НИК О'ДОНОХЬЮ
ВЕТЕРИНАР ДЛЯ ЕДИНОРОГА
ПРОЛОГ
Брандал сидел у входа в пещеру, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца, золотившего дальние скалы. Справа Ленточный водопад рассекал стену ущелья, низвергаясь в круглое озеро. На верхней части скалы, куда долетала только водяная пыль, росли папоротники и мох; ближе к пещере поток, вытекающий из озера, орошал заросшую цветами лужайку. Асфодели и купальницы, клематис и водосбор, венерины башмачки и сирень - немыслимая смесь одновременно цветущих растений нашла себе приют на этой плодородной почве. Здесь было так славно и мирно, как будто спокойствие поселилось на поляне тысячелетия назад и никогда ничем не может быть разрушено. Среди водосбора послышалась возня, а затем яростный визг. Белый мохнатый комок с запутавшимися в шерсти цветами выкатился под ноги Брандалу. Кошкам-цветочницам, остававшимся котятами всю жизнь, наскучило поджидать в засаде колибри и синеспинок, они решили поохотиться друг на друга. Кошка-цветочница ткнулась в колено Брандала и, не разобравшись, замахнулась на него лапой. Брандал наклонился и погладил животное. - Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, - сказал он строго. - Я ведь как-никак королевских кровей. Кошка подняла мордочку, быстро оглядела человека и потерлась о его ногу; тут же перевернувшись на спину, она замахала в воздухе всеми четырьмя лапами. - Ну хорошо, хорошо. - Брандал погладил пушистый живот, под громкое мурлыканье выбирая из густой шерсти запутавшиеся в ней травинки и листья. - К сожалению, мне надо идти. - Но с места он не двинулся: он чувствовал себя здесь таким умиротворенным, а последние дни ему было не до отдыха. Огромная тень медленно накрыла их обоих. Кошка-цветочница съежилась от страха. Брандал накинул на животное полу плаща и прищурился на солнце, наполовину скрывшееся за крыльями, не уступавшими величиной небольшой тучке. - Все в порядке. Это один из Великих. Вряд ли ему удастся спуститься сюда. - Брандал почесал кошке за ухом, и она снова замурлыкала. - На этот раз он тебя не съест. Да и вообще, он не такой уж плохой - он ведь один из нас. Брандал ощутил толчок - кошка задела его меч. - Осторожно! Он острый. Тебе никогда не приходилось иметь с такими вещами дела? - тихо обратился он к животному. Тень переместилась, и солнечный луч внезапно блеснул на доспехах Брандала. Он откинул плащ, и кошка, мурлыча, задрала голову, намекая, что неплохо бы почесать ее шейку, но тут же насторожилась, принюхиваясь к рукаву. На грубой ткани оказалась засохшая кровь. Брандал отстранился: - Уж не попало ли это на тебя? - Он тщательно осмотрел кошку, нашел несколько пятнышек и счистил их, хоть хищник вовсе не возражал бы против подобного украшения. Было очень важно, чтобы такая кровь не осталась в этой мирной долине. Импульсивно Брандал крепко прижал к себе кошку-цветочницу, не обращая внимания на ее возмущенное сопротивление. - Прости меня, - прошептал он, касаясь щекой мягкого меха с застрявшими в нем соцветиями, - я не хотел этого. Я не хотел, чтобы с нами так случилось. Кошка недовольно запищала. Брандал отпустил ее, и животное нырнуло в чащу цветущего кустарника и пропало из виду. Брандал вздохнул и шагнул в темноту.
ГЛАВА 1
Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками своего шкафа, терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты. Два предмета она уложила отдельно: свой стетоскоп, потому что он стоил так дорого, а диафрагму легко повредить, и комбинезон, который, казалось ей, никогда, сколько его ни стирай, не станет снова чистым после курса хирургического лечения крупных животных в загоне ветеринарного колледжа. Бидж вынула три большие тетради - "Патологические роды", "Нервные болезни", "Ортопедия и переломы" - и "Офтальмологию" Северина в потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху темные очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться. По кармашкам рюкзака Бидж рассовала копытный нож (выглядевший как гибрид открывалки для бутылок и отвертки), свой экземпляр "Последнего единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую бейсболку с эмблемой студенческого клуба. На самой нижней полке нашелся ее неприкосновенный запас - коробка печенья "Ритц", которую она брала с собой на те дежурства, что приходились на обеденное время. Бидж подумала, не съесть ли несколько печенинок сейчас, но потом решительно отставила коробку и продолжала методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни, футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые коробочки от биг-маков. На самом дне лежало мятое и грязное приветствие от Западно-Вирджинского ветеринарного колледжа: колледж поздравлял Бидж Воган "с началом занятий на выпускном курсе". Бидж скомкала бумагу и сунула ее в тот же пакет, что и упаковки от биг-маков. Все же пока, пожалуй, стоит сохранить тетради с записями. Идя по туннелю, соединяющему общежитие с учебным корпусом, Бидж улыбалась и кивала приятелям в запятнанных рабочих халатах, которые все как один с преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии. Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла в вестибюль перед смотровой. Ожидающий приема подросток, крепко прижимая к себе взъерошенного кота, с опаской посмотрел на Бидж. Она ободряюще улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где шло занятие по диагностике болезней мелких животных. Когда Бидж уже почти миновала дверь, ее внимание привлек женский голос: - И я рекомендовала бы не кормить и не поить животное в течение двадцати четырех часов и немедленно начать внутривенное введение физиологического раствора по шестьдесят кубиков в час, назначила бы антибиотики, а потом щадящую диету. - Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти ласково. Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно: - Да, я бы сделала такие назначения, доктор Трулав. - Панкреатит трудно поддается диагностике, юная леди, - продолжал мужской голос; теперь в нем звучало удовлетворение. - Да, это, пожалуй, одна из самых частых ошибок в ветеринарии. И вы уверены, что вам больше нечего добавить? Марла что-то тихо пробормотала. Ее перебил уверенный голос другой студентки: - Можно задать вопрос? - Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав. Вопрос был обращен к Марле. - Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки крови на амилазу и липазу? - Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав. - Вы ведь ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла? - Я как раз собиралась, - начала оправдываться та. Бидж повернулась и быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты. Столкнулась она с Лори. Та наклонилась и умело начала собирать рассыпавшиеся вещи, каким-то образом ухитряясь класть их в том же порядке, как их уложила Бидж. - Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей! - Да нет, дело во мне, - сказала Бидж, тоже наклоняясь и собирая рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело во мне", - с испугом повторила она про себя. Копытный нож выскользнул из ее пальцев, и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение. - Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это был первый осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время. - Да, всю субботу, - ответила она. Бидж не сомкнула глаз две ночи, дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору Трулаву и сказала ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство. Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться. Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием улыбнулся и отправил отсыпаться. А вечером Бидж получила письменное извещение о том, что экзамен по терапии мелких животных она не сдала и должна будет пройти курс повторно. Со слипающимися глазами, плохо соображая, Бидж позвонила доктору Трулаву, чтобы подтвердить получение извещения (он сам к телефону так и не подошел; разговаривала Бидж с его секретаршей), и отправилась спать. Бидж прогнала воспоминания и обнаружила, что Лори все еще вопросительно смотрит на нее. - Сегодня я проснулась уже совсем в норме, отдохнувшей и бодрой. Теперь все в порядке. - Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно. - С тобой и раньше было все в порядке - просто ты переутомилась. Ты хоть с кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными? - Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо. - Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... - она заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь. Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери, пока не прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас. Лори снова спросила: - Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог, была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но по характеру не могла не беспокоиться о них. Бидж была рада ее сочувствию. - Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение наверное, еще не прошел шок, вызванный самоубийством их матери. Бидж тогда рассердилась, что ее горести не так уж его взволновали. - А говорить об этом с друзьями я еще не готова. - Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через три недели, по возвращении. Лори говорила так, как будто не испытывала никаких сомнений, но смотрела внимательно и настороженно. Недаром она была учительницей, прежде чем стала анестезиологом. У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось: - Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула: - Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль. Бидж чуть не рассмеялась. - И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она еще не могла. Лори грустно улыбнулась: - Ты поставишь крест на своей карьере. О какой карьере речь, подумала Бидж. - Ну ты-то это сделала. - Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А ты ведь по-настоящему любишь ветеринарию... - И провалила один из основных предметов. - Бидж было трудно объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей. - Это не ты провалила. Тебя провалил доктор Трулав, - поморщилась Лори. Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась... Да, он был таким внимательным, понимающим, отнесся к ней так по-отечески. - ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не просто свинья, он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой: - Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель. - Это потому, что он сам так говорит, а противоречить ему небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная студентка и отличная староста группы. Бидж почувствовала себя неловко. Лори всегда отличалась проницательностью, но что касается доктора Трулава и Диди, тут она проявляла удивительное упрямство, называя одного злобным, а другую мерзавкой. Лори вздохнула: - Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем. Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром месте. Хоть теперь это и не имело особого значения, но она дала себе слово, что никогда больше не заплачет в этом здании. Лори опасливо огляделась: - Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так говорить о Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях. - Лори всегда впадала в панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны. Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком много кофе и слишком много курили, нуждаясь в стимуляторах. Повернувшись к выходу. Лори добавила: - Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. - На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула. Вдруг он сегодня в хорошей форме. Лори ушла. Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и направилась к кабинету Доббса. Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей человека в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая табличка, на которой значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и написанное от руки объявление: "Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила на пол часть своих пакетов и нерешительно постучалась. Мужской голос произнес: - У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу. Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой. Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс к лошадям вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс, не смущаясь, называл себя так на всех ветеринарных конференциях вместо официального Чарльз Фрэнклин Доббс. Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми достижениями. В добавление к прозвищу он хранил (и носил) ремень с пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, сувенир времен участия в родео. Манера Конфетки читать лекции явно отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт. С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл - черные резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек. В тех редких случаях, когда он надевал головной убор, это была поношенная бейсболка без эмблемы клуба, а не стетсон1. Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и работой на ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила однажды Лори, - держится сам по себе". И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась): "Ну разве не жалость!" Однако сейчас Конфетка вовсе не казался Бидж привлекательным. Подперев голову руками, он пристально посмотрел на девушку и спросил: - Собираешься съездить домой? На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему, что она собирается вовсе не "съездить", что ее отсутствие продлится гораздо дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только: - Да, наверное. - Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно. Что ты собираешься делать дальше? Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части, ей было не так уж важно, что делать дальше. Никаких желаний у нее не осталось. Конфетка кашлянул: - Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы еще раз записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова не выронила свои пакеты. - Почему вы спрашиваете? - Потому что мне нужен еще один студент. Бидж подыскивала слова для вежливого отказа, когда Конфетка добавил: - Поставь свои пакеты и закрой дверь. Бидж неохотно подчинилась. Ей неожиданно показалось, что в кабинете нечем дышать. Обычно Конфетка, женатый человек, прекрасно знающий о своей привлекательности, неукоснительно следил за тем, чтобы при всех его разговорах с представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой. Что бы это могло значить? - Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным животным, - нервно проговорила она. - Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: - Они не слишком тяжелые? - Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол. Конфетка оторвал руки от стола, но не показал ей, что держит. - У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше, если ты захватишь это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его в шкафу. - Он сдвинул брови. - Что-то последнее время вещи здесь повадились обзаводиться ногами и уходить. Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было редкостью. Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть она и решила продать их. - Что вы мне даете? - Да так, ничего особенного. - Конфетка все еще не показывал ей предмет, который держал в руках. - Пожалуй, будет лучше, если это останется в секрете. - Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала испуг, хотя и была польщена. На курсе было полно более хорошеньких студенток, а уж жена Конфетки - та и вовсе красавица... - До тех пор, пока ты не сделаешь доклад об этом перед началом практики, подчеркнул Конфетка. - Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад перед началом практики" означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда глаза не открываются, работу в библиотеке, которую нужно как-то втиснуть между сменами в операционной и в отделении интенсивной терапии. Доклад должен давать широкую картину, но одновременно быть подробным; преподаватель и даже другие студенты будут дотошно допрашивать докладчика обо всем - от дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии до обоснования того, какой толщины нить для сшивания раны нужно использовать в данном случае. Конфетка встал из-за стола: - Только не затопчи меня, бросившись вперед. - Доктор Доббс, я ценю ваше предложение и вашу доброту, но я сомневаюсь... - Конечно, ты сомневаешься, - согласился Конфетка. - Поэтому я и хочу, чтобы ты взглянула на это. Он вручил ей то, что держал в руках. Предмет был дюймов шести длиной, с заостренным концом. С другого конца поверхность была неровной, как если бы он был обломлен. За исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие... Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет падал на него под разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой. - Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться. Бидж подняла глаза: - Что это? - Я не всегда буду под рукой, чтобы ответить на любой вопрос. Определи сама. - Конфетка явно развлекался. Бидж была слишком заворожена красотой предмета, чтобы почувствовать себя задетой. - То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это зуб, то зуб очень крупного животного. - А как ты определила, что это не резной камень или не коготь? - У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы мне сделать доклад о камне. - Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может быть когтем? Бидж подняла предмет к свету. - Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы его при ходьбе или копая землю. - Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил ее Конфетка. Его вопросы были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое. Бидж продолжала смотреть на предмет, пытаясь сообразить, где она видела что-то подобное. - Практика будет по крупным животным? - Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно появятся. Бидж потрогала пальцем кончик предмета. Он был острее любого известного ей рога. - Мы будем работать с экзотическими животными? - Бидж затаила дыхание. Все будущие ветеринары зоопарков готовы были перегрызть друг другу горло, только бы попасть на практику по экзотическим животным; другим студентам нечего было на это и надеяться. Ходили слухи о месте в интернатуре в Сан-Диего по коала и в штате Вашингтон по пандам. - Не с теми экзотическими видами, которые ты имеешь в виду, - ответил Конфетка. - Но тут есть свои интересные моменты. - Он явно не торопился рассеять ее недоумение, ожидая, что она скажет о предмете, который держала в руках. Смутное воспоминание о чем-то, что она изучала на биологических курсах, когда готовилась к поступлению в ветеринарный колледж, промелькнуло у нее в голове. Морское млекопитающее со спиральным рогом... - У зверя два таких рога? - Нет. Перед глазами Бидж встала картинка из учебника: светлая пятнистая шкура... живет в Арктике... не кит, но никогда не покидает воды... Как же он называется? Черт возьми, как же?.. - Нарвал, - вдруг с облегчением выпалила Бидж. - Это ведь рог нарвала? Конфетка пристально посмотрел на девушку: - Неплохо. Очень даже неплохо. Замечательная догадка. Бидж улыбнулась, почувствовав намек на то удовольствие, которое ей доставляли жизнь и занятия всего месяц назад. - Но это все-таки только догадка, - добавил Конфетка, - и к тому же неправильная. Не кидайся покупать унты и гидрокостюм, потому что отправляемся мы не в Гренландию. Теперь Бидж оказалась в полной растерянности. - Это сухопутное животное? - Да; такой подсказки ты, пожалуй, заслуживаешь, - протянул Конфетка, внимательно наблюдая за нею. Бидж почти не обратила внимания на его ответ; она снова сосредоточилась на роге. - Сухопутное животное... У антилопы парные рога, да и цвет у них более темный. У козлов рогов тоже два, и к тому же они не такие закрученные - по крайней мере у известных мне видов... У Бидж возникло смутное подозрение, заставившее ее поежиться. Да что там подозрение - уверенность. Конечно. Как она раньше не догадалась. Это же очевидно, только... Только этого животного ведь не существует. Бидж посмотрела на Конфетку. Тот ответил ей невинным взглядом. - Как насчет еще одной попытки, Бидж? Девушка покачала головой. - Правильно, - одобрил Конфетка. - Ветеринарам часто приходится гадать, но много лучше, если они не гадают, а знают. Бидж перевела взгляд на рог, надеясь почерпнуть в нем уверенность. В ее руке лежало нечто гладкое, теплое и абсолютно невероятное. Она прошептала: - Думаю, что я знаю. - Ну так как - думаешь или знаешь? - Конфетка попытался придать вопросу легкость, но в его голосе прозвучало напряжение, как если бы от ее ответа многое зависело. Бидж сглотнула. За последние четыре дня она плакала и при преподавателях, и при однокурсниках; для нее это означало публичное унижение. На нее смотрели, ее жалели; она чувствовала себя смешной и мучилась от стыда. Ей так хотелось, чтобы все это наконец кончилось. Она окинула взглядом кабинет - учебник Мерка по ветеринарии, диплом Конфетки, полученный им в университете Джорджии, - в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти ответ. В конце концов ей помогла закрытая дверь: даже если она будет выглядеть дурой в глазах еще одного профессора, какое это имеет значение? - Я знаю, - произнесла она дрожащим голосом. Выпрямившись, Бидж посмотрела Конфетке в глаза и сказала гораздо спокойнее: - Но одно мне неизвестно. Ведь это принадлежит животному с телом лошади и... - Надо же забыть название в такой момент! - ...бородой как у козла. На кого оно больше походит - на лошадь или на козла? Конфетка промолчал. Вместо ответа он взял рог у нее из руки. Вынув из кармана рубашки фонарик, он слегка ударил им по рогу, держа его за кончик. Раздавшийся звук напоминал звон маленького серебряного колокольчика. Секунды шли за секундами, и Бидж обнаружила, что звук растет и ширится, как будто находя новые силы в собственном эхе, чистый и глубокий, сначала как звук колокольчика, потом - как звон церковного колокола, потом - как перезвон целой звонницы колоколов; он превосходил все, что Бидж когда-нибудь приходилось слышать. Конфетка сжал рог в руке, и звук мгновенно замер, не оставив после себя отзвуков. Конфетка протянул рог Бидж: - Как правило, только для показа в зоопарках животным приходится восстанавливать обломившиеся рога. Этот случай можно назвать особым. Возьми рог с собой и как следует изучи, а через неделю, в понедельник, сделаешь о нем доклад. - Конфетка снял с полки папку. - Здесь то, что тебе желательно прочесть. Бидж беспомощно смотрела на Конфетку. Если она возьмет рог, она должна взять и папку. Если она возьмет папку, значит, она снова студентка колледжа, снова должна делать доклады, присутствовать на обходах, проводить бессонные ночи с умирающими животными. Она снова выйдет на арену - туда, где она чувствовала себя дурой, неудачницей, бездарью. И ради чего - она ведь теперь не станет практикующим ветеринаром. Если же она не сделает этого, она никогда не узнает, откуда это чудо появилось. Бидж молча взяла рог и осторожно уложила его в тот пакет, где лежал ее стетоскоп. Конфетка передал ей папку, на ней значилось: "Бидж Воган первый доклад". Бидж заглянула внутрь. Там оказалась потрепанная книга в тисненом кожаном переплете. Корешок был оторван, и книгу, чтобы страницы не рассыпались, перетягивала резинка. Бидж сняла ее и раскрыла том. Переплет на ощупь напоминал замшу, но в то же время отличался от любого материала, который Бидж случалось трогать. На титульном листе до абсурда замысловатые старинные готические буквы складывались в название: "Справочник Лао по небиологическим видам". Бидж прочла первый абзац введения: "Я называю эти виды небиологическими, потому что они не подчиняются естественным законам наследственности и изменчивости под влиянием среды; среди их представителей не наблюдается выживания наиболее приспособленных; все попытки человека внести ясность в представления о их жизненном цикле ничего не дают. Эти существа, возможно, бессмертны, несомненно, аморальны, им свойствен анаболизм, но катаболизм отсутствует; они спариваются, размножаются, выкармливают потомство, но не воспроизводят себе подобных; они не откладывают яиц, не строят гнезд. Они не знают ни заботы, ни труда. Представители этих видов - существа, не созданные Господом Ветхого Завета, чтобы жить в райских кущах; шесть дней творения не имеют к ним отношения. Они - мутанты, боковая ветвь - но не вида, а Вселенной, они - причудливые порождения вожделения сфер". Бидж вернула резинку на место и уложила папку вместе со своими учебниками. - Увидимся в следующий понедельник, - сказал ей вслед Конфетка. Дверь за Бидж закрылась прежде, чем она сумела выдавить из себя: - Я приду.
ГЛАВА 2
Вырубленные в скале ступени вели вниз сквозь лес сталактитов - то тоненьких, как сосулька, то огромных, как стволы столетних дубов. Их разнообразные оттенки, образованные слоями отложившихся минеральных солей, скоро стали неразличимы везде, куда не доставал свет факела. На первой площадке каменной лестницы Брандал положил меч и снял доспехи. Их нагрудная пластина была украшена треугольником, образованным из изображений руки, передней ноги с копытом и оперенного крыла. На доспехах была заметна царапина - след неосторожного учебного боя, - и Брандал в сотый раз попытался заполировать ее рукавом. Теперь вдоль прохода тянулось отражающее свет факела озеро. На выступе над водой сидел ящериск, который, увидев Брандала, в подражание василиску грозно раздул шею. Брандал усмехнулся и протянул безвредной, но пытающейся выглядеть устрашающе рептилии палец. Та зашипела и обратилась в бегство. На второй площадке Брандал надел корону. На четвертой площадке Брандала ожидала королевская мантия, украшенная мехом (от чего он охотно отказался бы), перьями (от которых он тоже был бы не прочь избавиться), грубо выделанной шкурой и человеческой кожей (на которые распространялись те же чувства). На последней площадке Брандал вынул из скобы на стене приготовленный новый факел и зажег его от догорающего прежнего. Факел вспыхнул, разбрасывая искры; одна из них обожгла руку Брандала, и он не удержался от проклятия: самообладание всегда изменяло ему при воспоминании о том первом разе, когда он пришел сюда тридцать лет назад. Тогда он на цыпочках прошел мимо короны и мантии, слишком исполненный благоговения, чтобы к ним прикоснуться. Внизу Провидец щелкнул клювом и провозгласил: "Привет тебе, о будущий король!" Его желтые глаза не мигая смотрели на Брандала, который с изумлением осознал, что когда-то это существо было орлом. - Откуда ты знаешь это? - Брандал смотрел на перья, бесконечно волнуемые ветром, рождаемым Клятвой Воздуха. - Я знаю то, что знаю. - Существо не сводило с него глаз, столь же заинтересованное им, как и Брандал - Провидцем. - И я знаю все. - Почему ты думаешь, что я когда-нибудь стану королем? - Согласно моему собственному предсказанию, сюда когда-нибудь придет принц, будущий король; почему бы тебе не оказаться им? Зачем ты пришел сюда? - Провидец взмахнул веткой, напоенной влагой, рожденной Клятвой Воды, и капли упали на его перья. - Так было нужно. Провидец кивнул: - Действительно, нужно; но только никто другой сюда не пришел. Брандал был тогда молод, и его легко было испугать. - Понравится ли мне быть королем? - Не особенно. - Существо поджало когти, опаленные пламенем, зажженным Клятвой Огня. - Иногда ты будешь находить в этом удовлетворение. Иногда будешь страдать. Случится, хоть и не скоро, что сердце твое будет разбито. Стоит ли спрашивать? Брандал бросился вверх по лестнице, крича: - Я никогда больше не приду сюда и не увижу тебя! - Это правда, - со смехом согласилось подобное орлу существо. - И все же я говорю: ты придешь сюда снова, и это лишь первый шаг из тысячи. - Этот безрадостный смех провожал юношу Брандала почти до поверхности. Теперь существо у источника произнесло: - Какой вопрос ты мне задашь на этот раз, король Брандал? Брандал с удивлением посмотрел на него: - Я никогда раньше тебя не видел. Откуда ты меня знаешь? - Ты прав, но из всех королей ты больше других должен обращать внимание на сущность, а не на внешность. Разве я не говорил тебе: я знаю то, что знаю, - и я знаю все? - Орел. - Король пристально смотрел на собеседника. - Ты - это он? Существо пожало человеческими плечами: - Он не был тем, о ком я привык думать как о себе. Да, теперь я на пять шестых он. Но ты был прав тогда, господин: ты никогда не увидишь его больше. Впрочем, это не важно. Все же ты снова здесь. Провидец теперь был почти человеком, что было еще труднее вынести. Король автоматически поискал взглядом и нашел на нем знаки Клятвы Шести Царств Растений, Животных, Земли, Огня, Воздуха и Воды: кривые корни вместо ног, человеческое тело с окаменевшей левой рукой, его опаленные дымящиеся волосы вечный ветер швырял в вечно слезящиеся глаза. Каждому из Царств Провидец отдал часть себя. Взамен Царства открыли ему все свои тайны, но вечно напоминали о Клятве. Король нерешительно переступил с ноги на ногу: - Ну хорошо, ты был прав, я снова здесь. Только, пожалуйста, не смейся: я ненавижу твой смех. Провидец кивнул: - Я тоже его ненавижу. Но помни: я смеюсь не над тобой, я смеюсь над твоей судьбой. - Разве это лучше? - Может быть, и нет. Объяснения не всегда помогают. Один великий человек из мест, которые ты должен хорошо знать, - сказал, что все понять - значит все простить. Я понимаю все - и позволь тебе сказать, что тот человек просто идиот. - Ты действительно понимаешь все? - Король смотрел на Провидца, думая об окаменевшей руке и сожженных волосах. - Почему ты согласился на такое? - Ты пришел сюда, чтобы спросить об этом? - Ты же знаешь, что нет. Но я всегда хотел узнать. Провидец вздохнул: - Когда-то я думал, что мудрость стоит чего угодно. - Его рот искривился, он показал на сталактиты, на тоненький ручеек, бегущий от источника, на двух летучих мышей (Мысль и Память), повисших с двух сторон около его головы. - Кто откажется от такого поста? Подумать только, моя матушка хотела, чтобы я изучал медицину и стал фармацевтом. Ты все еще слушаешь меня? - Я тебя слушаю, но все это мне непонятно. - Каким-то образом абсолютное знание сделало Провидца неспособным говорить о чем-либо прямо. - Тогда слушай, как я говорю, и это, может быть, поможет тебе больше, чем то, что я говорю. Фармацевт - это тот, кто раздает лекарства, - там, в другом мире. Я думаю, ты знаешь, что такое врач, хоть мы и редко видим здесь врачей. - Провидец хмыкнул, запрокинув голову. - Жаль, конечно, что я не оказываю помощи на дому. - Порыв ветра принес клубы дыма, и Провидец закашлялся, из его глаз еще обильнее потекли слезы. Пристальный взгляд его напомнил Брандалу Провидца-орла. - Но врачи оказывают такую помощь. Помни это. Помни, что делают врачи. - Почему ты говоришь мне о мире, которого я не знаю? - А почему ты не слушаешь? Мои ответы бесполезны, но то, как я отвечаю, содержит в себе все, что тебе нужно. Вот почему так важно, как ты задаешь свои вопросы. - Провидец ухмыльнулся. - Думай о своем королевстве и делай все, что можешь. Король прокашлялся и выпрямился во весь рост. Он не нуждался в этом напоминании - его мысли всегда были с его королевством. - Как твое имя? - Зачем это тебе? - Провидец улыбнулся: он понял стремление Брандала переменить тему. - Я твой король, и я должен знать. Провидец поклонился - неловко, поскольку ему было трудно сохранять равновесие с каменной рукой и ногами-корнями. - Я был человеком, которого звали Харрал, господин. Значительная часть меня все еще остается им. - Я вижу это. - Король смотрел на Провидца, стараясь не показать своей жалости к нему. - То, что ты выбрал, требовало смелости. - Я был глуп, - ответил Харрал просто. Это было так - ведь теперь он не мог сказать ничего, кроме правды. - Почему ты пришел сюда? Брандал неуверенно посмотрел на него, вздохнул и сказал отрывисто: - Перекрестку угрожает нашествие. - Перекресток всегда подвергается нашествиям. Брандал кивнул, беспокойно переводя взгляд со сталактита на сталактит, как будто ответы на его вопросы висели на влажном камне. - Но большинство завоевателей только проходит через Перекресток или мирно оседает здесь. Моргану не удовлетворит ни то, ни другое. - Да, я знаю, - ответил Харрал. - Скажи мне, что ты должен сказать, и спроси о том, о чем ты должен спросить. Но помни: то, как ты спрашиваешь, меняет ответ, который ты получаешь. Король помолчал. - Не можешь ли ты объяснить мне это? - Пожалуйста. Однажды девушка сказала мне: "Завтра моя свадьба. Будет ли мой муж всю свою жизнь любить меня больше жизни?". Я ответил ей, что будет. Во время венчания ревнивый поклонник бросился на нее с ножом, и новобрачный заслонил ее своей грудью. - Провидец усмехнулся. - Понимаешь? Он стал ее мужем, и он всю жизнь, которая ему оставалась, любил ее больше жизни. Вот как это сработало. Так что, как я говорил тебе раньше, стоит ли спрашивать? Брандала поразила горечь, прозвучавшая в голосе Провидца. Все же он сказал: - Большинство из нас не имеет выбора: мы вынуждены задавать свои вопросы. У тебя не должно бы быть отбоя от посетителей; странно, что это не так. - Надеюсь, так оно и останется, - сухо ответил Харрал. - Сюда приходят только те, кто доведен до отчаяния. Король немедленно откликнулся: - Я доведен до отчаяния. Перекрестку угрожает война. - Ты так думаешь? - Казалось, Провидец находит ситуацию забавной. - Я знаю это, - просто ответил Брандал. - Я притворился наемником и побывал в лагере войска, которое собрала Моргана у границ Перекрестка. - Вот как? - Харрал, несомненно, знал об этом. - Твои подданные сложат несколько прекрасных - и множество плохих - баллад о твоем героизме. - Я никому не говорил об этом. - Брандал выглядел смущенным. - Я не хотел, чтобы обо мне беспокоились. Голос Харрала неожиданно стал мягким: - Вместо этого ты взял все беспокойство на себя. - Он встряхнулся и продолжал в своем прежнем тоне: - Это все равно станет известным, как только ты пошлешь туда другого шпиона. - Может быть, в этом не возникнет нужды. - Возможно, но если придется это сделать, то сохранить все в секрете не удастся. Ведь не сможешь же ты послать туда своего генерального инспектора, чтобы все осталось между вами. - Губы Провидца скривились еще больше, чем кривила их постоянная боль. - В конце концов его там сразу узнают. - Да я и никогда не рискну им. - Брандал сам удивился горячности, прозвучавшей в его голосе. Неужели ему стал дорог этот его соратник, знаменитый своей жестокостью, жестокостью, однажды глубоко ранившей Брандала? - Он нужен Перекрестку. - Ну и рисковать собой тебе не следует. Если ты снова туда отправишься и тебя поймают, Моргана расправится с тобой как с дезертиром. Прекрасная перспектива. Брандал поежился: - Когда я был там, солдаты поймали беднягу, укравшего что-то из военных припасов - кажется, бочонок солонины. Солдаты привязали его к столбу и запихивали ему в рот куски мяса до тех пор, пока его тело не лопнуло, я не думал, что такое возможно. Чтобы он мог дышать и не сразу умер, в горло ему вставили трубку. - Брандала передернуло от воспоминания. - Не знаю, где Моргана научилась этому. - Скоро узнаешь. Так ты не собираешься возвращаться? - На это, пожалуй, уже нет времени, - ответил Брандал уклончиво. - Меньше чем через месяц Моргана и все войско войдут в пределы Перекрестка. - Как войдут, так и выйдут, если ты поведешь себя умно. Помнишь, что случилось, когда на нас напал Девятый Легион? Они пошли по дороге, которая вела не туда, куда они хотели попасть. - Провидец говорил об этом как о чем-то, случившемся совсем недавно. Король Брандал поежился: - Ты забыл, какой теперь год. - Неужели это было так давно - две тысячи лет назад? - задумчиво пробормотал Харрал. - Да. Но Перекресток помнит об этом до сих пор. Легионеры представляли собой всего горстку закаленных солдат, но даже и они чуть не уничтожили нас. - Правильно. Как они здесь появились? - Харрал встряхнулся, как собака. Летучие мыши метнулись прочь, когда на них попал целый водопад брызг. Они ведь шли Странными Путями, и Даррил Мудрый заманил их на дорогу, которая вела с Перекрестка в какой-то другой мир. - На сей раз это не сработает. - Вот как? Почему же? - Моргана ищет Книгу Странных Путей. - Ох. - Слова Брандала произвели на Харрала впечатление, которого не могли скрыть даже постоянно льющиеся из глаз слезы. - Ты уже знаешь об этом? Но Странные Пути не единственная наша защита, хотя и лучшая. - Мы нуждаемся в чем-то более надежном, - осторожно произнес король. - Я думал о том, не найдем ли мы защитников в другом мире, - они могли бы воспользоваться Странными Путями. - Творческий подход, - заметил Харрал. - Но только сначала нужно уметь отличить героев от негодяев. Потом, ты должен предвидеть, какое зло могут принести с собой герои. - Он наклонился к королю - в доступной ему мере и продолжал: - Помни это и слушай внимательно: герои - это как наркотик или алкоголь; они могут принести с собой проблемы, о которых ты и не подозреваешь. - Поэтому-то я и спрашиваю тебя, прежде чем рискнуть: есть ли там кто-то, кто мог бы спасти нас от самой большой опасности, когда-либо угрожавшей нашему миру? - Это и есть твой вопрос? - спросил Харрал, неожиданно задохнувшись. - Да. - Брандал пожалел о сказанном, еще не договорив этого короткого слова, но было уже поздно. Мысль и Память повернули мордочки и уставились на него. "Да. Да. Да", - пропищали они ритуальный отклик и снова завернулись в свои перепончатые крылья. Брандалу показалось, что их клыкастые рты растянулись в насмешливой улыбке. Харрал усмехнулся: - Прекрасно, после долгих лет ожидания получить такой сюрприз. На секунду мне показалось, что ты все-таки заставишь меня дать тебе ответ, который принесет пользу. Так ты хочешь знать, существуют ли такие герои? - Да. - И ты хочешь узнать, придут ли они? - Да. - И ты хочешь узнать, избавят ли они этот мир от самой большой опасности, когда-либо ему угрожавшей? - Да, будь ты проклят. - Брандал чувствовал, что, неправильно задав вопрос, он каким-то образом поставил под удар своих подданных. - Хорошо. Да, такие герои существуют. Чтобы они пришли, тебе даже не нужно ничего делать. Да, они спасут Перекресток от самой большой из угрожавших ему опасностей. - Мне достаточно было сказать "да"? Все так просто? - Конечно. - Это правда? - Если бы ты не был уверен, что я скажу тебе правду, ты не пришел бы сюда, - без всякого гнева ответил Харрал. - Но тогда почему не могу я перестать тревожиться? - Тревожиться никогда не следует переставать. - Провидец откинул свою дымящуюся голову и засмеялся, громкие безрадостные звуки этого смеха отдавались и отдавались от стен пещеры, пока летучие мыши не встрепенулись и не запищали, недовольные тем, что их покой нарушен. На секунду Харрал показался огромным: окаменевшая рука выглядела горой, скрюченные корни-ноги - лесом, ветер стал ураганом, слезящиеся глаза - более полноводными, чем бьющий рядом источник. Шесть Царств Мира смеялись над слабым человеком. Брандал бросился бежать. На нижней площадке лестницы он сменил факел, все еще продолжая слышать смех Провидца; на следующей площадке оставил корону и мантию - а смех становился все громче; на последней площадке надел доспехи - а смех все не умолкал. Когда Брандал вновь оказался в долине, солнце садилось. На воде озера лежали густые тени, и форель выпрыгивала из воды, охотясь за мошками. Брандал шел выпрямившись, с трудом преодолевая желание зажать уши руками. Отзвуки смеха провожали его, пока он не расположился на ночлег.
