, и видел Он, что прекрасен рай, и чада Его.
16 Из праха земного создал Он человеку брата по имени Адам.
17 Адаму же тоже создал жену. Ее нарекли Ева.
18 Ар с любовью принял младшего брата и жену его Еву. Уна весьма радовалась появлению новых людей, назвала она Еву своей сестрой.
19 [Жизнь] в Едеме шла по Порядку Божиему.
20 Вот змей, возжелавший, чтобы люди познали зло, сказал Уне: съешь плод древа познания, и ты не умрешь, а ты уподобишься Богу;
21 знать будешь, что [есть] добро, и что зло.
22 И сказала Уна змею: не буду я есть плод запретный, как нельзя его есть в ослушание.
23 И решил змей обольстить Ара запретным плодом. И отказался Ар вкусить его.
24 И решил змей обольстить Еву запретным плодом. И Ева ела его.
25 И она давала Адаму есть от запретного дерева, и он ел.
26 Вот Адам и жена его Ева познали добро и зло, а Ар и жена его Уна отказались познать добро и зло.
27 И узнал Бог [о] прегрешении [младших] людей.
28 Проклял Он искусителя змея пред всеми тварями земными; гнев Его на Еву и Адама был велик.
29 Изгнал Он их из рая, дабы не вкусили от древа жизни и не обрели жизнь вечную, и сказал им: проклята за вас вся земля, в поте лица будете ее возделывать, будут плотью вашей питаться звери, в скорби и болезнях будете проводить век свой; а жизни вам и потомкам вашим не более, чем по тысяче лет,
30 а ежели души ваши увлекутся во зло, а отвернутся от добра, то жизнь еще сокращу ее до 120 лет.
31 И сказал им Господь Бог: знаете вы добро и зло, но, как есть дитеныши неразумные, не знаете как сотворено бытие, и как приспособиться сообразно [к жизни]. Будете всему на себе обучаться.
32 И сказал им Господь Бог: ежели вернутся ваши потомки на путь праведный, отпрянут от зла и грехов, а души наполнят добром и любовью, верну всех в рай, ибо очищены [души] будут. До той поры, как сами того пожелали, по своему разумению правьте своею жизнью, как выбор между добром и злом есть у вас.
33 И сказал им Господь Бог: каждому воздастся по делам его.
34 И были отправлены Адам и Ева на грешную землю.
35 Сказал Ар Господу Богу: прости брата моего и жену его, верни их обратно.
36 Ответил ему Господь Бог: тот, кто знает зло, и волен предаться [ему], не должен обладать бессмертием.
37 Сказал Ар Господу Богу: люблю я брата моего Адама и жену его Еву, и Уна их любит. Не хотим мы оставить их в скорби. Позволь нам пойти на землю и разделить участь близких наших, дабы помочь им и уберечь от грехов.
38 Задумался Господь Бог. И сказал Ару и Уне: радостно мне, что любовь к ближним есть в ваших сердцах. Печально мне еще расставаться с вами. Но, если вы просите, отпущу вас. Знайте, что теперь тоже знать будете добро и зло, и [жизни] вашей будет не больше тысячи лет. Но за то, что не ослушались меня и искушению не поддались, жить [будете] в срединной земле, меж грешной землею и небесами, и имя вашей земле будет Мидос. Солнце не будет палить вашу землю, и льды не будут ее закрывать. И всякому растению и твари жить там будет вольготно.
39 И еще сказал Господь Бог: знать вы будете [как] земля и небо устроены, и дети ваши знать будут по рождению.
4 °Cпросил Ар Господа Бога: как же мы из срединной земли на грешную землю сможем ходить?
41 Дал Господь Бог Ару и жене его Уне две сферы малые и прозрачные, имя которым Кристалл. И сказал Он, что [пока] Земля один раз оборотится вокруг себя, Кристалл один раз перенесет человека из срединной земли на грешную, или обратно…»
Фет оторвался от книги и посмотрел на Макара.
Тот сидел, как истукан.
— Вот так все было в начале.
— Выходит, история наша все же была библейской. Только Библия наша не верна…
— Ваша Библия верна. Просто она написана для вас. Вы, потомки Адама и Евы, не должны были знать о своем происхождении. Никто не должен был тянуть вас за руку к Богу. Если мы изначально знаем, как все было, то вам, захотевшим самостоятельности, была оставлена возможность лишь верить. Эту возможность вам дала Библия. Насколько вы уверовали, это уже другой вопрос. А наша Книга Бытия написана для нас. И у нас, как ты уже понял, свои задачи в этом мире.
— То есть вы пришли сюда, чтобы помогать нам.
— Ар и Уна проявили высшую любовь к своим ближним — ради них они отказались от вечной райской жизни. Цель была такая — подвигнуть грешных людей к полному неприятию зла, воцарить на Земле торжество добра, и затем вместе навсегда вернуться в рай. Мы и сейчас убеждены в этом — только спасши вас, мы вернемся в рай. Если вы погибнете, вероятно, и мы погибнем. Так как руку к этому наши братья ноэлиты приложили сильно…
— Ничего не понимаю.
— Все случилось не так, как задумалось. Увы, мы тоже люди… У Ара и Уны было пятеро детей: старший сын — Дар, младший — Ноэль, и их сестры: Фила, Келия и Веста. Они, и все последующие жители Мидоса имеют еще одно общее название, по имени прародителя — арийцы.
Так вот, арийцы уже в самом начале своей истории разделились на два народа, по имени их основателей, сыновей Ара, — на дарийцев и ноэлитов. Почему так произошло? Старший сын Дар полностью поддерживал родителей в стремлении помогать земным людям. А младший, Ноэль, когда подрос, жутко возненавидел вас, а вместе с вами своих отца и мать. Он в бешенстве обвинял Ара и Уну в величайшей глупости — добровольном уходе из рая ради падших существ, недостойных сострадания. Он назвал родителей преступниками, убийцами своих детей и потомков, обреченных на смерть, которым уж лучше бы тогда и не рождаться вовсе на бренный свет, а вечно пребывать с Богом.
Никакие увещевания не изменили его взглядов. Да потом еще и трагедия случилась у вас на Земле. Каин убил Авеля. Ноэль торжествовал, заочно благодарил Каина за верно найденное решение. Он заявил, что поскольку человеческий род исправить невозможно, его надо уничтожить его же руками. Мол, когда виновники грехопадения истребят сами себя и исчезнут с лица Земли, грех будет исчерпан, и безвинные мидяне вернутся в рай.
Своей идеей Ноэль заразил среднюю сестру Келию. Вместе они бросили родителей и ушли жить в горы. Так у нас и появились два народа: дарийцы и ноэлиты, с полярно противоположными идеологиями. Долгое время ноэлиты были бессильны что-либо сделать, пока не завладели кристаллом. Ну, а дальше ты знаешь…
— Да… — пробормотал Макар. — Я знаю то, что мы ничего не знаем… У нас марксисты-дарвинисты до сих пор ведут наш род от обезьян… Да и, честно говоря, генетически…
Рулат усмехнулся.
