— Ничего в точности. Слухи, болтовня…
Он стал совсем угрюм.
— Что ж, ты все понял правильно. Когда я женился на леди Тефане, то принял в замок и ее сына. Но в нем нет моей крови, а значит, нет и прав на трон. Права есть только у тебя. Но теперь они хотят, чтобы твоя сестра Лизана обручилась с Роджером.
Я сразу уловил ход его мысли, но решил выяснить все до конца и спросил прямо:
— Значит, тогда он может претендовать на Ульмсдейл по праву жены?
Рука отца машинально стиснула рукоять меча. Он вскочил и принялся расхаживать взад и вперед жестким военным шагом.
— Вообще-то, это не по закону, но такое случалось, и они мне уже все уши прожужжали…
Я понял, что он имеет в виду мою мать, и промолчал. А он продолжал:
— И я решил женить тебя, Керован. Эта свадьба покажет всем, что я признаю в тебе сына и наследника. Через несколько дней Нолон поедет в Иткрипт свататься. Там есть подходящая невеста, леди Джойсан. Она моложе тебя на два года, а для брака это неплохо. Когда ты будешь женат, никто не посмеет посягать на твои права. А невесту привезешь к себе в Год Огненного Тролля.
Значит, настоящая свадьба будет через восемь лет. И слава богу. Я видел, что отец считает эту помолвку очень важной, но меня она не трогала, и я не рискнул спросить его, знает ли невеста и ее родственники, что я не совсем обычный человек. Я чувствовал, что мне будет нелегко с этой женой. И еще я был слишком ребенком, чтобы заглядывать так далеко в будущее. Восемь лет — долгий срок, все может случиться, может, я вообще не увижу своей невесты, так что сейчас не стоило об этом думать.
Я не видел, как отправилось свадебное посольство, так как сам еще ни разу не бывал в Ульме, но отец, снова приехав навестить меня, выглядел спокойным и повеселевшим. Он сказал, что предложение принято и теперь я обручен.
Время шло, и у меня хватало интересных занятий, чтобы не скучать и не думать о своей будущей жене. Теперь я почти все время проводил с Ривалом, занимаясь поисками Древних. Хотя Яго оставался моим официальным воспитателем, он нам не мешал. С Ривалом они были старыми друзьями, и я не раз удивлялся, как хорошо понимают друг друга такие непохожие люди.
Шли годы, и все чаще я побеждал своего учителя в поединках на мечах или топорах. Только лук все так же был послушен старому воину. И по-прежнему ночами он чертил карты и разрабатывал планы сражений. Не желая обижать старика, я внимательно выслушивал его рассуждения. Мог ли я предполагать, что очень скоро от этих знаний будет зависеть сама моя жизнь!
Зато над Ривалом годы, казалось, были не властны. Все так же бродил он по лесам, и все такой же легкой и бесшумной была его походка. К сожалению, у меня не оказалось его способностей к травознанию, но животных и птиц понимать он меня научил. Я давно уже отказался от охоты и очень радовался, что животные мне доверяют и не боятся. Но больше всего я все-таки любил ходить по местам Древних. Ривал в своих поисках проникал все глубже в пустыню. Он признался мне, что больше всего на свете хотел бы найти свитки или книги Древних.
Я был обручен в Год Змеи, Брызжущей Ядом, и чем старше становился, тем чаще стал задумываться о своей будущей жене, а поговорить об этом мне было не с кем, хотя в доме, где я жил, были еще два мальчика. Я так и не смог подружиться с ними. Не потому, что нас разделяло общественное положение, а просто я ни на минуту не забывал, что я не такой, как все, и не слишком стремился сблизиться с ними. Моим другом был Яго, годившийся мне в отцы, и Ривал, который мог быть моим старшим братом. И этого мне было достаточно.
В эти дни сыновья лесника собирались на осеннюю ярмарку. Я наблюдал, как они, нарядные и разукрашенные, отъезжали от дома. Из их веселых разговоров я понял, что они предвкушают танцы и знакомство с девушками, и тогда впервые задумался, что подумает и почувствует леди Джойсан, когда увидит меня. А вдруг она почувствует ко мне такое же отвращение, как и моя мать?
Я издергался и стал плохо спать и так изменился, что Ривал наконец спросил, что за болезнь ко мне привязалась. Я с облегчением рассказал ему все, что меня мучило, втайне надеясь, что он успокоит меня и скажет, что я все это выдумал.
Но он не стал меня успокаивать. Он долго молчал, разглядывая лежащие на столе черепки и свои бессильно лежащие руки.