ГЛАВА 3
- Так работает система каталога библиотеки Конгресса, - закончила свои терпеливые разъяснения миссис Собелл, главный библиограф библиотеки Западно- Вирджинского университета. - У вас есть вопросы? - Она выжидательно посмотрела на студента, для этого ей пришлось запрокинуть голову - не потому, что она сидела, а он стоял, - просто миссис Собелл была очень маленькой. Студент (существо со стоящими дыбом волосами и в футболке с надписью "Ни к чему не готов") сглотнул и тупо посмотрел на нее. - Ну это, скажите, у вас есть, как их, книжки? Вроде здесь библиотека, а книжек нету, брат, - пробормотал он наконец. Миссис Собелл задумчиво посмотрела на него и с полным спокойствием ответила: - Вы пробовали воспользоваться картотекой и терминалами справочной системы Библиотечного объединения? - Нет, брат, но у меня есть друзья! - с жаром провозгласил студент, но тут же побрел прочь, почесывая зад. Миссис Собелл сказала себе, что, хотя годы повального увлечения наркотиками в университете давно миновали, все еще находятся желающие поймать кайф. Она повернулась к следующей нуждающейся в консультации студентке. После тридцати пяти лет работы в Западно-Вирджинском миссис Собелл все еще была готова прийти на помощь следующему студенту, что бы ни выкинул предыдущий. Нет такого вопроса, часто говорила она коллегам, на который не найдется ответа. Кажется, с этой студенткой проблем не будет вообще. Аккуратно причесанные темные волосы, чистая и даже частично отглаженная зеленая хлопчатобумажная блузка, темные серьезные глаза. Девушка улыбнулась миссис Собелл, и та улыбнулась в ответ. Что за милая, нормальная студентка, никаких там наркотиков или эмоциональных кризисов. - Чем я могу вам помочь? Девушка перестала улыбаться, на ее лице появилось выражение, которое миссис Собелл называла про себя "профессиональным". На лицах студентов-выпускников оно появлялось гораздо чаще, чем потом на протяжении всей их профессиональной карьеры. - У меня довольно странный вопрос. - Нет такого вопроса, на который не найдется ответа, - твердо произнесла миссис Собелл и выжидательно посмотрела на студентку, полностью уверенная в своих силах. - Как мне найти материалы по практической медицине для единорогов? осторожно поинтересовалась Бидж. Несколько секунд миссис Собелл молча смотрела на девушку. - Это Дэвид из научного отдела подсказал вам такой вопрос? - Бидж непонимающе подняла брови. - Ну, не важно. Какого рода информация вам нужна? - По практической медицине, - повторила Бидж. - Да... По практической медицине... - пробормотала миссис Собелл задумчиво. - У вас есть какая-нибудь отправная точка - автор, статья в журнале? Бидж достала из своего голубого рюкзачка потрепанный "Справочник Лао". Осторожным движением человека, привыкшего бережно обращаться с редкими и ветхими книгами, миссис Собелл открыла справочник. - Так... На форзаце надпись: "Конфетке от П. Филдса". - Почерк оказался ужасный. - Титульный лист... Частная публикация, Аризона, 1921 год. В Сводном национальном каталоге ее может не быть. - Миссис Собелл открыла книгу в заложенном месте и, стараясь не показать заинтересованности и удивления, просмотрела введение. - А почему именно единороги? Последовало молчание. Наконец Бидж сказала: - Я ими интересуюсь. А почему вы спрашиваете? Теперь настала очередь миссис Собелл промолчать. Потом она спросила: - А вы не пробовали обратиться в библиотеку ветеринарного колледжа или поговорить с преподавателями? - Пробовала. Помолчав еще немного, миссис Собелл с легкой дрожью в голосе произнесла: - Мы сделаем все возможное. Она решила начать с традиционного: - Вы пробовали воспользоваться картотекой и терминалами справочной системы Библиотечного объединения? - Она кивнула в сторону компьютерных дисплеев на столе в центре зала. - Я пробовала поискать на слово "единорог", - с сомнением сказала Бидж. Компьютер выдал по преимуществу фольклорные источники. - Поиск в базе данных вроде библиотечной действовал Бидж на нервы. Миссис Собелл, вновь почувствовав твердую почву под ногами, оживилась: - "Единорог" - это слишком широко. - Она сделала несколько быстрых пометок в блокноте. - Введите последовательно: автор, объект поиска, ключевые слова. Добавляйте термины для поиска по мере того как будете получать информацию. И не забудьте - вы можете сделать общий запрос на основании кодов книг, которые найдете. Бидж поблагодарила и направилась к терминалам. Миссис Собелл чувствовала себя, как центральный защитник ее любимых "Ориолс", которому удалось в последний момент взять трудный мяч. Чтобы окончательно убедиться в собственной победе, она придвинула стул к монитору Сводного национального каталога: в нем находились сведения обо всех изданиях, когда-либо вышедших из печати, - и набрала запрос о "Справочнике Лао". В каталоге не оказалось ни такой книги, ни такого автора. Тем временем Бидж послала запрос на тему "Медицина. Единороги" и получила ответ: "Отсутствует". "Ветеринария. Единороги": "Отсутствует". Она выбрала поиск по названию и ввела слова "Справочник по небиологическим видам". Экран погас. Он не загорался вновь так долго, что Бидж чуть не перешла к другому терминалу. Наконец на дисплее появилась надпись:
Автор Лао Тзу Название Справочник по небиологическим видам Тираж 0 экз. Местонахождение Недоступно Библиографические ссылки: отсутствуют Ключевые слова: Перекресток Номер в каталоге библиотеки Конгресса: MBZ 1442.5 Lao. Несуществующий номер
Бидж прочла это медленно и с куда более напряженным вниманием, чем текст того заслуживал. Все это ни о чем ей не говорило. Она попробовала заказать поиск по имени автора, хотя компьютер Сводного национального каталога и сообщил, что таковое отсутствует. В награду за труды она узнала, что библиотека Западно-Вирджинского университета располагает семьюдесятью тремя трудами, в которых упоминаются Лао Тзу и даосизм. Без особой надежды на успех Бидж выбрала графу "ключевые слова". Теперь она уже была готова к тому, что на экране долго ничего не появится, хотя в этот раз ожидание длилось еще дольше, чем в первый. Наконец компьютер вывел на дисплей десять названий; в левом нижнем углу светилась надпись: "См. продолжение". Бидж прочла названия первых трех книг: Х Анатомия видов, совершающих переходы между мирами: естественная селекция и распространение. Х Подстилающие породы, тектоника реальности и Перекресток. Х Книга Странных Путей. Бидж распечатала текст с экрана, вызвала и распечатала вторую и третью страницы; затем, неожиданно почувствовав любопытство, вернулась к началу и выбрала третье название. Экран не загорался очень долго. Если бы не предыдущий опыт, она махнула бы на все рукой или прервала поиск задолго до его окончания. Наконец компьютер медленно, осторожно, строка за строкой, выдал информацию: Автор неизвестен Название Книга Странных Путей Тираж 1 экз. Местонахождение Главная библиотека Библиографические ссылки: отсутствуют Ключевые слова: Перекресток Номер в каталоге библиотеки Конгресса: PYZ 1993.7 STR. Реф. Несуществующий номер. На руки не выдается
Бидж озадаченно смотрела на номер книги. Как и большинство студентов, она весьма смутно представляла себе, что отражает карточка библиотечного каталога; но даже ей было понятно, что с номером что-то не так: по крайней мере пометка о наличии реферата не согласуется с примечанием "На руки не выдается". Бидж попыталась распечатать текст с экрана, но принтер отказал. Она записала номер на предыдущей распечатке, оторвала ее от рулона на принтере и пошла к лифту. В число интересов Бидж входили книги по биологии и химии и старые фильмы. Еще она знала местоположение Роанока в Вирджинии, окрестности Кендрика и географию мест, часто упоминаемых в новостях. Но в отделе карт университетской библиотеки она никогда не бывала. Бидж медленно шла вдоль шкафов, читая этикетки и высматривая нужный номер. По обеим сторонам прохода тянулись ряды металлических планшетов с контурными картами и аэрофотоснимками. Здесь были карты распространения флоры и фауны, карты ареалов редких и исчезающих видов, карты предполагаемых областей обитания вымерших классов организмов в период их наибольшего распространения. Были геологические карты залежей полезных ископаемых и метеорологические карты, отражающие выпадение осадков в тундре и в пустынях. На картах были изображены Земля и другие миры: Луна, планеты, некоторые спутники планет. Были звездные карты, карты зодиакальных созвездий и даже схема известной части Вселенной. Номера, более близкие к тому, который она искала, носили атласы легендарных областей: Атлантиды, рая, ада - и старинные карты с белыми пятнами, заполненными изображениями морских змеев и химер. На глаза Бидж попался том, содержащий описания маршрутов к Потерянной Шахте Голландца, к Источнику Молодости, к Эльдорадо. Бидж чуть было не пропустила ее. На нижней полке, между "Правдивым и Подробным Описанием Новозаложенной Колонии Вирджиния" и "Аннотированными картами исследований Америки со ссылками на труды Тимоти Флинта", торчал незаметный матерчатый корешок с номером: PYZ 1993.7 STR. Реф. - на обрывке бумажной ленты. Больше ничего. Бидж осторожно вытащила книгу, поморщившись от прикосновения к слою покрывающей ее пыли. Девушка попыталась сдуть пыль, и глаза ее начали слезиться: кроме пыли, на книге оказалась и пыльца. Названия не было и на обложке из мраморной бумаги. Бидж раскрыла книгу, стараясь обращаться с ней так же бережно, как миссис Собелл со "Справочником Лао". Никаких надписей на форзаце; титульного листа нет вовсе. Бумага на ощупь похожа на пергамент. Бидж невольно вспомнила книги из библиотеки деда, которые они с Питером, еще будучи детьми, рассматривали, когда старика увезли в госпиталь. Бидж перевернула страницу и почувствовала разочарование. Книга состояла из одних карт. Первой оказалась карта Кендрика и территории Западно-Вирджинского университета. Кто-то изрядно постарался, придавая ей старинный вид. Бидж автоматически окинула взглядом знакомые очертания университета. Карта, должно быть, совсем новая, решила она: на ней оказался изображен во всех деталях - аудиторный корпус, клиника, полукруглая подъездная дорожка, две автостоянки - ветеринарный колледж, построенный не более двух лет назад. Бидж нахмурилась: вторую стоянку кончили строить только на прошлой неделе, ее асфальт еще не успел посереть. Она снова взглянула на смесь пыли и пыльцы, покрывавшую книгу; слава Богу, аллергия не разыгралась, глаза перестали слезиться. Бидж провела пальцем по той части карты, где была изображена вторая автостоянка, и почувствовала себя глупо, когда краска не смазалась, как это случилось бы, будь она свежей. Должно быть, карту нарисовали по планам застройки. Бидж стала рассматривать другие части города. Она узнала большую часть улиц, но некоторые безымянные проезды, нанесенные на карту, были ей неизвестны. Все они делали странные повороты и, казалось, вели в никуда. Бидж пролистала книгу. План Руана дал ей возможность выяснить, помнит ли она еще школьный французский. На нескольких картах надписи были сделаны по-русски или арабской вязью, еще на одной - как решила Бидж, на санскрите. Языки пояснений к некоторым были Бидж неизвестны вовсе, и все карты явно были планами городов. Бидж заглянула в конец книги. На последней странице от руки были написаны два коротких абзаца; почерк почему-то навел Бидж на мысль о монахах-переписчиках и гусиных перьях. "Даже в известных местах встречаются неизвестные дороги; даже находясь дома, можно потеряться, выбрав не тот путь. Можно ошибиться чуть-чуть, а можно свернуть совсем не туда; эти повороты и есть Странные Пути". "Пользуйся этой книгой, и счастливого пути тебе, но помни: за одним правильным поворотом не обязательно следует другой, тоже правильный; свернув на ложный путь и вернувшись, ты можешь и не попасть туда, откуда начал. Множество различных миров лежит между "туда" и "обратно". Только карта поможет найти себя тем, кто заблудился на Перекрестке". Похоже, решила Бидж, при составлении каталога произошла ошибка, и книга попала не туда: все остальные карты на полке были картами мифических стран и схемами неисследованных маршрутов. Все же Бидж вернула книгу на прежнее место, лениво размышляя, почему слово "Перекресток" написано с большой буквы. Время ленча миновало, но у Бидж оставался еще один невыясненный вопрос. По пути к выходу она нашла терминал Инфосети - компьютеризированной системы на лазерных дисках, содержащей информацию о текущей периодике. Суровая надпись одними заглавными буквами на экране гласила: ВВЕДИТЕ НАЗВАНИЕ ОБЪЕКТА ПОИСКА. Бидж опустила руки на клавиатуру, но коснулась ее не сразу: ей не хотелось печатать запрос. Наконец она сделала над собой усилие и медленно, но решительно набила: ХОРЕЯ ХАНТИНГТОНА. Список библиографии занял шесть страниц. Она распечатала его и отправилась обедать. На углу напротив "Митча", кафе, еще носившего отпечаток недавнего хипповского прошлого и торговавшего мороженым и едой из натуральных продуктов, находился греческий ресторанчик "Джиро". Сейчас - около часа дня - он был почти пуст. Бидж часто забегала сюда. Стан - Константин, - седой грек, унаследовавший свое заведение от престарелого отца-иммигранта, хорошо знал Бидж, и они всегда с удовольствием болтали, пока она ждала свой заказ. - Биидж! - приветствовал он ее. - Тебе, конечно, джиро? - Не дожидаясь ее ответа, он нарезал мясо зажаренного на вертеле барашка и положил его на гриль. - Привет, Стан. Как отец? - Все хорошо, кроме возраста, - пожал плечами хозяин и добавил, словно защищая отца: - Голова у него работает как раньше. Бидж кивнула. Несмотря на собственные несчастья, она не могла не заметить, что старик последнее время казался растерянным и грустным, особенно когда взгляд его останавливался на кастрюльках и сковородках, с которыми он возился всю свою жизнь. Она понимала Стана лучше, чем тот мог предположить. Бидж не стала продолжать этот разговор. Она просто взяла свой рюкзак и расположилась за боковым столиком. - Мне нужно кое-что прочесть. Стан. - О'кей, Биидж, конечно. - Хозяин казался встревоженным чем-то, и Бидж почувствовала себя виноватой, но решительно вытащила из рюкзака последнюю распечатку и принялась просматривать названия статей. Научно-популярные публикации она отмела сразу и стала отмечать "птичками" только статьи из медицинских журналов, хотя и знала, что некоторых из них не найдет в университетской библиотеке: университет не имел медицинского факультета. Что ж, возможно, удастся получить оттиски из университета Дьюка. Пока можно почитать абстракты, благо они довольно подробные. Реферат первой статьи, из "Медицинского журнала Новой Англии", гласил: "Хорея Хантингтона - одно из наиболее тяжелых дегенеративных поражений нервной системы. Его малая распространенность (в США 1-2 случая на 20 000 человек) - слабое утешение для людей, страдающих этим заболеванием или имеющих шанс заболеть к середине третьего или, чаще, к концу четвертого десятилетия жизни. Хорея Хантингтона - наследственное заболевание с доминантным аутосомным модусом наследования; у детей больных она развивается с пятидесятипроцентной вероятностью. В настоящее время методов лечения не существует; возможны симптоматические меры для снятия наиболее тяжелых осложнений. Транквилизаторы и препараты типа галоперидола несколько снижают выраженность непроизвольных сокращений мышц (которым заболевание обязано своим названием), но не существует методов лечения, способных предотвратить постепенную умственную деградацию: потеря контроля за движениями на начальном этапе сменяется депрессивными состояниями, потерей памяти и наконец слабоумием. Развитие болезни продолжается 10-15 лет, индивидуальная последовательность проявления симптомов может варьировать. Хорея Хантингтона известна с 1872 года, но недостаточная разработанность гистологических и генетических методик препятствовала детальному исследованию болезни. С появлением ядерной и магнитно-резонансной томографии стало возможным оценить степень атрофии нервной ткани, а применение электронной микроскопии позволило выявлять аномалии в коре головного мозга и структуре базальных ганглиев. Однако томография малодоступна, и никакие из существующих методов не выявляют болезнь до появления выраженных симптомов (в некоторых случаях слабоумие опережает наступление физической деградации). Ставший ныне возможным генетический анализ позволяет определить хромосомный спектр детей, больных хореей Хантингтона; укороченная четвертая хромосома свидетельствует о наличии заболевания. Желательность проведения подобных тестов остается сомнительной. С одной стороны, знание о дегенеративной природе и неизлечимости болезни разрушительно для личности пациента, с другой стороны - сокрытие информации, в результате которого неосведомленный больной может передать дефектный ген потомству, аморально. В настоящий момент медицинская этика не предлагает однозначного решения для подобных ситуаций. Сторонники обеих точек зрения рекомендуют консультацию специалиста-генетика перед проведением теста. Сам тест..." Бидж внимательно дочитала реферат до конца и в очередной раз пожалела, что не стала изучать медицину. Она достала из рюкзака блокнот и открыла его на одной из последних страниц. Блокнот содержал несколько списков с аккуратно подчеркнутыми заголовками. На первой странице значилось: "Дела, которые нужно завершить в первую очередь". Все списки были длинными и тщательно продуманными: Бидж отличалась добросовестностью. "Друзья, которым нужно написать" занимали полторы страницы; в этот список попали люди, которым Бидж не писала годами. Напоминает список адресов, по которым рассылают оповещения и благодарности после окончания колледжа, мрачно подумала Бидж. Следующий список, "Имущество", был, наоборот, огорчительно короток: стереопроигрыватель, древняя побитая "шеветта" и чересчур много учебников. Рядом с каждым названием значилось имя. Бидж перевернула лист. Очередь этого еще не пришла. На чистой странице она написала: "Найти консультанта-генетика". Она покусала кончик ручки и еще раз заглянула в распечатку, где было название статьи, реферат которой она только что прочла. Но листы распечатки перемешались, и перед ней оказалось другое название: "Неизлечимая болезнь и самоубийство: этично ли использование донорских органов". Бидж отложила распечатку и блокнот. Когда Стан принес ей джиро, она съела его медленно и без удовольствия.
ГЛАВА 4
Стена конференц-зала была увешана схемами: розово-лиловыми срезами суставных хрящей, изображением передней ноги лошади со стрелками, указывающими местоположение нервных узлов, диаграммами неправильного положения плода у лошади и свиньи. В углу стоял проектор с кипой рентгеновских снимков копытного, венечного и путового суставов лошади и белая подставка с пластиковыми моделями глазных яблок и пищеварительной системы свиньи, украшенными наклейками с рекламой фармацевтических компаний. Рядом на полке стояли бумажные стаканчики и кофейник с холодным кофе неопределенного возраста. Настенные часы показывали 7.20. Все выглядело рациональным, удобным и обычным - и никак не сочеталось с тем, что принесла в своем рюкзачке Бидж. Такими же обычными выглядели и сонные однокурсники Бидж. Девушка в углу, Ли Энн Гаррисон, приехавшая в колледж с коневодческой фермы около горы Эйри в Северной Каролине, была известна тем, что уверенно предрекала себе провал на каждом экзамене и всегда получала отличные отметки. Ли Энн, смотревшая прямо перед собой, перевела взгляд на Бидж и сказала отрывисто: - Рада тебя видеть. Чувствуешь себя нормально? - Бидж кивнула; продолжая вертеть в руках ручку. Ли Энн спросила: - Конфетка сказал тебе, куда мы отправляемся? - Я сегодня делаю доклад, - покачала головой Бидж. - Я и не знала, что мы куда-то отправляемся. - Ничего-то ты не знаешь, - раздался от двери протяжный голос. Бидж обернулась, узнала говорящего, и сердце у нее упало. Дэйв Вильсон, известный как Стрелок Дэйв. Дэйв твердо верил, что шокировать окружающих столь же важно, как и быть блестящим студентом, и если вы звезда в науке, то можете себе позволить любую грубость, бестактность и безответственность. В будущем его, конечно, ждало воздаяние - небрежность могла стоить ему карьеры, а то и кончиться гибелью животного, - но пока что работать с ним было сущим наказанием. - Конфетка отправился за грузовиком, - закончил он. - В присутствии клиентов давайте называть его "доктор Доббс", - сказала Бидж. Дэйв плюхнулся на стул, водрузил ноги на стол для заседаний и надвинул на глаза бейсболку с эмблемой " Краснокожих". - Звучит здорово. И мы все тоже будем называться докторами. - Он протянул руку и пробасил противным деланным голосом: - Привет, я доктор Дэйв. Когда никто, кроме него, не засмеялся, он посоветовал девушкам: - Да расслабьтесь вы! - Сдвинув козырек так, чтобы видеть Бидж, он спросил: - Конфетка сказал, что у тебя сегодня доклад. О чем? Бидж инстинктивно прижала к себе сумку с книгами: - О нашем первом пациенте. А вы разве ничего не будете докладывать? Дэйв застыл, чуть не свалившись со стула. - Да так, ничего особенного. Видеть Дэйва столь смущенным было приятно. Бидж почувствовала себя немного спокойнее. - Вы не поверите мне, если я скажу, - вступила в разговор Ли Энн. После этого они некоторое время сидели молча. Ли Энн читала. Дэйв ковырял в зубах свернутым в трубочку листом бумаги. Правая рука Бидж нащупала тесемку, привязанную к "молнии" на сумке. Бидж принялась завязывать, развязывать и снова завязывать одной рукой хирургические узлы; это была тренировка для операций, но главным образом способ удостовериться, что она еще не утратила координации движений. В зал заглянула Диди и сказала: "Доброе утро". Как всегда, она придала своему голосу такую жизнерадостность, что все почувствовали необходимость улыбнуться ей. - Что это за группа? - Амбулаторная практика. Ее проводит Конфетка, - ответила Ли Энн. Диди закатила глаза: - У него как будто земля под ногами горит. Доктор Трулав просил меня узнать. - Она ласково улыбнулась Бидж. - Как ты себя чувствуешь? - Вопрос прозвучал почти интимно. - Я в порядке, - ответила Бидж, вспыхнув. - Это хорошо, это просто замечательно... А куда вы сегодня отправляетесь? Бидж почувствовала, что Ли Энн и Дэйв смотрят на нее со значением. - Мы еще не знаем. - А-а... - Диди выглядела разочарованной. - Доктор Трулав спрашивал. Ну что же, счастливо, - закончила она, исчезая за дверью. Лори тоже заглянула в зал, загадочно улыбнулась, но ничего не сказала. Дэйв поежился на своем стуле: Лори была единственной женщиной в колледже, которая могла его смутить. Наконец появился Конфетка: - Двинулись. Студенты подпрыгнули от неожиданности, и он довольно ухмыльнулся. Конфетка любил внезапность. Все гуськом потянулись к грузовику-амбулатории, стоявшему за клиникой, и грустно воззрились на него. Дэйв, чтобы подчеркнуть эффект, выронил свой армейский рюкзак. Грузовик, бывший когда-то белым, был весь исцарапан ветвями. С одной стороны через весь борт тянулась надпись: "Зап.-Вирджинск. вет. помощь". Студенты знали наизусть все его скрипы, визг тормозов, зубодробительные повадки изношенных рессор. Это был обычный амбулаторный фургон с двойной кабиной и множеством отделений, шкафчиков и ящиков в кузове. Бидж часто удивлялась, как кому-нибудь удается все их заполнить: ящиков и шкафчиков тут было больше, чем в ее квартире. На этот раз она усомнилась, влезет ли в грузовик все приготовленное для погрузки. Рядом на асфальте стояли две бочки с бензином, две канистры с машинным маслом, галлонная бутыль охлаждающей жидкости, громоздились пять запасных свечей, две запасные шины, набор инструментов. Еще там оказались огнетушитель, три фляги, брезент, моток веревки и колмановская печка. Кроме того, были приготовлены ящик с перевязочным материалом, две коробки стерильных бинтов, набор спиц Гигли для извлечения мертвого плода у коров и лошадей, пила для ампутации конечностей, акушерские щипцы, марля, вата, бутылки с йодом, щетки, портативный генератор, хирургические лампы на кронштейнах и анестезиологический аппарат размером с игральный автомат. Бидж пошевелила губами, но ничего сказать не смогла. - Клянусь навозом священной коровы, нам предстоит хирургия в полевых условиях, - пробормотал Дэйв. - Зачем все это? - спросила Ли Энн. Конфетка ответил только ей: - Мы заберемся довольно далеко в глушь. Дэйв потыкал ногой в автомобильное снаряжение: - Что за черт, мы что, эмигрируем в Польшу? Ему решительно и спокойно ответила Ли Энн: - Мы окажемся далеко от всяких механических мастерских. - Один - ноль в пользу деревенской девушки, - усмехнулся Конфетка. Бидж поежилась: Конфетка наступил на больную мозоль - Ли Энн стеснялась своего деревенского происхождения. Если только, конечно, он не дразнил ее намеренно. - Если вы мало что смыслите в автомобилях вообще и грузовиках в частности, то сейчас самое время подучиться, - продолжал Конфетка. - Нам мало пользы будет от того, кто не сумеет позаботиться о собственном транспорте. - Мы справимся, - ответил Дэйв, очень похоже подражая выговору Конфетки. Однако Дэйв родился на побережье Вирджинии, и это прозвучало как пародия на Каролинский акцент Ли Энн. Она тут же осадила его: - Вы можете так считать, мистер Вильсон, но лучше молитесь, чтобы у нас не сломалась ось или не отказало сцепление. Вы представляете себе, что может случиться в дороге? - Я могу с этим справиться, - огрызнулся Дэйв, вспыхнув. Он постарался сказать это так, чтобы стало ясно: он может справиться с чем угодно. - Да уж придется, - проворчал Конфетка. - Давайте грузиться. - Студенты взялись за погрузку, по возможности держась подальше друг от друга. Бидж уныло подумала, что следующие три недели в обществе не особенно дружных однокурсников и преподавателя с непростым характером могут оказаться адом - адом на колесах. Когда все было уложено, Конфетка скомандовал: - Залезайте. Студенты вскарабкались в кабину, прижимая к себе сумки с книгами. Ли Энн и Бидж тщательно затянули привязные ремни. Дэйв насмешливо улыбнулся и развалился на сиденье, не пристегиваясь. Конфетка сел за руль, положил перед собой ксерокопию дорожной карты, обернулся и спросил: - Готовы? В этот момент правая задняя дверца распахнулась, и женский голос произнес: - Прошу прощения за опоздание. - Голос был почти детский, тихий и робкий. - Привет, Анни, - откликнулась Ли Энн. Дэйв закатил глаза и изобразил молитвенный экстаз. Анни Тэйлор не заметила этого представления или сделала вид, что не заметила. - Спасибо, что подождали меня. - Она взобралась в кабину, волоча за собой большой рюкзак. Бидж повернулась назад и помогла ей втащить его. - Что тебя так задержало? - спросил через плечо Конфетка. - Утренняя служба началась с запозданием или проповедь затянулась? - Я не знала точно, куда мы отправляемся, вот и решила сделать побольше бутербродов, чтобы всем хватило, - без малейшей обиды ответила девушка. На прошлой практике это всегда оказывалось кстати. - Она улыбнулась Бидж. - Спасибо за рюкзак. Бидж неожиданно почувствовала, что практика не будет таким уж адом.
