Внизу у их жилого дома Рекс заказал двуместный автомобиль на воздушной подушке, и они ожидали его прибытия, стоя на обочине. Когда он плавно подкатил к обочине, дядя Билл сел возле ручного управления и, к удивлению Рекса Морриса, сам повел машину, как будто бы они были на неавтоматизированной дороге где-нибудь на окраине страны.
— Это небезопасно, дядя Билл, — мягко запротестовал он. — В этой части города и в это вечернее время довольно много транспорта.
Дядя пробормотал что-то невнятное о том, что ФР Безопасности сильно обеспокоен нигилистами, и Рекс, не уловив связи, умолк.
Они пересекли город мимо распределительных и развлекательных центров и очутились в жилом районе. Уильям Моррис подъехал к обочине, отпустил машину, затем они прошли около двух кварталов пешком, что Рекса сильно удивило. Они вошли в жилое здание среднего размера и поднялись лифтом на верхний этаж. Очевидно, переговорный экран лифта распознал старшего Морриса, так как их не просили представиться.
Лифт открылся. Они вошли в небольшую приемную и, пройдя вперед, остановились перед экраном.
— Добро пожаловать, Технолог Моррис, — произнес голос роба. — А кто с вами?
— Мой племянник, Технол Рекс Моррис, — сказал нетерпеливо дядя. — Я поручаюсь за него, конечно.
Рекс спросил удивленно:
— Что это за частный клуб? Ты не приводил меня сюда раньше.
— Не будь наивным, — сказал дядя. — Проходи.
Дверь перед ними открылась, и они вошли в просторную комнату, где вечеринка, по-видимому, была в разгаре. По крайней мере, значительное число людей стояли или сидели тут и там с напитками в руках, как на обычном коктейль-приеме. Некоторые из них окликнули Уильяма Морриса, когда они направлялись к ближайшему автобару.
Вокруг бара столпилась небольшая группка людей, и Уильяму Моррису пришлось выказать в шутливой форме некоторое неудовольствие, пока они не пропустили их, чтобы заказать два напитка. Он представил Рексу эту группу. Двое из них были Старшими Инженерами, один официальный Технолог и двое других, подобно самому Рексу, Технологами без назначения. Шестой был монах Темпля.
Технолог сказал Уильяму Моррису:
— Может ты тоже хочешь высказать свое мнение? Мы обсуждаем мотивы этих так называемых нигилистов.
— Да, — сказал серьезно монах.
Это был полный мужчина, с цветущим лицом и маленькими словно надутыми губами.
— Человечество никогда не было так счастливо, как сейчас при Технате. Чего они ожидают? Чего же они хотят?
Уильям Моррис покачал свой стакан и произнес для затравки:
— Что вы имеете в виду, когда говорите, что человечество счастливо?
— А разве это не очевидно? — сказал монах. — Например, прошлые общественные системы всегда имели непривилегированное меньшинство или большинство. Даже в середине 20-го столетия довольно большая часть населения в Соединенных Штатах и Канаде имела плохое жилье и одежду, недоедала и испытывала недостаток в медицинском обслуживании и в образовании. Сегодня таких людей нет. Каждый имеет все необходимое для счастливого существования.
Дядя Билл глубокомысленно отпил напиток и сказал:
— Все необходимое для существования, возможно, даже здоровье, существует. Но что такое счастье? Действительно ли мы стали счастливее, чем были раньше?
Рекс посмотрел на монаха.
Этот достопочтенный человек недовольно смотрел на дядю Билла.
— Я, кажется, не понимаю вас. Как может кто-нибудь быть счастливым, если он испытывает нужду в самом необходимом? А сегодня никто не испытывает такой нужды.
— Если применить ваше определение счастья, то получается, что в прежние времена среди бедняков счастливых вообще не было, тогда как богачи должны были проводить время, радостно взирая один на другого. А миллионеры, конечно, должны были с трудом сдерживаться, чтобы не прыгать в непрерывном ликовании.