— Истинная правда. Генетически на девяносто девять процентов — все мы обезьяны. Это, вообще, спор тупоконечников с остроконечниками. Нелепо противопоставлять теорию сотворения и теорию эволюции. И, в целом, веру в Бога — науке. У вас все время в этом был перекос: то вы отвергали науку, то отрицали Бога. На самом деле мир совершенно «естественнонаучно» развивается по программе, созданной Богом. Вся материя существует по сложнейшим законам математики, физики, химии и прочих-прочих наук, тесно переплетающихся, и изучающих на самом деле разные грани одного величайшего, всеобъемлющего основания бытия. Могла ли вся эта непостижимая структура сложиться случайно? Никогда. Случайности в мироздании вообще не предусмотрены.
— То есть, несмотря на сотворение, все было по Дарвину: виды произошли друг от друга?
— Конечно. Все, как в ваших учебниках — от простейших к сложным, вплоть до высших разумных представителей эволюции — неандертальцев.
— А, то есть мы все-таки отдельно от них… Но если люди сотворены отдельно, почему биологически почти тождественны им?
Фет показал на книгу.
— Я же только что прочитал тебе. Человек создан «из праха земного» — то есть из того же «материала» и по тем же принципам, что и все живые существа на Земле. Когда Господь решил создать венец творения, он выбрал за исходный образец неандертальцев. Это уже был грубый физический прообраз того, что было нужно. После корректировки генной структуры этого вида был создан человек. Коренное отличие человека от животных в двух вещах: во-первых, в том, что он создан специфически, «сверх эволюции», и, самое главное, — в том, что в него помещена душа по образу Божию, способная на постоянный осознанный нравственный выбор. А как биологическое существо он подчинен всем естественным законам природы.
После Всемирного Потопа сработало предостережение Господа: за «плохое поведение» человека его организм генетически перестроился на длину жизни не более ста двадцати лет. Причем, это — идеальный вариант, до которого вы и сейчас не дотягиваете. Нам, арийцам, в этом плане повезло больше.
Слово «арийцы» снова насторожило Макара. Что-то в этом слове еще раньше привело его в недоумение… Теперь он понял что.
— Но если ноэлиты не жалуют своего предка Ара, то почему в продвигаемой ими на Земле нацистской теории во главу всего поставлено арийское происхождение?
Фет помолчал.
— Причина в земной истории. Около восьми тысяч лет назад, когда на севере Восточно-Европейской равнины, и дальше — в Сибири, установился пригодный для жизни климат, так называемый оптимум голоцена, там зародились племена, называвшие себя ариями, или арийцами. Это кто-то из работавших с ними миссионеров постарался, просветил насчет своего происхождения, вот они и подцепили название.
Активно развиваясь, арийцы однако так и не слились в единый народ, и не создали крупного государства. Расселяясь по континенту, они обосновались на Урале, затем проникли в Индию и Иран, в Причерноморские степи, в Европу. Их протоязык, смешавшись с другими, лег в основу будущих азиатских и европейских языков.
Так вот, обрабатывая Гитлера, ноэлиты подняли арийскую тему по нескольким резонам. Во-первых, превосходство одной нации над другими надо чем-то оправдывать. Тут как нельзя лучше и подошел надуманный вопрос происхождения — так как религиозно, культурно, и по прочим критериям германский народ был совсем не уникальным в Европе.
Конечно, бесспорен факт, что одними из предков современных германцев были арийцы. Но правда и в том, что арийцы были предками множества других народов, как в Европе, так и в Азии. И это совсем несущественно; те народы, что не имеют арийских корней, ничуть не ниже остальных. Арийцы — обычная группа древних племен, одна из многих. А начало всех племен одно — Адам и Ева.
Однако ноэлиты совершенно все извратили. Представ перед Гитлером как высшие существа, они внушили ему мысль, что арийские племена — это единственная богосозданная раса на Земле. И что только нынешние германцы — ее чистые потомки. И соответственно — единственно полноценные. Подобные идеи и раньше прорастали в Германии, но только с приходом Гитлера к власти они были доведены до абсурда и реализованы на практике.
Фет вздохнул.
— К слову говоря… Пытаясь оскорбить нас — дарийцев, ноэлиты подбросили Гитлеру термин: «истинный ариец», который гордо примеривали на себя нацистские палачи.
— А что это за термин?
— Испокон веков наша главная государственная награда — Почетная лента Истинного арийца. Она вручается только за особые заслуги в развитии Дара и защите земного человечества.
— Зло ноэлиты пошутили, — согласился Бережной. — А у вас есть такая награда?
— Имеется. Я руководил разведкой весь ваш двадцатый век. И вы пока еще живы… Так, знаешь, я все-таки откопал одну конспиративную беседу ноэлитов с Мюллером. Девчонки-операторы не удосужились своевременно ее обнаружить — там было много специально отвлекающих моментов… И знаешь, на чем ноэлиты поймали шефа гестапо? Я был прав — на отпущении грехов.
—?
— Мюллер не был маньяком, как Гитлер. Он творил зверства расчетливо, по карьерным соображениям. И еще: будучи с детства приобщенным к церкви, где-то глубоко внутри он опасался, что за свою «работу» получит возмездие свыше. Как профессионального палача (правда, стремившегося избегать присутствия на допросах и казнях, убивавшего массы людей росчерком пера) его не заботили те, кого он уничтожал, зато он всерьез беспокоился о спасении собственной души.
Ноэлиты знали это и разработали для него идеальный вариант. Его амбициозной натуре требовалось поле деятельности — пожалуйста — предложили возглавить уникальный проект; он боялся небесной кары — проект предполагал искупление грехов.
Они заявились к нему сказочным образом — от имени Воинства Божия. Его поставили перед выбором: либо он за дела свои будет низвергнут на самое дно преисподней, либо он должен спасти человечество. А спасти одновременно всех можно лишь одним способом — избавить людей от возможности грешить. Но, поскольку в природе человеческой изначально заложено зло и пороки, надо изменить природу человеческую. Для этого он, с их помощью, поднимет на невиданную высоту науку генетику. Финалом будет стирание у людей всех богопротивных качеств. И когда человечество не будет больше грешить, Господь вновь обратит свой милостивый взор на создания свои. И он, Мюллер, разумеется, спасется вместе со всеми…
Я не знаю, что побудило прагматичного начальника спецслужбы поверить в такую схему. Если бы к нему подошел с этим обычный человек, Мюллер посчитал бы его сумасшедшим или провокатором. Но чудесный пришелец, который может летать и исчезнуть на глазах, как видно, подействовал на него.
— А как же тогда, при такой благой цели, он потом ронял самолеты? И вообще, задумка-то у них — облучить не всех, а создать новую расу господ…
— Во-первых, Мюллер привык, что достижение любой масштабной задачи неизбежно приводит к определенным жертвам. Уж ему-то — шефу гестапо — сотней, тысячей человек больше или меньше… И разведчик ноэлитов, наверняка, успокоил его насчет этого. Во-вторых, про то, что хотят облучить не всех — налицо типичная операция, где исполнители наподобие Брэда не знают ее истинных целей. Надо было просто увлечь их необходимой легендой — заманчивой идеей мирового господства. И плюс — интереснейшие научные перспективы. Под это команда быстро сколотилась… Но их мечты не осуществятся. В планах Мюллера — воздействовать на всех людей. Только он не знает, что это будет гибелью человечества. Полная победа ноэлитов. Которые, в свою очередь, ошибаются, готовясь попасть в рай. В этом случае все мы попадем туда, куда твой тезка телят не гонял.