***
Выехав со стоянки позади клиники, они свернули направо, потом свернули еще раз - на четыреста восьмидесятое шоссе, ведущее к Джефферсоновскому национальному парку и Браши Маунтин. Мимо промелькнули дома окраины Кендрика, затем ферма с облезлым неровным забором, и неожиданно перед ними открылся вид с высоты на раскинувшуюся на двадцать миль долину. Еще две мили - и Конфетка свернул на разъезженную гравийную колею, круто спускавшуюся вниз по берегу потока, кипящего вокруг камней и коряг. Дэйва подкинуло на сиденье, и он врезался головой в крышу кабины. Ли Энн ухмыльнулась. Конфетка, не отрывая глаз от дороги, предложил: - Начинай свой доклад, Бидж. - Здесь? - Бидж лихорадочно начала рыться в сумке, чувствуя легкую дурноту. Дорога была слишком ухабистой, чтобы можно было читать записи. - Здесь, - твердо сказал Конфетка. - На этой практике все вы у меня научитесь стрелять с бедра. Бидж оглянулась на остальных. Ли Энн и Дэйв смотрели на нее без всякого выражения, Анни улыбнулась ободряюще и вопросительно. А, к черту. Бидж вытащила рог, решительно засунув свои записи, выпавшие при этом из рюкзака, обратно. - Это обломленный рог единорога, вид unicornis. Никто не засмеялся. Бидж неожиданно с интересом подумала: а на какую же тему будет доклад каждого из остальных? - и только теперь осознала, насколько интересной обещает быть эта практика. - Какой подвид? - поторопил ее Конфетка. - Этот вид не делится на подвиды, - ответила Бидж, - по крайней мере я не нашла никаких указаний на это. Я прочла "Справочник Лао", несколько классических трудов из университетской библиотеки, кое-какие средневековые легенды и... - она заколебалась, - некоторые обзоры. Все они говорят об одной и той же морфологии, так что я предположила, что существует всего один вид - единорог индийский. - Врач не должен предполагать, - автоматически откликнулся Конфетка, который казался тем не менее довольным. - Насколько помогли тебе другие источники? Бидж покачала головой, потом спохватилась, что он не может этого видеть. Дорога теперь представляла собой еле заметную колею, часто разветвляющуюся, и Конфетка сосредоточил все внимание на карте. - Обзоры были по систематике, не по медицине. Все остальное больше похоже на фольклор. Например, действительно ли только девственница может поймать единорога. - И что же нам делать, если это действительно так? - прокомментировал Дэйв, и студенты невольно посмотрели на Анни. Та ответила безмятежно: - Я могла бы удивить вас. - Я тоже, - не остался в долгу Дэвид. - Ну, для меня это не оказалось бы сюрпризом, Дэйв, - внесла свою лепту Ли Энн. После секунды заинтригованного молчания Бидж продолжала: - Если предположить, что нам удастся поймать единорога, его нужно взнуздать; лучше использовать недоуздок с передвижной пряжкой - я не очень уверена в размере. Самое трудное - это укрепить отломленную часть на основании. - Она постучала по рогу фонариком. Раздался нарастающий звон - как это было в кабинете Конфетки, - пока не стало казаться, что весь грузовик вибрирует в унисон. Бидж сжала рог в руках, и звон прекратился. В тишине, которая последовала за этим, рев водопадов у дороги показался оглушительным. Поток стал полноводнее, и они уже проехали вдоль него дальше, чем, по представлениям Бидж, могла тянуться долина Браши. - Если бы речь шла о корове или козле, достаточно было бы просто спилить обломок рога и дать вырасти новому, но по какой-то причине... - Бидж решительно закончила: - По какой-то причине клиент не склонен к этому. - Начинается сезон спаривания, - пояснил Конфетка. - У единорогов он наступает не каждый год, а рог играет важную роль в ритуале ухаживания. Он должен быть на месте и звенеть как положено, иначе никаких вам единорожат. - По этим причинам, - продолжала Бидж, как будто она подразумевала именно то, что сказал Конфетка, - важно укрепить обломок на прежнем месте, по возможности без зазоров. - Бидж умолкла, собираясь с духом, чтобы ответить на неизбежные вопросы. - Каков характер перелома? - деловито спросила Анни. - Были ли осколки? Бидж поблагодарила ее в душе и повернула рог так, чтобы остальным было видно. - Нет, он не раздроблен и не расщеплен - довольно чистый косой перелом. Возможно, рог обломился в результате давления сбоку. Я рекомендовала бы сделать небольшие пропилы по окружности и заполнить их метилакрилатом как связкой. Таким образом, клей попадет только на кромки, и прилегание костных поверхностей обеспечит нужное звучание. Может быть, цементирующий материал стоит усилить металлом - или применить серкляж2, или надеть на рог металлические кольца, - Бидж вступила на скользкую почву и знала это, - кольца из материала с лучшими акустическими свойствами, чем имеет обычно применяемая в хирургии сталь. - А каковы акустические свойства хирургической стали? - с невинным видом задал вопрос Дэйв, вытащив ручку и блокнот и делая вид, что собирается записывать. Бидж кинула взгляд на Конфетку, который с подчеркнутым вниманием рассматривал карту. - Я подвешивала пластинки разных металлов на хирургической нити и ударяла по ним резиновым молоточком. Звенят они совсем плохо. - Она вытащила из сумки плоский кусок стали с продетой в дырочку от винта ниткой и ударила по нему фонариком. Металл звякнул. - В идеале хорошо бы сделать кольца не из стали; возможно, из сплава, из которого отливают колокола. - Из бронзы? - спросил Конфетка. Бидж снова автоматически покачала головой, забыв, что Конфетка этого не видит. - Нет. Бронза окисляется. Но и не из серебра тоже. Серебро темнеет. - Какой металл вы бы рекомендовали, доктор? Вопрос доставил Бидж удовольствие. - Золото. - Она порылась в кармашке рюкзака и вытащила пакетик с двумя золотыми ободками. - Я раздобыла их в ювелирном магазине Риерсона. Там были четырнадцатикаратные серьги двух размеров: большее колечко должно как раз подойти по величине к основанию рога. - Бидж подвесила одну из сережек и постучала по ней; раздался тихий звон. Ободки были не особенно толстыми, но другие оказались бы ей не по карману. Бидж надела меньшую сережку на рог, который держала в руке. Колечко скользнуло вниз почти до нижней кромки облома. - Кольца должны удерживать рог на месте, особенно если и их посадить на клей. Конфетка полез в карман рубашки и передал Бидж другие кольца - более толстые и плоские. Они были гораздо массивнее, чем сережки. Рассмотрев их получше, Бидж обнаружила, что они согнуты из золотого прута, а потом расплющены. Кольца были довольно тяжелые. - Чистое золото, - сказал Конфетка, - кованое - так будет прочнее. Они будут удерживать рог, как ты сказала, Бидж. Мы применим акрилат - тоже, как ты сказала, но только не будем наносить его на кромки колец: капиллярное давление и так затянет часть клея под кольца и обеспечит лучшее крепление. Ну а после сезона спаривания клиент, - Конфетка ухмыльнулся, произнося это слово, но не стал уточнять, - снимет отломившуюся часть рога: до следующего брачного сезона будет еще много времени, и новый рог успеет отрасти. Он подождал, пока студенты рассмотрят кольца, передавая их друг другу. - Если вы собираетесь заниматься хирургией, вам придется стать и плотниками, и механиками. - Протянув руку, Конфетка забрал кольца и снова спрятал их в карман. - У кого-нибудь есть еще вопросы - к Бидж или ко мне? - Откуда такие кольца? - спросила Анни. Дэйв прокашлялся: - Да. Такие штуки обошлись вам не меньше чем в тысячу баксов. - Если вам когда-нибудь это понадобится для частной практики, я вам скажу, - сухо ответил Конфетка. - И не рассказывайте об этом другим студентам, без улыбки добавил он. - В колледже и так хватает воровства. Грузовик пересек поток. Мост, по которому они проехали, представлял собой цельную глыбу камня без всяких перил и казался не имеющим возраста. С одной стороны дороги, которая была теперь просто широкой вырубленной в камне тропой, поднималась скальная стена, лишь кое-где дающая опору побегам плюща и чахлым кустикам. С другой стороны утесы круто обрывались к реке - череде водопадов, перемежающихся спокойными заводями. Грузовик подскакивал на неровностях каменной дороги. Дэйв навалился на спинку переднего сиденья, глядя на узкий проход в скалах там, где стены ущелья почти сходились над дорогой и бурлящим глубоко внизу потоком. Бидж тоже завороженно смотрела вперед: за скалами открывалась уходящая вдаль водная поверхность. Руки Конфетки сжались на руле. Грузовик резко свернул направо - дорога, пройдя скальные ворота, огибала выступ огромного утеса. Здесь река разливалась на полмили, спокойная и прозрачная; под гладкой поверхностью воды едва шевелились ленты водорослей. Склоны долины заросли цветами - розовыми, голубыми, пурпурными, сплошь покрывающими стебли, вьющиеся по песчанику. Среди растений порхали какие-то птицы с синими спинками. В окружающих долину скалах было много выходов кварца, и западный берег реки блестел и переливался в лучах утреннего солнца. Это было совсем не похоже на Нью-Ривер в Вирджинии, на Джефферсоновский национальный парк, начинающийся сразу за строениями университетского городка. Это было вообще не похоже ни на одно из известных им мест. Студенты молчали, глядя во все глаза: каждый новый поворот дороги открывал поразительные картины - каньоны, прорезающие дальний берег реки, песчаные дюны между дорогой и кромкой воды, похожие на альпийские луга просторы на западе. Наконец Конфетка хлопнул рукой по рулю: - Так никто из вас ничего и не скажет? - Если кто-то и в состоянии сказать что-нибудь умное, то это не я, пробормотала дрожащим голосом побледневшая Ли Энн. - Как мы собираемся вернуться? - озабоченно спросил Дэйв. - А как далеко нам еще ехать? - поинтересовалась Бидж. Анни, растерянная и потрясенная, все еще молчала. Она только теребила крестик, висящий у нее на груди. Конфетка оглядел окрестности сквозь ветровое стекло и ласково, почти с гордостью улыбнулся. - Если вы не знаете дороги, то всей жизни не хватит, чтобы добраться до места и вернуться обратно. - Он тщательно разгладил карту, сложил ее и спрятал в карман рубашки, но Бидж успела заметить, что оригинал был начерчен явно той же рукой, что и карты в книге, виденной ею в библиотеке. Конфетка остановил грузовик там, где скалы отступали от реки; впереди открылась чашеобразная долина с пересекающим ее ручьем. Ручей вытекал из узкой расщелины на склоне покрытой лесом горы. Конфетка выключил мотор и улыбнулся Бидж. - Пожалуй, пора поздороваться с нашим клиентом. Клиент стоял, прислонившись к низкой, сложенной из валунов стене. Он был одет в мешковатые штаны цвета хаки и фланелевую рубаху, ноги утопали в высокой траве, а на темных курчавых волосах красовалась плоская шляпа. Закатанные рукава рубашки открывали мускулистые руки, поросшие темными волосами. Он заговорил, тщательно выговаривая слова; подчеркнутый ритм его речи напомнил Бидж греческий акцент. - Добро пожаловать на Перекресток снова, Конфетка. - Вернуться сюда всегда приятно. - Они пожали друг другу руки. - Ребята, это мистер Филдс. Мистер Филдс ухмыльнулся. У Бидж возникло сильное подозрение, что это не было его настоящее имя. Филдс с улыбкой оглядел студенток с ног до головы. Анни как щитом загородилась блокнотом, и даже Ли Энн выглядела смущенной. Бидж ощутила внезапное желание проверить, застегнут ли ее комбинезон. Она сглотнула и спросила: - Вы владелец нашего пациента? - Ни в коем случае, мисс. - Он выглядел шокированным. - С некоторыми животными можно работать, но ими нельзя владеть. - Жестикуляция, сопровождавшая его слова, напомнила Бидж Грека Зорбу3. - Ну так что, где табун? - спросил Дэйв, оглядываясь. - Нет, - поправил его Филдс, - всегда нужно знать правильное название: стая ворон, прайд львов, стадо китов. Для единорогов это - содружество. Он сунул в рот два пальца и свистнул. Звук получился таким же звонким и нарастающим, как звон рога единорога. Они быстро и осторожно вышли из прохода в скалах, двигаясь легким шагом с грацией цирковых дрессированных лошадей. Их копыта подняли сверкающие брызги, когда они переходили ручей. Выйдя на берег, единороги без всякого страха пересекли тропу, вившуюся вдоль потока, и пошли по густой траве. По мере того как они приближались, Бидж замечала все новые подробности: тела единорогов были меньше и более хрупкие, чем у пони, хотя и более мускулистые; их облик в целом напоминал жеребят. Копыта оказались раздвоенными, как у оленя, а подбородки украшали козлиные бороды. Хвосты не были похожи ни на что, виденное Бидж раньше: по форме они напоминали хвост коровы, но были гибкими и грациозными, как у кошки, а кончались кисточкой, как у оленя. Единороги помедлили, дойдя до дороги, и остановились, не ступая на нее. "Справочник Лао" гласил: "То ли потому, что эти мифические животные избегают всего обыкновенного, то ли в силу традиции, рожденной каким-то трагическим происшествием, сохраненным памятью вида, то ли потому, что им не нравится стук копыт по мощеной поверхности, единороги отказываются ходить по дорогам, кроме самых заброшенных. Однажды все цирковое представление было остановлено заупрямившимся единорогом, пока клоун не сообразил надеть на копыта животного свои шерстяные носки, после чего единорог пошел вперед так же спокойно, как эти животные совершают все, включая убийство. Эта особь, несомненно, не обладала хорошо развитым чувством моды". Бидж, искоса глянув на Конфетку, сделала шаг с дороги к единорогам. Ничего не произошло - грузовик не растаял в воздухе, а сама она не обратилась в камень. Мистер Филдс взъерошил свои густые темные кудри под шляпой. - Чего я никогда не мог понять, мисс, - это как вам, людям, удается так спокойно путешествовать по дороге. - Он глянул вверх, прослеживая проделанный ими путь, и поежился. - Один неверный поворот, мисс. Всего один. Все тоже задумчиво посмотрели на дорогу и вспомнили о тех поворотах, которые делал грузовик под управлением Конфетки. Бидж перевела взгляд на единорогов. Они стояли группой (это называется содружество, вспомнила она), не теснясь и в то же время не порознь, миролюбиво рассматривая ее. Их глаза оказались холодного синего цвета, с черными и бездонно глубокими зрачками. Бидж тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. - Который из них наш пациент? Филдс улыбнулся Конфетке, а тот пожал плечами и ответил: - По всей вероятности, тот, у которого обломлен рог. Бидж поморщилась, ожидая услышать оглушительный хохот Дэйва. Однако юноша не засмеялся: он, раскрыв рот, смотрел на единорогов. Ли Энн выглядела не так по-дурацки, но тоже была поглощена животными. Только Анни с недоумением переводила глаза с единорогов на их пастуха и слегка хмурилась. Бидж вошла в содружество, и животные подвинулись - слегка, но достаточно для того, чтобы она могла свободно между ними пройти. Тот единорог, которого она искала, конечно, оказался в середине: остальные его оберегали. Бидж с упавшим сердцем принялась рассматривать посеревшее место отлома. Оно казалось ей таким же неуместным, как отбитый кусок на бесценном веджвудском фарфоре или трещина в статуе Донателло: изъян оскорбляет взгляд сильнее, если повреждено что-то почти совершенное. Единорог явно не хотел встречаться с Бидж взглядом, как будто стыдясь. Бидж вынула из кармашка рюкзака отломленную часть рога, животное ткнулось в него носом, но не издало ни звука. - Что тебе нужно? - спросил Конфетка, и Бидж замерла, как, впрочем, и остальные: Конфетка возложил всю ответственность на нее, вместо того чтобы позволить ей только ассистировать. Бидж сглотнула: - Мне нужны два помощника с недоуздком, - и поспешно добавила: - А третий пусть держит напильники, акрилат и кольца. Ли Энн, опасливо поглядывая на единорогов, принесла недоуздок. Бидж затруднилась бы сказать, хотела ли та доказать свою девственность или просто проверяла собственную смелость. Анни спокойно взялась за другой конец недоуздка. Ли Энн бросила на нее недовольный взгляд. Единороги расступились. Ли Энн и Анни совместными усилиями взнуздали покорное животное. Теперь они держали его с двух сторон, и Бидж повернулась к пастуху: - Ну и как? Тот покачал головой, все так же улыбаясь. - Результат испытания недостоверен. Он сам хотел, чтобы его взнуздали. - Я имею в виду, достаточно ли этого, чтобы его обездвижить? - терпеливо объяснила Бидж. - Больше все равно не удастся, - энергично тряся головой - движение странно напомнило Бидж быка, отгоняющего муху, - ответил пастух. Остальные единороги стояли неподвижно, наблюдая за людьми. Бидж невольно отметила, что все они опустили рога, так что острия смотрели на девушек. Она снова сглотнула: - Дэвид... - Тут. - Дэйв вразвалку двинулся сквозь стадо, всем своим видом показывая, что ничего особенного не происходит. Один раз он даже попытался похлопать единорога по боку, но тот, хотя и без явной агрессивности, нацелился в него рогом, и Дэйв поспешно отдернул руку. - Эй, раз уж я несу кольца, то где же подружка невесты? - Ты не похож на шафера, - откликнулась Ли Энн. Дэвид пробормотал что-то себе под нос и передал золотые кольца Бидж. - У нас есть круглый напильник и плоский, но широкий. Где мне начинать? - Тебе? - Бидж была поражена. Дэйв удивленно посмотрел на нее: - Конечно, мне. Или ты сама собиралась это делать? - Но это же мой пациент, - ответила Бидж решительно. Дэйв сунул круглый напильник в карман джинсов и начал выравнивать плоским место отлома. - Да брось. Бидж посмотрела на Ли Энн и Анни. Обе девушки промолчали. Бидж переложила кольца в левую руку и протянула правую: - Дай мне напильник. - Что? - Дэйв продолжал выравнивать место отлома. Единорог моргал при каждом движении, но стоял смирно. Несомненно, Дэйв действовал умело. Может быть, лучше, чем смогла бы она... Бидж не опустила протянутую руку. - Нужно сначала обработать отломленную часть. Клиент поднял кустистые брови. Конфетка выглядел раздраженным. - Тебе что, непременно нужно показать, кто здесь главный? - проворчал Дэйв. Конечно, да. - Конечно, нет. Если сначала обработать фрагмент, можно подогнать его по форме к основанию, и тогда меньше придется мучить животное. Дэйв втянул щеки и задумался. - А почему ты не сделала этого раньше, еще по дороге? - Прежде, чем увидела пациента? - вмешалась Ли Энн. - Даже ты не настолько спятил, чтобы делать такое. - Она произнесла это совсем тихо, чтобы не услышал пастух. Он все равно услышал или по крайней мере усмехнулся так, как будто все понял. Бидж заметила, как при этом дернулись его уши - совсем не по-человечески. Девушка ощутила смутное беспокойство. Дэйв пожал плечами и отдал ей напильник. Когда конец отломленной части рога приобрел всю гладкость, какой Бидж могла добиться, она передала рог и напильник Дэйву: - Попробуй сделать так же. - Сожалею, но могу сделать только лучше, - ответил Дэйв, беря рог. Но, повертев его в руках, был вынужден признать: - Чистая работа. Бидж была слишком зла на него, чтобы поблагодарить. Она взяла баночку акрилата и начала перечитывать инструкцию. Остальные ждали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец Бидж сказала Дэйву: - Я сейчас приложу рог к месту. Держи голову, чтобы не дергалась. - Серьезно? А я думал, мне лучше мотать головой. В первый момент Бидж подумала, что Дэйв говорит о голове единорога: животное все время наклоняло морду вниз, и фрагмент рога смещался. Дэйв раздраженно кряхтел и наконец бросил Ли Энн и Анни: - Если это секс, то придвиньтесь поближе, если работа - то не могли бы вы отойти? Филдс фыркнул, хотя и выглядел встревоженным. На лице Конфетки отразилось откровенное отвращение. Бидж считала, что Дэйв все осложняет назло, пока не придвинулась сама поближе к единорогу, чтобы укрепить рог в нужном положении. Тут ей стало казаться, что у четверых держащих животное людей не может быть так много мешающих друг другу ног и локтей. Обе девушки оказались перед единорогом, а Дэйв - слишком в стороне; все они чересчур нервничали, чтобы дело пошло на лад. Конечно, мы нервничаем, подумала Бидж. Нам же еще никогда не приходилось работать с единорогами. Бидж вспомнила, как во время прошлогодней практики по анестезиологии Лори и Конфетка усыпили и прооперировали медвежонка. Был час ночи, и все они развлекались на вечеринке, когда позвонил кто-то из конной полиции: их машина сбила медвежонка; у того оказалась сломана лапа. Полицейский сделал медвежонку укол снотворного и привез его в ветеринарный колледж, чтобы там зверю соединили сломанную кость скобой. Лори, услышав обо всех этих подробностях по телефону, немедленно закурила сигарету. Бидж, Диди и кое-кто еще из группы отправились в хирургическое отделение наблюдать за операцией. Лори подкатила баллоны, проверила поступление газа и села рядом, ожидая, что скажет Конфетка. Библиотека была закрыта на ночь, ключ от нее найти не удалось, а Лори, хоть и была гордостью анестезиологической службы колледжа, никогда до сих пор не имела дела с медведями, не говоря уже о детенышах. Конфетка поразмышлял, потом сказал: - Представь себе, что это толстая и злющая собака весом в двадцать килограммов. Лори перетянула одну из лап и ввела в вену тиамилал, потом приспособила маску, предназначенную для крупных собак, добавив еще один крепящий ее ремешок, зафиксировала лапы захватами и усыпила медвежонка изофлураном. Он прекрасно перенес операцию и поправился без всяких осложнений. Вот как нужно вести себя в новой ситуации, подумала Бидж: соотнести ее с чем-то уже известным и по необходимости менять детали. Бидж с уверенностью скомандовала: - Перестаньте трястись над ним, как над стеклянным. Представьте себе, что это просто небольшая лошадь или крупный козел. - На самом деле это не так, - возразил Дэйв, но крепче обхватил единорога за шею. Ли Энн и Анни, державшие недоуздок, передвинулись назад, чтобы не мешать Бидж и Дэйву, и начали шептать в ухо животному успокоительные слова и почесывать основание рога. После этого все пошло гладко. Им, правда, пришлось еще подпилить обломившийся рог, но даже Дэйв не мог упрекнуть Бидж в том, что это ее вина. Девушка открыла баночку с метилакрилатом, зачерпнула немножко и осторожно и тщательно укрепила рог на основании. Бидж попыталась представить себе, как она прореагировала бы несколько дней назад, если бы кто-нибудь сказал ей о перспективе восстанавливать рог единорога, стоя посередине содружества. Наверное, она бы рассмеялась. А потом позвонила бы матери, чтобы поделиться с ней шуткой. Бидж надела на рог золотые кольца и добавила клей - мелкими капельками поверх каждого кольца. Капельки постепенно исчезли - клей затянуло под кромки колец. Золото, хорошо проводящее тепло, быстро нагрелось. Если бы мать могла видеть единорогов! Когда Бидж и Питер были маленькими, у них на кухне висела мозаичная картинка из цветного стекла, изображающая единорога. Однажды мать, вытирая пыль своими неловкими непослушными руками, разбила ее и потом долго плакала - дольше, чем, как тогда считала Бидж, инцидент того заслуживал. Бидж представила себе, как, когда все это кончится и они вернутся обратно, она позвонила бы матери и сказала: "Мам, я только что лечила единорога". Ее мать повесила бы трубку, чтобы Бидж не пришлось платить за разговор, - она всегда так делала, - они обе приготовили бы себе по чашке чая, и тут мать перезвонила бы для неторопливой беседы. Неожиданно Бидж ощутила слезы на глазах, вспомнив предсмертную записку миссис Воган: "Бидж, писать это - самое трудное дело, которое только может выпасть матери. Особенно тяжело это делать мне - зная, что может наступить день, когда ты окажешься перед таким же выбором..." Полицейские показали Бидж записку, но оставили ее у себя. Она ощутила прикосновение к своей щеке, легкое, как касание листа. Один из единорогов подошел к ней совсем близко и потерся рогом, ласково и успокаивающе. - Они чувствуют невинность, - мягко сказал, увидев это, Филдс. - Горе ведь невинно. Ли Энн перевела взгляд с недоуздка, который держала, на пастуха: - Мистер Филдс, если, как вы говорите, это не ваши животные, то почему вы о них заботитесь? Он улыбнулся в ответ - улыбка каким-то образом относилась к ней ко всей, с ног до головы, - и Ли Энн попятилась, стараясь оказаться за единорогом. - Может быть, мисс, мне нравится быть с животными, указывающими мне, кто сохранил невинность. - Он пожал плечами. - А вообще, так уж сложилось. Здесь, на Перекрестке, мы помогаем друг другу. - Единороги - местные животные? - спросила Бидж. Филдс посмотрел на нее недоумевающе, и она поспешила разъяснить: - Я хочу сказать: они происходят с Перекрестка? Он покачал головой: - Никто из нас отсюда не происходит, мисс. Мы все сюда пришли. - Он улыбнулся снова, и, как ни похотлива была его улыбка, Бидж почувствовала в ней дружелюбие. - Если вы одиноки, или последний в своем роду, или нигде не находите себе места - вы всегда можете прийти на Перекресток. Бидж, слушая его вполуха, кивнула и пощупала основание рога. Акрилат больше не был горячим, и кольца плотно сели на место. - Приготовьтесь, - сказала она Ли Энн и Анни и слегка ударила по рогу напильником. Раздался звон - тихий, но чистый и мелодичный. Все стадо повернулось на звук. Пострадавший единорог без всяких усилий сбросил недоуздок и высоко поднял голову. Филдс заговорил, и в голосе его прозвучало уважение: - Он звучит... почти безупречно. Спасибо. - Он снова ухмыльнулся. - Может быть, как-нибудь вы опять окажетесь здесь и сможете наблюдать их брачные игры. Его усмешка помешала Бидж признаться, что ей очень хотелось бы этого. - Может быть. - Она взглядом попросила у Конфетки совета. На этот раз он пришел ей на помощь. - Нам это может не удаться, но мы постараемся. - Конфетка снова пожал руку Филдсу, на лице которого неожиданно появилось встревоженное выражение. - Будьте очень осторожны на этот раз. Некоторые странные события происходят тут последнее время. Бидж попыталась себе представить, что в этой невероятной стране может казаться странным. Но Конфетка воспринял известие очень серьезно. - Неприятности? - Я еще не уверен. - Похоже, Филдс уже пожалел, что заговорил на эту тему. Он огляделся по сторонам, поколебался, но наконец все-таки сказал: Генеральный инспектор снова здесь. - Филдс посмотрел на Конфетку, не уверенный в реакции. - Я слышал о нем. - Конфетка почесал затылок. - Но я не знаю, как он выглядит. Филдс снова потряс головой движением быка, отгоняющего овода: - Никто не знает. - Тогда откуда известно, что он снова здесь? - спросил Дэйв. Филдс каким-то образом умудрился одновременно улыбнуться и нахмуриться. - Я скажу откуда: неподалеку отсюда живет мясник, который обманывает покупателей, - он, когда взвешивает, пальцем нажимает на чашку... чашку... - Его руки стали жестикулировать еще энергичнее. - Чашку весов. - Да, чашку весов, так это называется. И он обманывал бедняков, когда продавал им мясо на рынке, зная, что те не осмелятся с ним спорить. Генеральному инспектору об этом стало известно - я знаю, потому что вчера мясник на рынке уже не появился, а на стене, около которой обычно стоял его лоток, было написано слово "правосудие" - кто-то написал его пальцем, точно так же, как мясник нажимал пальцем на чашку весов, - человеческой кровью. - Ну, это кто угодно мог сделать, - возразил Дэйв. - Верно, молодой человек. Но только генеральный инспектор оставил бы отрубленный палец в щели стены. Все переглянулись. Мистер Филдс, удовлетворенный произведенным впечатлением, сказал: - Ну, мне пора за работу. - Он передал Конфетке небольшой мешочек. Плата, как договаривались. - Он ухмыльнулся. - Да, тут есть еще один пациент. Мой молодой приятель Стефан страдает зудом. Может быть, одна из молодых леди займется им? - Теперь он уже не улыбался, а во все горло смеялся. Дэйв хихикнул тоже. - Или молодой человек, - продолжил Филдс, и Дэйв сразу перестал веселиться. Пастух поклонился и приподнял шляпу. При этом в его курчавых волосах мелькнули концы коротких тупых рожек, вновь скрывшиеся под шляпой, когда он выпрямился. Студенты в остолбенении смотрели, как он запрыгал по траве. Бидж была почти уверена, что, насколько можно было рассмотреть под широкими штанинами, его ноги кончались козлиными копытами. Единороги выстроились в ряд и все по очереди осторожно коснулись рогами каждого из студентов и Конфетки. Сами не понимая почему, люди стояли неподвижно, пока длился этот ритуал, а потом смотрели, как единороги быстро и бесшумно исчезли в расщелине скалы. Студенты снова влезли в грузовик, а Конфетка мастерски развернул его - ему явно не хотелось съезжать с дороги, - и фургон покатил обратно тем же путем, что и приехал. Конфетка каждый раз дважды сверялся с картой, прежде чем повернуть. Только когда дорога пошла берегом реки, Конфетка заговорил: - Анни. - Да, доктор Доббс. - Голос девушки прозвучал неуверенно, и она не повернула головы, продолжая глядеть в окно. - Как тебе понравились рожки? - Анни резко повернулась, а Конфетка с невинным видом закончил: - У единорогов? Девушка кивнула, стараясь взять себя в руки. - Они очень красивы. - Но она все оглядывалась, как будто могла увидеть то место, где они встретились с мистером Филдсом, и казалась встревоженной. - Не все укладывается в твою привычную картину мира, верно? - мягко спросил Конфетка. Анни, глядя в окно на ландшафт, который действительно не был похож на ее привычный мир, промолчала. На обратном пути Бидж обратила внимание на то, как много дорог и тропинок отходит в стороны; они возникали перед ними совершенно неожиданно и вились вверх и вниз по скалам. Конфетка резко нажал на тормоз, когда перед грузовиком вдруг появился олень; животное грациозным прыжком метнулось на шедшую в этом месте параллельно дороге грунтовую колею. В этот момент куст заслонил оленя от Бидж, и она повернула голову, чтобы посмотреть, как животное бежит по тропе. Олень так и не появился. Как ни высовывалась Бидж из окна и ни высматривала его, животное исчезло. Отпечатки его ног на влажной земле внезапно обрывались рядом с кустом. Бидж повернулась и посмотрела на остальных. Дэйв снова надвинул на глаза бейсболку, Анни в задумчивости смотрела в другую сторону, но Ли Энн заметила странное происшествие - она побледнела и широко раскрыла глаза. Конфетка не видел, что происходит со студентками. Он сосредоточенно рассматривал карту, и у Бидж внезапно пропало всякое желание отвлекать его от этого занятия. Когда грузовик пересек мост из цельной каменной плиты, Конфетка заметно расслабился, и Бидж рискнула сказать: - В библиотеке университета оказалось мало книг о единорогах. - Как и следовало ожидать, - ответил Конфетка, не оборачиваясь. - Ив ветеринарной библиотеке тоже. - Понятно, это ведь новая библиотека. Ветеринарный колледж существует всего три года. В разговор неожиданно вступила Ли Энн: - По моей теме я тоже не могу найти материала. - Уж ты постарайся. - Мы первые ветеринары, побывавшие на Перекрестке? - спросила Бидж. Конфетка ответил не сразу, возможно, потому, что боялся пропустить нужный поворот: - Во всяком случае, вы первые из студентов-ветеринаров. Я бывал там раньше. - Но вы не публиковали истории болезни. - Бидж снова почувствовала себя уверенно. - Все исследования о Перекрестке носят теоретический характер, описания конкретных пациентов там нет. Почему мы вдруг понадобились на Перекрестке? На этот раз пауза явно понадобилась Конфетке, чтобы собраться с мыслями; он молчал так долго, что они успели миновать первый вирджинский указатель - на столбе значился номер дороги, на которую выехал грузовик. Все студенты при виде указателя почувствовали облегчение. Конфетка искоса взглянул на них и сказал: - Я начал такие путешествия не по своей инициативе. За мной зашел Филдс просто явился ко мне в кабинет и до полусмерти напугал, когда снял шляпу. Он сказал, что ему нужен звериный доктор, - он именно так называет ветеринаров. А потом он почесал себе голову между рожками, как иногда чешешь голову теленку, и сказал нечто, что меня поразило: "Раньше мы всегда знали, в чем дело, если что-то шло не так. Теперь, похоже, нам грозит опасность". Вот я и отправился с ним; попав на Перекресток, я тоже почувствовал какой-то непорядок и решил организовать туда нашу поездку. Причина того, что вы туда попали, именно в этом. - Конфетка свернул в объезд Кендрика и продолжал: - Ты, Дэйв, достаточно отчаянный для того, чтобы сунуть нос туда, куда я не рискну. Ли Энн, ты имеешь больше здравого смысла, чем мы все, вместе взятые. Анни, ты умеешь понимать, что чувствуют и думают другие - и люди, и животные. Бидж... - Он помолчал, потом улыбнулся: - Ну, скажем, мне просто нравится, что ты умеешь думать. Бидж вовсе не была уверена, что они получили исчерпывающий ответ, но, прежде чем она успела что-нибудь сказать, вмешался Дэйв: - Ну и какого вы мнения о нашей работе? - Так это была работа? - Конфетка изобразил изумление. - Черт возьми, я думал, что это драка. Дэйв в порядке исключения не ответил на подначку. Он продолжал, как будто не слышал: - Клиент явно считает, что дело не идет на лад. Вы все умеете как ветеринар, но от этого оказалось не особенно много пользы, верно? Некоторое время все молчали: Дэйв притворялся, что удовлетворен данным Конфетке отпором, Бидж была обеспокоена, Ли Энн злилась, а Анни погрузилась в собственные невеселые мысли. Когда они свернули к стоянке за клиникой. Конфетка предупредил: - Я посвятил вас в важный секрет. Я не хотел бы узнать, что вы все разболтали своим приятелям. - Как будто нам поверят, - фыркнул Дэйв. - Что ж, Дэйв, твоим словам и так никто не верит, - любезно сообщил Конфетка. - Но остальным следует быть более осмотрительными. Ли Энн хихикнула. Разгружая вместе со студентами грузовик. Конфетка добавил: - Если у кого-нибудь нет спального мешка, его лучше приобрести и держать в готовности, как и собранный рюкзак. После некоторых выездов мы не будем успевать вернуться на ночлег в Кендрик. Он обвел взглядом возбужденные лица студентов и ухмыльнулся: - Да ладно. Все будет хорошо. Неожиданно Анни спросила: - Как вы думаете, мы встретимся с генеральным инспектором? Конфетка долго смотрел на такие привычные поля и холмы и наконец сказал: - Эта практика не похожа ни на что, знакомое нам по обычной жизни, - для меня так же, как и для вас. Это самое лучшее, в чем мне приходилось принимать участие. - Он повернулся лицом к студентам. - Но если бы я хоть на одну минуту предположил, что мы встретим генерального инспектора - кто бы это ни был, - я бы разорвал эту карту и никогда больше туда не сунулся. Конфетка собрал свои вещи и отправился к себе в кабинет. Студенты остались стоять рядом с мотоциклом Дэйва; каждый надеялся, что кто-то другой предложит пойти куда-нибудь поесть и обсудить увиденное. Когда никто этого так и не сделал, все попрощались и разошлись по домам.
