— Да нет, не в том дело. Слушай, а ЧТО в нем такого страшного?
— Вид, — честно говоря, на языке вертелось другое слово из трех букв, и, вообще, хотелось этот разговор свести к какой-нибудь скабрезной шутке. Но я вовремя смолчал. В гостях ведь у того, о ком идет речь. Как и все человечество с его цивилизацией-канализацией. Нехорошо получается.
* * *
ВОПРОС: что для вас охота?
ОТВЕТ: это образ жизни. Возможность напомнить себе, что человек, не смотря на всю свою технику, искусственные жилища, разум, прежде всего природное существо. Часть природы.
ВОПРОС: не вредит ли, по-вашему, охота на редкие виды животных природе? Ведь с каждым поколением нанесенные охотниками потери популяции возрастают в геометрической прогрессии.
ОТВЕТ: еще до появления человека дикие животные охотились. Даже те, кого принято считать травоядными, губили сотни живых существ. Растения ведь живые, не так ли? И, главное, никто в лесу не спрашивал у своей жертвы, принадлежит ли она к «редкому виду» или нет? Охота выполняет важную адаптивную функцию, называемую «естественным отбором». Нежизнеспособные особи, или даже целые виды, которые мы называем редкими, обречены на вымирание, более приспособленные, как положено, плодятся и размножаются. Благодаря чему и не являются редкими.
ВОПРОС: тут есть небольшое лукавство, по-моему, принципиальное. Звери в живой природе охотятся для пропитания. А профессиональные охотники вроде вас, убивают животных ради удовольствия.
ОТВЕТ: пожалуй, лукавите как раз вы. Охотясь, специалисты моего… профиля, тоже обеспечивают себе пропитание. Если точно — заработок. А удовольствие от процесса — неотъемлемая часть ХОРОШЕЙ работы. Интересной, в смысле.
ВОПРОС: то есть, вы ставите знак равенства между зверем, убивающим более слабого, чтобы утолить голод, и профессионалом, за деньги добывающим трофеи для богатых заказчиков?
ОТВЕТ: каждый из нас, каждый день, губит чужие жизни за деньги, ради своих сиюминутных интересов, а то и просто так. Построили новый дом — и погубили мелкую живность, обитающую на пустыре, где была стройка. Включили фумигатор ночью, чтоб не докучали комары — и уничтожили этих комаров десятками. Приняли антибиотики в порядке лечения — и выкосили миллионы микробов у себя в организме. Миллионы, понимаете? Сопоставимо с численностью населения Вандербурга! Про то, что не брезгуем есть мясопродукты, то есть, расчлененные трупы братьев наших меньших, я уже молчу.
ВОПРОС: это вы к чему?
ОТВЕТ: к тому, что человек, реализуя свои потребности, губит живые существа. Но то же самое делает каждый представитель живого мира, это называется «борьба за существование». Это естественно и неизбежно, уместны ли в таком случае вообще этические категории?
Интервью Леона Метумора газете «Мы и природа»
Специальный выпуск, посвященный Дню Охотника
* * *
Вот завел Леон этот разговор, да и заставил задуматься, а чем именно напугал меня Лесной Хозяин. Я ведь особо не заморачивался. Случилось и случилось, страшно было только в ту, конкретную ночь. И забылось со временем, если я и вспоминаю тот случай, то исключительно как страшный сон. Или какой-нибудь жизненный казус. А тут надо же спросить: что именно такого страшного в том случае? И я разумеется, становлюсь в тупик, ибо не могу ответить, а вернее, рационально объяснить свой страх. Можно подумать ВСЕ рационально объяснимо, а я просто придуриваюсь.
Взять, к примеру, электричество или магию. Я их не понимаю в силу собственной недоученности, а яйцеголовые из универа кропают том за томом, обложившись со всех сторон и формулами многоэтажные, и словами тарабарскими, и ссылками на авторитеты… Это — понимание? Или понты, как у нас, охотников? «Я дракона видел, а ты не видел». «Я знаю как полупроводники устроены, а ты и слова такого не знаешь». Ну, с фиг полупроводниками, а кто-нибудь попробовал объяснить чувства? Любовь, ненависть, дружбу, неприятие. Али поверим молоденькому доктору психологии из телевизора (был в гостях у Леона, посмотрел) с грустно-смазливым лицом? Он типа все знает, это мы тупим.