— И как это произойдет? Я видел облученных людей. Они неадекватны, но физически здоровы. Жить могут.
Фет замотал головой.
— Это катастрофа для души. Человек сам должен придти к Богу. Сам! В этом весь смысл земного существования человечества. Добровольно отринуть зло, которое сулит блага за счет страданий других. Иначе все было напрасно. Напрасно вы мучились, мы старались помочь, напрасно умер Христос на кресте.
Макар снова замер.
— А Христос?.. Это?..
Фет твердо, как учитель, объясняющий правила, сказал:
— Христос — это сын Божий. Когда мы поняли это, мы сразу прекратили все наши маскарады с перевоплощением в языческих богов. Мы решили, что если сам Господь подал людям такой Знак, негоже нам и дальше держать вас за детей неразумных. Значит, пора уже людям уверовать в Бога истинного, Творца нашего мироздания.
— А вот насчет Книги, — спросил Макар, — почему она так нужна ноэлитам? Им что, не все из нее известно?
— Все им известно. Им не нужно обычное печатное издание. Им нужен Оригинал Книги.
— Оригинал?
— Да, тот, который ты держал в руках. Мы храним его под особой энергетической защитой. Это рукописная Книга. Считается, что это вообще первый экземпляр в Мидосе. Никто точно сейчас не знает, откуда он взялся. Известно только, что перед Всемирным Потопом на Земле на последнем листе Книги выступили сами собой какие-то письмена. Мы сейчас знаем только, что в проступившем тексте мидянам предлагалось перевернуть эту страницу. И что наши рулаты не сделали этого, после чего на Земле случился Потоп. Потом, уже в двадцатом веке, письмена еще дважды пытались проступить на этой странице — в октябре тысяча девятьсот сорок первого года и в октябре тысяча девятьсот шестьдесят второго. Но в обоих случаях, не проявившись до конца, текст исчезал, и мы не смогли его прочесть. Очевидно одно — на листе проступают некие Божественные послания накануне возможных величайших катастроф на Земле. Поэтому Книга всегда хранится у нас открытой на этой странице, и мы ежедневно осматриваем ее. Возможно, она позволит повлиять на ход событий. Вот почему она так нужна ноэлитам перед их очередной крупнейшей акцией на Земле.
Весь следующий день Макар с Ланой разбирали огромные завалы камней, металла и пластика, оставшиеся от разрушенных зданий. Работы по спасению людей из-под развалин начались еще вчера, сразу после прекращения огня, и продолжались всю ночь.
Над обломками зависали мощные левиусы, а люди подлетали и цепляли здоровенные куски зданий к тросам. Левиус, создавая под собой невесомость, без напряжения уносил искореженные конструкции прочь. А все мелкие обломки, как и на Земле, люди, выстроившись в цепочки, передавали из рук в руки, постепенно сужая диаметр заваленной территории. Из под камней живыми спасли несколько сот человек.
Под конец дня изрядно уставшего Бережного и его спутницу сменили другие добровольцы. Поужинать полетели к Лане. Ее пирамида была далеко от центра и не пострадала от боевых действий. Макар отметил стильную, но слегка простоватую для девушки обстановку жилища.
Ужин пришлось ждать долго. Повреждение коммуникаций, неразбериха, необходимость устраивать временные жилища и пункты питания для тысяч людей — все это вызвало сбои в отлаженной системе снабжения Дара.
Пока ели, Лана включила новости. Рядом в комнате появилась девушка и поздоровалась с ними. Она была совершенно реальная, Макар даже ощутил запах ее духов.
— Расскажи нам последние события, — сказала ей Лана.
Ведущая начала рассказывать, а стены комнаты превратились в сплошной круговой объемный экран. В основном новости касались последствий катастрофы. В глазах опять зарябили пыльные развалины и работающие там люди.
Лана перебила ее и попросила рассказать о других событиях.
Макар шепнул Лане:
— С тобой дистанционно общается человек?
— Нет, это автомат.
Ведущая, тем временем, продолжала:
— Сегодня на утреннем Верховном Совете за низкий уровень обеспечения безопасности Дара, повлекший беспрецедентные жертвы в результате вооруженного столкновения с войсками ноэлитов, снят со своего поста капитул Ордена Витязей Чести Анисфей. Он также лишен звания рулата и приговорен к пятнадцати годам домашнего ареста.
Лана присвистнула. Макар перестал жевать.
— Новым капитулом Ордена Витязей Чести и рулатом страны большинством голосов избран бывший заместитель Анисфея Глар. За умелое руководство войсками, обеспечившее победу в бою с ноэлитами, Глар награжден высшей наградой государства — Почетной лентой Истинного Арийца…
— Вот это новость! — изумилась Лана. — Чего же Глар такого героического совершил?
— А вы не знаете? — послышался от двери женский голос.
— Вилея!? — разом воскликнули Макар и дочь Фета. — Как ты?.. Тебя отпустили врачи?
Женщина приблизилась к столу.
— Ужасно есть хочется.
— Садись, кушай!
Вот тебе лекарства Мидоса, подумал Макар. Еще вчера в теле ее зияла рана, почти не совместимая с жизнью, а сегодня она уже ходила на своих двоих, только спину старалась держать прямо. Утоляя голод, Вилея рассказала, что это была идея Глара — ослабить магнитный фон и поставить пушки с левиусов на подземные машины. Вот за что его повысили и наградили.
— Молодец Глар! — с чувством отозвалась справедливая Лана.
Макар тоже покивал головой.
Перекусив, Вилея засобиралась.
— Полечу. Мне еще надо посмотреть страницу.
— Страницу? Книги Бытия? Где должны проступать надписи? — оживился Макар. — Можно мне тоже посмотреть?
Женщина уставилась на него.
— Откуда ты знаешь?
— Ему папа все рассказал.
Хранительница Книги развела руками.
— Ну уж если ему сам рулат рассказал, с меня взятки гладки! Полетели.
Макар зашелся в нетерпении. Какая-то шальная мысль сверлила его, что именно при нем проступят на бумаге таинственные послания. Ведь он, Макар Бережной, как магнит притягивал к себе события мирового значения.
Книга временно хранилась в одном из больших административных зданий на окраине Дара, недалеко от пирамиды Ланы.
Они прошли пост охраны на входе, поднялись по лестнице и, миновав вереницу длинных коридоров, вошли в небольшой зал. В центре помещения высился массивный постамент, на котором под углом лежала знакомая Макару Книга. Она была открыта в самом конце, ее пожелтевший от времени бумажный разворот был пуст.
— Сегодня ничего нет, — констатировала Вилея и начала фиксировать что-то на панели в стене.
— Давайте немного подождем, вдруг что-то проявится, — сказал Макар.
— Да так можно до утра просидеть, и потом еще десять тысяч лет, — усмехнулась Вилея. — Ну хорошо, давай полхрона постоим.
— Здесь стоит защита, как на границе? — спросил Бережной и протянул руку к постаменту.
Его тряхнуло так, будто молния прошила. Отбросило на два метра в сторону, на пол. Лежа он удивленно озирался то на Книгу, то на женщин.
