Майк по-прежнему старался оставаться вежливым, в то время как его собеседник почти не скрывал, как все это ему надоело. И все же следующий вопрос Пратта, похоже, свидетельствовал о некотором его интересе.
-- Однако не поднять ли нам ставку?
-- Нет, Ричард. Ящика достаточно.
-- А на пятьдесят ящиков вы бы поспорили?
-- Это было бы безрассудством.
Майк, прямой как свеча, стоял позади своего стула во главе стола и острожно держал бутылку в ее нелепой лубяной корзине. Крылья его носа были подернуты сейчас легкой бледностью, а губы плотно сжаты.
Пратт небрежно откинулся назад и поднял на него взгляд -- брови дугой, веки приопущены, еле заметная улыбка в уголках рта. И снова я увидел или мне показалось, что я увидел, как что-то удивительно тревожное промелькнуло на его лице -- зловещее, напряженное внимание где-то между глазами, а в самих глазах, точно в их центре, во мраке зрачков, колючая искорка лукавства.
-- Значит, вы не хотите повысить ставку?
-- Что до меня, дружище, так мне совершенно все равно, -- заявил Майк. -- Я готов держать с вами пари на все, что хотите, на все!
Три женщины и я сидели, не говоря ни слова, и наблюдали за обоими. Миссис Скофилд начала терять терпение; ее губы скривились, и у меня было впечатление, что она вот-вот встрянет между спорящими. Ломтики жаркого лежали перед нами на тарелках и слегка дымились.
-- Вы в самом деле готовы поспорить со мной на все, что я захочу?
-- Я же сказал. Если вам не страшен риск, то я готов держать пари на любую предложенную вами ставку.
-- Даже на десять тысяч фунтов?
-- Разумеется. На все, что хотите.
Голос Майка звучал сейчас очень уверенно. Он хорошо знал, что ему по карману была любая сумма, названная Праттом.
-- То есть, вы говорите, что мне можно определить ставку? -удостоверился Пратт еще раз.
-- Да, именно это я сказал.
Возникла пауза. Пратт медленно обвел глазами собравшихся, сначала меня, потом одну за одной всех трех женщин. Он как будто хотел напомнить нам, что мы были свидетелями сделки.
-- Майк! -- подняла голос миссис Скофилд. -- Майк, давай прекратим эту чепуху и доедим наше жаркое. Оно совсем остынет.
-- Это не чепуха, -- спокойно сказал Пратт. -- Мы заключаем здесь маленькое пари.
Я заметил, что на заднем плане стояла служанка с овощным блюдом в руках, явно не зная, подавать ей дальше или нет.
-- Что ж, хорошо, -- произнес Пратт, -- тогда, значит, я назову ставку.
-- Валяйте, -- беспечно сказал Майк. -- Мне абсолютно все равно, на что мы спорим -- очередь за вами.
Пратт кивнул, и снова уголки его рта тронула слабая улыбка. Не сводя с Майка глаз, он медленно произнес:
-- Я заключаю с вами пари на руку вашей дочери.
Луиза Скофилд подскочила.
-- Стоп! -- вскричала она. -- Нет! Это не смешно! Это уже совсем не смешно! Что это такое, папа?
-- Успокойся, дитя мое, -- сказал ее мать. -- Они просто шутят.
-- Я не шучу, -- пояснил Ричард Пратт.
-- Бред какой-то.
По Майку было заметно, что он пребывал в некоторой растерянности.
-- Вы же сказали, что поспорите на все, что я захочу.
-- Я имел в виду деньги.
-- Сказать вы этого не сказали.
-- Но дал понять.
-- Тогда жаль, что вы не соизволили выразиться точнее. Как бы там ни было, если вы хотите отказаться от своего предложения, то я не имею ничего против.
-- Дружище, речь здесь совсем не о том, хочу я отказаться от своего предложения или нет. Пари все равно нельзя заключить, поскольку вы не можете предложить мне равноценной ставки. У вас же нет дочери, которую вы могли бы отдать мне в случае, если проиграете. И даже если бы она у вас была, то я бы определенно не смог на ней жениться.
-- Это меня радует, дорогой, -- вставила миссис Скофилд.
-- Я отвечу любой ставкой, -- объявил Пратт. -- Своим домом, например. Подойдет ли вам мой дом?
-- Какой? -- спросил Майк, в шутку, конечно.
-- Загородный.
-- А почему бы и не другой впридачу?
-- Ну, хорошо, тогда, значит, оба моих дома.
Тут я увидел, что Майк колеблется. Он сделал шаг вперед и аккуратно поставил корзину с вином на стол. Он отодвинул в сторону солонку, перечницу, потом взял в руку нож, задумчиво посмотрел на клинок и снова положил его на место. Его дочь тоже заметила, что он не может решиться.
-- Папа! -- вскричала она. -- Что это за глупости? Я не позволю так спорить на меня.
-- Ты совершенно права, доченька, -- пришла ей на помощь мать. -Немедленно прекрати, Майк. Садись и ешь.
Майк не обратил на нее внимания. Он посмотрел через весь стол на свою дочь и улыбнулся ей -- легкой, отеческой, успокаивающей улыбкой. Но в его глазах светился небольшой огонек триумфа.
-- Знаешь, -- сказал он, не переставая улыбаться, -- знаешь, Луиза, нам, пожалуй, стоит подумать над предложением мистера Пратта.
-- Все, замолчи, папа! Хватит с меня! Такого идиотизма я еще не видела!