ГЛАВА 5
Бидж смотрела в окно грузовика на мелькающие мимо деревья. Кусты сменились молодой порослью, потом потянулся строевой сосняк. Ли Энн опустила стекло со своей стороны и принюхивалась к лесным ароматам, как деревенская собака. Утренний ветерок был прохладен; Бидж поплотнее закуталась в ветровку. Ей очень хотелось спать - последнее время она недосыпала, - но она все же пыталась читать и делать выписки из "Справочника Лао": Ли Энн ждала своей очереди. Прошлым вечером Бидж засиделась допоздна над ксерокопиями статей, которые она нашла в библиотеке. Одна из них - "Неизлечимая болезнь и самоубийство: этично ли использование донорских органов" - была посвящена нарушающему душевное равновесие своей трагической простотой случаю: молодая женщина, ровесница Бидж, узнав, что оба ее родителя больны хореей Хантингтона и что она сама неизбежно ею заболеет, написала завещание, согласно которому ее мозг должен быть передан для исследований в госпиталь Джона Хопкинса, а затем приставила к груди двустволку двенадцатого калибра и нажала на оба курка. Приводимая в статье полемика по этическим вопросам была сложна, но одно оставалось несомненным: ценность исследований мозга девушки очень велика: "Поскольку получение тканей мозга больных до появления у них симптомов заболевания практически невозможно, препараты тканей донора были сохранены и подвергнуты исследованию еще до завершения дискуссии об этичности их использования. Этому способствовало понимание учеными того, что неповрежденный мозг больного, у которого еще не проявились болезненные симптомы, едва ли когда-либо будет доступен для исследования". Бидж дрожащей рукой внесла в свой список дел: "Завещать для исследований?"; когда ей наконец удалось той ночью уснуть, ей приснился Колин Клайв - Виктор Франкенштейн из старого черно-белого фильма; он был в ярости, а Игорь улыбался4. Но теперь статья казалась оставшейся где-то далеко, как если бы путешествие в другой мир начисто отделило ту часть жизни Бидж. Грузовик так же, как и в прошлый раз, спустился по крутому склону в долину; так же, как и в прошлый раз, дорога вилась, пока не вывела к мосту из каменной глыбы. Все студенты высматривали границу между Вирджинией и Перекрестком. Анни показала на первую появившуюся птицу с синей спинкой; как выяснилось, девушка с раннего детства интересовалась орнитологией. Дэйв заметил появление незнакомых лиственных деревьев: сначала они изредка мелькали среди другой растительности, но постепенно их становилось все больше. Бидж на этот раз обратила внимание на дорогу - из гравийной она постепенно превратилась в вымощенную булыжником. Только когда они выехали из ущелья и оказались на берегу реки, Конфетка со вздохом облегчения оторвал взгляд от дороги и от ксерокопии карты - новой ксерокопии, как заметила Бидж. - Пора докладывать, Анни. Ли Энн, которая сидела на заднем сиденье, как олицетворение "Здесь-был-Килрой"5, повернулась к девушке. - Ну так что у тебя за случай? - Ничего такого уж особенного, - спокойно ответила Анни. - Речь идет об отаре овец... - Саффолков? - немедленно встрял Дэйв. - Хемпширов? Линкольнов? - Будучи горожанином, Дэйв испытывал тщеславное удовольствие от знания пород. Анни покачала головой: - Это более древняя порода. Иногда таких овец можно встретить на старых фермах в Плимуте или Салеме в Массачусетсе. Так или иначе, животные страдают от внезапно появившейся анемии, вялости и истощения. Клиент прибег к дополнительному питанию концентратами, особенно для кормящих самок. Насколько ему известно, животным никогда не делалось никаких прививок, да и лечить их ни от чего обычно не приходилось. Контактов с другими овцами не было, и появления каких-нибудь новых паразитов он не заметил тоже... - И это все? - зевнул Дэйв. - Черт, да такого сколько угодно даже в Галаксе, Вирджиния. - Ли Энн, которая была родом как раз из тех краев, посмотрела на него с возмущением. - Работа ветеринара - часто просто рутина, - сказал Конфетка. - Пора бы к этому привыкнуть. А что необычного в этом случае? - спросил он Анни. - Пожалуй, клиент, - неуверенно ответила та. - Я видела его фотографию. Распространяться на эту тему она не стала. - У овец были выкидыши? - спросила Бидж. - А проблемы с вынашиванием ягнят? - включилась оживившаяся Ли Энн. - Все началось совсем недавно, так что об этом мало что известно, ответила Анни. - Овцы уже оягнились, когда хозяин заметил неладное. Вот в общем-то и все, что я знаю, - закончила она виновато. - Постарайся в следующий раз узнать больше, - произнес Конфетка неодобрительно. - Ведь овечка не придет к тебе и не скажет: "У меня болит живот - то ли это недоедание, то ли интоксикация, то ли инфекция". - Конечно, - ответила Анни. - И я... Я бы очень хотела знать больше. Это прозвучало как эпитафия надеждам ветеринара. Они миновали похожую на чашу долину, где останавливались в прошлый раз, и свернули на дорогу, ведущую вверх по склону; там она разделилась. Река осталась далеко внизу. На той дороге, что пошла вниз, показалась небольшая процессия, следующая за запряженным лошадью фургоном. Землекопы, несущие в руках длинные лопаты, посмотрели вверх, на проезжающий грузовик. Ли Энн высунулась из окна, глядя на них. - На что это ты там глазеешь? - спросил Дэйв. - Да ничего особенного, Дэйв, - сдержанно ответила Ли Энн, - тролли, эльфы и семь гномов. - Не смотри, если боишься, что померещится, - сказал Дэйв. В этот момент грузовик сделал резкий поворот направо, и Дэйв чуть не свалился с сиденья. Теперь перед ними расстилались мягкие волнистые холмы, совсем не похожие на гористую местность, по которой они ехали раньше. Вымощенная камнем дорога выглядела так же, но часто ветвилась. - Мы забираемся все дальше в глушь, - обратился Дэйв к Конфетке. - Это точно, - ответил тот. - Помолчи, пожалуйста, пару минут. Дэйв уже открыл было рот, чтобы продолжить обсуждение маршрута, но Ли Энн сильно толкнула его в бок; Дэйв охнул и промолчал. Проезжая через холмы, грузовик трижды сворачивал и еще большее число поворотов миновал. Наконец, обогнув вершину очередного холма, Конфетка перевел дух и сказал, показывая на лежащую перед ним долину: - Приехали. Открывшаяся картина показалась настолько знакомой, что студенты чуть не рассмеялись. От перекрестка разбегалось пять дорог. На вершине небольшого почти круглого холма с выступами скал тут и там стояла гостиница. Материал, из которого были сложены ее стены, напоминал вручную обработанные бревна, узкие окна закрывались тяжелыми ставнями. К дому, напоминающему ранчо, примыкало множество пристроек. Он состоял из двух образующих прямой угол крыльев, между которыми располагался навес. В центре, где крылья сходились, высилась большая квадратная башня. Сзади дома поднимался отвесный утес, а с одной стороны пенился и шумел поток, соединяющий два расположенных на разной высоте почти одинаковых пруда. Бидж подумала, что для гостиницы место выбрано не очень удачно: дорожка к ней вилась между выступами скал, да и само здание располагалось довольно далеко от основной дороги, так что даже потребовалась вторая вывеска - с изображением пивной кружки - на столбе у подножия холма. Около него на обочине дороги стояло несколько телег. Какой-то человек (по крайней мере, напомнила себе Бидж, кто-то похожий на человека), опираясь на палку, поднимался к низкой бревенчатой стене, которая тянулась по верхней кромке скал, окружающих гостиницу. Добравшись до цели, он почти исчез из виду: когда он вошел в проход между камнями, осталась видна только голова. Из-за гостиничной вывески над дверью торчал сухой сноп пшеницы прошлогоднего урожая. - Для чего это? - спросила Анни. - Это значит, что в гостинице только что сварили эль, - неожиданно сказал Дэйв и смущенно пояснил, когда остальные вытаращили на него глаза: - Об этом есть в рассказах про Робин Гуда. В детстве это была моя любимая книжка. - Хорошо бы у них оказалось и какое-нибудь безалкогольное питье, - с надеждой произнесла Анни. - Сидр. - Конфетка облизнулся. - Большая часть его, правда, перебродила за зиму, а остальной горчит, но все равно прелесть. - Золотые солнечные яблоки, - прошептала Бидж и тут же пожалела об этом. Мы здесь остановимся? - Мы здесь поедим, - ответил Конфетка. - Останавливаться лучше на открытом воздухе. Завтра мы вернемся в колледж, а остаток дня будет у вас свободный. Грузовик остановился. Когда Дэйв уже взялся за ручку дверцы, Конфетка сказал: - Погодите. Все замерли на месте. Конфетка, хмурясь, оглядел студентов: - Я хочу вам кое-что сказать, хотя вообще-то предпочитаю особенно о таком не задумываться. Если бы со мной что-то случилось, пока мы в Вирджинии, кто-нибудь из вас довел бы грузовик обратно. Черт, в крайнем случае вы дошли бы пешком. Он сложил пополам ксерокопии карт и сунул их в бардачок. - Если что-то случится со мной здесь, возвращайтесь, ориентируясь по карте. Если случится так, что до карты вы не сможете добраться, найдите Филдса и попросите проводить вас. Это рискованно, но лучше, чем ничего. Конфетка усмехнулся. - Если вы не найдете ни меня, ни Филдса, устраивайтесь здесь, как сможете. Притихшие студенты вылезли из грузовика. Бидж решила про себя, что стоит хорошенько рассмотреть Книгу Странных Путей и на всякий случай сделать себе копии некоторых карт. У гостиницы их ждал Филдс, но вместо того, чтобы глазеть на девушек, он разглядывал отару в два или три десятка овец, которая разбрелась по склону холма. Животные казались растерянными и испуганными, готовыми обратиться в бегство, но что-то удерживало их от паники и заставляло идти в одном направлении. Среди скал появился стройный юноша, посмотрел вниз, защищая глаза рукой, и крикнул Филдсу: - Эхой! Он прокричал еще какое-то слово, неизвестное студентам, и начал спускаться такими прыжками, что Бидж, глядя на него, ощутила боль в ногах. Оказавшись внизу, он обнял Филдса так, что голова его легла тому на грудь, хотя они были одного роста. Он был заметно тоньше Филдса, жилистый и мускулистый, с темными волосами на руках и курчавой порослью на груди, видневшейся из-под коричневой распахнутой рубахи. За плечами у него висел холщовый заплатанный солдатский рюкзак с многочисленными карманами для всякого снаряжения. Одежду, кроме рубахи, составляли шорты, похожие на спортивные, но сшитые из домотканой материи. Темные волосы покрывали и ноги тоже, спускаясь ниже колен, которые имели какой-то странный изгиб. Филдс рассмеялся и взъерошил юноше волосы; из густой шевелюры выглянули короткие рожки. Бидж во все глаза смотрела на раздвоенные копыта, которыми заканчивались ноги юноши. Филдс отпустил молодого фавна и сказал: - Говори-ка ты лучше по-английски, Стефан. Это доктора, которых мы ждали. - Мы еще не совсем доктора, - ответила Анни, растерянно улыбаясь и явно потрясенная увиденным. Дэйв отрывисто кивнул. - Сэр, вы наш пациент? - спросила Ли Энн. Стефан рассмеялся, показывая прекрасные белые зубы, и покачал головой. Он был явно очень возбужден, ему не стоялось на месте. - Я покажу вам пациентов. - Он говорил с еще даже более сильным акцентом, чем Филдс. - Они странно себя ведут, а одна из овцей поранена. - Он задумался и сказал, тщательно выговаривая звуки: - Одна овеца. Дэйв прыснул. - Мы поняли, - сказала Бидж, - только это слово произносится "овца". А множественное число - все равно сколько - пять, семь или десять, - она поочередно загибала пальцы. - будет "овец". - Ты уверена? - сосредоточенно нахмурив брови, спросил Стефан. - Ведь один гусь - много гусей, одна мышь - много мышей? - Верно, но английский не всегда подчиняется правилам, даже своим собственным. - Видя, как он смущен, Бидж добавила: - Ты очень хорошо говоришь по-английски. Стефан заулыбался: - Я все время практикуюсь - говорю сам с собой и с овцами. Говорю даже с одной... овцой. Зяблик со спинкой, отливающей глубоким синим цветом, попытался сесть на спину одной из овец, но отчаянно захлопал крыльями и в испуге взлетел, когда между мохнатыми овечьими боками мелькнула белая лапа. Стефан кинулся в гущу стада, нагнулся и, с трудом выпрямившись, вернулся, держа в охапке толстого белого котенка размером с немецкую овчарку. Юноша поставил пленницу на землю, но не отпустил, чтобы та снова не нырнула в гущу овец. - Дафни, так делать нельзя, - сказал он укоризненно. - Тебе не следовало давать ей имя, - заметил Филдс. - Никчемное животное. Стефан почесал котенку ухо, и тот немедленно, мурлыча, опрокинулся на спину, ловя лапами руку хозяина. - Не слушай его, - сказал он Дафни. - Она просто голодная, - объяснил Стефан Филдсу. - Ну да. Ты же все время ее кормишь. - Она не будет гоняться за птицами, если будет сыта, - попытался оправдаться Стефан. Анни и Бидж смотрели на котенка как зачарованные. Обе девушки присели рядом с животным и стали щекотать пушистый живот. Дэйв смотрел на это с выражением отвращения на лице. - Какого же размера она будет, когда станет взрослой? - спросил он Стефана. - Она уже взрослая, - ответил тот удивленно. - Разве ты их раньше не видел? - Никто из нас не видел, - сказала Анни, глядя на котенка, а не на Стефана. - К какому виду кошачьих она принадлежит? - Это цветочница. - Стефан осторожно повернул животное на бок, показывая несколько свежесорванных соцветий, вплетенных в густую шерсть. - Они носят цветы в качестве камуфляжа. У Дафни сейчас их совсем мало - она пряталась среди овец. - Он щелкнул котенка по носу. - Ах ты безобразница! Кошка-цветочница, ничуть не смущенная, стала теребить его за рукав. Ладно, подожди-ка... Сейчас поищем... Стефан порылся в рюкзаке и вытащил завернутый в бумагу небольшой кусок мяса. - Уж не для тебя ли это? - Стефан поднял лакомство повыше. Кошка-цветочница схватила добычу лапами, которые оказались вооружены трехсантиметровыми когтями, запустила в нее зубы и утащила подальше, чтобы съесть не отвлекаясь. - Почему ты не даешь ей охотиться на птиц? - спросила Ли Энн. - Ведь кошка есть кошка. - Но это плохо для овец, - начал объяснять Стефан. - Во-первых, погоня и птичий писк нервируют их, а во-вторых, я хочу, чтобы синеспинки не боялись садиться овцам на спины: они выклевывают клещей и вшей. - Ну так прогони кошку-цветочницу, - заметил Филдс, которого явно насмешили все эти объяснения. - Надо бы, - согласился Стефан. Он грустно посмотрел на Дафни, которая, съев мясо, старательно вплетала в мех какое-то вьющееся растение с розовыми цветами. - Только жалко. Ну ладно, - он тряхнул головой, - пора за работу. - Фавн выжидательно посмотрел на студентов, и Бидж с удивлением поняла, что он более взволнован их появлением, чем они сами - знакомством с ним и с Филдсом. - Это мои пациенты, - сказала Анни, нахмурившись и с сомнением глядя на Стефана и Филдса. Обойдя их на почтительном расстоянии, она приблизилась к стаду. Ягнята-сосунки, испугавшись ее, с блеянием заметались между взрослыми животными. Стефан показал девушке захромавшую овцу: ее левая задняя нога не сгибалась. Анни осторожно ощупала ногу и сказала с облегчением: - Это просто вывих. Хорошо бы ей полежать, если ты сможешь ее заставить. - Трудное дело, - ответил фавн, опускаясь на колени и тоже ощупывая ногу. - Как сказали бы кентавры, нужно бросить ее в реку, а не выплывет, так зарезать. - Он похлопал овцу по боку. - Ладно, можно продать ее Кружке, он бросил взгляд на гостиницу на холме, - я все равно собирался продать ему овцу. Студенты-ветеринары давно привыкли к такой смеси заботы и хладнокровной жестокости, часто свойственной людям, выращивающим мясной скот. Но Стефан удивил их; тихо сказав: "Ну, прощай, Кариата", он наклонился и поцеловал овцу в нос. Филдс накинул ей на шею веревку и потащил, блеющую и упирающуюся, к гостинице. - А теперь, - сказал Стефан, поднимаясь, - как насчет остальных? Дэйв быстро двинулся к стаду. - Ты осматривай ту половину, а я - эту, - бросил он Анни. Девушка загнанно посмотрела на него, но была слишком смущена, чтобы спорить. Ли Энн вперила в Дэйва уничтожающий взгляд, но прежде, чем она успела вмешаться, Бидж, к собственному удивлению, встала между Дэйвом и овцами и обратилась к Анни: - Я тоже помогу - если, конечно, ты этого хочешь, Анни. Анни улыбнулась: - Спасибо. Спасибо вам обоим. - Она повернулась к животным. - Дэйв, займись баранами. Мы с тобой, Бидж, осмотрим самочек. Ли Энн, не могла бы ты посмотреть ягнят? - С удовольствием. - Ли Энн улыбнулась Стефану и решительно вошла в гущу стада. Из всех студентов Ли Энн, родившаяся на ферме, где выращивали тяжеловозов-клайдсдейлов, лучше всех умела обращаться с крупными животными - может быть, потому, что не считала никаких животных, кроме клайдсдейлов, крупными. Дэйв отделил от стада барана, выслушал его, ощупал, посмотрел на слизистые глаз и рта и объявил: - Типичный случай ОКЖ. - ОКЖ? - озадаченно переспросил Стефан. - Отвращения к жизни. - Дэйв кивнул на стадо. - Плохо едят, усталые, нервные. Больше ничего. - Как же больше ничего? - сказал Стефан. - Я же все время с ними, целыми днями. Я чувствую: что-то не в порядке. - М-м, - задумчиво протянула Анни, - они в последнее время не соприкасались со свиньями? - Мельком, четыре или пять дней назад. Мы встретили стадо у ограды фермы. - Стефан выглядел озадаченным. - Разве это могло вызвать болезнь? Конфетка промолчал, но поднял брови. - Псевдобешенство? - пробормотала Ли Энн. - Голубушка, ну ты и хватила. - Да, - согласилась Анни, не поднимая глаз. - Они бы все подохли в течение двух суток, значит, тут что-то другое. Она вдруг резко подняла голову, на лице у нее появилось встревоженное выражение. - Если только здесь все не протекает нетипично. - Если это так, - рассудительно откликнулась Ли Энн, - мы просто даром теряем время. - Эта овечка совсем плоха, - объявила Бидж. - Эта тоже. - Анни пристально посмотрела на Бидж, и они сказали хором: Кормящие самки. Бидж осмотрела еще одну овцу; животное было слабым, но в гораздо лучшей форме, чем другие. - Не пойму, - сказала она обеспокоенно. - С этой как будто все в порядке. - Чего нельзя сказать об этой... Привет, малыш! - Голодный ягненок, тощий и маленький, оттолкнул Анни носом и на негнущихся ногах подобрался к матери, тычась в ее вымя. Что-то словно щелкнуло у Бидж в голове, и она жалобно взглянула в сторону грузовика, где осталась ее черная тетрадь. Она пододвинулась поближе к Анни: - Хуже всех дела у ягнят-сосунков, правда? Негнущиеся ноги, замедленный рост... - Да, - сказала Анни решительно. - Тощие, все время лежат - дефицит селениума. Овечья окостенелость. - Анни вздохнула с облегчением, знакомым любому врачу, поставившему ясный и логичный диагноз болезни, легко поддающейся лечению. - Они истощены, ягнята все еще сосут, но получают недостаточно питания, а кормящие матки выгрызают траву под корень. - Разве это плохо? - озадаченно спросил Стефан. - Они всегда кормят ягнят и пасутся одновременно. - Да нет, это нормально, но, когда они кормят, они расходуют больше энергии и чувствуют недостаток минеральных веществ. Стефан поскреб в затылке движением, удивительно похожим на то, каким теленок чешется об изгородь. Филдс быстро сказал что-то по-гречески, и лицо юноши просветлело. - Значит, вы можете дать им лекарство? - Да, и для ягнят, и для их матерей. Минеральная добавка. Пожалуй, полмиллиграмма селениума дважды в месяц. Мы привезем его в следующий раз. - Она вопросительно взглянула на Конфетку; тот кивнул. - А сейчас нужно взять анализы крови для проверки диагноза. - Воодушевление покинуло Анни, когда она окинула взглядом остальное стадо. - Но все равно нужно выяснить, почему они такие измученные. Не могло случиться так, что их все время кто-то гоняет? Все непроизвольно взглянули на Дафни, которая была теперь почти незаметна в траве в своем уборе из цветов. Стефан покачал головой: - Это не она. Она побаивается бегущих овец и всегда убирается с дороги. - И ни одна овца не пропала? - Нет, в этом я уверен. - И даже на овце с вывихнутой ногой нет ни укусов, ни царапин. Если какое-то животное и гоняет их, то разве что для развлечения. Все помолчали, пока Стефан обдумывал это. Бидж пыталась вспомнить, какие звери развлекаются подобным образом. Росомаха может убить, даже когда не голодна, а горностай... Тень от облака накрыла их, и Бидж поежилась. Здесь могли водиться странные существа, и кто знает, какие у них игры. - Пока что, - пожала плечами Анни, - ты не мог бы присматривать за ними по ночам или завести сторожевую собаку? - Собаку! - радостно воскликнул Стефан. - Еще одного избалованного любимчика, - простонал Филдс. - Посмотрим, - без прежнего воодушевления протянул юноша. - Я могу запирать их на ночь в загоне и спать там же. Это нетрудно, а помочь должно. - Стефан стоял рядом с Дэйвом и по сравнению с ним выглядел удивительно тонким, однако при ближайшем рассмотрении его руки и грудь оказывались очень мускулистыми, без всякого жира. - Ну и какие виды на урожай? - спросил Дэйв, оглядывая его. - Я не земледелец, - поправил его Стефан. - Сказал бы ты такое при фермере, он бы тебя обругал. - Юноша с интересом попросил: - Ты не разрешишь мне послушать через твой стетеоскоп? - Стетоскоп. Пожалуйста. - Дэйв передал инструмент фавну. - Позволь-ка. Он приложил мембрану к груди барана. - Слышишь что-нибудь? Уши Стефана, хоть и человеческие по форме, насторожились, как у зверя. Дэйв чуть не выронил стетоскоп. - Оно бьется так громко, - прошептал Стефан. На его лице неожиданно появилось выражение озабоченности. - И гораздо быстрее, чем у меня. Это нормально? - Я не знаю, какая у тебя нормальная частота пульса, - ответил Дэйв, - а баран, наверное, перепуган. У овец даже в покое сердце бьется немного быстрее, чем у человека, - ударов семьдесят - девяносто в минуту. Ты знаешь, что такое минута, верно? Стефан покачал головой: - Я просто слышу, когда медленнее, когда быстрее. И что это за звук: уушш? Удивленный Дэйв взял стетоскоп сам. Он старательно выслушал барана. - Верно, шум, - сказал он ворчливо. - Порок митрального клапана. Я забыл об этом сказать. - Он улыбнулся Стефану, но улыбка получилась натянутая. Хорошие у тебя уши, док. Стефан не обратил на его слова внимания. - Сердце - живое, а имеет клапан, - пробормотал он, посмеиваясь. - Как здорово, что я встретил настоящих ветеринаров. Я просто поверить не могу. А много ветеринаров в вашем мире? - Куча. И все имеют ту работу, которая лучше подошла бы мне. - И у вас есть школы, - глаза Стефана сияли, - где каждый может выучиться на ветеринара? - Попасть в такую школу трудно, - сказала Ли Энн: она сама дважды пыталась, прежде чем ей это удалось, - но действительно, туда принимают всех, кто достаточно подготовлен. Ты что, хотел бы стать ветеринаром? Бидж почувствовала в голосе Ли Энн определенное разочарование. Неужели все они теперь так смотрят на свою работу? С внезапной болью Бидж вспомнила, что было время, когда она чувствовала то же, что Стефан сейчас: если бы только удалось стать ветеринаром, какое бы это было чудо и праздник. Стефан застенчиво сказал: - Если бы я мог стать ветеринаром, я был бы очень счастлив. Я учусь лечить животных. - Он полез в свой рюкзак. - Я попросил книги у... - Книги я ему достал, - пророкотал Филдс. Стефан взглянул на него и быстро произнес: - Ах, да. Я попросил... Филдса. - Филдс кивнул и улыбнулся. Стефан вытащил и показал студентам потрепанную книгу в бумажном переплете на греческом языке. Бидж узнала ее по картинке на обложке: "О всех созданиях - больших и малых" Джеймса Хэрриота6. Стефан спрятал ее обратно в рюкзак и, вынув другую, еще более потрепанную, передал ее Ли Энн. Та открыла книгу. В первой же главе каждое третье слово было подчеркнуто или сопровождалось вопросительным знаком; к некоторым тянулись стрелки от коряво написанных на полях определений. Ли Энн перелистывала книгу, приоткрыв рот. Анни, Бидж и Дэйв заглядывали ей через плечо. Никто из них в жизни так дотошно не работал с учебником. Конфетка, подошедший к студентам сзади, присвистнул: - Вы не теряйте этого парня из виду. Может пригодиться. - Стефан, а уверен ли ты, что мы тебе вообще нужны? - спросила Ли Энн, зачарованно глядя в книгу. - Да, да, - он взволнованно жестикулировал, покрасневший, но довольный. Я много работаю над книгой, но все равно мне нелегко разобраться. - Это нелегко и для нас, - заметила Бидж. Стефан засмеялся: - Ну это как на чей взгляд. Вы подходите к овеце - к овце - и вы сразу знаете, на что смотреть, - это называется гностика. - Ты хочешь сказать - диагностика? - поправила его Анни. - Да, диагностика. Вот видите, вам легко поправлять мои ошибки - даже в словах. - Стефан протянул руку, чтобы коснуться руки Анни. Девушка резко отпрянула. Стефан отдернул руку, обиженный и смущенный, глядя на нее с недоумением. - Я хочу сказать - хочу сказать, что я не умею ставить диагноз, я ошибаюсь даже в мелочах. Бидж открыла рот, чтобы вмешаться, но ее опередила Ли Энн: - У тебя прекрасно получается. - Она бросила на Анни уничтожающий взгляд. - Я помню, чтобы выучить терминологию, мне понадобился целый год - а ведь я только этим и занималась. Стефан неуверенно ей улыбнулся. Бидж остро ощутила, что он должен чувствовать: впервые соприкоснувшись со странным новым миром, он испытывал отчаянное желание понравиться и заслужить одобрение. - Все мы рады помочь тебе, - сказала она. - Может быть, ты хочешь о чем-нибудь спросить? С опозданием Бидж вспомнила о присутствии Конфетки. Ну и экзамен же она себе устроила! Филдс рассмеялся и дружески коснулся ее плеча. Его рука была теплее человеческой, а прикосновение ощущалось как ласка. - Мисс, если дать этому парню волю, вы успеете состариться, пока ответите на все его вопросы. Стефан так отчаянно замотал головой, что кудрявые волосы взметнулись вокруг рожек. - Нет, конечно, но если я не буду спрашивать, то как я что-нибудь узнаю? Мало только читать. - Он повернулся к Бидж. - Например, что такое рак? - Это целая группа болезней. - Бидж чувствовала себя так, как если бы ее спросили, что такое животное. - В самом общем случае - это конгломерат клеток. Ты знаешь, что такое клетка? Он быстро закивал. - Ограниченное клеточными стенками образование, - он запнулся, но продолжал, - ха-рак-теризуемое наличием ядра и протоплазмы... - О'кей. - Увидев выражение его лица, Бидж добавила: - Ты совершенно верно сказал. Рак может вызываться факторами окружающей среды, а в некоторых случаях - наследственной предрасположенностью: в том смысле, что дети имеют больший шанс заболеть некоторыми видами рака, если ими болели их родители. Но во всех случаях дело в основном сводится к одному ненормальному росту клеток в том или ином органе. Стефан непонимающе улыбнулся. Бидж начала снова: - Например, какой-то орган патологически разрастается, или появляются наросты на коже... Стефан кивал с терпеливым выражением, свойственным человеку, слушающему что-то непонятное, но надеющемуся поймать основную мысль. Бидж попыталась еще раз: - Может быть, ты видел это у кошек-цветочниц: чешуйчатую карциному - ну, воспаленное изъязвленное выпуклое образование на кончиках ушей. Она часто встречается у белых кошек, особенно если они много времени проводят на солнце. Юноша все еще пытался улыбаться, но его темные брови сошлись на переносице, придав ему сходство с Филдсом. - Не думаю, что мне приходилось это видеть. Бидж оглянулась на Конфетку, который загадочно улыбался, и искоса посмотрела на Филдса; выражение его лица было добродушным, но слегка напряженным. Оба мужчины наблюдали за Стефаном. - Из меня плохой учитель, - сдалась Бидж. - Может быть, если специально подготовиться, у меня получится лучше. О чем-нибудь еще ты хочешь спросить? - Да, - последовал немедленный ответ. Стефан был удручен, но не сдался. Пожалуйста, что такое миелопатия? - Миелопатия... - На какой-то ужасный момент Бидж показалось, что она вновь на занятиях, которые ведет доктор Трулав. - Дегенеративная миелопатия представляет собой вырождение нервной ткани, при котором теряется миелин... Ты знаешь, что такое миелин? Стефан радостно кивнул и процитировал наизусть: - Оболочка нервной клетки... - Оболочка, верно. Ты здорово соображаешь. - В книге есть картинка. Я хотел бы увидеть это под микроскопом. У тебя есть микроскоп? - Стефан посмотрел на карман ее джинсов. Филдс расхохотался и тоже окинул взглядом ее джинсы, но явно с совсем другими мыслями. - Нет, с собой нет, - ответила Бидж без насмешки. - Хорошие микроскопы слишком велики, они есть только в колледже. Но теперь ты знаешь, что такое миелиновая оболочка, и знаешь, что миелопатия означает ее разрушение. Стефан продолжал смотреть на нее. - Она рассасывается. Разрушается. Собака начинает припадать на задние лапы, потому что до мозга не доходят нервные импульсы от них. Особенно от этого страдают немецкие овчарки - это такая порода там, у нас. Задние лапы у них подгибаются, когда они пытаются ходить. - Бидж повторила медленно и отчетливо: - Дегенерация. Разрушение клеточной оболочки. Понимаешь? Он с несчастным видом посмотрел на нее: - Я очень стараюсь. Дэйв тем временем складывал вещи обратно в грузовик, и Анни, главным образом для того, чтобы оказаться подальше от Стефана, стала помогать ему. Ли Энн листала учебник Стефана. Бидж неожиданно забрала у нее книгу и просмотрела ее, отмечая про себя, какие слова помечены вопросительными знаками. - Ты знаешь, что такое менингиома? Стефан покачал головой. - А астроцитома? Та же реакция. - Расскажи мне о перерождении сердечной мышцы. Стефан беспомощно развел руками: - Пожалуйста... Но Бидж беспощадно продолжала задавать вопросы: - Дай определение наследственной эпилепсии. Молчание. - Лиссэнцефалия? Какими моторными нарушениями она сопровождается? Динамическая атаксия? Миастения? Мышечная дистрофия? Бидж умолкла. Все смотрели на нее. По лицу Стефана текли слезы. - Мне очень жаль, - прошептал он. - Я не знаю. Я стараюсь, но некоторые вещи мне непонятны. - Парень и смеется, и плачет легко, - мягко произнес Филдс, - как и весь его род. - Но он продолжал внимательно смотреть на Бидж. Бидж наклонилась вперед, протянула Стефану учебник и взяла его за руку. - Мне не следовало так на тебя наваливаться. Ты молодец и ты многое сумел узнать. Ты можешь гордиться собой. - Ты не смеешься надо мной? - спросил юноша, с удивлением глядя на нее. - Да никогда в жизни, - искренне ответила Бидж и неожиданно поняла, что так оно и есть. Стефан стиснул ее руку, но, взглянув на Филдса, быстро отпустил. - Я сделал что-то не то? Я не хотел. Ответ Филдса прозвучал ласково, но с оттенком сожаления: - Стефанопулос, ты не сделал ничего плохого. Ты только ответил на несколько вопросов. - Он посмотрел на Бидж и грустно улыбнулся. - А я это позволил. - Возможно, вы впадаете в маразм, - произнесла Бидж. Остальные студенты ахнули. Основное правило, даже более непререкаемое, чем "Никогда не морщись", гласило: "Не груби клиенту". Поскольку Филдс никак не прореагировал, Бидж продолжала: - Разве вы не хотите узнать, что это значит? Он улыбнулся в ответ, но на этот раз без всякой плотоядности. - Даже если вы мне скажете, думаю, я все равно не пойму - и вы это увидите. Юная леди, похоже, что Конфетка выбрал для практики чересчур смышленых студентов. Филдс пожал руку Конфетке, попрощался с остальными, и они со Стефаном погнали отару вверх по холму. Стефан оглянулся на Бидж; она улыбнулась ему, но не помахала. Когда Филдс и Стефан уже не могли слышать их, Дэйв сказал Бидж: - Прекрасный выстрел. Кожаный Чулок. Почему ты решила загнать мальца в угол? - Нельзя так разговаривать с клиентом, - наставительно произнесла Ли Энн. - Кто бы и что бы он ни был, не следует оскорблять его чувства, - добавила Анни. Бидж повернулась к Конфетке: - А вы не собираетесь учинить мне разнос? Но Конфетка молча наблюдал за студентами, и Бидж еще раз подумала, что догадалась она правильно. - Почему ты задавала все эти вопросы? - спросила Анни. - Потому что хотела кое-что выяснить - а доктор не должен гадать, если может узнать. - Она снова обратилась к Конфетке: - Здесь ведь рак неизвестен, верно? И никаких нервных заболеваний, никакой миастении? - Она переключилась на типично человеческие недуги. - Никакого маразма? - Никакой болезни Альцгеймера, - продолжил ее мысль Конфетка. - Никакой мышечной дистрофии или моторных нарушений. Он обвел взглядом разинувших рты студентов и закончил: - Мы не делали тесты на СПИД, но я почти уверен, что этого тут тоже нет. Какое-то время единственными звуками, нарушавшими тишину, были птичьи трели и блеяние овец вдалеке. Наконец Анни прошептала: - Почему? Почему именно здесь? - А почему бы и нет? - без улыбки ответил Конфетка. - По правде говоря, мы не знаем. Мы забирали отсюда образцы тканей, делали анализы крови и высевали культуры, раза два я вскрывал тварей, в существование которых вы не поверите даже после того, что увидели здесь за последние два дня. Пришлось нажимать на кнопки, чтобы некоторые тесты выполнили в Дьюкском университете, не задавая вопросов, и использовать личные связи, чтобы один специалист оттуда получил внеочередной отпуск. Мы проделывали анализы снова и снова, и единственное, что удалось выяснить, - это что большинство болезней, вызывающих головную боль у врачей и разбивающих сердца пациентам там, у нас дома, никогда не встречаются здесь. - Сэр, мне не хотелось бы быть непочтительной, - сказала Ли Энн, - но почему бы вам не передать все это дело в руки людей из Дьюка? У них есть необходимое оборудование и... и ресурсы. - Они умеют лечить людей, хочешь ты сказать, - кивнул Конфетка. - Если бы это была официальная программа, с официальным использованием университетского оборудования, именно так я бы и поступил. Дэйв ткнул пальцем в сторону грузовика-амбулатории: - А это все - оно что, используется для незаконных исследований? - Можно и так назвать, - улыбнулся Дэйву Конфетка. - Я забыл упомянуть про это. Последовало общее молчание. - Если вы взглянете на подписанные вами контракты, - непринужденно продолжил Конфетка, - то обнаружите, что согласились участвовать в независимом исследовании, которому присвоен определенный ранг, но название отсутствует. Если вы поинтересуетесь в эксплуатационном отделе университета, то узнаете, что этот грузовик все время стоит в гараже. В платежных документах значится, что я сейчас использую время, отведенное мне на исследовательскую работу. Что же касается лекарств... скажем так: достать их было трудно, но возможно. - Он оглядел студентов. - Можете вы себе представить, что случилось бы с этим местом, если стало бы известно, что местные виды невосприимчивы к таким вирусным инфекциям, как кошачья лейкемия или лошадиный энцефалит? Что у них не бывает дегенеративных нервных заболеваний, даже наследственных? Мы только уничтожили бы этих уникальных животных в попытках выяснить причины. Бидж не расслышала, что он еще говорил; ее поразила мысль: хореи Хантингтона здесь тоже нет. - Никакой дегенерации нервной ткани? - спросила она, когда Конфетка сделал паузу. Он покачал головой: - Никакой. Если бы мы могли выяснить, почему... Он не закончил фразы, да в этом и не было нужды. Бидж, с глазами, наполнившимися слезами, подумала с горечью: если бы это было выяснено двадцать лет назад, моей маме не пришлось бы убивать себя. А если бы она родилась здесь, она бы никогда не заболела. Следующая ее мысль показалась ей эгоистичной и постыдной, но она не смогла удержаться от вопроса: - Как скоро, по вашему мнению, это удастся выяснить? Как долго еще... - Ее голос стих. Конфетка пристально смотрел на девушку. Она покраснела: слишком много горячности прозвучало в ее вопросе. - Бидж, ты же знаешь, что такое исследовательская работа, - произнес он медленно. - Я очень хотел бы ответить: через год мы будем знать, только я сильно сомневаюсь в этом. Более вероятно, что лет через десять. Или двадцать. Или еще дольше. Она молча кивнула. Неожиданная вспышка надежды угасла так же быстро, как и загорелась. Через двадцать лет скорее всего ей уже ничто не поможет. - Если уж вы выбрали профессию ветеринара, - продолжал Конфетка, - вам придется научиться терпению. - Он потер руки, как будто хотел стряхнуть с них пыль. - Давайте пойдем поедим в гостинице. Бидж вместе со всеми пошла к грузовику, почти не замечая цветущую прекрасную природу вокруг. "Если я когда-нибудь действительно стану ветеринаром, - подумала она уныло, - я буду уж такой терпеливой... Боже, я обещаю тебе, - самой терпеливой на свете, только позволь мне жить и сохранить здоровье".