— Куда ты лезешь, Макар! — крикнула Лана. — Тут же убить может! Как же мы его не предупредили, Вилея!
Виноватая Вилея бросилась поднимать Макара. Она резко нагнулась, тут же схватилась за спину, застонала и сама осела на пол.
— Да что вы! — разозлилась Лана. — Вы тут решили массовое самоубийство устроить? Что у тебя — спина?
Женщина через силу кивнула. Поднявшийся Макар и Лана осторожно поставили ее на ноги. На правах самого здорового, Лана распорядилась:
— Макар, ты уже хорошо ориентируешься в городе. Лети к себе. Я провожу Вилею домой, может, посижу с ней. Будет хуже — вызовем врачей.
Выходя из зала, уже на пороге, Вилея, верная долгу хранителя Книги, все же еще раз обернулась на священный предмет своего попечительства. Потом, сжав губы от боли и уперев руку в пояс, она с помощью Ланы вышла в коридор. От услуг Макара, желавшего тоже проводить ее, раненая вежливо отказалась.
Вилея попросила отвезти ее на левиусе, и женщины пошли к лифту на крышу — на стоянку летательных аппаратов. Макар двинулся в другую сторону — обратно к лестнице вниз, к парадному входу. Провожая их взглядом, он увидел в дальнем конце коридора охранника этажа, который вышел из дежурки и, помогая женщинам, уехал с ними на лифте.
Здание в этот час было пустынным. Оставшись один в коридоре, Бережной остановился. Подошел к окну. Отсюда не видно было разбитого центра Дара. Зато открывался вид на прекрасный фантастический город, напоминающий смесь далекого прошлого с далеким будущим, утопающий в зелени, которую закатное солнце озарило красными и золотыми тонами. Небо то и дело прорезали точки: маленькие и большие — птицы и люди. Все-таки, как удивителен и непостижим мир, Вселенная, думал Макар. Кто есть мы, и что есть вокруг нас? В каком сне всего несколько дней назад могла ему привидеться та реальность, в которой он сегодня? А ведь остальные шесть миллиардов людей так и живут, не ведая ни о чем. А эти, мидяне, они ведь тоже не знают, что там дальше. А может и над ними кто-то стоит, и их Книга — она тоже написана только для них?..
Макар поежился. В чем он — самый дальний и главный промысел Божий?
Оглянувшись по сторонам, он развернулся и снова зашел в зал Книги Бытия.
Назавтра, погожим безветренным утром, состоялись похороны жертв агрессии ноэлитов. После расчистки всех завалов стало известно их общее число. Цена победы равнялась тридцати семи тысячам восьмистам сорока трем павшим дарийцам. Для города-государства это были жуткие цифры. Еще тринадцать тысяч трупов ноэлитов были спущены под землю, в морозильные ангары. Отцы Дара еще не решили, что с ними делать — надо бы вернуть ноэлитам, но после того, что они сотворили, с ними прекратили дипломатические контакты.
Нескончаемой вереницей, под траурную музыку, тела павших повезли на кладбище.
Зрелище мрачно поражало: змея левиусов, растянувшаяся от города на километры, облепленная пчелиным роем людей в черных балахонах, и все это — под непрерывный вой и причитания родственников погибших.
Церемония длилась несколько часов. Речи, салюты, заверения в том, что больше такого не допустят. Сценарий массового траурного мероприятия был списан дарийцами у землян. Раньше здесь в этом не было необходимости. Хоронили людей, умерших от старости, или погибших от несчастного случая. Несколько раз хоронили разведчиков, которых не успевали спасти от смертельного ранения; но то были редкие исключения, не создавшие традиций погребальных мероприятий такого масштаба.
Макар с Ланой держались несколько в стороне от траурного собрания. Лишь когда всех погибших предали земле и были оформлены могилы, они спустились вниз возложить цветы. Девушка долго держалась, дрожала губами и глазами, но сопротивлялась слезам. Потом, когда увидела могилу своей подруги, не выдержала, расплакалась.
Обратно возвращались ближе к полудню.
Мидянка мрачно молчала.
Макар сжал ее руку.
— Ты видел, как изменились люди? — спросила Лана. — Мы ведь не знали, что такое война. Это же ужас. Мы тысячи лет видели это на экране. Понимали, что это страшно, но это где-то далеко. Как это могло произойти здесь? Это абсурд, мы спим.
— Наоборот, вы проснулись, — ответил Макар.
Лана долго и грустно смотрела на него.
— Оставайся у нас, Макар… Я поговорю с папой, он поможет все уладить.
Бережной закусил губу. Молчал.
— Я скоро начну стариться, — наконец произнес он. — А ты останешься юной и красивой.
— Нет, — сказала Лана и замолчала.
Макар не понял смысла слова «нет», но переспрашивать не стал.
Вернулись в его пирамиду.
— Да, что-то забыл, как там Вилея? — спросил Макар, заказывая на панели обед. — Не пришлось врача вызывать?
— Нет, все нормально. Уложила ее, посидела, пока она не уснула, и полетела домой.
Обедать девушка наотрез отказалась.
— Лана, что бы ни случилось в прошлом, надо смотреть в будущее, — пытался ободрить ее Макар.
— Будущего еще нет, смотреть некуда. А прошлое — вот оно перед глазами.
— Да… — вздохнул Макар. — Вот если бы попасть в это самое прошлое, да подправить его…
— В наше прошлое не попадешь. Попасть можно только в ваше прошлое, — сказала Лана.
Снова как обухом по голове ударила.
— Как…
— Да просто. На кристалле выбрать функцию и пожалуйста — в любое время, в любую точку. Только это пройденный этап, огромный риск…
Договорить она не успела.
В пирамиду вошли трое витязей Чести в нарядных мундирах.
Старший из них, широкогрудый как бочка молодой офицер, веско сказал:
— Всем оставаться на местах. Макар, ты подозреваешься в тяжком преступлении против Дара. Сейчас в пирамиде, где ты временно проживаешь, будет произведен обыск.
Надо было видеть Лану.
— Ты что, Манест, с левиуса упал? Какой обыск, какое преступление?!
Здоровяк не спеша повернулся к девушке. По их взглядам было понятно, что они хорошо знают друг друга.
— Лана, имеется серьезное подозрение, что твой приятель — шпион.
— Да ты спятил! Сам ты шпион!.. Вы там со своим Гларом совсем мозги выдохнули?.. Да если бы не Макар… Да ему вообще памятник ставить надо!
— Памятник — дело наживное, — возразил офицер, сдерживаясь на ее резкость. — Все будет зависеть от тяжести вины.
— А в чем конкретно меня обвиняют? — подавляя подступающий мандраж, спросил Бережной.
Витязь, как бы не слыша вопроса, приказал своим коллегам:
— Начинайте обыск.
— Да на каком основании! — взвилась Лана. — Я сейчас свяжусь с отцом! Этот человек — почетный гость Дара, вы не имеете права оскорблять его!
Бочкообразный невозмутимо изрек:
— Лана, дочь Фета, у меня имеется распоряжение рулата, капитула Ордена Витязей Чести на проведение обыска. Обыск будет фиксироваться на объективные носители информации — так что все будет законно. Можешь остаться — будешь дополнительным свидетелем. А если станешь мешать, я тебя выдворю отсюда.