Один из Старших Инженеров, который попивал виски с содой и льдом во время этой дискуссии, вдруг сказал:
— Подождите минуточку. Не хотите же вы преподнести старую басню о том, как негры счастливо бренчат на банджо на набережных, а хозяева плантаций с мятным крепленным напитком в руках в печали живут в своих роскошных особняках на холмах?
Один из Технологов без назначения также вступил в бой.
— Да, а что же вы понимаете под счастьем, Технолог Моррис?
Уильям Моррис улыбнулся.
— Это сложный вопрос. В действительности, я думаю, что его вообще не существует.
Он кивнул головой в сторону монаха.
— Огромная ошибка религии в том, что она обещает либо небеса, либо ад — вечное счастье или вечную печаль и страдание. Ни одно из них само по себе не возможно и не имеет смысла, это противоположности, и нельзя иметь одно без другого.
— Минуточку, — запротестовал Старший Инженер. — Вы хотите сказать, что счастье вообще не возможно? Это смешно. Каждый из нас…
— Нет, вы выслушайте, — перебил его дядя Билл. — Я не утверждаю, что удовольствие, удовлетворенность и даже экстаз не достижимы на сравнительно короткие периоды времени. Но длительное счастье не дано судьбой. Слово это бессмысленно, и употребляется оно произвольно, как и слово «любовь». Что такое любовь? Вы любите свою мать, жену, свою страну, и вы любите яблочный пирог. Вы любите даже парад, но я сомневаюсь, что кто-нибудь захочет спать с ним. Смешно! Слово это не обозначает ничего так же, как и слово «счастье», разве что в аспекте мимолетности.
— Если не существует такого понятия, как счастье, — сухо сказал представитель Темпля, — получается, что человечество уже на протяжении длительного времени ищет чего-то неуловимого.
Старший Инженер высказался еще более резко.
— Вы либо чего-то не договариваете, либо вы вообще не понимаете, что вы говорите.
Рекс снова перевел взгляд на дядю. Старик сегодня в прекрасном настроении, решил он.
— Первоначальный вопрос, — сказал дядя, — состоял в том, стало ли наше общество счастливее сейчас, когда мы достигли все самого необходимого для каждого. Для иллюстрации моей точки зрения давайте заглянем назад в историю — до 1776 года, когда американские революционеры обещали жизнь, свободу и достижение счастья своим нерешительным парням — подчиненным короля Георга. Как отмечалось ранее, такие мыслители, как Джефферсон и Мэдисон не совершили ошибки и не обещали счастья, а только возможность его достижения. У меня почему-то необъяснимое подозрение, что сами они не находились в заблуждении относительно реализации этой возможности. Два столетия спустя произошла вторая американская революция, и снова обещано было счастье; в то же время для каждого было достигнуто изобилие от колыбели до могилы. Очень хорошо. А теперь я спрашиваю, счастливы ли мы?
— Мы сейчас ближе к нему, чем были когда-либо ранее. А что якобы могут предложить эти так называемые нигилисты для улучшения положения вещей? — спросил один из Технологов без назначения.
Дядя Билл пожал плечами.
— Мне никогда не приходилось разговаривать ни с одним из них. Возможно, интеллектуальные поощрения. Возможно, они устали от пьянок, которым мы посвящаем большую часть своего времени. Все наши некогда гениальные изобретатели, кажется, переключились сегодня на составление самых экзотических алкогольных смесей.
Старший Инженер пришел в еще большее раздражение.
— Что вы хотите этим сказать?
По тону дяди Билла можно было судить о том, что он также был на грани раздражения.
— Я не утверждаю, что прежний полуголодный фермер на четверти акра земли в Индии или на нескольких акрах — в Индиане жил так, как он хотел. То же можно сказать и о рабочем текстильной фабрики в 19-ом веке в Англии. До того, как человек сможет реализовать себя, само собой разумеется, он нуждается в предметах первой необходимости. Я пытаюсь всего лишь показать, что суть не в счастье. Человек преимущественно ведет монотонный образ жизни, день за днем. Иногда его дни освещаются временным удовольствием, даже экстазом, иногда же они окрашиваются трагедией, страданием, печалью. Эти вещи случаются как с богатым, так и с бедным.