ГЛАВА 6
К счастью, входная дверь оказалась распахнутой настежь - открыть тяжелые створки, обитые с двух сторон твердым деревом, было бы не легче, чем подняться на холм к гостинице. Стены узкого холла, в котором они оказались, войдя, были покрыты панелями из того же дерева. Ряд узких вертикальных проемов в них кончался нишами по обеим сторонам прохода; Бидж решила, что они выполняют чисто декоративные функции, как и железные накладки на дверях, выходящих в холл. Посередине холла на деревянной перекладине сидел попугай. Птица переливалась яркими цветами - голубым, красным, белым, - оттенявшими угольно-черный клюв. На столике у стены напротив стоял поднос с печеньем. Попугай повернул голову в сторону вновь прибывших и высоким резким голосом пропищал фразу, которой они не поняли. Птица умолкла, потом, несколько раз щелкнув клювом, спросила: - Ert' Magiar? Наbla espanol? Capisc'?7 Говорите по-английски? - Говорим по-английски, - быстро ответил Дэйв. Попугай поудобнее расположился на насесте, похлопал крыльями, откашлялся, как будто прочищая горло, и механическим голосом произнес: "Добро пожаловать в "Кружки"! Здесь действуют следующие правила: Мы рады видеть кентавров под навесом во дворе, но не в самой гостинице. Считается невежливым смеяться над расой, родным миром, манерой речи, необычными частями тела других посетителей. Наши клиенты говорят на разных языках. Пожалуйста, ради вашей собственной безопасности, не произносите ругательств даже на своем родном языке; помните, что любое проклятие может быть услышано. Обслуживаются только говорящие виды. Азартные игры разрешены и приветствуются. Жульничество может оказаться смертельным. Разрешаются только дружеские потасовки. В других случаях просим выйти во двор. Благодаря нашим правилам в "Кружках" никогда не было смертельных исходов. Пожалуйста, помогите нам сохранить эту славную традицию". Попугай умолк и бросил красноречивый взгляд на поднос с печеньем. Ли Энн взяла печенинку и протянула птице, стараясь держать пальцы вне досягаемости загнутого крючком устрашающего клюва. Попугай быстро схватил угощение лапой, клюнул Ли Энн и пронзительно засмеялся: - Дуррашка! Конфетка открыл внутреннюю дверь. - Будьте осмотрительны, - многозначительно произнес он. На пришедших пахнуло запахом мяса. Часть того, что здесь готовилось, явно представляла собой требуху, и нарисованный мелом на стене пирог вызвал у Бидж не очень аппетитное представление о пироге с мясом и почками. Но все перекрывал сильный хлебный аромат от бочки с элем. Должно быть, напиток действительно варили в самой гостинице. Бидж, которую уже начало подташнивать от запаха почек, поблагодарила судьбу за то, что зерно, пошедшее на изготовление эля, не вызвало у нее приступа сенной лихорадки. Посетители за столами оживленно беседовали и не обратили внимания на вновь прибывших. Студенты-ветеринары с любопытством глазели по сторонам. - Вам понадобятся деньги. - Конфетка полез в карман джинсов. - Только не тратьте их попусту. - Он развязал мешочек, полученный от Филдса в их первый визит на Перекресток, и раздал всем по нескольку монет. Шестиугольные монеты имели бороздки, делившие их на сектора; в каждом секторе был изображен определенный символ - земля, воздух, огонь, вода, растение, животное, - а на обороте - стилизованный рисунок перекрестка. Монеты ярко блестели, хотя и были уже сильно поцарапаны. Дэйв попробовал одну на зуб. - Золото? - спросил он с изумлением. - Настолько чистое, что легко гнется. - Конфетка разломил монету по бороздкам. - Вот так их, например, разменивают. Такого кусочка вам хватит, чтобы заплатить за еду и выпивку. Ли Энн не могла отвести глаз от монет у себя на ладони. - Это плата за нашу работу? Конфетка цинично ухмыльнулся: - Это плата, предназначенная колледжу. Я на зарплате, а вы подписали контракты. - Он бросил взгляд через плечо. - У меня тут некоторые дела. Извините. - Конфетка стремительно пересек комнату и поднялся по почти вертикальной деревянной лестнице у дальней стены. Бидж проводила его взглядом. Конфетка постучался в люк, которым кончалась лестница, и люк открылся. На мгновение перед Бидж мелькнула поразительная картина: стены, сплошь уставленные книжными полками. Люк захлопнулся. Бидж повернулась к остальным, чтобы обсудить увиденное, но выражение их лиц остановило ее: все рты были разинуты от изумления. Бидж огляделась по сторонам, и у нее самой отвисла челюсть. Ни разу еще на Перекрестке они не видели такого количества народа. Брюки и платья, килты и плащи самых разных покроев и цветов; даже тусклое освещение- маленькие оконца пропускали мало света - не могло скрыть радуги узоров: полосы, горошек, клетку, - среди которых самыми распространенными были ряды повернутых вершинами друг к другу треугольников. Мерцание масляных ламп, подвешенных к потолку, превращало при малейшем движении эти ряды в жующие челюсти, усаженные острыми клыками. За одним из столов сидела женщина почти трехметрового роста с лицом не то раскрашенным, не то покрытым татуировкой так, чтобы походить на стилизованную птичью голову. Рядом с ее столом высился станковый рюкзак размером с Анни. Соседний стол занимали низкорослые смуглые человечки в зеленых капюшонах и кожаных кафтанах. Старший из них имел роскошную, тщательно ухоженную бороду и ни единого волоса на голове; остальные были бритыми, но зато их густые рыжие шевелюры спадали до плеч. Все они время от времени бросали на соседку восхищенные взгляды. У одного из посетителей под плащом оказался то ли рюкзак, то ли сложенные крылья. Он заметил любопытный взгляд Бидж и поднял бровь; девушка смутилась и поспешно отвернулась. Нагая женщина с зеленоватой корой там, где у человека росли бы волосы, сидела напротив розовощекого толстячка, у которого был полный острых зубов рот до ушей; перед ней стоял стакан воды, а он с аппетитом уплетал огромный мясной пирог. У стены сидело большое черное существо - что-то среднее между человеком и головастиком; его приятель-человек весело чокался с ним и ласково называл, насколько студенты могли расслышать, "дорогим пуком". "Пук", извиваясь за столом, повернулся к девушкам и хищно улыбнулся им. Бидж прошептала на ухо Дэйву: - А что еще ты знаешь про гостиницы из книги о Робин Гуде? - Что их посетители не всегда являются тем, кем кажутся, - ответил он медленно. - Что если не соблюдать осторожность, то за это можно дорого поплатиться. Что не следует играть с незнакомцами или в игры, тебе неизвестные. - Очень здравые советы, - сказала Анни. Студенты осторожно прошли к свободному столу. Молодая женщина с козлиными ногами, пробегая мимо, поставила на стол миску и кувшинчик, потом принесла что-то, завернутое в салфетку. Салфетка развернулась; в ней оказался еще теплый черный хлеб. В миске было мягкое, домашнего приготовления, сливочное масло. Дэйв потянулся к караваю, но замер на месте, когда Анни прошептала: - Подожди... Девушка встревоженно оглядела своих спутников: - Я чувствую себя дурой, но... Помните, как всегда бывает в сказках: съешь чужую еду - и попадешь в беду. - Ну, если ты боишься, я съем твою порцию, - решительно ответила Ли Энн, однако к еде не прикоснулась. Они сидели, глядя на каравай, источавший сводящий с ума аппетитный запах. Дэйв побарабанил пальцами по столу: - Ну, знаете ли, так можно умереть с голоду, если кто-нибудь не наберется смелости начать. - Стоит ли рисковать жизнью ради утоления голода? - возразила Анни. Бидж пожала плечами, отломила кусочек хлеба и макнула его в миску с маслом. Остальные широко раскрытыми глазами смотрели, как она жует. - Ты нормально себя чувствуешь? - с беспокойством спросила Анни. Вместо ответа Бидж потянулась за новой порцией. В кувшинчике оказался мед. Осмелев, студенты так навалились на хлеб с маслом и медом, что от него быстро ничего не осталось. Анни, правда, прежде чем приняться за еду, лихорадочно прошептала молитву. Когда девушка-фавн принесла им второй каравай, они уже ни о чем не беспокоились. К их столу подошел худой жилистый человек лет шестидесяти с зачесанными назад длинными седыми волосами. Он без всякого напряжения нес тяжелый - не меньше десяти килограммов - поднос с кружками. Глубокие морщины избороздили все его лицо, но глаза смотрели живо и проницательно. - Я хотел бы эля, - медленно и громко проговорил Дэйв. - Хорошо, хорошо, - ответил старик. - Вы хотите пива. Я не глухой. Говорил он с польским акцентом. Дэйв уставился на него раскрыв рот. - Сэр, - вступила в разговор Ли Энн, - а я хотела бы сидра, и все мы интересуемся меню. Усталое худое лицо старика озарила улыбка. - Меню у нас не водится. Я просто скажу вам, что у нас есть. Был бы я помоложе, я угостил бы такую красотку, как вы, стаканчиком вина. Он склонился и поцеловал ей руку. Бросив при этом взгляд на ее часы, он замер. - Прекрасные часы, - произнес старик холодно. - Так вы туристы? - Мы ветеринары, - ответила Анни и тут же поправилась: - Мы студенты-выпускники ветеринарного колледжа. Старик с любопытством оглядел их: - Вот как? И вы проходите здесь свою обычную практику? Студенты молча покачали головами. - Мистер... - робко начала Бидж. - Зовите меня Кружка, - ответил он с улыбкой, но при этом внимательно наблюдая за ними, как будто каждое их слово было для него очень важно. - Так вы хозяин гостиницы, - сказал Дэйв. - Я ее построил, - ответил тот, пожав плечами, хотя в голосе его и проскользнула нотка гордости. - И назвали ее своим именем? - спросила Анни. - На самом деле это меня стали называть по названию гостиницы. А гостиница названа в честь вон тех кружек. - Он показал на полку на стене, уставленную пивными кружками. - Когда я еще только построил гостиницу, одна женщина сделала их для меня - обожгла их в маленькой кирпичной печи и от руки расписала. Я подумал, что они как раз подходят на роль символа моей профессии, - и назвал гостиницу "Кружки". Вот люди и стали звать меня Кружкой. - Он взмахнул рукой. - А почему бы и нет? Существует много гораздо худших имен. Голос за его плечом произнес: - Прошу прощения. Около стола стоял молодой человек с оленьими рогами на голове. - Скажите, девушка, которая разносит хлеб, - на самом деле фавн? Я думал, что они бывают только в легендах. - Думаю, она настоящая, - ответила Ли Энн нетвердым голосом. - А по-английски здесь говорят все? Молодой человек засмеялся, показав ровные белые зубы - зубы, среди которых не было клыков. - Говорят, конечно, но только не так, как я. Я учился в колледже в Сан-Франциско. - Он показал на свою футболку; на ней действительно можно было прочесть выцветшую надпись: "Университет Сан-Франциско". - Я специализировался в антропологии. - Юноша потрогал свои рога. - В колледже считали, что я принадлежу к поклонникам какой-то экзотической религии. Он отошел, и все студенты посмотрели ему вслед. Анни проговорила с неожиданным неодобрением: - Калифорния! - А нормальные люди здесь живут? - спросила Ли Энн. Молодой человек с оленьими рогами вернулся к столу, вокруг которого сидели его друзья, и сел, обняв девушку с глазами лани. - Вы что, - спросил Кружка без всякого выражения, - не находите нас нормальными? - Он обвел рукой зал гостиницы. - Да и что значит "нормальные"? Здесь есть камбоджийцы, бежавшие от красных кхмеров. Есть семья, предки которой прятались в лесу, когда в Салеме судили ведьм. Их гнал страх. Анни закивала. Кружка заметил это, но продолжал: - Недавно здесь появились парень из Ливана и китайская студентка. Он бросился бежать, когда на палестинский лагерь напали израильтяне, она тоже спасалась бегством и свернула не в тот проход - или именно в тот - во время расправы на площади Тяньаньмынь. Может быть, они останутся тут жить. - Кружка оглядел студентов. - И это истории только людей. Вы посмотрите вокруг. - Мы посмотрели, - ответил Дэйв. - Посмотрите внимательнее. Бидж послушалась его; только теперь ей бросились в глаза шрамы, обломленные рога, костыли. Кружка заметил ее взгляд. - Вот поэтому-то здесь, на Перекрестке, по большей части поддерживается мир. Поэтому в этом доме, где я хозяин, мир поддерживается всегда. Ради него сюда и приходят. - Внимание студентов, слушавших его раскрыв рты, смутило старого трактирщика. - Впрочем, пусть вам об этом расскажет Оуэн. У него это лучше получается. Дэйв вытер пивную пену с губ: - О чем расскажет? И кто такой Оуэн? - Он расскажет вам о Боге-Отчиме. Что же касается Оуэна... - Кружка пожал плечами. - Оуэн - хороший человек. Он торговец. Может быть, самый лучший торговец. Ходит со своей тележкой по Странным Путям... - Трактирщик оборвал себя и снова обвел взглядом студентов. - Короче говоря, если есть что-то, о чем вы мечтаете, он это для вас найдет. И если вы заплатите его цену, продаст это вам. В голосе трактирщика звучали симпатия и одобрение, но Бидж снова подумала о сказках - о цене, которую приходится платить за исполнение желания. На Перекрестке такие мысли приходили ей часто. - Если он торгует съестным, я у него что-нибудь купил бы, - сказал Дэйв и спохватился: - Я не хотел вас обидеть. Если у вас есть что-то, что подошло бы нам... - Хотите пообедать? Сегодня у нас день английской кухни, так что еда окажется для вас привычной. - Кружка ухмыльнулся. - Ну а захотите экзотики - приходите как-нибудь еще. Сегодня есть пирог с мясом и почками, вроде бы удачный... - Вот это я и закажу! - воскликнули Ли Энн и Дэйв в один голос. - Хорошо. К любому блюду подаются зелень и овощи - репа, свекла, брюква, брюссельская капуста, рапунцель8... - Спусти свои косоньки вниз, - пробормотала Бидж. Кружка бросил на нее быстрый взгляд и продолжал: - Но наше фирменное блюдо - мясо, зажаренное на вертеле. - Он с гордостью показал на очаг. Не заметить два очага, находившиеся по обоим концам зала, было невозможно. В одном из них варилась в котле, подвешенном на крюке над огнем, похлебка; в другом, предназначенном для жарки целой туши, дрова уже прогорели и образовали толстый слой углей. По краям очага оказались установлены вертикально два колеса с прикрепленными к ним вертелами. Из отверстий в каменном полу тянулись цепи, перекинутые через оси колес и вращавшие их медленно и равномерно. На вертела были насажены тушки цыплят, дичь, окорока. Кружка улыбнулся студентам. Раньше он казался отстраненным, даже враждебным; теперь же стал похож на мальчишку, хвастающегося сооруженным на дереве шалашом. - Я провел воду от верхнего пруда, она вращает колесо, а от него цепи идут уже к вертелам. Смотрите! - Жир с окорока капал на цыпленка, обрумянивающегося над углями. - Видите? Одна порция поливает другую жиром. Совместные усилия - как это принято на Перекрестке. - А жир, горящий на углях, канцерогенен, - пробормотала Анни. - Только не здесь, - быстро откликнулась Ли Энн. - А что за мясо? - поинтересовался Дэйв. Бидж поморщилась: ей не хотелось этого знать. Кружка стал перечислять, по мере того как колеса поворачивались: - Цыплята, конечно. Дичь - голуби и синеспинки. Оленина, баранина, кокейнский9 поросенок... - Что? - Кокейнский поросенок, - отчетливо произнес Кружка. - Вот погодите, пока увидите хоть одного. Удивительные животные. А это... - он запнулся, - ну, более или менее кролик. Снова баранина - прекрасная, свежая. Бидж и Анни переглянулись. Дэйв мрачно произнес: - Прощай, Кариата. Бидж заказала оленину, Анни - рагу из барашка. Кружка пошел за заказанным, а Ли Энн неодобрительно сказала: - Вам двоим следовало бы пожить на ферме - вы быстро отучились бы от чувствительности. - Ну вот я достаточно крутой, - перебил ее Дэйв, - хоть и родился в Ричмонде. - Может быть. Только ты крутой, чтобы самоутвердиться. А им это не нужно. Девушка-фавн принесла порции пирога с мясом и почками, и Бидж должна была признать, что пахнут они изумительно - перцем, жареным луком и еще какой-то травкой, которую она не смогла узнать. Ли Энн увидела выражение ее лица и протянула ей оловянную вилку: - Попробуй. Бидж попробовала и очень пожалела, что не заказала пирог тоже. - Интересно, откуда они берут специи. - Не говори с набитым ртом, - сделал ей замечание Дэйв. - А специи они могут получать откуда угодно. Девушка-фавн принесла исходящие ароматным паром овощи. Ли Энн с сомнением посмотрела на репу и взяла брюссельской капусты. Бидж решила попробовать репу, откусила кусочек, добавила масла и выскребла тарелку дочиста. Съев рапунцель, она поймала заговорщицкую улыбку Анни. Бидж протянула руку и распустила свои короткие волосы. Анни засмеялась. - Где ты была на прошлой неделе? - спросила ее Бидж. - На административной практике. - Анни сделала вежливое лицо. - Я обследовала молочные фермы вместе с контролерами из министерства. Скука ужасная, единственное развлечение - это делать коровам анализы на мастит. - Признаки патологии, - сказал Дэйв, разрезая пирог с почками и имитируя гнусавый голос доктора Вендро. - Дэвид, как вы думаете, что послужило причиной смерти животного? Амилоидоз? Или почечнокаменная болезнь? - Он сделал вид, будто ищет в почке камни. - С чем пирог, с почками? - спросила Ли Энн. - Тогда это пиелонефрит. - Как мы изменились, - с удивлением сказала Анни. - Раньше еда была священным ритуалом, теперь она - вскрытие. - Мы же не едим птичек живьем, - твердо сказал Дэйв, - а раз они мертвые, значит, это вскрытие. Бидж отхлебнула сидра: - Да, мы изменились. - Ее рука соскользнула с кружки. Бидж крепко стиснула ручку и сказала себе, что мокрая керамика в конце концов очень скользкая. Она положила себе еще овощей. Луковки и морковки, решила она, мельче, чем там, в их мире, и вкуснее. Свекла оказалась сочной, а пюре из какого-то желтого овоща, который, как сказала Ли Энн, был брюквой, Бидж не понравилось. Кружка снова подошел к их столу с подносом: - На этот раз за пиво придется платить, но я вижу, что запить еду вам нужно. Как вам наша кухня? - Объедение, - ответила Бидж, обнаружившая, к своему удивлению, что ничего вкуснее сильно наперченной оленины с черным хлебом она в жизни не ела. Трактирщик кивнул и отошел. Анни дала ей попробовать рагу из барашка. Оно тоже оказалось изумительно вкусным. Бидж заметила, что женщина-дриада смотрит на их еду с отвращением; поймав взгляд Бидж, та быстро отвернулась. Кружка закончил дела, придвинул к их столу скамейку и уселся на нее верхом. - Так, значит, вам нравится? Студенты энергично закивали, поскольку рты были заняты. Трактирщик явно остался доволен. В зал влетел попугай, подлетел к Ли Энн, стащил у нее с тарелки кусочек хлеба, прокричал свое "Дуррашка! Дуррашка!" и пошел по полу, переваливаясь, обратно. - Вы уже знакомы с моим попугаем, - сказал Кружка со вздохом. - Откуда он здесь взялся? - спросила Ли Энн. - Просто прилетел однажды. Он никому не был нужен и говорил, что ищет работу. - Трактирщик наклонился к Ли Энн: - Вы не знаете, какая болезнь абсолютно смертельна для попугаев? - Нет, сэр. - Ну что ж, - пожал он плечами, - надежда все-таки остается. - Вы еврей, не так ли, сэр? - отрывисто спросила Ли Энн. Кружка пристально посмотрел на нее, и девушка смутилась: - Если я неудачно выразилась, прошу прощения. У нас так принято говорить. Трактирщик посмотрел ей в лицо без враждебности, но и без дружелюбия. - Мне приходилось иметь дело с разной манерой разговаривать - и такой, как у вас, и много хуже. Вы ведь американцы? С Юга? - Здесь есть какая-нибудь проблема? - ощетинилась Ли Энн. - Никакой проблемы не должно бы быть. И там люди, и тут люди, - только манера говорить разная. - Когда вы ушли из нашего мира, мистер Кружка? - неожиданно спросила Анни. Трактирщик улыбнулся ей: - Если вы пытаетесь отвлечь меня от неприятной темы, юная леди, то будем считать, что вам это удалось. - Он поднял свою кружку, приветствуя ее. - Я был поляком. Меня тогда звали не Кружка, - тихо добавил он. - Мое имя было Кружкевич. - Трактирщик кивнул Ли Энн. - Как вы правильно заметили, я еврей. Я вырос - и очень быстро вырос - в Варшаве. - Это было во время войны? - поднял на него глаза Дэйв. - Второй мировой войны? - Да. - Вы участвовали в восстании в варшавском гетто? - Вы слышали о нем? - удивленно спросил Кружка. - Это входит в курс истории. У восставших было всего семнадцать ружей, и все равно они сначала отбили нацистов. Я читал об этом книгу, когда учился в школе. Должно быть, было здорово... - Он умолк, увидев выражение лица Кружки. - Теперь это история, - сказал тот с напряженной улыбкой. - Да, это было здорово. Мне тогда было десять, все мои братья и сестры тоже были подростками. Они меня учили всему, что умели сами, и я сражался, как мог. В тот год я убил своего первого врага. - Кружка внимательно посмотрел на студентов. Теперь его улыбка стала теплой, как будто он нашел своих давних друзей и они вместе вспоминают прошлое. - Это правда. У меня был старинный пистолет, который мой дед хранил еще со времен франко-прусской войны. Он стрелял круглыми пулями и в него нужно было насыпать порох. Я его вычистил, нашел для него кремень и зарядил круглой пулей. Мне следовало бы отдать его кому-то, кто умел пользоваться оружием, но я так гордился, что вооружен... Я был связным - потому что, видите ли, был маленьким и щуплым и мог пролезать по канализационной трубе под стеной гетто. Труба шла вдоль улицы и имела несколько люков. В то утро я вылез из нее в двух кварталах от гетто - это было очень неосторожно с моей стороны. Я услышал шум в конце переулка и спрятался за какой-то ящик. Тут я увидел, что ко мне приближается человек в нацистской форме. Я выстрелил в него. Мне повезло - пистолет не взорвался у меня в руках. А немец выронил винтовку, схватился за грудь и упал. - Кружка замолчал. - А что было потом? - спросила Бидж. - А потом я отбросил разряженный пистолет и начал есть кусок хлеба. - Сразу же? - Бидж была ошарашена. - Конечно, - удивленно ответил Кружка. - Мы ведь голодали. А у того человека из кармана торчал кусок хлеба - прямо под дыркой, которую проделала моя пуля. И я стер с него кровь и откусил так много, как только мог прожевать. А потом я заплакал. Потому что, - закончил трактирщик просто, - он умер, а пока был жив, ел тот же хлеб, что и я. Так они меня и нашли - с пустыми руками и плачущим над телом убитого. Поэтому меня не пристрелили на месте - им и в голову не пришло, что это я в него стрелял. Они избили меня прикладами и отправили обратно в гетто. Для нацистов это был очень милосердный поступок. Кружка вздохнул: - О том, что происходило в гетто в последующие дни и месяцы, особенно нечего рассказывать - люди умирали, кто от пуль, кто от голода. А потом нацисты погнали нас на вокзал и погрузили в товарные вагоны, пронумеровав их мелом. Доски, из которых был сколочен наш вагон, во многих местах были проломлены - может быть, он побывал под бомбежкой или был обстрелян. Когда нас заперли в вагоне, там оказалось так тесно, что можно было только стоять. Жара и вонь были жуткие. А потом двое самых сильных мужчин сумели проломить дыру в крыше. Может быть, нацисты не знали, как сильно пострадал этот вагон. Так что те двое все налегали и налегали на доски, и все кругом кричали, но только все равно увеличить дыру так, чтобы в нее мог пролезть взрослый человек, не удалось. Одна девушка - кожа да кости - все-таки вылезла на крышу, и тогда ей стали передавать детей. Я оказался последним - мой старший брат Абрам передал меня девушке над головами взрослых. Он ничего мне не сказал, мы даже не попрощались. Когда я выпрямился на крыше вагона, меня чуть не сбил с ног ледяной ветер; пахло дымом от паровоза, который тащил наш состав. Свет был такой яркий после темноты в вагоне, что я почти ничего не видел сначала, но потом все-таки разглядел, что стою на самом краю крыши, а подо мной проносится земля. Девушка - я помню, у нее были рыжие кудряшки и веснушки - держала меня за плечи. Потом она поцеловала меня в губы - как возлюбленного - и с силой столкнула с крыши. Я закричал. Я подумал, что она хочет убить меня. Кружка сделал глоток сидра. Бидж заметила, что руки у него дрожат. - Я упал на левый бок на гравийную насыпь. Я услышал, как треснула моя рука, но ничего не почувствовал. Я скатился с насыпи в канаву, полную жидкой грязи, встал и попробовал пошевелить пальцами. - Трактирщик слабо улыбнулся. - На мое счастье, они не утратили чувствительности. Поезд уже почти скрылся из виду. Я оглянулся, но не увидел никого из детей - они оказались слишком далеко от меня. Я дошел до перекрестка дорог и свернул на одну их них, даже не думая о том, что могу повстречать немцев. Наверное, я был в шоке. Я только думал о том, что нуждаюсь в помощи и должен дойти до какого-нибудь города. Но ни до какого города я так и не дошел. Дорога несколько раз поворачивала, деревья вокруг нее становились все выше, скоро начало темнеть. У меня весь бок был мокрый от крови, я замерз, страдал от боли в руке; скоро я был настолько измучен, что уже ничего не боялся. Никакое жилье мне не попадалось, и я понял, что скоро умру, но это уже не имело для меня значения. И тут появился самый волосатый человек, какого я видел в жизни. Он опустился рядом со мной на колени и что-то сказал на непонятном языке. Он взял меня за руку, и я закричал. Тогда он взвалил меня себе на плечи и отнес в свою избушку в миле от дороги. Я тогда подумал: ну вот мне и конец; он наверняка меня убьет. Но он сделал шину мне на руку и перевязал мои раны, а потом с ложки накормил бульоном. Я не спрашивал, кошерная ли это пища, и где я нахожусь, и не спасся ли еще кто-нибудь из моей семьи; все это казалось мне очень далеким. Кружка улыбнулся Бидж: - У вас дрожат руки, дорогая. Я не собирался вас пугать. Бидж быстро спрятала руки под стол: - Со мной все в порядке. На самом деле это было вовсе не так. Ее руки дрожали, но совсем не потому, что она испугалась. Через секунду подергивания прекратились, но теперь уже Бидж ощущала дрожь внутри. "О Боже, - подумала она, - только не теперь, только не как у мамы и дедушки. Пожалуйста, не теперь - я ведь только что нашла что-то замечательное". Кружка внимательно посмотрел на нее, но продолжал: - Прошло четыре года, и я возвратился в Польшу. Это было не очень умно и уж тем более не безопасно, но... - Он пожал плечами. - Я должен был узнать. Я думал, что найду кого-нибудь из знакомых и спрошу о своей семье. - И вам не удалось найти никого из родных? - тихо спросила Анни. Трактирщик грустно улыбнулся девушке: - Я вообще не смог найти никого из тех, кого знал раньше. Некоторое время все сидели молча. Потом Кружка стал рассказывать дальше: - Я ходил по Варшаве четыре или пять дней, спрашивая о знакомых. Иногда мне рассказывали, как кто-то из них умер. По большей части они просто исчезли, но иногда какое-то имя было известно тем, кто жил в Варшаве теперь. Я рассказал о своей семье и о поезде, который шел в Треблинку, и мне ответили, что все, кто в этом поезде был, развеялись с дымом. Так это там называли: тела сожгли в печах крематория, а души развеялись с дымом. Ли Энн поежилась. Кружка сказал тихо: - Мне жаль огорчать вас, юная леди, но так это и было. Я вырос в городском районе, где все друг друга знали: человек пятьсот я называл по имени, еще столько же знал в лицо. Я был общительный мальчишка. Но из жителей этого района немцы за год уничтожили больше пятидесяти тысяч. Дома были разрушены, люди мертвы, мой мир исчез. Последний вопрос - о своих братьях и сестрах - я задал человеку, который годился бы мне в отцы. Он спросил, когда я кого-нибудь из них видел в последний раз. Я рассказал. Он сильно ударил меня и сбил с ног. "И ты живешь после этого? - Его лицо дергалось. - Ты живешь?" Он наклонился и прокричал мне в лицо: "Я был в Дахау, парень. Немцы заставили меня сортировать башмаки, детские башмаки, тысячи и тысячи. Их привозили из Треблинки, из Аушвица, из Майданека. А ты живешь!" Он был готов избить меня до смерти. Я поднялся и ушел. Кружка вздохнул: - Теперь я понимаю, хотя тогда и не понял. Он на самом деле говорил мне: "Почему я остался жив, когда они все погибли, и почему ты тоже жив?" Но тогда я многого не знал, не знал еще долго. Я вышел из Варшавы и отправился вдоль той железной дороги. Я вернулся на Перекресток. Потом, уже взрослым человеком, я построил эту гостиницу. Кружка пожал плечами. - Вот и вся история. - Промежуток в сорок пять лет жизни и расставание с целым миром - и всего лишь пожатие плеч... - И вы никогда больше туда не возвращались? - медленно проговорила Ли Энн. Кружка покачал головой: - Мне приносят книги, я узнаю новости. Мне нет нужды возвращаться. Анни непонимающе посмотрела на него: - Я могу себе представить, какое вы испытали горе, какой гнев. Но отказаться от своего мира? - Она посмотрела ему в глаза. - Отказаться от своей религии? - Послушайте, красавица, - ответил Кружка гневно, - мне было десять лет, когда я в последний раз видел раввина, последний раз молился. Так что не говорите мне о том, от чего я отказался. И не смейте судить меня. Разве вы знаете, что такое потерять всех близких и жить, когда никто даже представить себе не может, как ты страдаешь? Он обвел взглядом студентов и неожиданно пристально посмотрел на Бидж. - Ах, все еще? Это продолжается? - Он казался встревоженным. Все тоже посмотрели на девушку. Она неловко поежилась и постаралась переменить тему разговора: - И с тех пор вы всегда печальны? И никогда не смеетесь? Кружка улыбнулся и кивнул. - Да нет, смеюсь. Каждый понедельник мне приносят воскресный номер "Нью-Йорк тайме", я читаю про Эфиопию, про Средний Восток, про Ирландию и Восточную Европу - про весь ваш мир. И я смеюсь. - Он все еще улыбался кривой улыбкой. Только тут он наконец заметил, какое впечатление производят его слова. - Но вы кончили обедать. Есть вещи и получше, чем слушать мои россказни. Вы еще не знакомы со здешними играми? - Он показал в угол комнаты. Двое маленьких смуглых человечков метали что-то похожее на стилизованные вилки в истыканную остриями деревянную мишень. Остальные записывали углем очки на побеленной стене. Потом на отметку, с которой нужно было бросать, вышла вторая пара - человечки сняли с себя пояса, раскрутили их и бросили в мишень. Пояса взвились в воздух, и их вилкообразные концы - пряжки, как догадалась Бидж - вонзились в дерево рядом с центром мишени. Маленькие человечки подбежали к ней, чтобы рассмотреть, чей бросок точнее. - Здорово, правда? - с гордостью сказал Кружка. - Я сам придумал такие пряжки на пояса. Теперь они стали модны, и я не успеваю удовлетворять спрос - делаю пряжки двадцати разных размеров и четырех цветов. Их можно заказать. - Он с надеждой посмотрел на студентов, потом вздохнул. - Ну что ж, может быть, кто-нибудь из вас потом и надумает. Человечки препирались, измеряя мишень пальцами. К ним подошел один из тех, кто вел счет очкам, сложил руки на груди и что-то сказал. Сказанное вызвало возмущение одного из спорщиков: он запрыгал на месте и заверещал, как белка. - Они ведь играют на деньги, правда? - вежливо спросила Анни. - Совершенно верно, - с готовностью ответил Кружка. - Кроме того, взимается небольшая плата за использование мишени и других приспособлений и штраф в пользу заведения за нарушение правил. Остальные болельщики тоже сгрудились вокруг спорящих, вереща не менее громко. Волосы у маленьких человечков распушились, как шерсть дерущихся котов. Все, кто был в зале, придвинулись поближе, с интересом наблюдая. - Наши игры всем идут на пользу, - быстро сказал Кружка. - В них вырабатывается взаимодействие и закаляется характер. Одну минуту. Мелина, - окликнул он девушку-фавна, - подмени меня. Он направился к мишени, около которой маленькие человечки с воплями наскакивали друг на друга. К столу, за которым сидели студенты, подошел Конфетка: - Развлекаетесь? - Вовсю, - громко ответил Дэйв. - Не перестарайтесь, - поморщился Конфетка. - Ты должен быть в форме к завтрашнему утру. - Конфетка похлопал себя по карману. - Кружка сказал мне, где нас будет ждать твой клиент. Дэйв икнул. - Клево! Конфетка покачал головой и снова ушел наверх. Мимо стола прошла девушка с глазами лани. Дэйв ухмыльнулся: - Эй, Бемби, хочешь порезвиться? Девушка оглянулась, смущенная и испуганная. Бидж поморщилась; ей захотелось ободрить бедняжку. Дэйв только расхохотался. Парень-олень в футболке Сан-Францисского университета заслонил собой девушку и встал перед Дэйвом, нагнув голову и гневно глядя на обидчика. - Эй, а вот это уже совсем не клево, брат! - Презрительное "брат" прозвенело как пощечина. Дэйв смущенно потер подбородок, глядя на руки человека-оленя. Тот не сжал кулаки, но рога его были угрожающе опущены, и Бидж поняла, что он готов напасть. Рога, которые раньше выглядели смешным украшением, блестели в свете масляной лампы всеми своими восемью отростками, острыми как бритвы. Ли Энн спокойно встала за спиной Дэйва. Ее рука, заметила Бидж, скользнула в кармашек рюкзака. Подошли еще два человека-оленя. Перед ними внезапно вырос Кружка: - Ну и как дела? - Он быстро оглядел всех. - По-моему, пора поиграть. Что выберете - мишень или ловилки? - Ловилки, - немедленно откликнулся человек-олень. - На близком расстоянии, и каждый выбирает себе противника сам. - Однако ярость его уже угасла. - Значит, играем в ловилки. - Кружка повернулся к Дэйву. - Молодой человек, вам следует знать, что у нас принято играть на деньги. Таково правило. Вы не возражаете? Студентки с надеждой посмотрели на Дэйва, ожидая, что он откажется. - Ясное дело! - Дэйв пил уже третью кружку. - Почему бы не попробовать? - Прошу меня извинить: я не играю на деньги, - быстро сказала Анни. - Да что там! - Дэйв отломил шестую часть монеты и швырнул на стол. - Я плачу за нее - этого хватит? Кружка поднял бровь: - Очень щедро с вашей стороны. - Он подал сигнал, и желающие играть стали отодвигать столы. Дэйв и человек-олень оказались лицом к лицу, смущенно глядя друг на друга. - Извини, - сказал Дэйв, - я не хотел быть грубым. - Ладно, - ответил человек-олень, - с кем не случается. Тебя как зовут? - Дэйв. А тебя? Человек-олень издал тихий трубный звук, потом поправился: - В Сан-Франциско меня называли Руда. Дэйв протянул ему руку. Руди пожал ее, сделав одновременно как бы кивок назад. Бидж вспомнила, что обычай пожимать руку возник из готовности показать, что у тебя в руке нет оружия; Руди же явно показывал, что не ударит рогами. Игроки выстроились друг против друга. Девушка-лань уступила свое место другому человеку-оленю; Бидж не могла решить, сама она этого захотела или нет. Кружка обошел всех с миской, куда игроки клали свои ставки, и связкой чего-то похожего на растопку. - Ловилки. Каждый берет по одной. Бидж повертела в руках свою ловилку. Это был прут из какого-то твердого дерева, отполированный от долгого употребления, сантиметров тридцати длиной, загнутый на конце. Кружка поднял ловилку: - Ваша задача - зацепить прут противника и при этом хлопнуть его по боку, пока тот не успел освободиться. - Кружка без всякого усилия зацепил ловилку Руди, легким поворотом руки выбил ее и шлепнул человека-оленя своим прутом; одновременно другой рукой он поймал в воздухе прут Руди и вернул ему. - Теперь вы попробуйте. - А не легче ли было бы делать это двумя прутами? - предложил Дэйв. - Ясное дело, - устало ответил Кружка. - А еще легче было бы, будь у тебя ружье против его прута, но ведь тогда это уже была бы не игра, верно? - Он шутливо отсалютовал ловилкой, как шпагой. - Начинайте. Дэйв уставился на свою ловилку. Руди сделал выпад, и Дэйв еле успел отбить его прут. Они оба повернули руки одновременно и обнаружили, что сцепились ловилками. Бидж засмотрелась на них и едва не прозевала нападение другого человека-оленя. Она повернула свою ловилку так, как нужно, но прут отклонился в сторону и выпал у нее из руки, и, пока она в ужасе смотрела на свои непослушные пальцы, ловилка противника хлопнула ее по боку. Студенты быстро проиграли. Люди-олени, даже не запыхавшиеся во время игры, смеясь, стали ударять друг друга рогами в шутливой потасовке. Руди обернулся к Дэйву и предложил: - Давай еще сыграем. - Ну теперь я тебе покажу, - сказал Дэйв хвастливо и бросил в миску еще одну часть монеты. Бидж заметила, как Анни стиснула зубы. Игра длилась весь вечер. Когда часа через два люди начали выигрывать, даже Анни повеселела. Только Бидж, потная, высунув кончик языка от напряжения, все никак не могла заставить свою руку поворачиваться как надо. Еще два раза она роняла ловилку. Один раз Ли Энн, быстро обернувшись, зацепила прут противника Бидж и держала его, пока та не подняла свое оружие; другой раз Анни, которая занималась фехтованием, быстро парировала удар, чтобы спасти Бидж. - Что с тобой, детка? - окликнул ее Дэйв через плечо. - Не научилась ходить, пить и жевать жвачку одновременно? - Заткнись! - рявкнула Бидж, к большому удивлению Дэйва. К концу вечера студенты проигрывали уже всего только две шестых монеты. К этому времени люди-олени уже угощали их пивом, а смуглые человечки и дриада вовсю подбадривали криками. Веселье кончилось, только когда Кружка заколотил половником по почти пустому котлу с похлебкой и крикнул: - Пора спать! Постояльцы вернулись на свои места, вытащили матрацы и расстелили их на полу под столами. Местные жители потянулись за дверь, помахав на прощание руками. Девушка Руди, испытывая дружеские чувства после совместной выпивки, повергла Дэйва в изумление, лизнув его в нос огромным и шершавым, как у всех жвачных, языком. Дэйв, спотыкаясь, вышел из гостиницы; студентки пошли следом. Они вытащили из грузовика и разложили спальные мешки. Анни пришлось помочь Дэйву справиться с этим. В нескольких метрах от верхнего пруда рос мох, окруженный низкими цветущими кустами. Это похоже, подумала Бидж, на миниатюрную хорошо защищенную крепость. Студенты разложили все четыре мешка рядочком. Дэйв, не раздеваясь, залез в свой спальник и немедленно захрапел. Ли Энн влезла в мешок и стала, извиваясь, снимать джинсы. Анни, от которой Бидж такого не ожидала, спокойно разделась совсем рядом с Дэйвом и тоже нырнула в спальник. Бидж последовала ее примеру. Ночь была удивительно теплая, можно было бы обойтись и без спальных мешков. Бидж лежала, глядя на облака, думая о Кружке и его рассказе и о себе. Почему одни люди остаются в живых, а другие умирают? Почему ее мать заболела хореей Хантингтона, почему болезнь угрожает ее брату и ей самой? Ли Энн повернулась, устраиваясь поудобнее, и замерла неподвижно. - Посмотри на звезды. Облака рассеялись, и на небе сверкала широкая звездная спираль. Пока девушки смотрели на звезды, одна из них упала - не промелькнула, как метеорит из потока Персеид или Леонид там, в их мире, а медленно, лениво скользнула по небосводу. - Загадай желание, - пробормотала Анни себе под нос. Бидж, подвигав рукой, которая так подвела ее этим вечером, молча и с надеждой пожелала себе не заболеть; скоро все они спали.