— Ну вообще чокнулись… — пробормотала девушка. Потом она посмотрела на Макара и кивнула ему — ладно, мол, пусть ищут, да? а мы посмотрим, что эти пинкертоны раскопают. — Я это так не оставлю, — заявила она офицеру. Тот пожал плечами.
Поскольку пирамида была пустой, без перегородок и почти без мебели, осматривали в основном панели вдоль стен.
Из какой-то ниши извлекли маленький серый приборчик, вроде земного плоского джойстика для компьютерных игр и… Книгу Бытия. Ту, которая оригинал, в матерчатой обложке с золотыми буквами.
— Это твое? — поинтересовался у Макара страж порядка.
Бережной побледнел. Лана не могла проморгаться.
— Откуда у тебя эта Книга? — повторил вопрос витязь Чести.
— Я… я не знаю, — пробормотал Макар.
— А это что такое? — показал сотрудник на пластиковый прибор. — Тоже не знаешь? Что ж, я тебе напомню. Это — портативный дешифратор, который ноэлиты используют для взлома кодовой защиты различных систем и объектов. Считалось, что агрессивная силовая защита, поставленная вокруг Книги, неуязвима для атак. Но твои друзья и тут нас опередили…
— Я впервые вижу это, — взял себя в руки Макар. — Это провокация.
Лана нетвердо закивала головой:
— Да, это что-то непонятное… Тут надо разобраться…
Манест, не давая подозреваемому собраться с мыслями, спросил:
— Скажи, Макар, оставшись вчера вечером один в здании, где вы были с Вилеей, ты потом возвращался в зал хранения Книги?
— Что? — в глазах Ланы блеснул испуг.
Макар молчал.
— Макар!? — теперь уже девушка смотрела на него в упор.
— …Да, заходил.
— Зачем!?
— Я хотел еще раз посмотреть на нее…
— …И она так тебе понравилась, что ты решил взять ее с собой, — продолжил за него офицер. — А чтобы никто тебя не заподозрил, ты с помощью этого же дешифратора перепрограммировал видеокамеру, установленную в зале. После этого камера показывала и записывала только пустой зал с Книгой, а тебя, разумеется, не увидела. Будто ты и не заходил. Но ты ведь заходил? Или нет? Может я на тебя напраслину возвожу?
Макар колебался.
— Заходил.
Манест улыбнулся.
— Хорошо, что не врешь. Ведь тебя зафиксировала вторая камера, в коридоре, которую ты не удосужился обнаружить. Непрофессионально.
Макар взорвался.
— Да ничего я не брал! Зашел и вышел. Если уж у вас там камеры все фиксируют — в руках у меня было что-нибудь?
Бочкообразный ничуть не смутился.
— То, что у тебя в руках ничего не было — не алиби. Выйдя из зала, ты сразу повернулся к камере спиной и пошел к выходу. Если Книгу спрятать за пояс, под тунику, то ее можно скрыть от посторонних глаз и объективов видеосистем.
— Охранять надо нормально такие вещи! — закусил удила Бережной. — Тогда у вас никто ничего не будет за пояс совать! Извините, но с такой организацией вас ноэлиты скоро без штанов оставят. Я еще раз заявляю: я ничего не брал, это провокация.
Он повернулся к девушке.
— Лана, поверь мне. Я зашел по какому-то непонятному чувству в зал, думал на странице все-таки что-то проявится, и я первым узнаю об этом. Ну — дурость, может быть… Но я не предатель…
Лана обхватила лицо ладонями, что-то нервно решая для себя. Потом твердо сказала:
— Я верю тебе, Макар. Ты не мог этого сделать.
У Бережного отлегло от сердца. Остальное — уже не так важно.
— Ну, мог или не мог — разберемся… Макар, — торжественно сказал представитель власти, — ты обвиняешься сразу по нескольким статьям нашего законодательства. Мы временно изолируем тебя, вплоть до вынесения решения. Следуй за мной.
Манест взял вещественные доказательства — Книгу и прибор, а двое других витязей, подхватив Макара под локти, повели его на улицу к стоящему на лужайке служебному левиусу.
— Вы не смеете! — кричала Лана вслед.
Когда «воронок» скрылся из виду, оглушенная происшедшим девушка, до невозможности пришпорив свой летающий пояс, помчалась к новой пирамиде родителей.
Макара определили в надежные апартаменты. Его спустили под землю, туда, где на невообразимую глубину простиралась индустриально-роботизированная мощь цивилизации мидян. Пока спускались вниз, сквозь прозрачные стены лифта он видел не какие-нибудь тоннели, или бункеры, вырытые в толщах породы, а целые подземные улицы, яркоосвещенные, наполненные яйцевидными электромобилями; по тротуарам ходили люди — вдоль многочисленных светящихся фасадов предприятий и учреждений.
Лана еще раньше хотела его сюда свозить — показать экономико-хозяйственную жизнь дарийцев. Но пришлось ехать одному. И, кто его знает, может, не на экскурсию, а домой…
Спускаясь в лифте, Макар насчитал три грандиозных подземных уровня городского типа, разделенных между собой несколькими десятками метров земли. Самым впечатляющим было то, что «потолок» этих кварталов издавал голубоватое свечение, точно имитирующее настоящее небо.
А глубже пошла уже действительно технологическая зона — сплошные бункеры, трубы, кабели, снующие по тоннелям какие-то пауки-роботы.
Здесь, не пойми на какой глубине, лифт и остановился. Шпиона вывели, провели по металлическим коридорам и закрыли в камере.
Стол, стул, кровать, санузел в глухом каменном мешке.
Где-то он все это уже видел.
Сев на кровать, Макар в изнеможении утер ладонью лицо.
Опять зек… И самое глупое: для тех, бандитов на острове — он был враг — ну это понятно; но теперь и для этих, вроде друзей — тоже враг… Да что ж такое. И главное — за что? Кто-то ведь его самым гнусным образом подставил. Ноэлиты? Зачем? Они бы просто унесли Книгу с собой. Значит, остается один вопрос: кому здесь нужно его подставлять? И еще: у кого есть возможности для взлома защиты такого охраняемого предмета?
Да кто — ответ ясен.
Врагов у него здесь нет, только один человек на него зуб точит.
Глар.
Идиот, ярко выраженный. Ревнивец хренов. Стоило огород городить, ведь и так понятно — у землянина и дарийки в отношениях нет будущего.
Стоп, стоп! — мелькнула у Бережного мысль. Глар ведь не псих, у них тут психов нету. А что, если это куда более сложная комбинация? Допустим, через земного шпиона скомпрометировать Лану, а через нее — ее отца. Вот, мол, рулат, глава внешней разведки — не то, что не работает как положено, а вообще, пригрел шпиона, дал ему везде зеленый свет. А дочь — пособница… Какой скандал будет. Фета могут погнать, Лану — вообще привлечь — то-то она посговорчивей станет. Глар двух зайцев убьет: красавицу в угол загонит, будет шантажировать, и сильного конкурента из власти уберет. А что: шефа своего Глар с дороги уже убрал — всех собак за жертвы на Анисфея повесили…
Ну, скотина — далеко пойдет.
А он, Макар Бережной, рухнет как кегля, вставшая на пути этого сгустка паскудности…
Суд состоялся уже на следующий день. Ну, не совсем суд. Что с ним делать опять решал Верховный Совет.