Важно то, что человек, имеющий в изобилии все предметы первой необходимости, может вести более полную жизнь. Его здоровье в более полном порядке, у него есть досуг для хобби, или учебы, или физических удовольствий. Он имеет больший престиж в обществе, заслуживает он того или нет. У него больше возможностей, чтобы приспособиться к миру так, как он хочет. Конечно, жизнь становится лучше, когда обеспечиваются все эти вещи. Но они не гарантируют такой неуловимой вещи, как счастье.
Дядя Билл допил второй свой бокал и перешел к выводам.
— Однако, насколько я мог составить мнение об этих нигилистах на основании их угрожающих писем, их вообще не волнует счастье. Они, наверное, считают, что наша культура находится в состоянии застоя из-за иерархической общественной системы, и они хотят снова привести ее в движение путем каких-то фундаментальных изменений.
— Какие изменения? — надутыми губами спросил монах.
— Понятия не имею, — пожал плечами дядя Билл.
Он повернулся, чтобы что-то сказать племяннику, но не обнаружил его возле себя.
Молодой Моррис с бокалом в руке уже был в другом конце комнаты и принимал участие в разговоре за столом. Спор здесь был даже еще более жарким, чем тот, в который был вовлечен дядя. Рекс Моррис был слегка удивлен — настоящий клуб.
Худой Инженер произнес отрывисто:
— Что вы имеете в виду, говоря об упадке демократии? Мы вообще никогда не заботились о ней. Уже начиная с примитивного общества, когда правление основывалось на клане и реализовывался примитивный тип коммунизма. С тех пор мы периодически поддерживаем демократию на словах, и это все. Демократия в Афинах во время так называемого Золотого века? Чепуха! Конечно, граждане Афин имели ее, но на каждого гражданина приходилась группа рабов, которые вообще не имели слова в правительстве. Соединенные Штаты? Ха, та же картина. Наши предки много говорили о демократии, но это были только разговоры. В первый период государственности в 18-ом и 19-ом веках большинство населения было лишено гражданских прав по причине собственности и образовательного ценза. По правде говоря, до конца Первой мировой войны женщины вообще не имели избирательного права. Я не говорю уже о дискриминации против негров и других меньшинств, которая продолжилась вплоть до возникновения Техната. Но, кроме того, реальная демократия невозможна, пока существует экономическая автократия. Как может человек свободно осуществить свое избирательное право, если он экономически зависим от кого-то?
— Я не понимаю этого, — сказал кто-то.
— Куда уж очевиднее? Если вы зависите от кого-то в отношении еды, одежды и крова, вы не свободны. Ребенок, зависящий от своих родителей, не свободен. Семья — это диктатура, добровольная, но все же диктатура. Не является свободным и человек, который продает свое время другому, равно как и в том случае, когда основные его жизненные потребности зависят от этой продажи. Итак, я снова задаю вопрос. Как мы можем иметь политическую демократию, когда у нас экономическая автократия? Когда средствами производства владеет и распоряжается в своих интересах меньшинство. Мы никогда не даем шанса реальной демократии, а с тех пор, как мы установили Технат, мы наносим по нашим демократическим институтам смертельный удар.
Рекс Моррис легонько присвистнул. Окинул взглядом присутствующих. Здесь было, наверное, семьдесят пять человек в ранге не ниже Старшего Инженера.
Он увидел знакомое лицо, подошел и сказал:
— Как я понимаю, между нами непримиримая вражда?
Паула Клейн, на которой был сегодня серый костюм Технолога, строгость которого только подчеркивала красоту этой брюнетки, сказала холодно:
— Вам знакомо такое слово, как «осведомитель», Технол Моррис?
В глазах ее сквозило презрение.
— Наверное, нет, — сказал Рекс спокойным тоном. — Не очень благозвучное.
Она сказала язвительно:
— Мой брат не оценил тот факт, что вы сообщили о том, что я повела вас в разговорню для Исполнителей помимо вашей воли.