— Мы с тобой никогда не обманывали друг друга, и изо всех только, ты смог стать моим постоянным спутником и другом. Но счастье — такая странная штука… Как тут можно что-то предсказать? — он помолчал. — Когда-то я тоже был помолвлен и готовился к свадьбе. Но я тоже не такой, как другие, только это не проявилось внешне, как у тебя. И моя невеста, с которой я был готов разделить Пламя и Чашу, меня испугалась.
— Но ты же не был женат! — воскликнул я.
— Да, я так и не женился, а сумел найти в жизни свою дорогу и свой интерес.
— И что же? — спросил я.
— Да все это, — он обвел руками все находившееся в доме.
— Похоже, и у меня будет так же, — спокойно сказал я.
Я был обручен, потому что так было принято и это было нужно моему отцу. Насколько я слышал, браки лордов обычно так и заключались. Главным в них было желание приобрести влиятельную родню, или расширить границы владений, или получить наследство. Слава богу, если хоть потом приходили любовь и уважение, но это случалось не часто.
— Что ж, может, так и будет, — сказал Ривал, — а пока есть одно дело, которое я давно задумал, и сейчас, мне кажется, самое время…
— Пройти по Древней дороге? — я подскочил от радости, готовый бежать туда хоть сию минуту, так притягивающе таинственна была эта дорога.
Наткнулись мы на нее случайно, во время одного из своих путешествий по Пустыне. По сравнению с нашими грунтовыми дорогами, которые чаще всего были просто старыми тропами, приспособленными для езды верхом, она была просто чудом строительного искусства.
Дорога эта была выложена тщательно подогнанными каменными плитами, и было совершенно непонятно, зачем ее строили. Начиналась она в пустыне, примерно в полдне пути от дома Ривал а, и вела в глубь пустыни. Дорога прекрасно сохранилась и только местами была засыпана песком. И мы давно решили попытаться дойти до ее конца. Подготовка к этому путешествию сразу выбила у меня из головы все мысли о Джойсан. В конце концов до свадьбы еще далеко, а по дороге мы отправлялись прямо сейчас.
Отпрашиваться мне было не у кого, только у Яго, а как раз в это время он отправился в Ульм, чтобы отчитаться перед моим отцом и встретиться со старыми друзьями. Так что я был абсолютно свободен и мог заниматься, чем хочу. А больше всего я хотел пройти по Древней дороге.
Я, Джойсан из Иткрипта, была помолвлена в Год Змеи, Брызжущей Ядом. Считается, что в этот год не стоит затевать новых дел. И мой дядя попросил составить мой гороскоп леди Лорлиас из Норстид Абби, которая настолько хорошо разбиралась в астрологии, что к ней за советом приезжали издалека. Она трижды спрашивала звезды и наконец объявила дяде — этот брак единственное, что может сделать меня счастливой. Я же в то время не слишком думала об этой свадьбе, но меня совершенно замучили связанные с ней церемонии, и под конец я буквально падала с ног от усталости и даже расплакалась.
Мне было тогда восемь лет, и я не очень задумывалась о том, что беспокоит и тревожит взрослых. Все это показалось мне просто пышным праздником, на котором я не. знала, что мне делать.
Меня разодели и украсили всеми фамильными драгоценностями, но леди Мет так строго наказала мне не пачкать, не мять платья и ничего не трогать руками, что я вынуждена была сидеть, как истукан. Помню только, что платье было голубое, а я этот цвет терпеть не могла и всегда любила более теплые, золотые и коричневые оттенки. Но невеста должна быть в голубом — таков обычай.
Жених на свадьбе не присутствовал, и соединение Пламени и Чаши отложили до Года Огненного Тролля, когда он должен будет ввести меня в свой дом. Его представителем был уже пожилой седобородый человек, суровый, как мой дядя. Запомнилась мне его рука, изуродованная шрамом, и как я испугалась, когда он взял меня за руку, держа в другой огромный топор, символизирующий моего жениха. А жениху в то время было десять лет, и вряд ли он в ближайшие годы мог хотя бы поднять такой топор.
— Лорд Керован и леди Джойсан! — объявили гости и обнажили мечи, лезвия которых сверкали в свете факелов. Звучала торжественная клятва защищать законность этого обручения, если придется, даже с оружием в руках. От дыма факелов и общего крика у меня разболелась голова, и конец праздника я помню совсем плохо.
Старый лорд Нолон, представлявший моего жениха, обязан был есть со мной из одного блюда. Он вежливо спрашивал, чего бы мне хотелось, но у меня от страха язык заплетался, а то, что выбирал он, я есть не могла, и меня чуть не стошнило.