Утром Макара подняли на поверхность и доставили в здание, служившее теперь временной заменой Дому Верховного Совета, разрушенному до основания. Новый дом ни в какое сравнение не шел со своим величественным, почившим в бозе собратом, но тоже был вполне обширных, нечеловеческих пропорций.
В просторном зале рулаты, как и подобает, сидели полукругом в своих банных одеяниях. Лики их были хмуры.
В отличие от прошлого раза, когда присутствовал почти весь кабинет, сейчас кроме высшего руководства в зале не было никого, не считая заместителя Глара Манеста и нескольких секретарей. К счастью, Фет тоже прилетел на Совет. Ногу ему, пока она не отросла, заменял биопротез.
Макара провели и посадили на отдельную скамью. Вспомнилась ария Промокашки из незабвенного фильма, даже захотелось затянуть: «Как на чёра-най скамье, на скамье па-адсудимы-ых!..»
Ну что, граждане начальники, начнем горбатого лепить?
Пирим предоставил слово Глару. И тот не поскупился на слово. Начал, как заправский публичный обвинитель, издалека, с общих мест. Как, мол, опасно недооценивать противника, как важно учиться на чужих ошибках, а не принимать опрометчиво в дар деревянных коней… И все в таком духе.
Выходило так, что появление некоего землянина в Мидосе — заранее спланированная и тщательно подготовленная операция ноэлитов.
— Как только на остров Янус прибыл наш разведчик, ноэлиты обнаружили его и поняли — мы проявили к острову интерес, значит секретность их операции под угрозой. Они могли бы просто убить нашего разведчика и забрать кристалл. Тогда уже ничто не могло бы воспрепятствовать их планам на Земле. Но одно дело — на Земле, другое дело — здесь. Книга Бытия в наших руках. Хотя до сих пор доподлинно неизвестно ее назначение и принцип действия, но и мы, и ноэлиты традиционно рассматриваем ее, как важнейший инструмент влияния на ход мировой истории. Так вот, без владения Книгой успех их акции на Земле не был гарантирован.
И вот тут была запущена сложная операция по внедрению к нам этого человека. Назовем его, на манер жаргона земных спецслужб: «Крот».
— Падла… — выдохнул Макар.
Глар продолжал.
— Когда наш разведчик оказался на острове — а я бы даже предположил, что ноэлиты намеренно спровоцировали наш интерес к этому клочку суши — Крот был сброшен со скалы, чтобы попасть в поле зрения дарийца.
Рулаты шумно захмыкали и в сомнении закачали головами.
— На первый взгляд — абсурдно? — подхватил капитул Чести. — Конечно! Ведь работали профессионалы. Нужно было обязательно представить его как жертву. Конечно, это было смелое решение со стороны Крота — надо отдать ему должное, но здесь был и очень точный психологический расчет на свойственную дарийцам гуманность, а, кроме того, нет сомнения, что Крота телекинетически страховал наш противник…
Фет, постоянно морщившийся, наконец перебил оратора.
— Слушай, Глар, мы старательно внемлем твоим умозаключениям, и даже пытаемся найти в них логику. Но, будь любезен, поменьше аллегорий в отношении не признанного виновным человека. Его зовут не крот, а Макар.
— Хорошо, Макар — так Макар, — с готовностью согласился Глар, бросив взгляд на подсудимого. — Из-за него нашему разведчику пришлось менять место ожидания зарядки кристалла. Он двинулся в лесную часть острова, где на него впоследствии и напал ноэлит. В ходе перестрелки противник получил ранение, возможно, намеренно подставил руку под пулю. Спрашивается: почему наш разведчик не забрал у него кристалл? Потому, что времени не было. У ноэлита была страховка — толпа вооруженных людей наготове. Разведчик правильно оценил обстановку и скрылся. А вот землянин, оказывается, не понимающий что к чему, смог беспрепятственно завладеть кристаллом и уйти. Еще заметьте: не с помощью ли Крота… э-э, простите, Макара, ноэлит якобы отвлекся от боя с нашим витязем? И счастливо не попал в этого Макара? И дальше — целый взвод подготовленных боевиков высадил боекомплект по тропическим деревьям, не оставив на теле мученика ни царапины…
Затем, уже в Мидосе, десант ноэлитов, не найдя у Макара кристалла и, видя приближающиеся силы дарийцев, должен был немедленно ликвидировать его, ведь иначе он выложит нам много секретной информации об острове. Ноэлиты почему-то не успели — или не захотели? — этого сделать…
Рулаты уже не мотали головами, а сидели в задумчивости. Один из них, кудрявый пожилой пухлячок, спросил:
— А зачем ноэлиты затеяли вторжение? Облегчить задачу своему Кроту?
Глар довольно повел бровью, видя открытое приятие своей терминологии.
— Ну ты же сам знаешь, уважаемый Лафион, что из постоянного хранилища Книгу похитить было невозможно. Требовалось разрушить место хранения, чтобы мы попытались эвакуировать Книгу — вот тогда есть шанс завладеть ей. Вероятно, вторжению сопутствовали еще какие-то цели. Скорее всего, рассчитывая на определенный военный успех, они надеялись завладеть и кристаллами… Но, продолжим. В начале боя, как только возникла опасность, с Книги, согласно всем правилам, комиссионно сняли силовую защиту, и она была готова к транспортировке в защищенное место. Ее следовало опустить под землю в специальное хранилище. Не получилось — оба входа к подземным лифтам, расположенным по краям здания, были завалены обрушившимися конструкциями. Тогда Книгу было решено эвакуировать наземным путем. Но прибывший левиус, как и аппараты сопровождения, были уничтожены ноэлитами. Тогда Вилея, не заботясь о собственной жизни, решила спасти Книгу самостоятельно. Она прижала ее к груди, выпрыгнула в окно — в самое пекло боя — и полетела прочь. Это было грубым нарушением инструкции, но на войне иногда оправданно нарушать инструкции. По крайней мере, благодаря Вилее Книга не сгорела… К слову, остальные члены комиссии, трое мужчин, не решились последовать за ней. В результате, скажем так, недостатка мужества, все они были погребены под обломками здания… А дальше! — он интригующе поднял палец вверх. — Кто первым в воздухе проявил интерес к Вилее с бесценной Книгой в руках? Совершенно случайно это оказался наш добрый знакомый, бесхитростный земной парень Макар. Сразу же Вилея получила тяжелое ранение, Книга выпала из ее рук. Случайность? Да, нет, вполне закономерно. Ведь в воздухе летало столько осколков… Вот подлетевший витязь Чести был, действительно, досадной случайностью. С Книгой землянину пришлось распрощаться. И тут опять: никакой не опытный разведчик, Макар, увидев, что Вилея еще жива, немедленно ухватился за эту соломинку. Он обратил на нее внимание сотрудника, чем и спас ей жизнь. Ведь теперь только через нее можно будет снова добраться до Книги.
Он помолчал.
— Ну а случай представился довольно быстро — позавчера вечером — и он решил пойти ва-банк. Когда чересчур галантный охранник оторвался от мониторов слежения и поехал на крышу провожать женщин, Макар перепрограммировал камеру в зале, снял защиту и, спрятав Книгу за поясом, спокойно ушел.