ГЛАВА 7
Если смотреть со стороны, могло показаться, что Брандал просто завернул за угол и оказался на главной улице Анавалона. Улица, однако, не имела ни поворотов, ни углов. Брандал, не скрываясь, вышел из города и направился в сторону лагеря. По обе стороны от дороги земля казалась серой в предрассветном сумраке. Скоро встало солнце, но холмы Анавалона остались серыми. На деревьях в садах висели сморщенные высохшие плоды, вялая зелень травы и кустов казалась припорошенной пылью. В стороне от дороги лежало солоноватое озеро. Осока на его берегах пожухла, и не было слышно птичьего пения. Когда-то Анавалоном правил король; согласно легенде, раненный, он разослал своих храбрейших, вернейших, благороднейших рыцарей искать для него исцеление. Никто из рыцарей не вернулся. Король умер, а его земли стали бесплодны. Брандал шел по дороге, глядя по сторонам со смутным чувством вины, как будто он сам был тем королем, и думая, как всегда, о судьбе Перекрестка. Почти дойдя до лагеря, он свернул в заросли колючих кустов с темными листьями; на анавалонском это растение называлось теарфихт. Брандал плотнее завернулся в плащ, защищаясь от колючек размером с палец. В этой чаще не было тропинок. Поросль теарфихта покрывала крутой склон, и Брандал, спускаясь, старался держаться правой его стороны. Идти было трудно, особенно потому, что приходилось сохранять равновесие, не выпуская из руки меча. Брандал закашлялся: в Анавалоне даже после дождя стояла сушь. Наконец кустарник остался позади. Теперь Брандал оказался на обрывистом холме, нависающем над долиной; в лощине перед ним раскинулся лагерь из грубо сколоченных лачуг и палаток. При взгляде на него сердце Брандала упало: за время его отсутствия шалашей из натянутых на жерди шкур стало гораздо больше. Лагерь вырос почти вдвое. В Анавалоне хорошо набирать армию, подумал король, - здешние жители готовы на все, лишь бы покинуть эти края. Лачуги оказались передвинуты так, что стали образовывать ровные ряды. Брандал сам не знал, почему это так его смутило. Могучие руки обхватили Брандала, прижав его собственную руку с мечом к боку и развернув его лицом к нападающему. - Ну вот, - пророкотал грубый голос. Как ни высок был король, сейчас он мог видеть только плечо человека. Пряжки куртки впились ему в бок, он скривился, но сказать ничего не мог - его стиснули слишком крепко. Брандал почувствовал, как борода противника щекочет ему лоб. Продолжая держать его одной рукой, человек другой повернул голову Брандала так, что теперь они могли видеть друг друга, и тут же расплылся в улыбке. - Кудрявый! - радостно завопил он. - Я уж думал, что тебя и след простыл. Или помер, как все добрые люди, или, что более вероятно, угодил в кутузку. - Человек сжал Брандала в медвежьих объятиях, чуть не сломав ему плечо. - Приятно встретиться, Рейц. - Брандал почти задохнулся, хотя и не удивился, почувствовав сильный запах вина. Оганнон Рейц был не из тех, кто позволит предрассветному холоду пробрать себя до костей, даже в лагере, где раздобыть спиртное нелегко. - Полупьян, как всегда? - Я слишком большой, Кудрявый. Напиться зараз может только половина меня. Мне не по карману стать пьяным целиком. - Рейц с надеждой спросил: - А как твоя прогулка? - Не очень, - пожал плечами Брандал. - Вот твоя часть, как было договорено. - Он передал Рейцу две шестиугольные монеты. Тот улыбнулся, показав черные дырки вместо половины зубов: в лагере едва ли нашелся бы человек с полным комплектом. - Моя доля - по справедливости? А что я найду, если возьму тебя за ноги и встряхну? - Свои потроха на земле, - ровным голосом ответил Брандал. - Если бы тебе и удалось меня встряхнуть, больше шести штук все равно не найдешь. - Рука Брандала скользнула к сапогу, где у него был кинжал. Рейц расхохотался и ударил короля по плечу: - Да верю, верю. - Он шумно вздохнул, и маленькая ящерка на соседнем валуне подняла головку и укоризненно посмотрела на человека. - Надо было договариваться, чтобы пополам. - Пополам? А что, позволь спросить, ты такого делал, кроме как отзывался вместо меня на перекличке? - Ах, но это-то и есть самая трудная часть. - Он приставил палец к носу. Не прими за обиду, но мы с тобой не очень-то похожи. - Да чего там. Все думают, что я никуда не отлучался? - А как же. Я мял твою постель, съедал твою еду, выпил все твое вино... - Все? - Нужно же было, чтобы никто ничего не заподозрил, верно? Они и не заподозрили. Кстати, это тебе. - Рейц вручил Брандалу обрывок пергамента. Брандал с любопытством повертел его в руках и наконец спросил: - Это плата? Рейц снова расхохотался: - А ты смышленый, не в пример остальным. Все думали, что только на подтирку оно и годится. Начальство зовет это "оккупационными деньгами". Рейц старательно выговорил незнакомые слова, и Брандал почувствовал, как неуместно они прозвучали на анавалонском. - И это все, что мне причиталось? Рейц виновато отвел глаза и поспешил сменить тему: - Теперь, когда ребята разобрались, оно не хуже золота. Даже лучше - не звенит в кармане. Годится для всего - поставить на кон, заплатить за выпивку, приманить девку... - Он потянулся к проходившей мимо маркитантке - коротенькой толстенькой бабенке с увесистыми кулаками и решительным взглядом. Она оттолкнула его руку, не замедляя шага. Рейц ухмыльнулся: - Ну, если эта не хочет, в лагере найдутся потаскухи. - Не может быть! - Точно, - закивал Рейц. - Потаскухи, шулера, петушиные бои, мастера татуировки - все, как в лучших домах. - Это не по моей части. - Брандал с неприязнью взглянул на лагерь. Рейц поймал его взгляд. - Я давно говорю: почему бы нам не открыть собственное дельце? - Он положил волосатую руку на плечо Брандала. - Только подумай: воля, ночуй себе под звездами - если, конечно, погода хорошая - ни перекличек, ни беготни, разве что придется удирать от властей. Грабежи, попойки, можно даже и не убивать никого, если не в настроении. Делаешь что хочешь, сам себе хозяин. - Он убрал руку и сказал печально: - Один я не справлюсь, но с партнером... Брандал похлопал верзилу по руке: - Лучше останемся с армией. Это более надежно. - Надежно... - Рейц громко вздохнул. - Ребята вроде нас с тобой, Кудрявый, никогда не ухватят куш. Мы вроде как мечтатели и недотепы. Вот возьми меня, - он выразительно протянул руки к Брандалу, как будто действительно предлагая взять себя, - я сообразительный, но неученый, храбрый, но вечно с дрянным оружием, с душой чистой, как у святого, но развращенный плохим воспитанием. - Очень плохим. - Чертовски плохим. - Глаза Рейца наполнились слезами. - И все эти прекрасные задатки пропадают даром. Выпади мне везение, я был бы велик как толстая задница на маленьком стульчике. - Он похлопал себя по заду. Короли оплакивали бы мою смерть. А вместо этого, - Рейц испустил трагический вздох, наслаждаясь своим красноречием, - я остаюсь неизвестен миру, хотя и очень хорошо известен тем, кто меня знает. - Он рыгнул. Оганнон Рейц, какашка фортуны. Брандал собрался было пожалеть Рейца, но понял, что не сможет конкурировать: верзила жалел себя более основательно и извлекал из процесса гораздо больше удовольствия, чем это было бы доступно кому-нибудь еще. - Что это за нашивка? - спросил он, показывая на треугольник на плече Рейца. - Батюшки! - Рейц тихо, но замысловато выругался, помянув чертополох и маленьких мальчиков. - Хорошо, что ты заметил. Для тебя есть тоже. Рейц приложил треугольник к плечу Брандала, вытащил медную булавку и нетвердой рукой прицелился в нашивку. Брандал поспешно выхватил у него булавку и приколол треугольник сам. - Они теперь есть у всех? - Треугольники только у таких невезучих, как мы с тобой. У начальства квадраты, пятиугольники, восьмиугольники... Есть даже несколько кругов. Так что смотри, кому наступаешь на ногу. Кудрявый. Нашивка скажет тебе, кому можно дать в морду, а кого надо улещивать и подмазывать... - Знаки различия. - Точно. Не по заслугам, конечно. - Рейц сокрушенно покачал головой. Вот, скажем, я... Брандал его больше не слушал. Они были уже на краю лагеря, и король озирался по сторонам, разглядывая новые шалаши и их размещение - оно теперь соответствовало рангу обитателей. Человек с изрытым оспой лицом, украшенным сабельным шрамом, покосился на Брандала. - Где пропадал? - Я все время здесь, - отрезал тот. - Ну мне без разницы. - Человек, пожав плечами, зашагал к центру лагеря. Рейц громогласно, как будто скала рухнула, рыгнул. - Ты не доверяй ему. Кудрявый. Джекен заботится только о себе, ему безразлично, кого продать. - А тебе небезразлично. - У меня четкие критерии, - гордо ответил Рейц. - Главное - не продешевить. - Правильно, если уж продавать, то за хорошую цену, - согласился Брандал, но перестал озираться и решил вообще вести себя более осторожно. Они остановились у бочки с водой; под неплотно закрытым краном образовалась лужа. Рядом с краном висела кружка. Рейц протянул ее Брандалу. - Выпьем за покойников, - сказал он вежливо, - и за твое здоровье. Брандал осторожно отхлебнул. Вода на вкус стала лучше, чем раньше, хотя все еще отдавала тиной. Брандал бросил взгляд на мелкую канаву, которая отводила воду от ручья; теперь она была выложена камнем, а бочка оказалась наполовину заполненной смесью известняка и древесного угля. - Кстати, о здоровье, - сказал он, возвращая кружку, - как тут теперь обстоят дела? - Лучше, - ответил Рейц, почесываясь. - Никто больше не страдает поносом. Ну, по крайней мере никто больше от него не умирает. И меньше мух. - Эта мысль явно посетила его впервые. - Это естественно - мы стали чище. - А кто теперь убирает помои? - Все. Да нет, я не шучу: скоро твоя очередь. - Он швырнул ком грязи в длинную яму, выкопанную на краю лагеря. - Как наполнишь ведро, так и туда, как наполнишь - так и туда. Можно подумать, мы живем в городе. - Так оно и есть, - откликнулся Брандал, оглядываясь. Рейц фыркнул. Он был тут все время, и быстрый рост лагеря не бросался ему в глаза. - Когда-нибудь, Кудрявый, я покажу тебе настоящий город. Сколько там огней! А женщины! И всякие чудные звери! - Его глаза загорелись. - Пылкие красотки и чудные зверюги! Мимо них прошел стройный юноша с сердитыми глазами; на лице его было написано страдание, как у человека, впервые убедившегося, что преступление - единственный путь к успеху. Брандал проводил его взглядом. - А, этот! - Рейц пренебрежительно махнул рукой. - Похоже, дал кому-то попользоваться собой вчера ночью. Не он первый. Ему требуются деньги, чтобы послать домой, а получает он только расписки. Так что теперь ему жутко нужна победа. Брандал задумался: расписки - "оккупационные деньги" - обеспечивали стремление солдат к победе. Что за изобретательный метод, чтобы купить верность! Вслух он произнес: - По крайней мере это лучше, чем изнасилование. Рейц поднял брови: - Не говори этого слова так громко. Теперь за такое дело наказывают. - Он сделал рубящее движение рукой на уровне паха. Брандал заморгал: - Такая мера должна припугнуть насильников. - И еще как, - ответил Рейц рассудительно. - Никаких тебе рецидивистов. Ладно, Кудрявый, вот-вот начнется учение. Пошли за оружием. Короткий меч Брандала был скрыт его плащом. - Разве ребята не всегда при оружии? - Ни-ни. И ты не вздумай. - Рейц задумчиво прищурился. - Двадцать плетей, если тебя поймают с мечом, - на первый раз. О втором разе лучше не спрашивай - сегодня утром я не настолько вынослив, чтобы такое описывать. - Он попытался изобразить дурноту, но только икнул. Подставка для оружия, когда они к ней подошли, была уже наполовину пуста: лагерь проснулся и готовился к дневной активности. Рейц перебрал несколько мечей, пока не выбрал себе клинок с тупым лезвием, знавший лучшие дни. Брандал сделал вид, что свой собственный меч он тоже взял с подставки. Они оба нашли себе помятые, но вполне пригодные для дела щиты. - Как ночные развлечения? - небрежно спросил Брандал. - Сплошные потасовки, как всегда? Рейц нахмурился, его лохматые брови сошлись в одну линию. - Раз уж ты об этом заговорил, то нет, не так уж много. Какой толк? Разве что тебе удастся придушить противника. За то, что ты обнажил кинжал без приказа, - порка. Так что потасовки случаются, но теперь это уже не то. Ну, лягнут кого-то в пах, сломают нос - нет, совсем не то. - Он протяжно вздохнул. - Зряшная потеря времени. - Стройся! - заорала Феларис, высокая костлявая женщина со следами ожогов на лице. Ее главной гордостью - помимо теперешнего капитанства - был большой горшок, который она всюду таскала с собой и который, по ее словам, был наполовину заполнен ушами ее противников, откушенными ею в драках. Феларис надеялась заполнить горшок доверху. Солдаты собрались быстро, некоторые бежали бегом. Брандал был поражен: эта толпа доходяг и головорезов всегда раньше шевелилась еле-еле. Он тоже подбежал и встал рядом с Рейцем в строй. Лишь один из солдат, задремавший на солнышке, не поторопился. Феларис подошла к нему, мрачно улыбнулась остальным солдатам и покашляла, толкая лежебоку носком высокого шнурованного ботинка. Брандал ясно видел круглую нашивку у нее на плече и ножны с кинжалом под мышкой. Новобранец поднял на нее глаза, внезапно побледнел и вскочил на ноги. Феларис покачала головой, изображая огорчение: - Слишком медленно, Барлиен. Солдаты, успевшие встать в строй, засмеялись. Феларис вручила провинившемуся два булыжника и, приставив кончик меча ему к горлу, внезапно заорала: - Двадцать! Барлиен поднимал и опускал булыжники, а она считала. К пятнадцатому разу его лицо побагровело, подбородок задрожал и он чуть не выронил камень. Феларис изобразила сочувствие: - Тебе помочь? - В ее руке блеснул кинжал, направленный в пах Барлиена. Тот, обливаясь потом, удвоил усилия. Досчитав до двадцати, Феларис проворчала: - Ладно, хватит, - и убрала меч и кинжал в ножны. Барлиен шатался, но поковылял на свое место в строю. - Сомкнись! - рявкнула Феларис. Оборванные солдаты, сорок или пятьдесят человек, сбились в кучу - как-то не по-человечески тесно, чтобы это было удобно. Но, казалось, им все равно. У всех мечи были в ножнах. - Налево! - Они повернулись. - Направо! - Снова поворот. - Марш! - Солдаты двинулись вперед широким, странно нечеловеческим полубегом-полушагом. Вокруг лагеря! - Они выбежали из лагеря, неловко размахивая руками. Брандал с опасливым недоумением смотрел на бегущих солдат. Обежав вокруг лагеря десять раз, все они тяжело дышали, но не казались уставшими. - Они так и будут бежать без остановки? - тихо спросил он Рейца. - А что им еще делать? - пропыхтел тот. - Ни фехтования, ни преодоления препятствий - разве это солдаты? - И ты так можешь? - вежливо поинтересовался Брандал. - Ну, если потренироваться, - с сомнением ответил тот, невольно бросая взгляд на свое брюхо. - Впрочем, скоро смогу. Чего только с человеком не бывает. - А в бою ты их побьешь? Рейц с изумлением взглянул на Брандала и ничего не ответил. Феларис повернулась к строю: - Направо! Отработка нападения. Мечи! Брандал заметил, что женщина была напряжена, как будто готовая в любой момент отступить. Все солдаты взялись за рукояти мечей, но не обнажили их. Брандал сделал то же самое, хотя не видел в этом смысла: зачем говорить человеку, чтобы он взялся за оружие, но не вытащил его? - Наголо! Солдаты вытащили мечи из ножен, отводя руку так, что она коснулась груди. - Выпад! Все сделали выпад вперед - совершенно одинаково. - Щит! Теперь солдаты все как один подняли обеими руками щиты и, крякнув, выставили их перед собой. - Десять шагов. Вперед! Подняв мечи, солдаты с громкими криками сделали ровно десять шагов, сохранив строй. - Десять шагов. Вперед! Десять шагов. Вперед! Десять шагов. Вперед! Это походило на какой-то странный танец и было даже красиво: сотни бойцов одновременно двигались в одном направлении. Брандалу показалось, что он участвует в параде. - Стой! Равняйсь! Строй замер, такой же ровный, как в начале учения. Брандал осторожно огляделся: они были уже довольно далеко от лагеря. Позади них другой эскадрон - с оружием в ножнах - трусил вокруг палаток. Люди тяжело дышали, но не замедляли бега. Рейц, споткнувшись, оперся на Брандала. - Я слишком стар для такого, - пропыхтел он. - Пожалуй, стоит смыться. Раздобыть деньжат да и завести славненькую придорожную гостиницу. Вкусно кормить и всласть поить страждущих путешественников, драть три шкуры за кормежку и недоливать кружки... Ну, иногда придушить без шума беззащитную, но богатую сиротку... Все очень благопристойно, прекрасная жизнь для такого человека, как я... Брандал терпеливо слушал. Рейц снова грезил наяву, и Брандал знал по опыту, что остановить его невозможно. Однажды он домечтался до трона из винных бутылок и золотых кружек; возвращение к грубой реальности дорого ему далось. К тому времени, когда их отпустили на завтрак, Брандал был совсем вымотан. Он рухнул на землю на берегу сухого русла ручья, глядя, как садится поднятая солдатскими ногами пыль. Рейц протянул ему кусок хлеба. - Запас всегда пригодится. - Он глотнул вина из мехов и удовлетворенно вздохнул. - Что бы я делал без него? - Ну, этого мы никогда не узнаем, - улыбнулся Брандал. - Неужели такое теперь каждый день? - Каждый день. - Рейц откинулся на спину и закрыл глаза. - Сегодня учение кажется более долгим, чем вчера, но так кажется каждый день. - Он потер лицо и почесал покрасневший нос. - Человеку моего возраста здесь не место. Вот для вас, молодых... - Но зато у тебя гораздо больше опыта, - искренне ответил Брандал. - Ты должен бы заканчивать учение, даже не запыхавшись. Рейц слабо махнул рукой: - Ах, так говорить может только человек, который не знает, как клюется жареный петух. Брандал попытался поудобнее устроить на редкой траве ноющее тело. - Какой смысл во всей этой беготне? - Тренировка, парень, - ответил Рейц, приоткрывая один глаз и поднимая кустистую бровь с таким видом, словно это далось ему тяжелее, чем Брандалу все утреннее учение. - Тренировка. Делает тебя сильным и быстрым. Укрепляет твой дух. - Последнее он громко продемонстрировал на практике и ухмыльнулся. Брандал задумчиво смотрел на повалившихся где попало по всему полю солдат. Даже сейчас, на отдыхе, они выглядели иначе, чем раньше: более походили на армию, чем на банду разбойников. Кто-то пел, кто-то кидал кости, но все, казалось, держали ушки на макушке в ожидании следующего приказа. Брандалу очень не нравилось, что они теперь были в состоянии постоянной готовности. "Самое страшное оружие, которым может располагать армия, - однажды за стаканом эля сказал ему Кружка, - это умение подчиняться. Такая армия не думает, она не побежит и не наделает глупостей, если только не получит дурацкий приказ. Это как с роем пчел. Стоит одной тебя ужалить, и они все тут как тут". Как и большинство обитателей Перекрестка, Брандал никогда не видел за раз больше четырех сражающихся людей, никогда не видел организованных военных действий. До сегодняшнего дня он и вообразить себе такого не мог. Он не представлял, что возможно подобное взаимодействие между людьми. - Сбор! - заорала Феларис, и все солдаты устало поднялись. День тянулся бесконечно - утомительное и однообразное повторение воинских приемов. Сначала они, разбившись на пары, отрабатывали бой на мечах, потом учились отражать удары щитом и, наконец, сражались, вооруженные тем и другим. Брандал обнаружил, что Рейц удивительно искусный противник. Он был силен и, по крайней мере сначала, двигался легко и быстро. Наконец, запыхавшись, Рейц признал: - Кудрявый, ты сражаешься лучше, чем я думал, - и быстро добавил: Конечно, тебе нужна шлифовка, и когда-нибудь я мог бы кое-что тебе показать. Где ты учился бою? - По гостиницам и тавернам. - Брандал, заметив, что капитан смотрит в их сторону, сделал выпад мечом. Рейц с кряхтением отразил удар щитом. - Нам стоит поработать с тобой без свидетелей. Больше риска - больше славы. Как ты думаешь, сколько времени нам потребуется, чтобы добиться повышения? Рейц снова погрузился в мечтания. Брандал заметил, что, даже строя воздушные замки, Рейц умудрялся переложить всю работу на него, а за собой оставить все выгоды. К концу дня Рейц был уже хозяином дворца, куда короли и королевы приходили к нему на поклон, нагруженные данью. Солдаты вокруг Брандала казались равнодушными, но упорно сражались устрашающе послушная военная машина. И весь день группы изможденных мужчин и женщин продолжали свой бег вокруг лагеря, не замедляя шага и не отдыхая. Наконец раздался крик: - Обед! Воины отряда, в который входил Брандал, со вздохом облегчения составили мечи и боевые топоры на деревянную подставку; за этим присматривал капрал с квадратной нашивкой на плече. Король дождался момента, когда женщина зевнула, и громко стукнул по подставке, делая вид, что ставит туда меч. Брандал заметил, однако, что никто из солдат не вернул кинжалы. Он осторожно проверил, на месте ли его собственный: меч стоило использовать только в самом крайнем случае. Безоружные мужчины и женщины потрусили к лагерю, громко пыхтя и отдуваясь. Это казалось единственным следствием целого дня напряженных тренировок. - Если бы я так бегал каждый день, - сказал Брандал Рейцу, - я был бы уже полумертвым. - Ничего подобного. Ты был бы в форме. - Рейц почесался под пропотевшей рубахой. - На самом деле это как раз то, что нужно. Группа солдат подошла к бочке с водой; теперь уже никто не возился с кружкой - люди черпали воду ладонями, плескали себе в лицо и на волосы и с хохотом трясли головами так, чтобы брызги летели на соседей. Потом все потянулись к палатке-кухне и сгрудились вокруг нее до странности тесной толпой. Брандал встал в очередь и получил свою порцию: кусок баранины и полкружки вина. Отойдя от палатки, он оглянулся - посмотреть, где располагаются с едой остальные. Баранина пахла весьма аппетитно - то ли за время его отсутствия повара стали готовить лучше, то ли он был более голоден. Многие солдаты, отхлебывая из кружек на ходу, подошли к группе безоружных новобранцев и остановились рядом в ожидании. Брандал присоединился к ним, постаравшись оказаться рядом с Рейцем. - А теперь что? - Да, верно: тебя же не было, когда это началось. - Он ухмыльнулся. Стоит посмотреть. Толпа сгрудилась вокруг нескольких человек в центре. Те исчезли из виду, и оттуда раздались крики боли и визг. Брандал попытался заглянуть между стоящими вокруг, но все были слишком заинтересованы происходящим и теснились так, что Брандал ничего не смог разглядеть. Из кухонной палатки вышел повар, нагруженный двумя огромными ногами; обе были покрыты рваными ранами и уже начинали вонять. Ноги были слишком тяжелыми, чтобы повар мог их нести, и он просто тащил их по земле. Брандал поморщился; крики вокруг него стали громче, и у него вдруг появилось ужасное подозрение. Повар бросил одну ногу в грязь, а вторую раскрутил в воздухе и подбросил вверх с криком: - Давай! Нога просвистела в воздухе, и, прежде чем она упала на землю, за ней последовала вторая - и тут же в обе вцепились яростно рычащие волки. Звери отчаянно тянули добычу к себе, огрызаясь друг на друга. Еще несколько животных с визгом толпились вокруг, стараясь подобраться поближе к мясу и рыча на других, но инстинкт стаи не позволял им вступить в бой. Брандал с отвращением отвернулся. Этим бойцам не требовалось оружие. Стоящий рядом Джекен равнодушно сказал какой-то женщине: - Вчера было лучше, - и оба они, потеряв интерес, пошли прочь. Брандал вопросительно посмотрел на Рейца, который казался смущенным. - Вчера, - пряча неловкость, сказал он, - бедняга был еще жив. Ругал всех по матушке, а когда клыки вонзились в него, вспомнил про собственную. Даже мне стало дурно. Я бы придушил несчастного, да зрители не дали. - Дезертир? - Брандал постарался, чтобы голос его не выдал. Рейц потряс лохматой головой: - Вор. Дезертиров подвешивают так, чтобы волкам приходилось прыгать. Тогда все длится дольше. Кудрявый, нам с тобой здесь нечего делать. Найти бы местечко поспокойнее, грабили бы мы сироток да трахали бабенок помоложе. Брандал хотел возразить, но действительно - что угодно показалось бы предпочтительным по сравнению со здешним обедом. Волки уже почти разделались со своей добычей. Один из них отделился от стаи, подошел к Феларис и стал теребить ее лапой, жалобно глядя на женщину. Она бросила в зверя камнем, он отскочил, но вернулся, отвратительно подобострастный, и снова потеребил лапой ее ногу. - Ладно, - сказала она наконец. - Я приведу ее. - Феларис вошла в дом Морганы. Дом, вдвое больше любого строения в лагере, был сложен из темного камня. Его дверь, завешенная кожаным занавесом темно-красного цвета, была очень высокой: Моргана была не из тех, кто наклоняется. Занавес откинулся в сторону, и из двери появилась сама Моргана. Даже теперь, зная о ней все, Брандал почувствовал, как у него перехватило дыхание. Ее рыжие волосы волной падали на спину; тонкие, мускулистые, прекрасной формы руки странно двигались при ходьбе; неспешный с виду шаг по скорости не уступал рыси лошади. Она казалась всегда недовольной и всегда стремящейся оказаться где-то в другом месте. Брандал смотрел на нее с болью в сердце; она была прекрасна. Но на неподвижном лице Морганы не появилась улыбка, а в ее волосах, взметнувшихся при движении, были заметны седые пряди. Свежий шрам на шее был припухшим и воспаленным. Моргана безразлично оглядела обедающих воинов и, отвернувшись, направилась к волкам. Брандал старался держаться подальше: Моргана слишком хорошо его знала, чтобы обмануться видом наемника. Прикорнувший после обеда солдат Барлиен оказался у нее на пути. Какой-то друг, или по крайней мере доброжелатель, выкрикнул предостережение, и Барлиен резко приподнялся и даже почти успел убраться с дороги. Правая рука Морганы сделала неуловимое движение. Казалось, в руке ничего нет, но Брандал знал: Моргана всегда вооружена. Барлиен вскрикнул, схватившись за шею, и рухнул на землю. Моргана прошла мимо, не замедлив шага. Единственным признаком того, что она заметила случившееся, было медленное, ласкающее движение, которым она потерла руки, как бы умывая их в крови. Она сделала знак волкам, и те пошли за ней послушно, как верные псы. Они шли цепочкой - Брандал не мог определить иерархии в стае - и расселись вокруг каменного строения неподалеку от лагеря. Солдаты, глазевшие на волков, постепенно разошлись. Рейц облизнул губы, бросил взгляд на свой бурдюк с вином и сказал Брандалу: - Зайди ко мне попозже. - Он побрел к своей лачуге, ласково поглаживая бурдюк. Брандала он не пригласил. Это вполне того устраивало: ему нужно было пробраться в дом Морганы. Он обошел его кругом, притворяясь незаинтересованным, исподтишка высматривая часовых. Их не оказалось: очевидно, Моргана не опасалась нападения. Пожалуй, если учесть свирепость лагерных порядков, она имела для этого все основания. Из шеренги волков, окруживших каменное здание, донеслось рычание и визг боли. Все головы повернулись к ним, и Брандал быстро проскользнул в дверь. Внутренность дома была обставлена по-спартански: узкая походная кровать, складной стол. На земляном полу не было ковра, а полумрак рассеивала единственная масляная лампа. Да, Моргана могла жить, как положено солдату. Брандала не удивило обилие оружия: короткий меч, кривая турецкая сабля, палаш, охотничий лук, боевой лук, еще какая-то разновидность - маленький лук на рукоятке и с пружиной. На подставке сверкали девять кинжалов прямые, изогнутые, стилет с трехгранным лезвием, волнистый клинок с бороздкой для стока крови. Десятая ячейка на подставке была пуста. Брандал решил поторопиться. Он взглянул на полку над столом, и его сердце оборвалось. На полке было несколько книг в старинных переплетах. Брандал с трудом разобрал названия: "Записки о Галльской войне" Цезаря (с аннотированным английским переводом), "О войне" Клаузевица, перевод труда по тактике пехоты генерала Роммеля. Еще одна книга представляла собой армейский устав, другие были посвящены строевой подготовке и поддержанию дисциплины. Брандал перебрал их, потом раскрыл книгу Цезаря. Левые страницы были покрыты текстом на неизвестном ему языке. На правых текст был на английском, но оказался слишком сложным, чтобы король мог много понять. Брандал перелистал книгу и нашел схему, иллюстрирующую движение чего-то, именуемого фалангой. Он еще раз перечитал текст, и внезапно все стало понятным: отряд солдат мог перемещаться вправо или влево, в зависимости от нужного направления удара. На следующей странице была черно-белая гравюра, изображающая римского пехотинца, с надписью по-английски и по-латыни: milites. - Отчим ты мой Боже, - прошептал Брандал, и это не было привычным богохульством. Много лет назад несколько milites пришли на Перекресток; они были отрезаны от армии, растеряны, перепуганы, не имели припасов. И все же они чуть не завоевали Перекресток. Войско Морганы не будет ни растерянным, ни испуганным, а если Моргана сумеет заполучить Книгу Странных Путей, не окажется оно и отрезанным от тылов. Рядом с книгами на полке лежала брошь: стилизованное изображение грифона, сражающегося с воином. Копье воина глубоко вонзилось в бок грифона, и из раны текла кровь - сверкающие рубины. Брандал, глядя на брошь, криво улыбнулся. Когда он увидел ее в первый раз, он счел ее просто изысканным украшением; тогда ему очень понравилась красивая безделушка, как и ее хозяйка. Брандал покачал головой и быстро вышел из дома. Цепочка волков стала гораздо короче - они по одному входили в строение. Ожидавшие своей очереди звери были слишком сосредоточены на продвижении вперед, чтобы обратить на него внимание. Волки, покинувшие строение, производили впечатление потерявших ориентацию. Брандалу показалось, что у одного из них течет слюна, но он не рискнул подойти достаточно близко, чтобы удостовериться. Вир, сказал он себе с горечью. Моргана не могла бы найти лучших союзников для нападения на Перекресток. Но как случилось, что они готовы ей служить? Вир, как сами они с гордостью говорили, не отличались ни верностью, ни покладистостью. Брандал тщательно прикрыл меч плащом и пошел к лачуге Рейца; для того, чтобы снова скрыться, ему понадобится помощь. Определенно нужно расспросить Кружку о появившихся чужаках. Брандал поморщился. Придется также еще раз сходить к Провидцу. - Дорожные команды, - прошептал он, - не будут теперь бездельничать.