Или, еще есть такой способ — доказательство от противного. А ну, представь кто-нибудь, ночь без уличного освещения, зато с туманом. А вокруг — никого. Ни полиции, ни выпускников ВМАК (они, кстати, за чертой города очкуют не меньше вашего), ни даже соседей. Неужели не страшно? Да я спорю на базуку или ПЗРК — уж девять из десяти бы точно испугались. Даже без всякого Лесного Хозяина. Леон — нет. Но представьте, что в этих декорациях вдруг появилась сила, рядом с которой вас и не видно, которая смахнет вас как муху. Да, кстати, если к мухе просто подойти — она улетит. Почему? Испугается? ЧЕГО испугаеться, если ты не собирался ее убивать? А ничего. Как говорил кто-то умный, важно не намерение а потенциал. Потенциал человека огромен по сравнению с потенциалом мухи. Как и потенциал Лесного Хозяина по сравнению с человеческим. И именно это, как раз, и пугает.
Потом, разумеется, сидя в тепле, попивая чай или что покрепче, можно над этими страхами посмеяться. Или, рассуждать на тему «что такого страшного».
* * *
Пост, полосатая палка шлагбаума и двухэтажный бетонный дом с маленькими окошками и флагом Вандербурга на крыше, остался позади. Дежурившие у шлагбаума автоматчики проводили нас сочувствующими взглядами. Оно и понятно: немногие переступали черту, за которой переставали действовать такие понятия как: «закон», «цивилизация», «комфорт». А с виду ничего не изменилось. Все тот же лес, все также поют птицы, все то же приветливое летнее небо.
О том, что черта пройдена, стало ясно за первым же поворотом, через полкилометра. Я понял это по доносящимся из-за деревьев кашляющим звукам, чередующимся с отвратительным взвизгом и вполне человеческими выкриками. Зайдя за могучие стволы ближайших сосен, я велел Леону оставаться на месте, а сам незаметно, прячась то за кусты, то за деревья, прокрался поближе к источнику шума.
Так и есть. Поперек шоссе лежал на боку небольшой фургон. Часть его содержимого — арбузов, выкатилось из кузова и теперь валялось на обочине. А рядом с фургоном кружил десяток человек. То, есть, не совсем, человек. Ржавые мотоциклы, кожаные безрукавки, руки, покрытые татуировками, бороды и патлы, какие-то железки в руках. Это были варвары. Приглядевшись, я понял, чего они крутятся рядом с фургоном и орут. Водитель, окровавленный, но еще живой, стоял рядом с поверженной машиной, держа перед собой небольшой светящийся жезл и размахивая им перед варварами. Вот те на! Уже простые водилы по перевозке фруктов, магическими артефактами пользуются.
Я видел, что ЭТОМУ долго не продержаться. Жезл постепенно тускнел, а возгласы варваров звучали все громче и увереннее. Ну, не могу я пройти равнодушно мимо таких вещей! Хотя бы потому, что совершается сие на моем пути. Вопрос только, что делать?
Сообщить на пост? Я достал мобильник и убедился, что отсюда даже не позвонить Леону, который в паре десятков метров от меня. Решил действовать сам. Десять варваров — не так много, а у меня винтовка с оптическим прицелом. Поймав в перекрестье прицела самого активного и нахального, я нажал на курок. Тот спешился прямо спиной об землю, а мотоцикл, проехав по инерции и без управления, врезался в пару своих «коллег».
— Убивают! — заорал один из варваров, — маги проклятые!
— …не магия… леса стреляют…, - донесся до меня возглас вожака — самого большого и с косматой бородой, — …ссышь, да? А я…
В принципе, смысл мне был понятен. Варвары, обитающие либо на равнинах, либо в горах, в леса стараются не забираться. Во-первых, передвигаться между деревьями на мотоцикле ненамного удобнее, чем на машине. А во-вторых, что греха таить, с лесными тварями шутки плохи. На это я и рассчитывал. С такой диспозицией не один, так пара снайперов моего уровня, могли бы перестрелять всю эту доблестную ватагу. Но данный конкретный вожак то ли вошел в раж и не хотел сваливать без добычи, то ли полагал себя настолько непобедимым, что очень хотел это доказать остальным. Наверное, и то, и другое, потому, что вожак, резко развернув мотоцикл, рванул в лес, перелетая через кусты и ловко обходя деревья. Двигаясь прямо на меня.
То, что произошло дальше, я сам не понял. Не до понимания знаете ли. При отсутствии ветра нижние ветви одного из деревьев, мимо которого несся вожак варваров, синхронно дернулись навстречу мотоциклу. И, с треском ломаясь, они таки остановили железного коня. Но ни его хозяина, который, перелетев на полной скорости, рухнул, растянулся по земле.
Крепкий он оказался. Вроде ударился сильно, а смог приподняться. Чтобы заглянуть в дуло моей винтовки. Не знаю, кто там в этой шайке «ссыт», но вожак их был готов сделать это буквально. Только не успел.
Без лишних проволочек я отрезал его голову охотничьим ножом и метнул в варваров, которые тем временем перестали осаждать водителя фургона и выжидающе смотрели в сторону леса. Я еще выстрелил вслед, но это уже было излишне. Варвары, убедившись лишний раз в том, что от леса не следует ждать ничего хорошего, завели моторы и убрались восвояси. И я убрался. Не выходить же навстречу несчастному водиле с какой-нибудь пошлостью на устах, типа, езжай, друг, ты спасен! Лучше до поста дойду, может, помогут мужику фургон на колеса поставить.
* * *
Медалей мне, ясен пень, не навешали. Спасибо и на том, что не было длительного многочасового допроса, когда я доложил о своем небольшом подвиге на пост. А мы с Леоном продолжили путь, продолжили до самого заката, успев пройти не менее десятка километров. Траектория наша была довольно извилистой, но дело того стоило. Ибо к тому времени, когда зной сменился прохладой, а атаки комаров на лицо и другие открытые участки тела стали нестерпимыми и назойливыми, лес поредел, и мы вышли к деревне.
Мне стоило бы сказать «деревенька», ибо данный населенный пункт был весьма невелик. Дворов десять, от силы. Судя по отсутствию каких-либо проводов, из благ цивилизации здесь были огонь и колодезный ворот. Такие вот деревушки не наносят, как правило, на карты, не ведут с ними торговлю, не облагают местное население налогами, зато при варварском нашествии они становятся легкой и первоочередной добычей.
Мы не особо рассчитывали на гостеприимство местных жителей, хотя, честно говоря, я бы предпочел ночевать под крышей, а не посреди леса, готовый к атаке комаров, а то и кого побольше. Подойдя к ближайшим воротам, я взялся за кольцо, заменявшее дверную ручку, и постучал. Калитка отворилась и нам навстречу выдвинулся ствол старинного ружья в руках человека, годного мне в отцы.
— Че пришли? — спросил хозяин без тени дружелюбия, — жрать нечего. Денег нет. Валите-ка отседова.
— Да мы переночевать, вообще-то, — вежливо парировал Леон.
— Знаю я вашу ночевку. Полдеревни спалили, половину женщин испортили. Знаю я ВАС.
— Не знаю о чем вы, — сказал я, — но мы не варвары.
— Городские? А где эта… тачка ваша? На той неделе один на тачке приезжал. Котора сама ездиет. Грит, в городе так придумали. Девок наших катал, девки-то за ним табунами ходили. А уж от детишек ваще отбоя не было. Все просили, покатай, дядя, покатай.
— Мы охотники, — объяснил я, — нам машина — лишний груз.
— А тачка?.. А, я понял. Охотники, гришь? На кого охотимся?
— На дракона.
— У-у-у, смелые мужички. Не хошь доброе дело сделать? Для таких храбрецов как вы — раз плюнуть.
— А вы? — спросил я ехидно.
— А че? — хозяин прикидывался дурачком. Может и впрямь таким был, коли сказал «табунами», применительно к этой крохотной деревушке.
— Доброе дело. Ночлег для двух усталых путников.
— Дак услуга за услугу. Я грю, пустяк на постном масле. Сделайте, и будет вам и ночлег, и ужин, могу и баньку истопить.