— А где он взял этот дешифратор? — поинтересовался один из рулатов.
Глар пожал плечами.
— Возможно, он был у него еще с Земли. Возможно ему передали прибор десантники ноэлитов. Мы тогда не стали досматривать, как думали — гостя, вернувшего кристалл.
«Сам, небось, скотина, отнял аппарат у ноэлитов и по-тихому прикарманил» — молча оппонировал со своей скамьи Макар.
— Единственное, что он не учел, — продолжил капитул Чести, — наличие второй камеры видеозаписи в коридоре. Она хоть и примитивна, но наклеена на стену качественно, не отличишь… А вообще, я ведь неоднократно уже обращал внимание уважаемого Совета — сколько мы еще будем пользоваться в Мидосе древней техникой контроля? Вот это и приводит…
— Так… Об этом довольно, — перебил Пирим. — Никакого тотального контроля над Даром не будет. Никаких зондов и прочего. Дарийцы не будут жить под колпаком. Достаточно, что земляне под ним живут. Но они-то хоть, слава богу, не знают об этом… Продолжай по делу.
Глар вздохнул.
— По делу. Так как граница плотно блокирована войсками, число воздушных патрулей увеличено, Макар, разумеется, не смог передать Книгу ноэлитам. Идя на риск, он спрятал ее во временно предоставленной ему пирамиде. Откуда похищенная ценность и была изъята… Считаю всё вышеизложенное достаточным основанием для признания землянина Макара виновным в шпионаже против Дара.
Капитул умолк, в зале повисла тишина.
— М-да… — изрек наконец Пирим. — А ты, Макар, что нам скажешь?
Бережной растерянно покачал головой, встал.
— Не знаю… Сплошная демагогия. Я ничего такого не делал. Все за уши притянуто.
— А Книга откуда у тебя взялась? Согласись, что никому не нужно ее красть, а потом тебе подбрасывать, так? Мотив?
— Видно у кого-то был…
Голоса Рулатов разделились в очень неравной пропорции.
Шесть — поддержать обвинение.
Один (Фет) — отклонить обвинение.
Правда, сделали оговорку: решение предварительное; необходимо провести всестороннюю проверку и собрать исчерпывающие доказательства.
Потом обсуждали, что теперь с Макаром делать. Либо изолировать его здесь, либо выдворить на Землю.
— Но на Земле шпион может легко связаться со своими на острове! — воскликнул один из рулатов.
— Тоже верно, рисковать нельзя, — согласился Пирим. — Но и держать здесь как арестанта, пока не разберемся окончательно — не хорошо. Вдруг мы все-таки ошибаемся, а это — наш гость… Вон Глар учудил — запихал его в какую-то древнюю пещеру, как земной инквизитор… И нечего на меня так смотреть! — повысил он голос на капитула Чести. — Я не знаю какой мудрейший вырыл эти норы в подземелье, и не помню, чтобы кто-то, кроме Глара, догадался держать там людей… Чтобы завтра же этого стыдобища не было в помине! Сам спущусь и проверю!
— Пирим, но что делать с землянином? — вернул разговор к главной теме Лафион. — Мы же не можем позволить ему свободно передвигаться по Дару. Все равно придется закрыть его в пирамиде под охраной.
Председатель Совета задумался.
— Вернуть на Землю, но исключить возможность контактов… — он повернулся к отцу Ланы. — А что, Фет, есть еще у нас на Земле хорошие для жизни, но незаселенные острова? Где-нибудь в стороне от воздушных и морских трасс?
Фет покивал головой.
— Есть.
— Так давай его туда на время отправим. Извини, Макар, — повернулся он к Бережному, — но у нас пока нет другого выхода. Неизвестно сколько времени уйдет на расследование. На острове все-таки лучше, чем в закрытой пирамиде. А когда мы разберемся во всем досконально, если ты невиновен, мы вернем тебя домой, в Москву… Создайте ему на острове нормальные условия — пусть пребывание там будет отдыхом, — сказал он Фету.
— И все же мы совершаем ошибку, — ответил Фет. — Скоро экспедиция на Янус. Там все выяснится.
— Какая экспедиция?! — возопили сразу несколько голосов. — Ты что, хочешь людей в ловушку загнать, оба кристалла потерять?
Еще одним голосованием экспедицию отложили. На неопределенное время.
— Когда отправляем землянина? — деловито поинтересовался Глар.
— А что с кристаллами? — опять повернулся Пирим к Фету.
— Завтра разведчики прибудут из Центральной Азии. Послезавтра после полудня кристаллы восстановят энергию.
— Значит послезавтра. Совет закрыт.
Макар все же надеялся на другой исход. Думал, во главе Дара — светочи разума и логики. Оказалось — обычные заурядности и перестраховщики.
А вообще-то нет, гибкости ума им не занимать. Такое решение приняли — Соломону впору в песочнице играть. Макар слегка заиндевел, услышав про необитаемый остров. Разрешите представиться: Макар Денисович Робинзон: разведение попугаев, пошив набедренных повязок.
Тогда уж пусть Лану в Пятницы определяют! При этом условии он согласный.
Мысль о ней нагнала тоску. Не так все должно было закончиться.
Бережной сидел в своей пирамиде («сидел» по полной программе, под усиленной охраной) и тоскливо смотрел на стену. Раньше, когда он был свободным и уважаемым, стены его жилища были прозрачны изнутри и непроницаемы для взгляда снаружи. Теперь, когда он стал изгоем и отбросом — он видел только стены своей камеры, а сам был как на ладони для зоркого ока туземной стражи.
Ладно. Спасибо и на том, что из-под земли вытащили, куда его Глар с таким проворством упаковал.
Какая же сволочь этот Глар.
Он ведь не только его с грязью смешал, сделал без вины виноватым, он ведь экспедицию сорвал! В любой момент на Янусе могут начать операцию. А Макар, который мог все это предотвратить, должен будет жарить пупок на солнышке, жрать бананы и ждать, когда и его, как «безбилетника», выловят и посадят в брэдовский инкубатор.
Вот так, земляне — дети галактики. Из-за какого-то кобелястого полудурка из другого измерения на Земле скоро можно будет вешать большой амбарный замок.
В дверь влетела сложенная записка. Макар уловил ее боковым зрением, встал с кровати.
Хотя в Мидосе для письменного общения в основном пользовались электроникой, это послание было на обычном листе бумаги. Он поднял его с пола, развернул.
Торопливым почерком было написано:
«Милый Макар!
Хотела прорваться к тебе, но меня ни в какую не пускают. Строгий приказ. Ребята-витязи позволили только написать записку. Это какой-то ужас, что происходит! Мы неблагодарные, недостойные люди. А ты очень хороший, смелый, верный. С тобой я провела лучшие дни своей жизни. Я постараюсь сделать все, что смогу для тебя.
Потому, что я тебя люблю.»
Подписи под сим манускриптом не значилось. Но и без подписи Бережному сразу что-то попало сначала в один глаз, а потом и во второй. Он улыбался, глядя на влажно мерцавшую дверь пирамиды.
Перечитал записку еще несколько раз. Сложил ее и спрятал в карман.
Остаток дня Макар поленом провалялся на воздушной кровати, что-то вспоминая и осмысливая.