ГЛАВА 8
Они снова ехали по той же дороге, по которой в первый раз попали сюда из Вирджинии. Дэйв нацепил темные очки; его голова явно раскалывалась. Тем не менее он пытался отстоять свою позицию в споре, который разгорелся, прежде чем он успел начать свой доклад; Конфетка явно получал массу удовольствия и не торопился вернуть разговор в строго профессиональное русло. Дэйв совершил тактическую ошибку, начав, для пущего эффекта, с заявления: - Все, что мы видели здесь до сих пор, - это самые обыкновенные случаи с незначительными отклонениями. - Неправильно говорить, что это обыкновенные случаи, - возразила Ли Энн, даже новые породы приносят с собой новые проблемы. А здесь мы имеем дело с новыми видами. Бидж, глядя в окно, заметила небольшое стадо оленей, пасшихся на полянке: двух оленей-самцов, двух самок и двух оленят. Конечно, все это удивительно, но неделю назад она была бы гораздо больше возбуждена, увидев их. Трава вокруг оленей стала слегка колыхаться, когда тень от облака накрыла полянку - и осталась на ней. - Ну и что? - Дэйв снял очки и помассировал виски. - Все равно собаку нужно лечить как собаку, даже если она местная. - С этого можно начать, - не сдавалась Ли Энн, - но на этом нельзя останавливаться, даже с собаками. Собаки ведь и там, у нас, разные: у такс бывают спинальные нарушения, лабрадоры подвержены дисплазии тазобедренного сустава, даже маленькие паршивенькие шитсу имеют типичное заболевание пиодермию кожных складок. Бидж заметила, что тень от облака так и остается на оленях и становится темнее. Олени-самцы замерли, высоко подняв увенчанные рогами головы и насторожив уши. Оленихи носами подталкивали детенышей в кусты. - А помнишь, как подошла к делу Бидж? "Думайте о нем как о лошади или козле". И это ведь сработало, верно? - Дэйв величественно скрестил руки на груди. - О'кей. - Ли Энн нахмурилась. - И все-таки это не был козел: мы только думали о нем так. Тень, которая легла на полянку, становилась больше и темнее. Оленихи закрыли собой детенышей. Дорога, по которой ехал фургон-амбулатория, проходила совсем близко от оленей, и Бидж наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. - Так что приходится импровизировать, - закончила Ли Энн решительно. Теперь грузовик находился прямо напротив оленей, а тень почти обрела материальность. - Не следует забывать, - сказала Анни тихо, - что это не тот мир, который нам знаком. Бидж услышала, как что-то со свистом ринулось вниз. - Конфетка! - прошептала она встревоженно. Конфетка резко затормозил, а студенты вытаращили на Бидж глаза: она обычно не имела привычки обращаться к преподавателю по имени. Свист нарастал. Бидж опустила стекло и высунула голову. Дэйв схватил ее за плечи и оттащил от окна. Бидж попыталась высвободиться; Анни, Ли Энн и Конфетка с изумлением смотрели на них. В этот момент их внезапно ударило воздушной волной, сопровождаемой раздирающим уши визгом. Ураганный ветер заставил всех зажмуриться. Когда люди снова смогли видеть, тень на полянке уменьшалась. Ли Энн быстро высунулась в окно и глянула вверх. Когда она снова повернулась к спутникам, ее глаза слезились. - Рядом с солнцем есть какая-то темная точка. Бидж смотрела на полянку с отчаянной надеждой увидеть оленей целыми и невредимыми. Только бы оба олененка поднялись на ноги, молилась она про себя. Она увидела, как один из детенышей неуклюже встал и запрыгал прочь, потом следом запрыгал второй. Самки начали их вылизывать, и Бидж с облегчением перевела дух. Оба олененка подбежали туда, где траву и растения прибило к земле, как будто там - на очень маленькой площади - пронесся ураган. Детеныши с любопытством принялись обнюхивать землю. Один из самцов-оленей исчез. - Прости, Бидж, за грубость, - сказал Дэйв. Он выглядел смущенным, очки с него свалились, а потный лоб пересекала вертикальная морщина. Бидж еще раз взглянула на примятую траву. - Спасибо тебе. Ты, похоже, спас меня от крупной неприятности. - Вы знаете, что это было? - спросила Анни Конфетку. Тот, все еще глядя в окно, покачал головой. Потом потянулся к ключу зажигания и завел двигатель. Студенты быстро пришли в себя и вновь с интересом стали смотреть в окно на лес, сквозь который проезжали. Он казался более первозданным, чем лес в Вирджинии: стволы искривленные и перекрученные, деревья толстые четырех-пяти футов в диаметре, с родниками, пробивающимися между корней. Лес производил впечатление невероятно старого. Конечно, тот факт, что ни одно крупное существо не смогло бы спикировать на них сквозь эти ветви, был весьма успокоителен. Дэйв внимательно присматривался к чему-то сквозь ветровое стекло, и Анни спросила его: - Ты рассчитываешь увидеть что-то определенное? - Надеюсь увидеть своего клиента - а также и пациента. Или хотя бы пациента: что-то никто в качестве хозяина не объявился. - Дэйв вопросительно посмотрел на Конфетку, и тот покачал головой. - Может быть, это такой же случай, как у Филдса с единорогами, - сказала Бидж. - Кружка просто присматривает за животным. Кстати, а что за животное? В этот момент грузовик сделал поворот, и Конфетка затормозил. Студенты ошарашенно смотрели на то, что открылось их взглядам. - Этого не может быть, - потрясенно прошептала Анни. - Дэйв, это твой пациент? - тоже шепотом спросила Бидж. Только у Ли Энн хватило духа спросить нормальным голосом: - Ну и что ты думаешь об этом? - Это орел, - ответил Дэйв и добавил без нужды: - а также лев. Конфетка, глядя на существо перед ними, пробормотал: - Очень даже большой лев. - Так как все-таки насчет клиента? - спросил Дэйв, глядя на узду, которую он приготовил еще утром. Узда выглядела чересчур уж хлипкой. - Найдется кто-нибудь, кто мог бы помочь? - Если ты сомневаешься в своих силах, я сам возьмусь за дело, - ответил Конфетка решительно. Дэйв еще раз посмотрел в окно и облизнул губы. Наконец он мотнул головой и сказал: - Это мой пациент. - Он заглянул в свои записи и медленно открыл дверцу. Такова уж работа ветеринара, - сказал он твердо. - Я предпочитаю думать о пациенте как об орле. И льве. - Он криво улыбнулся, вылезая из грузовика. - Постараюсь представить себе, что он не такой уж большой. Грифон посмотрел на Дэйва; глаза существа были золотыми и пронзительными. Голова по размеру напоминала голову пантеры и была украшена устрашающего вида клювом в фут длиной. Крылья, со странным вторым суставом, были сложены; Бидж попыталась представить, каков же их размах, и с содроганием подумала об исчезнувшем олене. Дэйв подошел к грифону медленно, но уверенно, не делая резких движений. Грифон наклонил голову, как воробей, рассматривающий крошку хлеба, - не агрессивно, но и не дружелюбно. Легкий ветерок шевелил коричневые перья и мех, и Бидж поежилась. Подойдя к грифону сбоку, Дэйв засунул узду за пояс и протянул руку; как отметила Бидж, это была правая рука - Дэйв был левшой и не собирался рисковать своей карьерой хирурга. - Спокойно, - сказал он, похлопывая грифона по боку, потом наклонился, глянул на его гениталии. - Спокойно, парень. Грифон повернулся. Его глаза, золотые и совершенно круглые, смотрели из-под рыжих сходящихся углом бровей, что придавало ему, подумала Бидж, вечно сердитый вид. Ли Энн тихо сказала на ухо Бидж: - Когда вернешься, передай моим родным, что я их любила, - и вылезла из грузовика. Она уверенно подошла к грифону и обхватила его. - Если ты не возражаешь, Дэйв, я подержу пациента. Грифон не подавал никаких признаков того, что что-либо замечает. Ли Энн протянула руку за уздой; Дэйв, не говоря ни слова, протянул ее девушке, и та одним легким движением накинула узду на голову грифона. В тот момент, когда узда скользнула на место, грифон откинул голову, безо всякого усилия перекусил веревку, серьезно посмотрел на Ли Энн, подхватил ремень клювом, трижды щелкнул им, и куски уздечки шлепнулись в пыль. - О'кей, обойдемся без узды, - после секунды молчания сказала Ли Энн. Стой смирно, парень. Сделай одолжение, - обратилась она к Дэйву, предупреди меня, если надумаешь сделать что-нибудь неожиданное. - Обещаю. - Дэйв явно успокоился, провел рукой вдоль тела грифона и взъерошил коричневый мех. - Ни блох, ни клещей. Вообще никаких паразитов. Он довольно чистый... Ну и шрам здесь! Любишь подраться, парень? Он начал простукивать грудь зверя, но отдернул руку, когда львиные мускулы напряглись и хвост начал хлестать бока. - Хорошо, понял. - Его рука скользнула по пушистому брюху. - Еще шрамы... Не говорите мне, что мы в стране вечного мира. Бидж с опасением наблюдала за грифоном. Конфетка, не выказывая ни напряжения, ни облегчения, стоял рядом с грузовиком, сунув одну руку в карман. - Живот в порядке... Сплошные мускулы. - Дэйв протянул руку дальше. - Ага, вот желчный пузырь. Черт, он размером с дыню. Камни? Кто-нибудь знает, какого размера должен быть желчный пузырь у льва? - Мы так полагали, что это знаешь ты, - ответил Конфетка спокойно. - Разве это не твой пациент? - Я просто спросил, - быстро ответил Дэйв. - Мне не удалось пощупать льва, прежде чем мы отправились сюда. - Он снова принялся исследовать брюхо. Мне кажется, все в норме. Может быть, пузырь слегка увеличен... Эй, погоди-ка... - А я никуда и не ухожу, - откликнулась Ли Энн. Голос ее звучал спокойно, но под мышками темнели пятна пота. - Что ты задумал? Дэйв сходил к грузовику и вернулся с резиновым нарукавником для внутреннего исследования. - Прикрой меня. Я пошел внутрь. - Он обошел грифона, ухватил хвост правой рукой и поднял его. - Держись, парень, сейчас тебе будет больнее, чем мне. - Не обязательно, - сухо и иронично произнес чей-то голос. Все начали озираться. - Я ведь, - продолжал грифон ядовито, - тоже что-то вроде хирурга-любителя. - Его десятисантиметровые когти вонзились в гранит дорожного покрытия, как будто это была мягкая глина. Дэйв сглотнул. - Я хотел бы все-таки проверить желчный пузырь, - сказал он осторожно. Грифон повернул голову, и Бидж могла бы поклясться, что его клюв приоткрылся в улыбке. - Твой или мой? - Один - ноль в твою пользу, - криво улыбнулся Дэйв. Ли Энн, все еще держа грифона, сказала: - Позволь мне извиниться за себя и моего коллегу. Мы не знали, что ты говорящий... словом, что ты умеешь говорить. - "Преданье есть: сходили камни с мест, деревья говорили", - произнес грифон мягко. - Узнаешь ли ты цитату? Последовало молчание, и грифон покачал головой. - Шекспир, "Макбет". Не следует пренебрегать общей культурой ради профессионального образования. "Он хочет крови", - любовно процитировал он, - "Кровь смывают кровью"10. Что за восхитительная мысль! - Где ты читал Шекспира? - робко спросила Бидж. - У Кружки, - ответил грифон. - У него прекрасная библиотека. Рекомендую ее вашему вниманию, когда у вас найдется свободное время; у меня сложилось впечатление, что таковое у вас имеется в неограниченном количестве. Бидж подумала, что грифон склонен к сарказму. - У тебя, наверное, есть имя? - спросила Ли Энн. - Конечно, у меня есть имя. И личное, и фамильное. Моя семья довольно знатна к тому же. Именно поэтому я не сообщаю его без особой надобности. - А как нам к тебе обращаться? - спросил Дэйв, почесываясь. - Зовите меня просто грифон. - А если мы встретимся с другим грифоном... - начала было Ли Энн и умолкла. - Большинству людей, - медленно произнес грифон, глядя ей в глаза, - не случается встречать более одного грифона в жизни. Как правило, именно с одним грифоном им и приходится иметь дело, да и то очень недолго. Если вам не удастся доказать, что вы исключение из этого правила, то почему бы не обращаться ко мне так, как я нахожу правильным. В этом есть смысл, подумала Бидж. Когда вы встречаетесь с кем-то, кто может в секунду растерзать вас, стоит обращаться к нему так, как он находит правильным. Грифон вздрогнул всем телом, и его когти оставили в камне параллельные борозды; взлетел сноп искр. Он медленно повернул голову и через плечо посмотрел на Дэйва. - Так ли уж была необходима эта последняя манипуляция? - спросил он холодно. Если раньше Дэйв был бледен, то теперь он позеленел. - Я просто прощупывал твои анальные пазухи, - пробормотал он, заикаясь. Они прилично забиты, и... - Ну хорошо, хорошо, - сварливо произнес грифон, оглядываясь. Бидж подумала, что он, пожалуй, смущен. - Продолжай, что уж там. - Я вот о чем подумала. - Ли Энн казалась встревоженной. - Грифон, что, если тебе понадобится лекарство? Выписать его мы можем, а как его тебе доставят? - Через Кружку, я думаю, - откликнулась Анни. - Или... трактирщик упоминал торговца по имени Оуэн. - Оуэн - занятная личность, - сказал грифон одобрительно. - Если вам что-то нужно и вы готовы платить, достаточно ему сказать. Если эта вещь существует в природе, он ее достанет. - Грифон слегка приподнял покрытую перышками бровь. - Вы, однако, должны быть готовы заплатить его цену. Бидж вспомнила о Рапунцель и Румпельштильцхене11. - Значит, он... - она почти произнесла "злобный" - это слово казалось почему-то очень подходящим здесь, на Перекрестке, - ...жестокий человек? - Боже мой, нет. - Голова грифона кошачьим движением повернулась вслед за перелетающей с ветки на ветку птичкой, и он равнодушно добавил: - Если уж на то пошло, он скорее слишком добрый. - До сих пор все, кого мы встречали, были добры, - сказала Анни с сомнением в голосе. Грифон повернулся и серьезно посмотрел на девушку: - И ты совершенно права, что не доверяешь этому. В нашем мире приходится встречать ужасно жестоких и страшных существ. Вот, например, генеральный инспектор. - Да, мы слышали, что он снова объявился, - ответила Ли Энн. - "Объявился"! Глупости, юная леди. Он всегда где-нибудь поблизости. Грифон задумался, потирая лапой клюв. - Пожалуй, можно сказать, что он делает обход, - в знакомых вам терминах. - Синеспинка подлетела слишком близко. Голова грифона взметнулась вверх и в сторону, и он аккуратно заправил лапой в клюв свисающее синее крылышко. - Даже я сам не хотел бы с ним встретиться. Грифон с удовлетворением обвел взглядом их пораженные лица и повернулся к Дэйву: - Ну? Что теперь? Дэйв потряс головой, перебирая в уме уже сделанное: пальпация, осмотр кожных покровов... Тут ему пришла удачная мысль, и он выпрямился, усмехаясь. - У нас редкостная возможность: говорящий пациент. Не скажешь ли ты нам, что тебя беспокоит? Грифон посмотрел на Конфетку и ровным голосом ответил: - У меня болит лапа. Возможные причины: а) перелом, б) инфекция, в) нарушение обмена, г) болезнь неясного происхождения. Конфетка, не моргнув глазом, протянул: - Твое мнение, Дэйв: а, б, в или г? Дэйв по очереди посмотрел на все четыре лапы: - Которая? Грифон протянул ему когтистую правую переднюю лапу. Дэйв опустился на колени и начал осторожно ее ощупывать, зашипел и сунул палец в рот. - Черт. - Он выдавил кровь из пореза и спросил грифона: - У тебя на когтях нет яда? - Разве ты думаешь, что я в этом нуждаюсь? - ласково ответил тот. - О'кей, - кивнул Дэйв, снова принимаясь обследовать лапу. - Сэр... - начала Ли Энн и прикусила язык: это вырвалось автоматически. - Сударыня? - вежливо поощрил ее грифон. - Раз твое тело в основном кошачье... - Львиное, - поправил ее тот. - Львиное. Как же ты вылизываешься - у тебя ведь клюв? Вместо ответа грифон по-совиному повернул голову почти на сто восемьдесят градусов и начал острым как бритва клювом чистить перья на шее; он ловко пригладил мех совсем рядом с рукой Ли Энн и сказал: - Не торопись порочить клюв. Он весьма удобное орудие. - Грифон изогнул шею, глядя на девушку сверху вниз, как профессор на первокурсницу. - В вашем собственном мире, например, орел клювом терзал печень Прометею. - Это же миф, - сказала Анни со всей доступной ей твердостью. - Несомненно, - сухо ответил грифон. - И все мы не сомневаемся в том, что между мифом и реальностью можно провести четкую границу. - Он расправил свои могучие крылья и бросил на них гордый взгляд. Тень крыльев накрыла Дэйва и Ли Энн. Грифон вновь повернулся к Анни: - Даже я не знаю, где проходит эта граница. А ты? - На самом деле, - ответила Анни, - ты не мифическое существо. Ты химера. - Ну, зачем же переходить на личности, - произнес грифон мягко. - Это биологический термин, обозначающий соединение двух видов в одной особи. Обычно он применяется к растениям. Грифон серьезно кивнул: - Я не обиделся. Кстати, для порядка хочу сообщить, что я не комбинация подвоя и привоя. - Может быть, и нет. - Дэйв повернул лапу так, чтобы видеть внутреннюю поверхность. - Но я собираюсь лечить эту часть тела как принадлежащую орлу. "И стиснул он камень железной рукой, подобный могучей стихии герой". Теннисон. Парафраз. - Почему это, - сказала Ли Энн недовольно, - каждый, кто считает себя образованным, цитирует классическую литературу? Наука что, не в счет? - Конечно, в счет, моя дорогая. Однако цитировать научные труды было бы так нестерпимо скучно - возможно, потому, что они по большей части плохо написаны. - Помолчав, грифон добавил: - Правда, в последнее время стало модным с увлечением рассуждать о теории хаоса, кривых распределения катастроф и вероятностных фракталах - совсем как ваши бабушки и дедушки беседовали за коктейлем о теории Эйнштейна. - Он обратился к Дэйву: - Не кажется ли тебе, что ты смотришь не на ту лапу? Дэйв с несчастным видом поднял глаза: - Та лапа не поранена, нет ни шрамов, ни трещин в кости. Я решил сравнить ее с другой - посмотреть, не отличаются ли они друг от друга. Может быть, дело в том, что конечности орла не приспособлены к хождению по земле. Никаких поверхностных повреждений нет... А болит сильно? - Пока еще нет, но, похоже, скоро заболит сильно. Последнее время боль обостряется. - Грифон резко втянул воздух, когда Дэйв согнул его вторую лапу, а когда тот нажал в определенном месте, почти застонал. - Теперь они обе болят одинаково, если это то, что тебе хотелось выяснить. - Это не перелом и не вывих... Что-то типично птичье... - Дэйв щелкнул пальцами. - Подагра. Готов спорить на что угодно. - Совсем не обязательно этому так радоваться. - Я просто доволен, что сумел разобраться. - Подагра. О Боже. Ты уверен? - Грифон казался искренне расстроенным. - Нет, сэр, - покачал головой Дэйв. - Анализ крови покажет. - Может быть, и нет... Говорят, кровь грифона уникальна. - Он моргнул; нижние веки закрыли золотые глаза, и грифон погрузился в размышления. Как мне кажется, подагра связана с питанием. - Да, основной метод лечения - диета. - Дэйв поскреб в затылке. - А кстати, каков твой обычный рацион? Клюв, казалось, снова приоткрылся в улыбке. - Боюсь, что сейчас неподходящее время для того, чтобы вдаваться в эти подробности. Может быть, я тебе покажу как-нибудь в другой раз. - Ага, чудесно. - Дэйв откинулся назад. - Послушай, я могу в следующий раз привезти диетические рекомендации и оставить их у Кружки. Может быть, он и поможет разобраться... - Дэйв сделал попытку скопировать несколько высокопарный стиль речи грифона, - ...в том, какие местные деликатесы нежелательны для тебя. - Прекрасная идея, - одобрительно кивнул грифон. - Я часто вижусь с Кружкой, мы очень ценим общество друг друга. Бидж попыталась представить себе дружбу между наблюдательным добродушным трактирщиком и кровожадным грифоном и обнаружила, к собственному изумлению, что это не так уж трудно сделать. Теперь, когда он смог поставить диагноз, Дэйв снова стал самим собой задиристым и бестактным. - Я возьму кровь на анализ... О'кей, доктор Доббс? У вас есть кто-нибудь, кому можно доверить лабораторное исследование? Грифон приподнял бровь. - К твоему сведению, - раздраженно ответил Конфетка, - лабораторные исследования в Западно-Вирджинском на высоте. Мой студент, - он подчеркнул это слово, поворачиваясь к грифону, - интересуется, сможем ли мы использовать лабораторию, не делая известным факт твоего существования. - Я не сомневаюсь, что вы найдете возможность, доктор, - кивнул грифон. Он бросил пристальный взгляд на Дэйва: - Не мое дело поучать вас, молодой человек, но не всякие разговоры уместны в присутствии пациента. - Верно. Прошу прощения. - Дэйв поднялся и отошел от грифона. - Мы передадим результаты Кружке... Как бы то ни было, доктор Доббс сможет сделать так, чтобы ты их получил. - Так-то лучше. Ну, я полагаю, что на этом мы можем распрощаться. Спасибо всем. Ясно - пациент разрешает им уйти. Студенты направились к грузовику, все еще под впечатлением происшедшего, но довольные тем, что остались целы и невредимы. Только Бидж отстала от остальных. Наконец грифон обратился к ней: - У тебя есть вопрос? - Мне интересно, - кивнула она, - почему ты сначала молчал. - И что же ты думаешь на сей счет? - Мне кажется, что ты хотел иметь преимущество перед нами. - Я же хищник, - ответил грифон. - Мы всегда стремимся иметь преимущество. Знаешь ли, тебе бы следовало больше меня опасаться. - Не думаю, что ты съешь того, с кем разговаривал. Вроде Алисы - после того, как ее представили пудингу. - Прошу прощения? - Грифон поднял бровь. - Льюис Кэрролл, - улыбнулась Бидж. - Я так рада: нашлось хоть что-то, чего ты не читал. Грифон засмеялся; горловой звук напомнил Бидж приглушенное рычание. - Мне еще многому предстоит учиться, доктор. Бидж было приятно такое обращение, и она не стала поправлять грифона. - И еще - не думаю, что ты станешь есть мыслящее существо - если, конечно, оно само не даст тебе повод. С другой стороны, не ты ли съел оленя этим утром? - Прошу прощения? Мне, конечно, случается иногда лакомиться олениной... Бидж показала в ту сторону, откуда они приехали. - Нет, я хочу сказать - не ты ли спикировал и унес оленя? - Ах, - грифон мрачно взглянул на девушку, - вас почтил своим присутствием один из Великих. Какое счастье, что вы не пострадали: встреча с ним - это часто встреча с судьбой. - Я недавно пережила встречу с судьбой. - Бидж обнаружила, что интонации грифона оказались заразительны. - Одной достаточно. Грифон наклонил голову - странно было видеть типично кошачье движение птичьей головы - и сказал: - Разговор с тобой напомнил мне, почему мне иногда нравятся женщины. - На завтрак? - Нет, как собеседницы. - Он церемонным жестом протянул ей когтистую лапу. - Заверь в моем совершеннейшем почтении всех, кто обо мне знает. - Едва ли я стану упоминать о тебе, - покачала головой Бидж. - На всякий случай. Грифон заглянул ей в глаза. - Я доверяю твоей осмотрительности, - проговорил он, и Бидж неожиданно почувствовала, что совершенно очарована собеседником и нисколько его не боится. Когда все уселись в грузовик, Дэйв издал долгий вздох и откинулся на сиденье. Бидж захотелось обнять его, и те же чувства явно испытывала Ли Энн. Но их опередила Анни - она наклонилась вперед и прижала Дэйва к себе. - Ты здорово справился. Дэйв положил голову ей на плечо и похлопал девушку по руке. - Братцы, как же я был перепуган. - Ну, ты и виду не подал, - заметила Бидж. - Точно, - сказала Ли Энн. - Ты крутой парень. - Приходится, - ухмыльнулся Дэйв. - Мы живем в крутом мире. Но Бидж неожиданно увидела его так, как увидела бы лет через двадцать, глядя на фотографию своего курса: гладкое невинное лицо, сохранившее следы детской пухлости. "Таким я его и запомню, - подумала она с горечью. - Если я покончу с собой, я никогда не узнаю, каким он станет, какими станут все остальные". Некоторое время Конфетка вел грузовик в молчании. Наконец Дэйв не выдержал и спросил: - Как вы считаете, я справился? Конфетка бросил на него изумленный взгляд: - Ты? Или вся команда? Секунду Дэйв растерянно смотрел на него, потом повернулся к девушкам: - Верно. Спасибо, Ли Энн. Та улыбнулась в ответ. - Все прошло лучше, чем я рассчитывал, - проворчал Конфетка. - Но только ты думал на ходу. Стоит научиться планировать свои действия заранее. - Я имею в виду свою отметку, - жалобно сказал Дэйв. - Ясное дело. Самое важное я не забуду, - протянул Конфетка. - Что касается осмотра пациента и диагноза, четверка с минусом: ты справился очень здорово, но ты успокоился, когда нашел одну из возможных причин. А если она не единственная? - Ладно, - ответил Дэйв устало, - прозевать что-то я, конечно, мог. А в остальном? - Ну, по правде говоря, есть еще одна маленькая проблема. Дэйв напрягся. - Ты как будто забыл, что должен сделать доклад, - продолжил Конфетка. - Было столько отвлечений, - сказал Дэйв, бледнея. - Угу. Мы больше об этом не говорили - а жалко: ведь доклад влияет на оценку. Придется балла на два ее снизить. Это значило, что зачета по практике Дэйву не видать. Бидж закусила губу, Ли Энн и Анни с сочувствием, но беспомощно смотрели на Дэйва: поделать они ничего не могли. - Однако, - продолжал Конфетка, - эта практика необычная, ты вполне мог быть выбит из колеи, так что я не буду придираться. Сделаешь доклад завтра утром. Остальным придется присутствовать. Сожалею, полностью свободного дня у вас не получится. Девушки кивнули. Дэйв выглядел таким несчастным, что Бидж не могла держать на него зла. - Только помните, - сказал Конфетка, нахмурившись, - блестящие догадки ничего не стоят, если вы не можете подкрепить их прилежной работой. Быть вундеркиндом здорово, но обычно это кончается пшиком. Ясно? - Да, сэр, - ответил Дэйв, но в голосе его звучало скорее облегчение, чем раскаяние. Конфетка посмотрел на девушек в зеркало заднего вида: - Ну а остальные что могут сказать Дэйву по поводу его пациента? Ли Энн и Анни покачали головами. Бидж пробормотала задумчиво: - Только одно. - Что еще я забыл? - спросил Дэйв, насупясь. - Да ничего не забыл. - Бидж смотрела на проносящиеся за окном деревья; кривые могучие стволы сменились порослью вирджинской сосны. Она неожиданно повернулась к Конфетке: - Вы ведь все знали заранее, верно? После секунды удивленного молчания Ли Энн и Анни начали хихикать. - Действительно, ведь грифон повторил ваши слова, - сказала Анни. Дэйв, открыв рот, вытаращил глаза на Конфетку. Тот ответил ему невинным взглядом. - Что-нибудь не так, Дэйв? Или ты думал, что я, не зная его, позволю тебе возиться с животным такого размера? - Но вы сами его не осматривали, - твердо сказала Бидж. Теперь пришла очередь Конфетки раскрыть рот. - Что навело тебя на такую мысль? - Он знал, что такое подагра, но не подозревал, что сам страдает ею. Если бы вы его осматривали, вы бы поставили диагноз. Конфетка помотал головой, улыбаясь. - Рад, что ты так веришь в меня. Ну, Бидж, ты и штучка. Может, у тебя найдется еще какое-нибудь сногсшибательное наблюдение? - Только еще один вопрос. Не хотел ли грифон отправить нас восвояси, чтобы мы не видели, куда отправится он сам? На это ни у кого не нашлось что сказать. Как ни красивы были окрестности, студенты скоро начали клевать носами. Они проснулись, когда Конфетка резко сбавил скорость: дорога превратилась в сплошные рытвины. - Мы что, заблудились? - спросила Ли Энн. Бидж закусила губу, подумав о том, что значит "заблудиться" на Перекрестке. Дороги впереди не было. Слева громоздилась груда камней, гравия и глины выглядевшие невероятно древними остатки дорожного покрытия. Единственный путь домой... Единственный известный им путь, напомнила себе Бидж. Справа мужчины и женщины с ломами и лопатами, а также странными двойными полутопорами-полумотыгами копали землю и выкорчевывали корни, прокладывая новую дорогу между деревьями. Для привычных к шоссе и транспортным развязкам студентов все это выглядело бессмысленным - новая дорога делала почти замкнутую петлю и дважды разветвлялась; ее концы терялись в лесу. Женщина с одним из странных двойных инструментов на плече постучала в окно грузовика. Конфетка опустил стекло: - Да? - Куда направляетесь? - спросила она просто. Конфетка внимательно посмотрел на нее и наконец ответил: - Вперед по дороге, не особенно далеко. - Да ну? - сказала она резко. Казалось, ее смешит нежелание Конфетки ответить прямо. - Нам нужен Кендрик в Вирджинии, - неуверенно произнес Конфетка. - Мы собирались выехать на четыреста восьмидесятое рядом с Джефферсоновским национальным парком, если эти названия тебе о чем-нибудь говорят. - В сторону Джайлса через графство Флойд, - кивнула женщина. - Дорога изменилась. Мы покажем, куда ехать. - Помолчав, она махнула рукой в сторону остальных. - Мы ее изменили. - Что у тебя за инструмент? - неожиданно спросила Анни. - Двузуб. - Женщина с гордостью показала свое орудие, повернув его кверху сначала острым лезвием мотыги, потом не менее острым - топора. - Лучший инструмент на свете. - Она взмахнула двузубом, поймала рукоятку на лету, рубанула им вбок и отсекла ветку куста, не глядя. - Он для всего годится. - А может, мы просто могли бы пройти вдоль старой дороги и найти, где можно проехать? - сказала Ли Энн. Женщина рассмеялась, на ее покрытом пылью лице вокруг карих глаз собрались морщинки. - Лучше не надо. - Но ведь продолжение дороги видно отсюда. Разве нельзя проехать напрямик между деревьями? Женщина с двузубом снова засмеялась. Чтобы доказать свою правоту, она просто кинула камень вдоль новой дороги, туда, где она делала поворот. Камень просто исчез. Бидж не заметила, как это произошло, но на землю он не упал. - Новые повороты, - пояснила женщина. - Понятно, - откликнулась потрясенная Ли Энн. Женщина встала на цыпочки, протянула руку и взяла ксерокопии карт у Конфетки. - Вам нужна новая карта, - сказала она неодобрительно. - Я не стал бы и пытаться вернуться без нее, - сказал Конфетка. - Ясное дело. - Она нахмурилась. Ее речь звучала совсем как у Ли Энн, и Бидж подумала, что это, вероятно, следствие контактов через границу между Перекрестком и Вирджинией. Женщина пошла впереди грузовика, периодически кидая камни. Половина камней каким-то образом растворялась в воздухе; иногда женщина останавливалась и проверяла, не соскочила ли с ноги бечевка, привязанная к колышку, воткнутому в землю Перекрестка, и небрежно махала двузубом другим рабочим. Она помахала последнему в ряду, толстому человеку в джинсах и выгоревшей футболке с тяжелым молотом для раскалывания камней. У толстяка была длинная курчавая борода. Он кивнул женщине. Когда они проезжали мимо него, Конфетка высунулся из окна и спросил: - Куда ехать на Кендрик? Человек показал вперед своим молотом, как будто это был легкий молоточек для гольфа. - Спасибо, - сказала ему Анни. Человек только крякнул в ответ, но в гуще его бороды промелькнула улыбка. Вскинув на плечо свой молот, он свернул на боковую дорожку, уходящую в лес. Бидж смотрела ему вслед, гадая, отправился ли он обратно в Вирджинию или по какой-нибудь странной дороге в собственную страну. Конфетка свернул в новенький проезд, ведущий к стоянке у колледжа, и остановил грузовик. Студенты вылезли, разминая затекшие ноги; они только сейчас осознали, как много им пришлось сегодня ездить. Только Конфетка был по-прежнему бодр, разве что слегка неуклюж. Он пошел было к колледжу, но остановился, когда Ли Энн обратилась к нему с волнением в голосе: - Доктор Доббс. - Да? - Я не хотела бы показаться грубой... - Ли Энн сглотнула. - Я всегда верила в вас, и я прожила в холмах дольше остальных... - Как будто это не заметно и так, - встрял Дэйв. Ли Энн бросила на него взгляд, который, учитывая ослабленное состояние Дэйва, мог бы убить на месте. - Дело в том, сэр, что я хотела бы быть уверенной: когда мы снова поедем на Перекресток, у вас окажется правильная карта. Заблудиться на шоссе очень интересно, но... - Она махнула рукой в сторону Аппалачей, таявших в дымке на горизонте. Дэйв резко завел свой мотоцикл и умчался. День на его долю выпал не из легких. Анни вместе с Бидж пошла к машинам. - А ведь она права, - сказала она и поежилась. - Извини. Я все не могу забыть о том исчезнувшем камне. Мысли Бидж были заняты другим. Доставая из сумки ключи от машины, она их уронила, а потом с трудом вставила в замок. Она отъехала со стоянки со всей возможной осторожностью.