— Послушай, — попытался он объяснить. — Ты же сказала мне, что Инженер из Функционального Ряда Безопасности, который стоял там напротив, узнал тебя. О Великий Скотт, он даже поприветствовал тебя. И, кроме того, тот факт, что меня преследовал какой-то шпик, говорил о том, что за каждым, кто был там, установлено наблюдение. У меня не было возможности защитить тебя.
Она хмуро посмотрела на него.
Он продолжал:
— Если бы меня отправили в суд, дело бы получило огласку. Как иначе я мог действовать? И в результате, мы оба избежали неприятностей.
Она окинула его долгим, внимательным взглядом.
— Ладно, — вздохнула она. — Я не могу полностью согласиться с вашими доводами, Технол Моррис, но вы пролили некоторый свет на ситуацию.
Он улыбнулся ей.
— Давай начнем сначала. Как насчет того, чтобы выпить?
— Ты забыл, что я одна из миллиона, кто не пьет ни глотка в наше время. Какими судьбами ты оказался здесь, Рекс?
— О, дядя Билл привел меня. Он пытается представить меня всем своим друзьям. Я не рвусь на работу, но по моим представлениям, чем раньше я начну отрабатывать свои десять лет, тем скорее я смогу выйти на пенсию и жить по своему усмотрению.
— Интересно узнать, как это. У тебя есть какое-то хобби или интересующая тебя область знания?
— Гм, да, у меня есть хобби. Вино, женщины и путешествия в свое удовольствие. Не обязательно в этом порядке. Знаешь, что мне пришло в голову, когда я увидел тебя в Ночлежке позавчера вечером? Что ты посещаешь не только разговорни. И, кажется, у тебя нет более достойного эскорта, чем этот олух Матт Эджеворт. Как насчет того, чтобы сжалиться над чужеземцем и посвятить ему вечер, чтобы познакомить с городом?
Выражение ее лица снова стало холодным. Она сказала ровным голосом:
— Боюсь, что времяпрепровождение с вами, Технол Моррис, своего рода риск. Думаю, что один из людей из Безопасности, присутствующих здесь, сообщит сегодня о нашем присутствии. И я боюсь, что учитывая ваше безумное стремление обеспечить себе алиби, я могу оказаться…
— Люди из Безопасности? — перебил ее Рекс. — Почему здесь должен быть кто-то из Безопасности. А если бы и был, что из того?
Она сказала горько:
— Ты что, думаешь, они контролируют только разговорни для Исполнителей? Поверь мне, это относится и к классу Инженеров, и к классу Технологов. Я сомневаюсь, что есть в городе разговорня, о которой бы Матт Эджеворт не знал.
Он сказал беспомощно:
— Ты хочешь сказать, что это разговорня, и что здесь есть люди из ФР Безопасности?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— А где же, о Великий Говард, по твоим представлениям ты находишься? Куда, ты думаешь, привел тебя твой дядя? Ты думал, что только Исполнители ходят в разговорни?
— О Великий Скотт, — вырвалось у Рекса Морриса. — Я думал, что это своего рода клуб. Дядя Билл ввел меня в полудюжину клубов здесь, в Великом Вашингтоне. Мне казалось, они говорили довольно свободно, но я же из захолустья, а это столица. Но разговорня!
Она кивнула головой в его сторону.
— И это говорит сын Леонарда Морриса?
Он набросился на нее.
— Прекрати называть меня так. Я устал быть чьим-то сыном.
— Интересно, что он думает о тебе, — сказала она презрительно.
Паула Клейн развернулась на каблуках и отошла от него.
Рекс Моррис долго смотрел ей вслед и печально вздохнул. О Великий Скотт, она была одной из самых привлекательных женщин, которых он когда-либо встречал, и между ними было столько общего, что он и не предполагал. Ему было уже тридцать, а он так и не встретил до сих пор своей женщины. Паула Клейн могла стать его женщиной. Но было уже поздно.
Он повернулся и, невольно избегая встречи с дядей, направился через заполненную людьми комнату в прихожую, в которой они оказались с дядей, когда входили. Продвигаясь к выходу, улавливал обрывки разговоров и споров то тут, то там. Большинство групп обсуждали нигилистов и их угрозу.