Вечером нехотя пожевал дарийского искусственного мяса с овощами и отрешенно уставился в «телевизор». Одна из панелей пирамиды превращалась в объемный экран, где можно было смотреть записи интелло-систем. То есть не в «прямом эфире» — то, что сейчас реально происходит на Земле (на это здесь существует срок давности в несколько лет) — а, как бы голографическую энциклопедию человечества, автоматически классифицированную по годам, континентам, странам и так далее. А еще, как оказалось, через эту панель можно узнать массу полезной информации о самом Мидосе.
Когда Бережной только включил экран, один из охранников на улице сказал другому:
— Смотри, что делает. Я думаю, не положено ему.
Второй витязь, стоявший позавчера в оцеплении и видевший, как Макар усердно работал на расчистке завалов, махнул рукой:
— Да ладно, на этот счет не было указаний. Что ему еще делать?
— Ладно, — согласился первый.
На том и порешили. Следующая смена охраны тоже не свирепствовала насчет видеопросмотров. Так Макар смотрел кино, с перерывами на еду и беспокойный сон, аж до самого полудня послезавтрашнего дня.
В урочный час, после обеда, зашел охранник и сделал стены полностью непрозрачными.
Финальный акт так бесславно заканчивающегося путешествия Макара в Мидос наступил. Пирамиду почтила визитом группа официальных лиц. Первым нарисовался Глар, потом Фет, Манест и еще два незнакомых человека. Один был в защитном камуфлированном комбинезоне, за спиной висел большой рюкзак. Бережной понял — это и есть разведчик, который занырнет с ним на Землю, потом отнимет кристалл и вернется обратно.
Дарийцы прошествовали к стоящему у стены Бережному с церемониальной неспешностью, даже некой торжественностью.
А Макар встретил их, одетый в прошедшую с ним огонь и воду старую одежду — джинсы и футболку. Это была хорошая идея — облачиться в свое валявшееся в стенной панели земное тряпье. Мне, мол, от вас, господа свиньи неблагодарные, ничего не надо, в чем пришел, в том и уйду. Хотел и сандалии сбросить — двигать восвояси босиком, но потом решил, что обувь все-таки пригодится.
Так он и предстал перед процессией: с головы до ног землянин, а ступнями — истинный ариец.
Вошедшие остановились, оглядели его наряд. Судя по замешательству во взглядах — он уязвил их как надо. Дарийцы переглянулись, но ничего не сказали.
— Здравствуй, Макар, — сказал Фет.
— Здравствуй, Фет, — почтительно кивнул в ответ Бережной, показывая рулату, что его то он уважает, в отличие от всех остальных.
— Давайте к делу, — решительно заявил новоиспеченный капитул Чести. — Речей говорить не будем, все уже сказано и всем все ясно.
— Ничего вам не ясно, — парировал знающий за собой святую правду Макар. — Мечетесь туда-сюда, как дерьмо в проруби. Когда надо действовать, вы всё сомневаетесь: как бы чего не вышло. Прозаседаетесь! Угробите человечество, а вслед за ним и себя. Так ведь по вашей религии выходит?
Глар открыл рот, хотел как-то осадить диссидента, но Макар бухнул:
— А Книгу ты мне подбросил, к гадалке не ходи!
Шеф безопасности надул жилу на лбу и расправил плечи.
— Да как ты смеешь… щенок…
— Все, хватит! — вмешался Фет. — И правда, обойдемся без дебатов. Давайте приступать, раз все решено.
Он вручил разведчику кристалл. Напутствовал: «С Богом!»
Парень отошел к стене. Привычным движением сжал в ладони кристалл и исчез.
— Ждем один хрон, — сказал Фет.
Пока было время, Макар задал ему самый волнующий вопрос.
— Вы точно отмените экспедицию на Янус?
— Увы. Я не могу пойти против решения Верховного Совета. Но мы постараемся разобраться во всем побыстрее. Держи кристалл, Макар. Здесь настроены все координаты. Нажмешь вот сюда.
Он показал Бережному едва различимую кнопку на рифленой сверкающей поверхности.
Снова держа в руке это яйцо, огорченный словами рулата, Макар опустил голову.
— Значит откладываете… А если опоздаете?
Но тут его охватило такое смущение личного свойства, что он уже не слушал ответа, а по-детски беспомощно покраснел.
Взглянув вниз, он увидел, что стоит с распахнутой настежь ширинкой, из которой веселенькой шторкой выглядывают трусы в ярко-зеленую клеточку.
— Ой, извините… — глухо выдавил Макар и бросился застегивать джинсы.
Да… что такое! Еще и молнию заело…
И это в такой исторический момент, когда Первый земной гость хотел с высоко поднятой головой покинуть эту негостеприимную землю. Показать им своим видом: тьфу на вас!
Показал… Такой конфуз…
Макар инстинктивно отвернулся к стене и, ругаясь вполголоса матом, дергаясь всем телом, яростно рвал собачку молнии туда-сюда, но она никак не хотела двигаться с места.
Секунды шли, кто-то из дарийцев начал нетерпеливо покашливать.
Ну вот, слава тебе господи, все нормально…
Он повернулся к официальным лицам и виновато улыбнулся. Те невольно глянули на его штаны, ширинка была застегнута.
— Прошу прощения, — сказал Макар. — Я готов… А кто из нас прав, кто виноват — история покажет…
Он нажал на кнопку, и плотность населения Мидоса уменьшилась.
Разведчик, обдуваемый сильным морским ветром, стоя на песке, держал наизготовку пистолет. Этот пистолет не был орудием убийства, его заряд должен был обездвижить человека ровно на сутки. На всякий случай. Чтобы у землянина ненароком не возникло желания упокоить своего визави под какой-нибудь пальмой.
Конечно, земному человеку убить мидянина, владеющего телекинезом, исключительно сложно. Но, все равно, не прими меры предосторожности, придется быть целые сутки начеку. Да еще, чтобы забрать кристалл у подопечного — если тот заартачится — придется вступать в физический контакт. Вобщем, безвредная порция парализующих импульсов не повредит.
Пока абориген будет отдыхать на травке, неспособный пошевелиться, но прекрасно все соображающий, разведчик объяснит ему, как пользоваться содержимым рюкзака. Универсальные удочки, плотницкие инструменты на мощных аккумуляторах, переносной костер без огня (чтобы не мог подать сигнал, хотя его тут все равно никто не найдет), охотничье оружие на холодном лазере, прочнейшая «умная» палатка и еще куча всяких полезных вещей — все это должно было оставить отшельника без положенных ему невзгод и лишений.
И чего с ним так цацкаются? — недоумевал разведчик. Если он шпион — закатали бы его прямо в Мидосе в глухую пирамиду — и дело с концом. Пусть сидит, стены изучает. А то, слишком все в Даре рафинировано. «Преступник — тоже личность! А вдруг он раскаялся! Надо подключить психологов!..»
В белых перчатках сложно воевать.
Вот здесь, на Земле, все гораздо проще. Шлепнут, а потом смотрят — того ли шлепнули? Не того… ну ладно — профилактика, давай следующего… Ноэлиты, кстати, больше похожи на землян. Они тоже привыкли обходиться без мелихлюндий.
Всё, хрон прошел.
Витязь поднял пистолет.