ГЛАВА 9
На этот раз Бидж была гораздо более осмотрительна. Она минут двадцать дожидалась, пока у библиотечного терминала никого не окажется, и внимательно осмотрелась по сторонам, прежде чем набрать запрос по предмету поиска: Перекресток. Она выписала только номера каталога библиотеки Конгресса - не фиксируя названий - и спрятала список в папку. Получение материалов по списку заняло более часа, и к тому же Бидж пришлось несколько раз ходить в разные отделы. Дважды она встречалась с миссис Собелл, которая улыбнулась девушке, явно вспомнив ее предыдущее посещение. Бидж постаралась выглядеть дружелюбной, но не особенно заинтересованной. К половине одиннадцатого у Бидж набралось с десяток текстов, почти все они оказались напечатанными на тонкой бумаге с красным обрезом, и ни один не был опубликован. Бидж пришлось побывать в отделах геологии, физики, биологии, математики и сравнительного религиоведения. Она расположилась за столом со всеми добытыми материалами и старательно спрятанной, по школьной привычке, шоколадкой "Нестле". В "Реальной тектонике и дрейфе континентов" излагалась поразительно простая теория: миры дрейфуют, как континентальные плиты, соприкасаясь в разных эрах - отсюда Атлантида и Англия короля Артура, - и имеют постоянно существующую ось вращения "в районе, именуемом Перекресток". Автором рукописи оказался сотрудник физического факультета, на чьи лекции Бидж ходила из чистой любознательности. Эстебан Протера был лучшим лектором, которого Бидж (да и не только ей) случалось слушать. Бидж знала от приятеля из компьютерного отдела университетского издательства, что Эстебан, спонсор Лямбда Хаус, братства геев в Западно-Вирджинском, был известен также (по причинам, не упоминаемым в издаваемой Лямбда Хаус газете) как "синьора Эстер". Соприкасающиеся реальности могли показаться профессору Протере весьма привлекательной концепцией. Другая рукопись - "Наука магии: законы физически невозможного" - содержала рассуждения о том, что "благодаря переходу от количественных результатов к гипотезам и прогнозам возможно достичь постепенного понимания феноменов, противоречащих известным законам природы. Исходя из этого мы могли бы понять сущность сил, часто оказывавшихся предметом дискуссии, но никогда не обсуждавшихся с научных позиций. Этот подход может привести к возникновению совершенно нового направления в физике". Автор, аспирантка Фиона Беннон, явно надеялась получить грант для научной работы в области колдовства. Бидж решила, что нужно будет ее как-нибудь разыскать и узнать, удалось ли ей чего-нибудь добиться. Исследование "Исчезнувшие и мифические виды: симбиоз и естественная селекция" было посвящено доказательству того, что влияние так называемых "видов, которым дан второй шанс", существующих на Перекрестке, приведет к возникновению многих неустойчивых разновидностей: "Хотя симбиотические партнеры как тандем имеют большие возможности выжить в неблагоприятной среде, чем несимбиотические виды, каждый из них по отдельности более чувствителен к экологическим изменениям. Относительно незначительные колебания влажности, температуры или кормовой базы могут нарушить равновесие симбионтов". Бидж вспомнила о том, как просто Филдс сказал: "Кроме того, так уж повелось. На Перекрестке мы помогаем друг другу". Все эти рассуждения о симбиозе показались ей вопиющей несправедливостью. А может быть, она просто сейчас во всем видела несправедливость... Бидж постаралась отогнать эту мысль и принялась читать дальше. Она оставила математическую статью напоследок, уверенная, что ничего в ней не поймет. Вздохнув и с сожалением подумав об откладывающемся ленче, она открыла переплетенную рукопись и начала просматривать ее, не особенно представляя себе, что в ней найдет, но абсолютно уверенная, что понять ничего не сможет. Вместо этого она увидела простой заголовок: "Катастрофа в открытой системе: теория хаоса и изначальная нестабильность Перекрестка". Работа принадлежала преподавательнице математического факультета Западно-Вирджинского университета, рассеянной чудачке по имени Харриет Винтерфар, над которой студенты - приятели Бидж - частенько подсмеивались. Бидж однажды видела ее: откидывая одной рукой растрепанные седые волосы, другой она пыталась положить на сиденье старенького потрепанного "вольво" стопку бумаг с водруженным сверху подносом, уставленным судками с обедом. Да, хаос, подумала Бидж, вспоминая эту картину, очень ей подходит как объект исследования. Однако стиль профессора Винтерфар оказался простым и изящным, а вступление поразило Бидж своей ясностью. "Последние слова Будды были о том, что все на свете разрушается. Поп12 писал о подверженности мира распаду. В девятнадцатом столетии энтропии были посвящены не только эссе, но и гравюры. Человечество равно прислушивается и к шепоту, и к взрывам, но лишь недавно мы научились измерять случайности, а не только писать стихи о них. К несчастью, последствия для системы, в которой случайность событий искусственно провоцируется со стороны и не уравновешивается внутренними силами, заключаются в невероятно быстром, катастрофическом процессе распада. На атомном уровне бомбардировка частицами приводит к цепной реакции, в макромире процесс носит не менее драматический характер. Хаотическое появление на Перекрестке видов и отдельных особей неизбежно ведет к его гибели. Сознательные попытки отсрочить катастрофу являются просто еще одним случайным элементом в системе, которая, как будет показано ниже, не имеет реальных шансов выжить". Дальше шли ссылки на теорию фракталов и расслоений, которых Бидж совсем не поняла, и серия математических описаний ситуаций, сложившихся в результате введения в культуру различных новых для данной экосистемы видов: кроликов в Австралии, кудзу13 в Вирджинии, африканских пчел в Южной и Центральной Америке. Профессор Винтерфар оперировала переменными значениями числа особей, пищевых цепочек, отношений хищника и жертвы, экстраполяция ясно предсказывала голод, болезни, исчезновение целых видов, запустение территории. Короткое заключение было почти трагическим. "Настоящая статья содержит пессимистические оценки, хотя и не является доказательством неизбежности их осуществления. Я подозреваю, что доказать нестабильность Перекрестка возможно, но у меня не хватило духа это сделать. Достаточно сказать, что, какова бы ни была ценность Перекрестка для нас, мы должны быть готовы воспользоваться имеющимися возможностями быстро, потому что скорее всего вскоре единственное, что нам останется, это скорбеть по поводу незначительности магических знаний, которые мы успели обрести". Бидж отложила статью, думая о своем собственном появлении на Перекрестке и тех странностях, которые они там заметили. Неужели нестабильность, которую предсказывала профессор Винтерфар, уже начала проявляться? Бидж решила, что хоть это и эгоизм с ее стороны, все же разумно будет соблюдать максимальную осторожность, работая с материалами, имеющими отношение к Перекрестку. Она прошла к терминалу, который использовала, и еще раз удостоверилась, что все стерла с экрана, прежде чем уйти. Книга Странных Путей стояла на полке на том же месте, что и раньше. Бидж потянула ее к себе, потом быстро задвинула на место, вынула книгу, стоящую рядом, и только после этого взяла Книгу Странных Путей. Ее пальцы ощутили легкое покалывание, как от статического заряда. Она открыла книгу, пролистала страницы с картами дальних стран (и, как она теперь подозревала, чужих миров), нашла карту Джефферсоновского национального парка. Там было все - внутренние дороги штата, лесные тропинки, даже пути распространения лесных пожаров. Бидж нашла поворот, обозначенный всего двумя буквами - ДК. Бидж не очень хорошо умела читать карту, но смогла проследить главную дорогу до того места, где она пересекала каменный мост - он был изображен совсем рядом с обрезом страницы. Интересно, почему Конфетка каждый раз делает новую ксерокопию для нового маршрута? Разве не имело бы смысл скопировать сразу всю книгу? Бидж прошла к ксероксам на втором этаже, предусмотрительно прижав книгу к себе так, чтобы названия не было видно. Третья из копировальных машин была включена, и рядом никого не было. Бидж положила раскрытую книгу на стекло, бережно опустив крышку, чтобы не повредить корешок. Бросив взгляд на тонкие четкие линии на копии карты, она глубоко вздохнула. Она даже сама не отдавала себе отчета, как боялась, что вместо копии увидит чистый лист бумаги. Бидж стала искать в книге карту Кендрика. Иметь ее копию тоже не помешает. Найдя ее, она взглянула на изображение ветеринарного колледжа, - человек всегда останавливает взгляд на самом знакомом объекте... И замерла, не веря своим глазам. Теперь на карте был третий въезд на автостоянку - только что построенный. Пока строительство еще шло, этого изображения на карте не было. Жалобный голос у нее за спиной сказал: - Тебе все еще нужна машина? - Что? Ох, нет. - Бидж отодвинулась от ксерокса, крепко прижимая к себе книгу. Стоявший рядом студент с атласом автомобильных дорог в руках внимательно посмотрел на нее. Бидж вернулась в картографический отдел и медленно пошла вдоль стеллажей, испытывая странное нежелание расставаться с книгой. Присев за стол, она еще раз внимательно рассмотрела поворот на Перекресток из национального парка. На этот раз она особое внимание уделила тому ответвлению, которое было помечено буквами ДК. Как ни мало Бидж смыслила в картографии, ей показалось, что это и есть та дорога, которую строила дорожная команда. Одна из отходящих от нее новых дорог имела надпись "Москва", другая была помечена странными закорючками и в скобках словом "Агра", рядом с третьей был только рисунок, напоминающий стилизованное изображение ящерицы с крыльями. Бидж поежилась и отнесла книгу обратно на полку. Она снова обедала в "Джиро", жуя медленно и задумчиво. На сей раз она сидела у стойки. Бидж предпочла бы столик в углу, но чувствовала себя виноватой перед Станом за невнимание к нему в прошлый раз. Раз имеешь секреты, никуда не денешься от укоров совести. Она повернулась на высоком стуле и сказала: - Как дела, Стан? - Все хорошо. - Стан искоса взглянул на своего отца, пристально смотревшего на Бидж, но явно ее не узнававшего. - Есть, конечно, некоторые проблемы. - У меня тоже. - Она невольно бросила взгляд на сумку с книгами. Стан засмеялся: - Биидж, у тебя проблемы с первого курса. Что-нибудь не ладится с учебой? - На этот раз проблемы с медициной. - Доктор Биидж. - Он покачал головой, переворачивая лопаткой мясо на гриле. - Наконец-то. - Он широко улыбнулся. - Стан, до этого еще далеко, - в свою очередь покачала головой девушка. - Эта проблема с медициной - она задерживает? Бидж жевала джиро, рассеянно глядя на университетские здания. - Может быть. Направляясь к выходу, она помахала Хрису, отцу Стана. Тот дрожащей рукой помахал в ответ, но даже не попытался с ней заговорить. Медицинская служба университета располагалась в том же здании, что и факультет иностранных языков, помещений всегда не хватало. Администратор, женщина среднего возраста, улыбнулась Бидж вежливо, но без особого тепла: - Ваше имя? - Бидж Воган. - Бидж протянула свой медицинский полис. - Я записана к доктору Хитори. - Следующая дверь. - Теперь в голосе администратора прозвучала симпатия: обычно студентки записывались к терапевту или гинекологу, а не к невропатологу. Доктор Хитори оказалась темноволосой женщиной с восточным типом лица, лет пятидесяти. Она просмотрела записи в карточке Бидж (довольно обычные сведения о перенесенной ангине и анализах на мононуклеоз), рассеянно улыбнулась девушке и сказала с неожиданным среднезападным акцентом: - Нам есть о чем поговорить, верно? Бидж сдержанно кивнула. Доктор Хитори явно не умела находить подход к пациенту, да и говорила она слишком быстро. - Мне известно, что у вашей матери была хорея Хантингтона. - Бидж удивилась, но промолчала. - Мне не удалось найти в архиве историю болезни вашего деда, но ясно, что у одного из родителей матери она тоже была. В этих обстоятельствах я рекомендовала бы вам генетическое обследование. У Бидж возникло подозрение, что доктор Хитори видит в их разговоре пустую формальность. - А разве больше ничего не нужно предпринять? Доктор Хитори что-то быстро нацарапала в карточке Бидж. - Я сейчас выпишу направление, вы распишетесь, и в Дьюкском университете вам сделают все анализы. - Как быстро я узнаю результаты? - Через неделю, не больше. - Врач бросила на Бидж острый взгляд. - Вы, конечно, думаете, что положительный результат анализа будет означать конец всего. Дело обстоит не так просто. - Она помолчала, тщательно подбирая слова. - Приходилось ли вам видеть жертву хореи Хантингтона, - это прозвучало более уместно, чем обычное "больного", - на последних стадиях болезни? Во время каникул и все более редких приездов домой Бидж могла наблюдать, как ее дед погружается все глубже - сначала старческий маразм, затем депрессия, наконец паралич, она видела его полностью неподвижным, но еще сохранявшим сознание, перед самым концом. Это было, когда бабушка взяла с собой Бидж в госпиталь Рейнтри. Мать Бидж, узнав об этом, месяц не разговаривала с бабушкой. Бидж помнила полные страдания все понимающие глаза, слишком живые на неподвижной маске лица. Вслух она сказала только: - Да, одного я видела. - Я видела нескольких. Мне приходилось наблюдать, как люди борются до конца. - Теперь доктор Хитори говорила еще быстрее. - В этой борьбе нельзя победить, конечно. - Зависит от того, что вы понимаете под "победить", - ответила доктор Хитори резко. - Одни живут дольше, чем Китc, некоторые - дольше, чем Моцарт, у них достаточно времени, чтобы успеть сделать что-то стоящее. Скорость, с которой говорила врач, поняла Бидж, была вызвана гневом.гневом, направленным скорее на ситуацию в целом, чем на Бидж лично. - Все дело во времени. - Голос Бидж дрогнул. Говорить об этом с кем-то значило ощутить всю ужасную реальность происходящего. - Насколько рано все начинается? Например, в моем возрасте? Доктор заколебалась, потом кивнула: - Более часто начало заболевания приходится лет на сорок, но возможно и в двадцать лет. Даже иногда раньше, но такое случается редко. - Она снова открыла карточку Бидж и потянулась за ручкой. - У вас есть основания думать, что симптомы проявляются уже теперь? - Перечислить их вам? Доктор Хитори удивленно посмотрела на Бидж: - Вы, кажется, разбираетесь в предмете. Прежде чем прийти сюда, вы успели кое-что прочесть? Ну так какие же у вас симптомы? - Депрессия. - Чушь. Бидж улыбнулась, представив себе, какой разнос устроил бы ей Конфетка, позволь она себе сказать такое клиенту. - Почему чушь? - Когда вы обратились за направлением на анализ, вы упомянули о самоубийстве матери. К тому же вы на выпускном курсе. Я прекрасно помню, как не высыпалась и все видела в мрачных тонах на последнем курсе. Разве не так? Что еще? - У меня дрожат руки. - Бидж вытянула руку, и она, черт возьми, и не думала дрожать. Доктор Хитори задумалась, постукивая ручкой. - Сам по себе этот симптом не показателен. Вы могли пить слишком много кофе, вы могли чувствовать усталость... - Все время? - Могу только повторить то, что сказала о жизни выпускницы. Расскажите мне, что конкретно случилось. Запинаясь, Бидж рассказала об игре в гостинице, не упоминая, конечно, о Перекрестке. - Я играла с друзьями... У нас в руках были прутья - с одной стороны, ими нужно было зацепить противника, с другой - не дать зацепить себя... И я все время роняла прут. И проиграла. Я не могла заставить свои руки делать то, что нужно. - Вам раньше часто приходилось играть в эту игру? Бидж покачала головой. - А хоть когда-нибудь вы в нее играли? Это может быть не симптом болезни, а простая человеческая реакция. Все мы неуклюжи, когда делаем что-то непривычное. - Доктор Хитори вздохнула. - Послушайте, я не собираюсь притворяться, будто вам не о чем беспокоиться. Нарушения рефлексов могут быть следствием целого ряда заболеваний. Если результаты тестирования на хорею Хантингтона окажутся отрицательными, мы займемся выяснением того, что у вас не в порядке с координацией движений, проведем кучу всяких обследований - на всякий случай. - Вы хотите сказать, что у меня может начинаться болезнь Паркинсона или еще что-нибудь? - Я хочу сказать, что у вас может быть вообще все в порядке. Я хочу сказать, что нужно будет исключать возможные болезни по одной. Но, зная историю вашей семьи, начать нужно с генетического анализа. Он покажет, что следует искать. - Доктор Хитори еще раз заглянула в карточку Бидж. - Здесь написано, что вы учитесь в ветеринарном колледже. Значит, вам известен порядок дифференциальной диагностики и проведения анализов - сначала делаются наименее сложные (и наименее дорогие). В вашем случае требуется генетическое тестирование. Вот и все. Бидж грустно кивнула. - Высуньте язык и не убирайте его обратно. Бидж с изумлением посмотрела на доктора Хитори. Та улыбнулась в ответ: - Простенькая, но интересная проба. Вы сами увидите: сможете держать язык высунутым или он по собственной инициативе уберется внутрь. Я не особенно ей доверяю, но пациентам она нравится. Своего рода успокоительная процедура домашнего изготовления. Бидж высунула язык. Доктор Хитори спокойно добавила: - Конечно, случается, что первым проявлением хореи Хантингтона оказывается слабоумие, но вы мне кажетесь слишком сообразительной для этого. Бидж ощутила глупое желание рассказать, как она лечила единорога и разговаривала с сатиром и фавном. Доктор Хитори нахмурилась: - Не убирайте язык. - Я и не убираю, - запротестовала Бидж и обнаружила, что говорит отчетливо - язык вернулся на место. Доктор Хитори пожала плечами: - Попробуйте сделать это еще несколько раз сами. Как я уже говорила, я не особенно доверяю этой пробе. А теперь, - сказала она просто, - поговорим о том, что будем делать, когда узнаем результат анализа. Если он окажется положительным, вам придется принять трудное решение: рискнете ли вы иметь детей. - Я уже думала об этом. Нет. Не рискну. - О'кей. Тогда еще один не менее трудный вопрос: есть ли у вас, помимо обычной студенческой, медицинская страховка? Получить ее теперь вам будет нелегко. Бидж закусила губу. Доктор Хитори, глядя на нее, сказала только: - Если у вас хорея Хантингтона, это не значит, что вы не должны ничего планировать. В определенном смысле болезнь должна сделать ваши усилия более интенсивными. Генетический анализ дает определенный ответ, но по нему нельзя судить, когда появятся первые симптомы. Их может не быть еще много лет. Она наклонилась к Бидж. - Держу пари, вы уже думали о самоубийстве. Так? Бидж приложила все усилия, чтобы ни одним движением - ни кивнув, ни покачав головой - не выдать себя. На вопрос врача она не ответила. - Большинству людей, оказавшихся в вашем положении, такая мысль приходит. Я не хочу разрушать ваши планы, но помните: многие люди живут очень долго, прежде чем появляются первые симптомы. - Как может это... разрушить какие-то планы? - Я уже говорила: случалось, что лучшим людям была отпущена самая короткая жизнь. Не растратьте свою жизнь понапрасну. Видимая бесчувственность врача подхлестнула Бидж. - Ладно, я спрошу вас прямо: если я решу убить себя, пока я еще в состоянии это сделать, на какие симптомы как на последний звонок я должна ориентироваться? Доктор Хитори не обиделась. Подумав, она ответила: - Существуют тесты, показывающие, началась ли уже деградация мозга. Она легко выявляется. Например, при помощи ядерно-магнитной томографии можно увидеть, появился ли уже типичный для хореи атрофический паттерн. Здесь невозможно ошибиться. Мы называем его паттерном бабочки. - Она соединила большие пальцы рук и помахала остальными, иллюстрируя сказанное. Бидж ощутила дурноту. - Кроме того, существуют пробы рефлексов... - Вроде пробы с высунутым языком. - Да, но более сложные, - резко ответила врач. - Послушайте, мисс, я профессионал. Я знаю о хорее Хантингтона все. Я понимаю, что никому не хочется потерять рассудок, или оказаться парализованным, или все время падать, или не вылезать из депрессии, поскольку шанса на выздоровление нет. Бидж опять ощутила дурноту. Она, конечно, знала заранее, что разговор с врачом будет трудным, но с доктором Хитори было бы трудно говорить даже о боли в ухе. - Так, - доктор постучала по карточке Бидж, - мы обсудили необходимость анализа, поговорили о самоубийстве и депрессии, о деградации мозга... Вы хотели бы узнать еще что-нибудь? Бидж молча покачала головой. Доктор Хитори захлопнула карточку: - Ну тогда все. Кстати, в случаях, подобных вашему, обычно обращаются к консультанту-генетику до того, как станут известны результаты анализа. Вы можете также получить совет психиатра в связи с депрессией и мыслями о самоубийстве. - Она взглянула на Бидж поверх очков. - Я бы вам это рекомендовала. Вы даже не представляете, как выбивает человека из колеи обсуждение всех этих вещей. - Правда? - спросила Бидж, направляясь к двери. Бидж отправилась прямиком в "Митч" и заказала порцию кофейного мороженого. Обычно она следила за своим весом, но сейчас это казалось глупым, а хоть в каком-то утешении она нуждалась. Усевшись на скамейку между ресторанчиком Стана и кинотеатром, она задумчиво смотрела на здания университета. Неожиданно из-за угла почти выбежала миссис Собелл. Увидев Бидж, она повернулась на каблуке и остановилась перед девушкой, выпрямившись во весь рост и гневно глядя на нее. - Вот вы где. Бидж замерла с мороженым у рта и высунутым языком. Она растерялась, как это часто случается со студентами, когда они встречают преподавателей и сотрудников университета вне их обычного окружения. К тому же седые волосы миссис Собелл стояли дыбом, белый свитер был помят, а один чулок съехал ниже колена. Миссис Собелл дернула Бидж за рукав и спросила с безумным видом: - Что вы сделали с ней? - С чем? - С Книгой Странных Путей. Бидж выронила мороженое: - Она пропала? Миссис Собелл кивнула. Бидж вскочила и побежала к библиотеке, миссис Собелл кинулась следом. Библиотекарь не могла угнаться за девушкой, она прибежала в картографический отдел, когда Бидж уже по второму разу лихорадочно перебирала книги на полке. Миссис Собелл одобрительно кивнула, когда Бидж обежала полку с другой стороны, вынула несколько книг и засунула руку между рядами. Потом, когда Бидж начала просматривать лежащие на оранжевом столе стопки литературы, предназначенной для расстановки на стеллажах, пожилая женщина не выдержала: - Неужели вы думаете, что я не проделала все это, прежде чем броситься искать вас? - А не мог кто-нибудь вынести ее из библиотеки? - Это возможно. - На лице миссис Собелл было написано страдание. - Мне следовало принять лучшие меры предосторожности. Я не возражала, когда из книги делали выписки или... - Копировальные машины, - перебила ее Бидж. Она кинулась к лестнице, преодолела несколько маршей и остановилась, задыхаясь, перед рядом ксероксов на шестом этаже. Миссис Собелл прибыла на лифте одновременно с ней. Она быстро подошла к Бидж, которая, все еще не переведя дыхания, с облегчением смотрела на стол с возвращенными книгами. Там под двумя журналами и альманахом лежала Книга Странных Путей. Миссис Собелл схватила ее и прижала к груди, совсем как Бидж утром. - Как вы догадались, что искать нужно здесь? - пропыхтела Бидж. - Я не догадалась, но начинать нужно было отсюда. - Миссис Собелл по привычке осторожно раскрыла книгу, потом захлопнула ее. - Ведь идти вниз, к другим ксероксам, легче, чем подняться наверх. - Не стоит ли проверить, все ли с ней в порядке? - Голубушка, - с облегчением рассмеялась библиотекарь, - чтобы нанести этой книге ущерб, нужно обладать необыкновенным умением. - Она вынула из-за уха ручку - Бидж в возбуждении не заметила ее - и чиркнула по одной из карт. Бидж вскрикнула - но прямо у нее на глазах чернильная пометка побледнела и постепенно исчезла. - Она к тому же не горит, - сообщила миссис Собелл с гордостью. - Разве это не прекрасно - книга, которая не горит? - И ей нельзя причинить вреда. - Бидж оглянулась по сторонам, но за ними никто не наблюдал. - Многие знают о ее существовании? - Исследователи. Несколько человек. - Миссис Собелл заколебалась, потом добавила: - Думаю, что только вы одна наткнулись на нее случайно. Поэтому-то я и не принимала особенных мер для ее безопасности. Книга в общем-то не находит применения, кроме как для путешествий. Бидж порылась в корзинке для мусора и просмотрела лежащую рядом с ксероксами стопку копий. Она нашла оттиски нескольких статей по медицине и экономике, копию выкройки купального костюма из "Иллюстрированного спорта", но ничего из Книги Странных Путей. - Я надеялась найти какие-то указания на то, куда они отправились, сказала она разочарованно. - Я думаю, что знаю. - Миссис Собелл снова прижала книгу к себе. - А теперь нужно отнести ее на место. - Но почему вы храните ее просто на полке? - Это же библиотека. Где же еще ее хранить? - В отделе редких книг. - Бидж не бывала в нем после экскурсии еще на первом курсе, но помнила, как там все устроено: застекленные витрины, аппаратура для поддержания постоянной температуры и влажности, каждая книга на виду. - Невозможно. Там слишком все контролируется. Очень трудно получить оттуда материалы. Посетителям все время пришлось бы приводить обоснования. - На лице миссис Собелл было написано отвращение. - Это хорошо только для книг, единственная ценность которых в их древности, но... Ну, в общем, некоторым посетителям было бы трудно объяснить свой интерес к этой книге. Она не стала вдаваться в подробности, а Бидж не стала ее спрашивать. - А как насчет справочного фонда? - Те книги слишком часто используются. Библиотекари, студенты, иногда даже преподаватели... - сказала миссис Собелл без следа сарказма. - Нет, лучше всего спрятать ее на полке, где она и доступна, и незаметна - она не выглядит чем-то особенным. - "Украденное письмо", - пробормотала Бидж. - Да. - Несмотря на тревогу, миссис Собелл расцвела. - Вы читали По? - Кое-что. - В последнее время Бидж часто приходили на ум "Маска Красной Смерти" и "Преждевременные похороны". - Вы знаете, он ведь какое-то время провел в Балтиморе. Я выросла недалеко от того дома, где он жил со своей тетушкой. Он там написал некоторые свои стихотворения и влюбился. Бидж выразила должный интерес. К миссис Собелл было очень легко испытывать симпатию. - Ну что ж, - вздохнула библиотекарь, - назад на полку. - Она любовно похлопала по книге, взглянула на Бидж, и ее глаза за очками снова обрели проницательность. - Вы знаете, дорогая, я ведь не рассержусь, если вы признаетесь, что это вы оставили книгу рядом с копировальной машиной. - Но это не я, - ответила Бидж. - И не доктор Доббс, - добавила она задумчиво. - Он всегда очень аккуратен с книгами. - И он бы обязательно остановился поболтать со мной, - улыбнулась миссис Собелл. - Он всегда говорит мне: "Привет, красотка". - Она очень похоже изобразила тягучий выговор Конфетки. - На него похоже. Ну ладно, это не он. И не я. Улыбка сползла с лица миссис Собелл, и она тихо сказала: - Нет, это не Конфетка Доббс и не вы, верно? - Она бросила взгляд на книгу. - Это было бы слишком легко. Бидж внимательно посмотрела на миссис Собелл, поколебалась, потом решилась: - Вы ведь знаете, что это особая книга? - Да, она совершенно необычна. - И мне кажется, что вы знаете о Перекрестке больше, чем в том признаетесь. - Я главный библиограф уже тридцать три года, - безмятежно ответила миссис Собелл. - Я знаю больше, чем признаюсь, почти обо всем. Бидж наклонилась к библиотекарю, посмотрела ей в глаза и сказала не допускающим отговорок тоном: - Вы гном? - Мы теперь, - вежливо улыбнулась миссис Собелл, - предпочитаем, чтобы нас называли "маленький народец", дорогая. Бидж отчаянно покраснела и смутилась: - Ради Бога, простите меня. Я не хотела быть грубой... - Пожалуйста, не беспокойтесь. Такое случается часто. Но Бидж, торопливо отступая к лестнице, еще дважды извинилась, краснея и заикаясь. Этой ночью Бидж спала плохо. Ей приснился черный кот из рассказа По, усевшийся ей на грудь и внимательно смотревший внутрь ее черепа: чем не ядерно-магнитная томография? Она ощущала биение легких крылышек за глазными яблоками - бабочка в ее мозгу напрасно старалась вырваться на волю.
ГЛАВА 10
Конфетка сидел за рулем, а студентка делала доклад. Это уже стало почти рутиной. - У меня самый обычный случай. - Ли Энн сказала это совершенно спокойно, как будто совсем не испытывая разочарования. - Жеребящаяся кобыла. - Она искоса посмотрела на остальных. - Клиент, правда, странноватый. - Ли Энн коротко описала его, и остальные кивнули, воздержавшись от саркастических замечаний. Ли Энн перечислила ожидаемые при родах осложнения и отметила некоторые трудности, связанные с отсутствием электричества и невозможностью обеспечить должную стерильность, особенно учитывая привычки кочевника-клиента. Конфетка прерывал Ли Энн трижды: один раз он поинтересовался связью между наличием овсяницы в диете матери и амниотической асфиксией у новорожденных жеребят, дважды он просил ее помолчать, пока члены дорожных команд с двузубами в руках показывали ему новые повороты. Бидж заметила, что люди - члены дорожных команд - принадлежали к разным расам, а однажды она увидела и человека-оленя: рабочих явно начали набирать из более отдаленных мест, но времени обсудить это со спутниками у Бидж не оказалось - Ли Энн возобновила свой доклад. Закончив простое и ясное описание пациента, Ли Энн спросила: - Этим можно ограничиться, доктор Доббс? - Тебе виднее. - Конфетка внимательно смотрел на карту, они были уже где-то в окрестностях "Кружек", и он боялся пропустить поворот в долину. Подожди-ка минутку. - Грузовик свернул на короткую дорожку, а потом запрыгал по вытоптанному скотом склону холма. Наконец они оказались на плоской вершине напротив "Кружек". - Приехали. Ли Энн огляделась: - Здесь мы должны встретиться с клиентом? - На самом деле, - ответил Конфетка, - здесь нас должен встретить человек, который договаривался со мной от имени клиента. - Это не Филдс? - спросила Бидж. - Нет, не Филдс. Этот человек от имени клиента передал вызов через Кружку. Насколько проще иногда все было бы, существуй здесь телефон. - А что это за человек? - осторожно поинтересовалась Анни. - О, вполне приличный, я думаю, - ухмыльнулся Конфетка. - Я сам никогда с ним не встречался. С дорожки у подножия холма раздался крик, и они увидели, как к ним медленно поднимается человек с тележкой. Дэйв пошел было навстречу, чтобы помочь, но Конфетка остановил его: Перекресток казался не таким местом, где встречаться с незнакомцем наедине безопасно. Человек выглядел вполне безобидным. Он тащил за собой тележку, впрягшись между оглоблями, и весело насвистывал. Бидж не смогла узнать мелодию, но это не показалось ей удивительным. Он остановился рядом с грузовиком, поставил распорки под колеса тележки и улыбнулся Конфетке и студентам: - Вы откуда? - С Земли, - ответил Дэйв. - Из Вирджинии, - уточнила Ли Энн. Человек обдумал услышанное, потом протянул руку: - Я Оуэн. В вашем мире сказали бы, что я торговец. - Торговец-разносчик, - пробормотал Конфетка. - Передвижная лавка. - Оуэн с гордостью показал на свою тележку. Тележка была сделана из посеревшего от непогоды дерева, выгоревшего на солнце и потрескавшегося. Она явно была крепко сколочена, но уже и основательно потрепана. Сам же Оуэн по контрасту выглядел свежим и беззаботным: лет тридцати, с мальчишескими голубыми глазами и свежим цветом лица. Он производил впечатление человека, совершенно удовлетворенного тем, чем занимается. Ли Энн с интересом взглянула на тележку: - Она, похоже, не такая уж тяжелая, раз ты можешь везти ее сам, без лошади. И какими же товарами ты торгуешь? Широким жестом Оуэн откинул крышку, закрывавшую тележку сверху, и подпер ее распоркой. Потом он поднял еще одну дверцу и выдвинул ящик со множеством отделений, опирающийся на прикрепленную к тележке стойку. - Если в мире что-то производится, а еще где-то есть на это спрос, то оно у меня найдется. Поднятая дверца была усеяна крючками, на них висели ножи - армейский из шведской стали, большой изогнутый нож с усыпанной жемчугом рукояткой, изображающей дракона, тонкий кинжал из какого-то красноватого сплава, которого студенты никогда не видели, пружинная открывалка для бутылок, изображающая какое-то человекообразное существо. На стойках было развешано множество фигурок-игрушек: летающие птички, человечки с крыльями бабочки, которые показались бы сказочными даже на Перекрестке, заводные кошки, ловящие мышку на колесиках. В тележке были самые разнообразные шляпы и перчатки. Бидж пересчитала пальцы - на большинстве перчаток их оказалось пять. Она посмотрела на охотничьи сцены, вышитые на больших рукавицах из плотной ткани, и решила, что о них лучше не спрашивать. Сама тележка тоже заинтересовала Бидж. - А что вон в том ящике, снизу? - Моя постель, одежда и прочие личные вещи, - весело ответил Оуэн. Настоящие сокровища я держу в верхних отделениях, чтобы покупатели их видели. - Ну и как, удается заключать выгодные сделки? - спросил Конфетка, глядя на многоцветное разнообразие. - Сэр, - оскорбление ответил торговец, - каждый предмет здесь - объект очень выгодной сделки. Большинство из них неизвестны в вашем мире. Конфетка взял в руки консервный нож, на нем оказался ценник: "Скобяные товары Кроджера. $1.29". - А те, что из вашего мира, - редкость в других местах, - закончил Оуэн, не смутившись. - Вам, конечно, нет смысла покупать их здесь - пришлось бы платить дороже. - Неужели на Перекрестке действительно большой спрос на консервные ножи? спросила Анни с сомнением. - Пока что нет, - ответил Оуэн заговорщицким шепотом, - но когда я начну продавать здесь и консервы в банках, я окажусь монополистом. - А какими особенностями обладает тот нож из красного сплава? - спросил Конфетка. - У тебя острый взгляд. Возьми его - осторожно! - и попробуй на палочке. Конфетка двумя пальцами снял нож с крючка, как будто собирался метнуть его. Оуэн напряженно наблюдал за ним и вскрикнул: "Нет!" - когда Конфетка хотел было попробовать лезвие пальцем. Тот поднял брови и легко метнул нож в лежащую на земле ветку. Нож прошел сквозь древесину без всякого усилия. Конфетка посмотрел на срез: он был чистый и гладкий, как от циркульной пилы. - Из чего он сделан? - Из крови. - Все вытаращили глаза на торговца, и он добавил: - Это особый, очень сложный процесс. Анни внимательно смотрела на лезвие. - Только представьте, как бы он пригодился при ампутациях. Конфетка явно представлял. Он долго смотрел на нож, прежде чем с сожалением вернул на место. - Так можно разучиться пользоваться другими инструментами, - сказал он извиняющимся тоном. - А потом потеряешь нож, и все. - А как насчет магических штучек, чтобы произвести впечатление на девушек? - небрежно спросил Дэйв. Ли Энн метнула на него испепеляющий взгляд. Оуэн, не замечая сарказма, задумался. - Кое-что есть... - Он порылся в ящике, потом засучил рукава и полез на самое дно. - Свиток проклятий. - Свиток был запечатан воском с оттиском, напоминавшим одновременно мех и перо. Оуэн вскрыл печать и прочел: "Пусть твои братья по грибнице лишайником прорастут между твоих сестер..." Нет, это, пожалуй, не для вас. - Он быстро свернул свиток и сунул его обратно. Порывшись еще, торговец извлек помятый плоский стальной стержень больше метра длиной. Он вытащил его за тупой конец, с трудом высвободив поперечину на другом, это оказался грубо сделанный меч. - Что это? Оуэн поднял меч за рукоять. - Это, - серьезно произнес он, - легендарный Гларундел - Бесполезный Меч. Гарантирует поражение любому, кто им сражается. Совсем недорогой, добавил он с надеждой. - Я воздержусь, - пробормотал Дэйв. Оуэн бросил меч в тележку и на этот раз рылся в товарах очень долго. Наконец ему удалось вытащить почерневшую от времени кожаную тесемку, запутавшуюся в груде всяких мелочей. Он осторожно ее распутал и достал камень, сквозь отверстие в середине которого и была продета тесемка. Торговец с гордостью протянул его студентам. Дэйв и девушки принялись внимательно рассматривать камень. Резьба почти стерлась, изображение напоминало то ли лягушку, то ли ящерицу - во всяком случае, носить такое украшение никому из них не захотелось бы. - Откуда это? - спросила Анни подозрительно. Оуэн поднял камень за тесемку и задумчиво на него посмотрел: - Этого я не знаю. - Неужели не можешь вспомнить? - удивился Дэйв. - Этого я не говорил, - спокойно ответил торговец. - Я сказал, что не знаю, откуда оно. Бидж завороженно смотрела, как камень покачивается на тесемке. - Он волшебный? - Так мне говорили. - А что он делает? - То же самое, что и каждый из вас, - самодовольно ответил Оуэн. - Лечит животных? - Делает их здоровыми. И людей тоже, если, конечно, мне сказали правду. - И как же он действует? - спросила Ли Энн. Анни бросила на нее предостерегающий взгляд и покачала головой. - Ах, как же он действует... - Оуэн подпер рукой подбородок в шутливой задумчивости. - Ну, знай мы это, разве он назывался бы волшебным? - Нет, я имею в виду, как им пользоваться? Сэр, - добавила Ли Энн, вспомнив, несмотря на раздражение, о необходимости соблюдать вежливость. - Думаю, что просто нужно его носить. - Оуэн показал, как это делается, накинув кожаный ремешок себе на шею. - Разве это не логично? - Ерунда это все, - фыркнул Дэйв. - А жаль, если так. - Оуэн снял с себя камень и грустно посмотрел на него. - Говорят, он излечивает все - кроме одиночества и плохого характера. Если, конечно, он действует. - Сколько он стоит? - неожиданно спросила Бидж. Оуэн явно растерялся: - По правде говоря, до сих пор никто ничего мне за него не предлагал. Ну... - Он повертел камень в руках, поглаживая стершуюся резьбу. - Если он не действует, это просто камень, и мне не следует запрашивать слишком много. С другой стороны, если он действует, то он бесценен, и за сколько бы я ни продал его, все будет за бесценок. Значит, справедливая цена будет между тем и этим, - сказал он, как будто это рассуждение снимало все вопросы. - