- Ольгою, - ответила она, улыбнувшись.
Когда варяг заснул, укрытый сребристым покрывалом Прях, Свенельд отправился собирать поживу для огня. Продолжать поиски словена, имея такую обузу, они уже не могли.
- Да и куда деться без воды, без лошадей? - раздумывал он, - Разве, чародейский клубок! Уж он-то выведет из западни. Но захочет ли того баба? Хоть и говорят, боги желают того же, но, по всему видать, здесь их намерения впервые разошлись.
Подбросив веток в огонь, чтобы озноб не доконал варяга, он и сам подсел к жаркому пламени, погреть старые косточки. Свенельд вспоминал Волынь, ибо не раз и не два бывал там с волхвами по делам Храма, сопровождая учителей. А писали о чудесном граде Дюковом первейшие враги славян вот что:
"При устье реки Одры находится великий Волин, или Узнов, знаменитая пристань, куда съезжаются окрестные народы - варвары и греки. Он, без сомнения, самый большой из всех градов Европы, в нем обитают славяне вместе с другими народами. Саксонские пришельцы также пользуются равным правом сожительства с коренным населением его, но под условием не обнаруживать, живя там, веры своей чуждой. Весь же народ тамошний еще предан заблуждениям язычества, но несмотря на то, трудно найти относительно нравов и гостеприимства людей честнее и благодушнее. Город богат товарами всех северных стран, он имеет все, чего ни спросишь приятного и редкого. Из него в короткий срок суда ходят с одной стороны в Дымин, с другой в Семландию, которой обладают пруссы. Сухим путем от Лабы достигнешь Узнова на седьмой день пути, а чтобы доехать до него морем, надо сесть на корабль в Старграде, из Волина ж, плывя под парусами, на день четырнадцатый приходишь к Ладоге, Руси"
Свенельд знал, неприступной крепостью высится Волынь на пределах земель славянских, но не ведал он, не гадал, долго ли стоять так отпущено. Это прозрели разве небожители.
Ольга растормошила дремавшего после утренней пробежки кота, чтобы тот порассказал ей о своих злоключениях. События мчались сегодня вприпрыжку и вот, наконец, остановились, словно увязли в песке времени.
- Ах, да! Раз обещал - изволь. Потешу я тебя историей, вот только конец у нее огорчительный, как вижу, - промяукал Баюн.
Зверь почесал лапой за ухом, и его пышные усы, обычно торчащие во все стороны, опустились вниз.
* * *
- Вот она, гора печенежская, о которой Свенельд сказывал. Вот он какой, Вал Отчаяния! - смекнул волхв, опытным взглядом оценивая высоту песчаной стены.
На самом деле сооружение имело форму громадной подковы, внутри которой правильными кругами стояли просторные шатры. Подле каждого находились рослые смуглые копейщики. Почти у всех были изогнутые сулеймановы мечи. Арабы славились оружием, а Куря, видать, жаловал восточных купцов.
Въезд располагался так, что все жаркие степные стрибы обрушивались на стену, а за ней царило безветрие. На самой вершине сооружения он приметил ряд лучников. Спускаясь к центру Вала, за ним следовал второй ряд и третий. А меж ними в рванине и тряпье брели бесконечные вереницы рабов. Израненные, измученные, голодные, грязные. У каждого на спине был мешок, полный сыпучего материала, они-то и обновляли Вал Отчаяния. Казалось, нет на свете более безумной и бесполезной работы, чем эта. Следуя мимо, Ругивлад пытался вглядеться в их лица, но увы, в мутных глазах он не прочел ничего, кроме обреченности. Обнаженный до пояса шаман бил в бубен, пленные двигались по кругу, послушные его воле.
- Вот, мы и у цели, чужеземец! - сказал провожатый, - Хан ныне пирует с родичами да сотниками. Ему уже доложено о твоем приезде, но если хочешь лицезреть нашего повелителя - меч ты обязан оставить при входе.
- Изволь! - усмехнулся Ругивлад, передавая полуторник.
В последний миг он заметил, что руны на клинке светятся недобрым злым зеленым огнем, но делать было нечего.
Воины подхватили мешок с диковинным котом и потащили вслед за гостем. Словен изумился - еще вчера возил звереныша за спиной, а сейчас два здоровяка еле волокут котяру.
На площадке перед шатром в пыли валялись пленные, связанные по рукам и ногам. Одежды на них еще не светили прорехами - знать, поймали недавно. Люди ожидали незавидной участи.
- Ольг! - услышал он знакомый голос, но не обернулся и прошел мимо, хотя сомнений не было - то, конечно же, Фредлав.
Вот где Кривая да Нелегкая свела!
Их останавливали два или три раза. Осматривали, оглядывали, может, только не ощупывали, прежде чем, миновав последний занавес, Ругивлад не явился пред очи хозяина.
Шатер был убран богато. Мягкие пушистые ковры делали шаги бесшумными. Пировавшие сидели кругом. Точно напротив входа на возвышении развалился хан. Разноцветные полупрозрачные ткани танцовщиц, скользящих пред гостями, позволяли разглядеть всевозможные прелести женского тела, если бы он того пожелал. Рабыни ловко сновали меж гостями - серебряные да златые блюда со всевозможными яствами, стояли точно там, где ступала иная стройная ножка. За гостями, также кругом, застыли безмолвные стражи. Истуканы, волхв принял их сперва за светильни.
Куря был поджарым, сухощавым мужем, который, однако, уже перешагнул порог старости. Кожа на его лице имела какой-то желтоватый оттенок, а при тусклом свете выглядела просто дряблой. При хане слева сидел красивый, еще молодой мужчина с правильными чертами лица, у этого кожа казалась посветлее, чем у смуглых печенегов. Тонкие усы огибая уголки губ обращались в короткую острую бородку, но при этом подбородок точно под нижней губой был гладко выбрит. Ругивладу показалось, он уже где-то видел этого вождя. Все, кроме хана и его наперсника, оказались одетыми так, точно через миг им уже быть в седле и скакать, выполняя веление господина, за тридевять земель. Однако, оружия при них тоже не было!
Куря провел рукой, приказавл танцовщицам убраться прочь. Они убежали, скрылись, умчались, точно неуловимые тени.
Ругивлад низко поклонился хозяину, не погнушался словен, положил он поклоны и его сотрапезникам. Воины, сопровождавшие чужеземца - те вовсе упали ниц и поцеловали ковер, оставив мешок в покое.
- Здравствуй, великий хан! Да будут щедрыми к тебе боги! Пусть табуны твои никогда не оскудеют! Пусть жены твои подарят миру еще много храбрых джигитов! - приветствовал печенега волхв.
- Правдивые речи милы моему сердцу, но сладкие речи вредят моему слуху, - отвечал Куря, - Эй, слуги! Поднесите воину чашу! Тот, кто смел люб нам, даже если это враг.
В руке у хана появился большой злаченый кубок, но Ругивлад стоял слишком далеко, чтобы в деталях рассмотреть его. Не успел он о том помыслить, как Куря сделал знак приблизиться. Следом за гостем поволокли и мешок. Волхву поднесли чашу с каким-то белым шипящим напитком, ту же жидкость налили в кубок, подставленный ханом. Затем стали обносить иных гостей. Это успокоило Ругивлада. Руны, что он кинул накануне, не сулили яда, хотя предвещали неприятную встречу со старым знакомым. А еще говорили они о взбесившейся земле, но волхв не сумел истолковать хитрые знаки.
- О мудрый хан! В жизни не пробовал такого изумительного напитка! воскликнул словен, и он не погрешил против истины, - Никакое молоко на моей родине не веселит душу?
- Это потому, что вы, словены, не умеете доить лошадей, - ответил ему довольный своей шуткой хозяин.
Затем он трижды хлопнул в ладоши. Тогда воины, сопровождавшие доселе гостя, покинули шатер, а родичи и сотрапезники Кури приумолкли.
- Так, что у тебя за дело ко мне, молодец? Али шутишь? Смотри, я смеюсь редко, и при этом всегда последним, - промолвил Куря, оглаживая бороденку и нехорошо улыбаясь.
- Есть у меня, хан, в мешке диковина. Для тебя старался - непролазные леса исходил, пока поймал!
Сзади Ругивлад почувствовал движение, но обернуться сейчас и показать печенежскому вождю спину было равносильно тяжкому оскорблению. Поэтому он начал отступать, по-прежнему глядя в лицо хана и так добрался до мешка.
- Дозволь показать диковинку, мудрый хан!
- Дозволяю! - проговорил Куря и глянул на того молодого вождя, что сидел при нем слева.
Странно знакомый Ругивладу басурманин ответил таким же взглядом.
- Ну-ка, чудо из мешка, покажись-ка нам, сделай милость! - проговорил волхв.
Но не успел словен развязать горловину, как на него навалились шестеро дюжих печенегов и ловко скрутили руки за спиной. Петля сдавила горло, и судя по всему, та же веревка опутывала ноги. Вот в таком плачевном, скрюченном положении его и застал кот, продирая заспанные глаза.
- Щас спою! - мяукнул он - Только выпить бы чего! Глотка пересохла!
Но начать чародейство зверю не пришлось. Грянули оглушительные бубны и барабаны, грянули так внезапно, что иные гости поперхнулись и попадали на ковер. Даже если б Баюн и завел гармонь - он старался бы напрасно.
Оставив Ругивлада, так что тот повалился на бок и мог наблюдать за происходящим уже лежа, шестерка расторопных слуг набросилась на сонного кота. Один запихивал морду назад в мешок вонючим сапогом, четверо держали за бока, а последний ловил момент, чтобы как только кошачьи уши скроются в темноте, завязать коварный узел. Наконец, под усиливающийся надсадный вой рогов, их потуги увенчались успехом.
Валяясь на ковре, крепко связанный, с риском сломать спину, словен изогнулся и увидел, как восемь дюжих молодцев с трудом выволокли проклятый мешок. В тот же миг по знаку хана музыканты прекратили шуметь.
Молодой наперсник Кури сошел с возвышения и склонился над врагом - на вид ему, казалось, весен сорок, но может, и меньше:
- Не признал меня, Ольг из Ладоги? А ведь, мы старые знакомые. Ловко ты провел нас на пиру у Владимира! Да, видно, рыбак из тебя хреновый. Какая же щука на одну блесну дважды позарится? Я - Ильдей! ... Поднимите его!
Слуги приподняли волхва и поставили на колени. Голова пленника оказалась заведена далеко назад. Выпирал кадык, петля не пускала, и приходилось косить глаза, чтобы видеть приятного во всех отношениях собеседника.
- Ты умрешь не сразу, Ольг! Ты еще ответишь за гибель лучших воинов! Там, под Домагощем, я уж совсем было поверил в свое бессилие. Да, видно, удача ныне на моей стороне. Зря, ой, зря ты погубил сына Буревидова.
- Предатель! - прошептал Ругивлад.
- Напротив! Он просил передать тебе, словен, что отныне станет причиной всех твоих бед. Это он сообщил нам о твоей службе. И когда ты будешь умирать - вспомни о славном Сером Хорте, вспомни об убитом Дорохе.