— Мужчины! — многозначительно заметил второй. — Выкладывай: зачем пришла?
Я не знала, как говорить с такими существами. А их оскал не очень — то располагал к дружеской доверительной беседе. Напомнив себе, что я — ведьма, и хмыкнув себе же в ответ, я рискнула продолжить: — Нам бы молока священного немного. Ну, там, солнышко протереть.
— Солнышко протереть?! — судя по взгляду, я сморозила глупость. С другой стороны, я четко помнила формулировку — инструкцию работы с местным молоком. И из уст жреца, и из уст Великой она звучала до безобразия одинаково!
— Мне так Великая объясняла, — я с надеждой посмотрела в желтые глаза второго лохматика.
— А, светильники, что ли? Так мяч давай, — протянули мне лапу.
— А без мяча никак? — надежда на договор таяла на глазах.
— Не- а, — мне ответили весьма добродушно. Лохматик, откинувшись на травку, продолжил: — Он играть любит. Пока не поиграет, не успокоиться. А, значит, не даст молока. Так что, тащи мячик.
Я начинала злиться. Пока Даша выясняла отношения со своим телохранителем, а мой муж мирно загорал на травке, я вынуждена была трепаться с ненормальными полульвами — полусобаками и доставать им где — то какой — то мяч. На какое — то мгновение мне показалось, что лёвик надо мной издевается, и я вспылила: — Где я тебе возьму мяч? У меня даже карманов нету!
— Так наколдуй! — раздался за спиной голос моей любимой Луши.
Луша без приключений дотрусила до ворот города, где на своем месте сидела Манеки Неко.
— Привет! — промурлыкала киска.
— А, это ты, — Манеки вздохнула. — Везет тебе: у тебя хозяйка есть, друзья. А у меня никого нет. Одна сижу здесь, как дура и лапами машу. Нет, ты скажи — это жизнь? — Манеки схватила Лушу за грудки и тряхнула. — А, — отмахнулась бесхвостая, поставив мою любимицу на пол, — все равно не поймешь!
— Чего это сразу не пойму? — вспылила неожиданно даже для себя Луша. — Я тоже, между прочим, кошка и тоже — женщина! Ты что думаешь — единственная такая, да?
— Единственная! — рявкнула бесхвостая. — Видала? — она повернулась к Луше задом. — У меня даже хвоста нет! Ни — ка — ко — го! — отчеканила она по слогам, — не то, что друзей. Сколько лет здесь сижу, уже и не помню. Хуже цепной собаки стала. Даже поговорить по душам не с кем. А когда еще Великая про меня забыла… — она снова махнула лапой. В зеленых глазах плескались слезы. — Будь другом, посиди со мной! Хоть немножко!
— Хорошо! — легко согласилась Луша. — А ты мне расскажи, почему у тебя так все повернулось в жизни.
— А что тут рассказывать? Помогла людям один раз, они решили, что буду всегда помогать. Так ведь я действительно их люблю. Но и я же — живое существо. Тоже хочу ласки и внимания. Раньше хоть на выходных чувствовала себя кому — то нужной, когда меня Великая к себе во дворец брала. Она меня кормила, гладила, играла со мной. Теперь и ей не нужна! — всхлипнула кошка. — Как — то задумалась о прожитой жизни: ни детей, ни семьи, ни друзей. Решила: надо что — то срочно менять. Одела свой самый красивый воротничок, сделала маникюр, ресницы подвела и стала ждать. Знаешь так: смотрю вдаль, вдруг близкая душа на горизонте появится. Не видно было никого. Решила подпрыгнуть — вдруг вдалеке этот кто — то виднеется. Ну и сиганула сдуру. Вот, видишь, лапу только повредила. — Манеки сунула Луше под нос правую изящную лапку. — Махать ею и звать купцов не могла я больше. Узнали местные, прибежали, давай лечить. Знаешь, как меня лечили? — с вызовом сказал кошка. — Мне удалили весь мой маникюр! — Бесхвостая истерично вздохнула. — Мало того, что больно, так еще и в душу нагадили! — с чувством произнесла она. — А потом я и вовсе стала никому не нужна. Сижу здесь, позабыта — позаброшена. Вот тебе мой рассказ! — вздохнула Манеки.