В прихожей он без труда вызвал лифт и спустился на уровень улицы.
Он прошелся по улице до ближайшего общественного переговорного экрана. Стал перед ним и сказал:
— Технолог Матт Эджеворт из Функционального Рядя Безопасности.
Голос роба произнес:
— Выполнено.
Наступила пауза.
На экране появился Инженер в униформе ФР Безопасности и произнес:
— По какому вопросу вы хотите говорить с Технологом? Я один из его помощников.
Рекс Моррис сказал резким голосом:
— Я хочу сообщить об открыто действующей разговорне.
— О, — сказал тот, не очень, видимо, ошеломленный услышанным.
— Я могу принять информацию.
Рекс Моррис резко ответил:
— Я хотел сообщить об этом Технологу Эджеворту лично.
— Почему? Боюсь, что Технолог Эджеворт занят. Как вы понимаете, у него много обязанностей.
— Ну, занят он или нет, скажите ему, что с ним хочет поговорить Технол Рекс Моррис.
Он добавил с горечью:
— Сын Героя Техната Леонарда Морриса.
Глаза чиновника Безопасности расширились.
— Простите, Технол Моррис. Я не знал, кто вы. Будет выполнено незамедлительно.
Его лицо исчезло, и вскорости на смену ему появилось хмурое лицо Матта Эджеворта.
— Да, — сказал он. — Чем могу служить, Технол Моррис?
Рекс сказал:
— Меня продолжают затягивать в эти чертовы разговорни. На этот раз я решил сам вам об этом сообщить.
— Вот как, — произнес неуклюжий начальник Безопасности.
— Куда вас водили и кто?
Рекс указал ему адрес и номер этажа, где размещалась эта огромная квартира, превращенная в разговорню. На того, казалось, это не произвело особого впечатления.
— А кто привел вас туда?
— Я бы… я бы предпочел не говорить.
Матт Эджеворт посмотрел на него.
Рекс Моррис прокашлялся и сказал печально:
— Дело в том, что это был мой дядя, Уильям Моррис.
— Ясно, — сказал Эджеворт. — Очень хорошо, мы разберемся с этим. Технол Моррис.
Экран погас.
Рекс Моррис постоял некоторое время, уставившись на него в задумчивости, затем сдвинул плечи и снова пошел по улице.
На углу был блок ФР Транспорта, и он заказал одноместное такси на воздушной подушке.
Следующую четверть часа он провел, разъезжая взад-вперед наугад по главным улицам Великого Вашингтона. Ему стало ясно, в конце концов, что его не преследовали, а если кто и преследовал, то делал это настолько искусно, что остался незамеченным.
Он направился в другую часть города, в жилой район, предназначенный главным образом для класса Исполнителей, Он отпустил машину в полумиле от места своего назначения и дальше пошел пешком. Его серый костюм касты Технологов делал его немного подозрительным в этих краях, но опасностью это не грозило. Перед тем, как войти в нужное ему здание, он оглянулся по сторонам.
В здании был лифт, но он пошел по лестнице на третий этаж, где вошел в небольшую квартиру класса Исполнителей. Пошел в спальню и начал снимать одежду. Взглянул на автобар и захотел было заказать себе чего-нибудь выпить, но потом тряхнул головой. Он выпил два стакана в дядиной разговорне и, учитывая обстоятельства, этого было достаточно. Темпы потребления спиртного, которые он вынужден был принять, чтобы соответствовать образу прожигающего жизнь повесы в этом суетном городе, значительно превышал привычные ему, и в сложившейся ситуации он их не одобрял.
В спальне, стоя в нижнем белье, он повесил свой костюм в стенной шкаф и вынул джемпер и брюки, надел их и вернулся в гостиную.
Подошел к шкафу в стене, вынув из кармана старомодный ключ. Отпер его, открыл дверь и, отодвинув в сторону различные предметы туалета, обнаружил небольшой вытянутый сундук. Понадобился еще один ключ. Он отпер сундук и присел на корточках, уставившись на его содержимое.
