- И не боишься, глупая, в такую пору по лесу бродить? - удивился Ругивлад.
- Вот еще? - возмутилась девушка, - Да, я теперь и не одна?!
Словен ощутил, как по всему телу пробежала дрожь. Но только это она сказала:
- Каррр! Карр! - раздалось с верхушек елей.
- Плохая примета! Ворон, хоть и живет до триста лет - это навья птица. Дурное накликает! Уйдем скорей отсюда!
- Ты иди, а я мигом догоню, - смутился Ругивлад.
Дернув плечиками, Ольга двинулась по тропе, что вела к Домагощу. Стены уж обозначились средь паутины веток.
Волхв зашептал, проникая колдовским взором в лесную темень. Точно внявь мольбе, стремительно набежавший ветерок предательски разворошил густую хвою. Но чернец и не думал улетать. Клюв блеснул металлом. Самоцветами сверкнули зоркие вороновы очи, и Ругивладу почудилось, что это все те же неимоверные чародейские глаза Седовласа.
- Будь ты проклят, вестник Чернобога!!! Не по мою ли душу? Никак Хозяин должок требует? - судорожно заметались мысли.
- Каррр! Здррравствуй, паррень! Седовлас весть прррислал! Беррмята печенега ведет!
Прослышав о тысяцком, к которому у него был кровавый счет, Ругивлад заметно повеселел.
- Коль этот меня найдет - второго уж сам настигну! - подумал он.
- Берррегись ррруг! Берреги Ольгу! Пррроворрронишь! - каркнул и снялся чернец, взмыл выше самых старых елей, и уж не докличешься, от чего ж ее беречь, родимую.
Напуганный этими последними словами, Ругивлад припустился за девушкой, и нагнал почти у самых ворот Домагоща.
- Гляди, потеррряешь! - неслось ему вслед.
- Ну, и ловок же ты ворон пугать! - рассмеялась она.
* * *
На следующий же день пророчество колдуна стало самым ужасным образом сбываться.
- Хороший у тебя клинок, Ругивлад! - похвалил Волах.
Он знал, что говорил, ибо немало повидал на своем веку. Не укрылось от воеводы и то, что владение полуторным мечом требует немалого ратного искусства, силы и выдержки. Им можно бить и колоть, наступать, используя как секиру, защищаться, удерживая врага на расстоянии, словно копьем. А значит, тот, кто носит такое страшное оружие многого стоит.
Мощь клинка и секиры растянута вдоль лезвия. Один верный удар - у врага нет либо руки, либо головы. Одно ловкое секущее движение - и широкая рана обескровит противника. Таким мечом можно еще и колоть, удобно перехватив длинную рукоять либо одной, либо обеими руками.
- А что, словен? Не покажешь ли военное умение? - подначивал воевода.
- Дел невпроворот! Но коль душа просит - изволь!
- Сам-то я стар на потеху, разве только всерьез! А вот молодые рвутся в бой...
- Это кто ж?
- Да, Радогощинские!
Узнав это, Ругивлад еще раз помянул добрым словом Седовласа.
Приближался срок вечевого сбора. Ольгин батюшка мог лишиться прежней власти, если б вдруг Совет родов переизбрал жупана. Хоть правил он мудро, да на все были причины. Жупан тревожился из-за назойливых слухов о любви стольнокиевского кагана к дочери. Местные также трепались, что кабы отдали Владимиру Ольгу - печенег бы мимо прошел. Этому слуху немало способствовал Буревид, глава всех глав. Раздосадованный явной неуступчивостью соседа, он и подначивал старых людей. Молодые горой стояли за правителя. Грозил раскол, ведь Дорох из рода радогoщинских вятичей с юных лет засматривался на дочь Владуха, а та вроде бы не желала такого жениха. И неспроста Буревид отправил сына в Домагощ - за Владухом глаз да глаз нужен. Теперь его отпрыск то и дело захаживал на двор жупана и строил глазки Ольге. Владух выиграл от этого мало. Выборы перенесли на год. Коль будущей осенью молодые сыграли бы свадебку - у него был бы жребий остаться на новый срок.
Средь приближенных Дороха словен не знал никого. Приглашение - показать воинское искусство его не удивило. Он прозревал какой-то подвох и был настороже.
- Ты зря согласился! - сказала Ольга, узнав о состязании - Они опытные воины и сами, кого хочешь, научат!
Слушать о воинском искусстве из уст женщины - скверное занятие, но Ругивлад помнил, как ловко иная управляется и с луком, и с метательным топором, а потому ответил:
- Иногда стоит поразмять кости. Не волнуйся! Все - что ни делается на Белом Свете - к лучшему. Они сами напросились!...
Биться предстояло на ратном дворе, где всецело властвовал бывалый воевода. Иной раз здесь сходились грудь на грудь, стенка на стенку молодые дружинники. Нередко, отрабатывая движения, то одному, то другому из них, приходилось сталкиваться с истыми мастерами своего "ремесла". После этих состязаний Станимиру и Медведихе хватало работы. Хорошо хоть старые вояки упражнялись палками!
Вдоль частокола стояли мишени - срезы толстой липы, размалеванные рудой. Волах подозвал туда соперников, чтобы обговорить условия боя. В таких случаях выбор оставался всегда за тем, кого вызвали на круг.
- Как станем ратиться? - спросил Ругивлад, разглядывая противников.
Он прекрасно помнил о предупреждении Ольги. Двое были и в самом деле едва ли моложе его, третий - громадный детина, пудов на десять, юнцом тоже не выглядел.
- До первой крови! - ответил рослый усатый воин, вооруженный тяжелой секирой.
Прозевай словен хоть один удар - второго бы не потребовалось.
- До первой крови! - огласил Волах договор и махнул рукой, чтобы воины оттеснили толпу зевак.
Сшиблись. Здоровяк расправил широченные плечи и шагнул к чужаку. Ольга закрыла глаза ладонями.
Кожи брони заскрипели, железа заскрежетали. Ругивлад пригнулся, уходя от могучего вятича. Секира неудержимо пронеслась на головой. Следом дернулся и противник.
Словен распрямился и влепил ему плашмя по боку. Секира совершила обратный путь. Ругивлад волчком уклонился от страшного удара. Противнику было нужно лишь мгновение, чтобы остановить боевой топор, но чужак оказался еще быстрее. С разворота он полоснул здоровяка по другому боку - от глубокой раны спасла броня - и возник за спиной радогощинца, готовый нанести смертельный удар.
Зеваки засвистели. Ольга приоткрыла глаза, пытаясь сквозь веки углядеть победителя. Привычные к затяжным показательным поединкам, широкому маху и дружному звяканью мечей, зрители недоумевали.
Обрадовался разве сам здоровяк, отвечая на дружеское рукопожатие словена своим, не менее крепким и искренним.
- Вот это по-мужски! - заключил Волах.
- Как станем ратиться? - спросил он следующего противника, все звали его Хортом.
Вянтич оглянулся на Дороха и глухо ответил:
- До первой крови!
- До первой крови! - громко крикнул воевода и дал знак.