— Пошли со мной! Я тебя к такому доктору отведу — закачаешься! — выдала Луша. — Маникюр нарастим. Я тебе буду другом, еще кого — нибудь найдем! Пошли, говорю! — Земная кошка махнула лапкой, указав на город.
— Вот, наконец, и меня кто — то позвал, — смущенно выдохнула Манеки Неко и поплелась вслед новой подруге. — А где мы найдем такого доктора?
— Ни где, а как! — исправила Луша.
— И как?
— По количеству внеплановых чудес и разрушений.
— Лушенька! — заверещала я от восторга, увидев свою любимицу. — Моя киса! — Я кинулась обнимать и целовать свою кошку.
— Спокойно! — выдала мне Луша. — Я не одна! — За ее спиной я узрела Манеки Неко и открыла рот. — Вопросы потом, — моя кошка напомнила мне Штирлица. — Нужна помощь.
— Юстас Алексу, — закончила я за Лушу. Та покосилась на меня и вздохнула. Повернувшись к Манеки, моя любимица выдала: — Не обращай внимания, она классная! Просто периодически ее клинит!
Я совсем не понимала происходящее. Только хорошо знакомое слово "помощь" сработало четко по назначению. Я неожиданно вспомнила, что в земной жизни являюсь врачом, а это слово плавно перетекает в слово "помощь".
— Что болит? — серьезно осведомилась я, пытаясь сосредоточиться на возможном ответе.
— Вот, — мне сунули под нос правую переднюю лапу. Осмотрев поврежденную конечность, я обнаружила застрявшую между подушечками колючку.
— И это тебе не смогли вылечить?! — Манеки грустно пожала плечиками.
— Пара пустяков. — Я одним легким движением извлекла колючку. Манеки попробовала стать на лапку.
— Здорово! — заулыбалась кошка. — И не болит теперь совсем. — Улыбка исчезла с черной мордочки.
— Что еще?
— А что ты еще умеешь? — ко мне подскочил один из лохматиков. — А мне что — нибудь починишь?
— Ты кто? — зашипела Луша.
— Это наши небесные львы. Они нам священное молоко дают, — пояснила Манеки.
— Тогда пусть подождут! — властно скомандовала моя любимица. — Сначала — женщины.
— А я тебе кто? — рявкнул лохматик.
— Ты?!
— Подождите, — я поспешила прекратить назревавшую ссору. — Ты — лев женского пола. — уточнила я. — Точнее — львица, правильно?
— А то!
— А он — лев?
— Нет, броненосец! — огрызнулась небесная львица.
— У тебя тоже что — то болит? — участливо спросила я.
— Да, душа! — рявкнула львица. — Живу одна с этим великовозрастным остолопом. Ему б только в мяч погонять, да в траве поваляться. А я с львятами и на охоту. Даже поговорить толком не с кем!
— То, что надо! — взвизгнула Луша. — Давайте дружить, — она протянула лапку на манер рукопожатия. — Я — Луша, она — Манеки Неко. Кстати, ты знаешь, где много травы и настоящее раздолье для львят?
— Я — Фуня, — протянула лапищу в ответ львица. — Не, не знаю. Здесь уже и надоело, да и повелся тут один монстр летать, траву всю выжигает. А мой — то травы не пожрал — откуда силы? Не поиграть, не подоиться по — человечески не может, — она махнула лапой в сторону резвившегося супруга. — За другие дела, типа супружеский долг, я вообще молчу.
— А почему Фуня? — робко спросила Манеки.
— Да очень просто! Нас еще зовут золотые собаки Фу. С чего вдруг людям в голову взбрело обзывать львов собаками, я не знаю. Ну, а Фу, видимо, от известной всем собачьей команды. Вот и зовут нас: меня Фуня, а он — тычок лапой в сторону льва — Фунь! Так где, говоришь, лучше живется?
— За золотыми воротами у Манеки, — быстро выпалила Луша, — там огромная бескрайняя долина. Ни один монстр столько травы не выжжет. А простору — гоняй — не хочу! К тому же, Манеки одинокая и зовет вас к себе в гости на ПМЖ.
— На что? — уточнила Фуня.