Там были два ручных пулемета, обрез, старого образца карабин с телескопическим прицелом и три ручных гранаты. Он взял один из ручных пулеметов, отделил магазин от приклада и обследовал его. Вынув по одному патроны и проверил силу пружины магазина. Если оставляешь полным на длительное время магазин автомата, пружина может ослабеть настолько, что последние два или три патрона не попадут в ствол. Однако, эта пружина казалась достаточно сильной. Он вставил пули обратно в магазин, втиснул его в приклад пулемета и затем перевел первый патрон в рабочее положение. Снял предохранитель.
Однако, он некоторое время подумал и наконец потихоньку засунул оружие себе за пояс; потом поднял одну из гранат и взвесил ее на руке. В ней был какой-то новый элемент, и она напоминала скорее бомбу. Было что-то более драматичное в бомбе. Нигилистов и анархистов всегда связывали с бомбами. Почему, он не знал. Но Эрцгерцога Фердинанда тоже ведь убили с помощью бомбы, что послужило началом Первой мировой войны.
Он положил эту смертоносную вещь в боковой карман, замкнул сундук, поднялся на ноги и замкнул дверь стенного шкафа. Рекс пробормотал что-то, недовольный сам собой. Все эти замки и ключи были наверное глупостью. Если это его убежище будет обнаружено, пара замков вряд ли кого-нибудь остановит.
Тем не менее, он уходя, осторожно замкнул дверь квартиры. По крайней мере, он должен предохранить себя от подростков и бродяг, которые случайно могут наткнуться на его тайник с оружием. Опустился по лестнице до уличного уровня, снова избегая пользоваться лифтом.
Он прошел пешком несколько кварталов перед тем, как вызвать такси в блоке ФР Транспорта, но затем, уже входя в такси, опомнился. Черт возьми, он совсем забыл. У него была универсальная кредитная карточка Технолога, а одежда касты Исполнителей. Технол ездил бесплатно, а Исполнитель должен был пользоваться своей кредитной карточкой. Если бы он сел в эту машину, ее экран распознал бы его одежду и ожидал бы оплаты. Если бы он протянул свою карточку Технола, на компьютерах, несомненно, была бы зарегистрирована противоречивость информации. Люди ранга Технологов не имели обыкновения разгуливать в одежде Исполнителей. Это не было запрещено, но так просто никто не делал.
Черт возьми. Пришлось отказаться от такси.
В такой ситуации Рекс Моррис пошел к ближайшему входу в метро и спустился на транспортный уровень. Он нашел на стенной карте ближайшую к месту его назначения станцию и сел в двадцатиместный автоматизированный вагон, опустив предварительно свою универсальную кредитную карточку в соответствующую щель. Он знал, что это безопасно, так как здесь не было переговорного экрана. Ни одного эрга не снимут с его счета, так как он был Технол, но необходимо было идентифицировать себя, чтобы пройти через турникет.
Понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы этот двадцатиместник доставил его на нужную станцию.
Он вышел из метро, осмотрелся и скромно пошел по боковой дороге. В тайне от дяди и от всех других, кто мог бы теперь узнать его, Рекс Моррис проводил много времени в Великом Вашингтоне, изучая все входы и выходы в городе и проводя другую подготовительную работу, необходимую для теперешней деятельности.
Он дошел до Центрального храма Темпля и посмотрел на его устремленные ввысь башни, продолжая идти. Уже стемнело. Он обошел вокруг этого грандиозного здания и вошел в обширный парк, находящийся за ним. В это время там было всего лишь несколько прохожих.
Он пошел вдоль парка по дорожке, параллельной высокой ограде-частоколу, пока не дошел до небольших металлических ворот. Огляделся по сторонам. Место это было довольно уединенное, насколько он мог судить по своим прошлым обследованиям. Никого поблизости не было. Рекс Моррис полез в карман и вынул какой-то компактный инструмент. Открыл его и вставил в замок в воротах. Резко повернул. Безрезультатно. Он тихо выругался и снова огляделся по сторонам. Слава Богу, по-прежнему было пустынно.
Он повернул инструмент в другую сторону и скорее почувствовал, чем услышал щелчок. Открыл ворота. Быстро вошел, закрыл за собой дверь и скрылся в кустарниковой аллее на противоположной стороне.
Теперь он был в руках божьих. Он внимательно изучил все, что ему удалось найти о распорядке для своей жертвы, но он осознавал, что между тем, что появляется в средствах массовой информации о выдающейся персоне и его реальной жизнью существует большая разница.
Он пробрался через кустарники аллеи и садик, прилегающий к официальной резиденции, остановился в тени дерева и стал ждать более или менее спокойно. Если он не ошибся, ему придется ждать не более получаса. В противном случае ему просто придется прийти сюда в другой раз, а это осложняется тем, что он поломал простой замок на воротах, и рано или поздно, а вероятнее всего, рано, какой-нибудь садовник может обнаружить это.
На самом деле, подумал он сейчас, если ему не удастся выполнить свою миссию сегодня вечером, ему лучше сюда не возвращаться. Охотясь за нигилистами, они расставят людей из Функционального Ряда Безопасности по всему городу.
Было ужасно стоять здесь в бездействии. Он обдумывал невесело, что может случиться, если сотрудник ФР Безопасности пройдет через парк и заметит, что дверь не заперта. Но затем он двинул плечами, недовольный собой. Смешно. Если даже кто-нибудь пройдет мимо, у него не будет никаких причин подозревать, что замок взломан. Ворота были прикрыты, как обычно. Очень маловероятно, что их кто-то тронет.
В комнате, за которой он наблюдал, возникло какое-то движение. Рекс застыл в ожидании. Включили свет.
Он вынул из кармана гранату. Это была ударного типа граната большой взрывной силы. Рекс приобрел ее несколько лет назад в туристической поездке по Египту. В Египте можно купить все, что угодно при наличии достаточного международного кредита. Граната имела избирательное устройство, позволяющее устанавливать детонатор на 3 секунды, 10 секунд или на 5 минут после оттягивания кольца. Он установил детонатор на пять минут и пополз на четвереньках к окну.
Было лето. Лето в Великом Вашингтоне влажное и жаркое, как коридоры ада. Если правда то, о чем он читал, его жертва не любит кондиционеры. Окно должно быть приоткрыто.
Так и было.
Внутри шли какие-то приготовления. Двое в простых церковных одеяниях, устанавливали стол для вечерней трапезы. Рекс фыркнул, увидев графин с вином. Предполагалось, что его жертва был трезвенником — одним из десяти, приглашенных для выступления против алкоголя.
Он выжидал с гранатой в руке. Он вынужден был зависеть сейчас от догадки и не имел права ошибаться. Губы его двигались в величайшем напряжении. Слишком многое поставлено на карту. Он просто не мог позволить себе допустить ошибку. Он бы никогда себе этого не простил.
Двое покинули комнату, очевидно не надолго.
Он оттянул кольцо гранаты, приоткрыл больше окно, бросил маленькую бомбу под стол, затем прикрыл окно, как и было перед этим. Повернулся и поспешил назад в тень кустарника.
Он стал вглядываться в темноту, прищурив глаза, и тихо выругался, увидев молодую парочку. Молодые люди держали друг друга за талию и медленно прогуливались.
Они шли медленно, настолько медленно, что можно было ожидать, что они вот-вот остановятся.
Так оно и случилось. Они остановились, придя, очевидно, к обоюдному согласию.
Трудно было ожидать, что это будет краткий поцелуй. Это было очевидно.
Рекс Моррис вздохнул и посмотрел на резиденцию. Он приготовился рискнуть. Не глядя по сторонам, он быстро пошел к воротам. Открыл их и вышел. Закрыл их за собой и быстро прошел мимо двух влюбленных.
Они даже не заметили его.
Он удерживал себя, чтобы не побежать или даже идти так быстро, что это могло привлечь внимание. Он был уже на краю парка, когда раздался взрыв. Не обращая на него внимания, он пересек улицу и направился к станции метро, идя по-прежнему быстро, но не так уж сильно.