После обеда женщины проводили меня в спальню и, переодев, уложили в огромную брачную постель под балдахином. Мужчины во главе с моим дядей уложили рядом со мной тот огромный топор, который изображал моего жениха. На этом и закончилось мое обручение. Я не задумывалась тогда, что это может значить для меня, приняв всю эту суету за очередную игру взрослых, которые всегда непонятны детям.
И только много позже мне стало казаться, что этот огромный боевой топор, деливший со мной брачное ложе, заранее предсказал будущее и мне, и нашему роду, и всему Хай-Халлаку. Топор — символ войны.
Лорд Нолон вернулся к своему господину, и у нас все пошло по-прежнему. По традиции я оставалась в родительском доме, пока не наступит назначенный срок и мой лорд не приедет за мной.
Но кое-что все-таки изменилось. На праздниках меня теперь сажали по левую руку от дяди и именовали леди Ульмсдейла, на праздничной одежде кроме моего родового герба — Сломанного Меча Харба, вышили еще и герб Ульма — Нападающий Грифон. Все это было прекрасно выполнено и сверкало драгоценными камнями и золотом. Мой род был достаточно высок и почитаем в Хай-Халлаке. Мой предок Харб, великий воин, освободил долины от ужасного Дракона Пустыни Ирр и в память об этом подвиге поставил в свой герб Сломанный Меч.
Каждый год, как только устанавливались дороги и погода не мешала путникам, лорд Керован присылал посольство с поздравлениями и подарками к моим именинам, но сам так ни разу и не появился.
Дядя мой был вдовец, и в замке у нас хозяйничала его сестра леди Мет. Она же занималась и моим воспитанием. Так упорно учила она меня всему, что должна знать и уметь настоящая леди и хозяйка Ульма, что порой мне хотелось бежать куда глаза глядят. Но леди Мет была уверена, что таков ее долг, и поистине чудо, что я все-таки не возненавидела своего жениха и его Ульм до того, как их увидела.
Дядину жену я совсем не помнила, так давно она умерла, а второй раз дядя так и не женился, хотя многие уговаривали его взять жену, которая могла бы родить ему наследника. Иногда мне казалось, что он не женится, чтобы не приводить в дом второй хозяйки. Все давно признали, что вряд ли кто сможет управляться с замком лучше, чем леди Мет. Под ее властью все были сыты и устроены, не бывало ни ссор, ни споров, и все спокойно занимались своими делами.
Когда-то (во что мне очень трудно было поверить) она тоже была обручена, как и я — через топор, — с лордом из южных долин, но он умер, так и не успев ввести ее в свой дом. Никто не знал, что значила для нее эта потеря. Молча она провела положенный по обычаю траур, а после решила уйти в женский монастырь в Норстиде. Но прежде, чем она приняла постриг, овдовел ее брат, и ей пришлось принять его осиротевший дом. Одевалась она всегда почти по-монашески и обязательно дважды в году ездила на поклонение в Норс-дейл. Когда я подросла, она стала и меня возить туда.
Как я уже сказала, у моего дяди не было детей, и вопрос о наследнике Иткрипта еще не был решен. У него была еще одна сестра, имевшая сына и дочь, но ее дети наследовали своему отцу и не могли претендовать на Иткрипт. Я была дочерью его младшего брата, но как девочка могла наследовать ему только по специальному завещанию. Я думаю, он хотел устроить мне хорошего мужа и объявить наследником его по праву жены.
А вот леди Мет не очень нравилась предстоящая свадьба, и мне иногда казалось, что она не прочь отправить меня в монастырь. Мне и самой очень нравились наши поездки в Норсдейл. Меня с детства влекли знания, и это заинтересовало старую и мудрую аббатису Мальвину. Она разрешила мне заниматься в монастырской библиотеке. И надо видеть, с каким наслаждением читала я старинные рассказы о войнах и путешествиях. Особенно интересовали меня все записи о Древних, живших в наших долинах до прихода человека. Людям практически не приходилось с ними сталкиваться, и все, что мы знаем о них, были только слухи, легенды, догадки и немногочисленные рассказы о встречах, искаженные пересказами.
Некоторые из них были враждебны людям, как тот демон, которого убил Харб. До сих пор в некоторых местах ощущалась власть черной магии, и случайно попавший туда человек мог жестоко поплатиться за свою неосторожность.
Некоторые были доброжелательны, как Гуннора — подательница жизни. Ей поклонялись женщины, и многие, ожидая ребенка, ехали в ее святилище с просьбами и дарами. Я сама носила талисман Гунноры — ладанку с сухими травами и зернышками. Она была сильна и добра, как само Очищающее Пламя, в честь которого был воздвигнут женский монастырь.
А некоторые из Древних были совсем непонятны людям. Кому-то они приносили добро, кому-то — зло, словно имели о людях свое мнение и давали то, что каждый заслуживал.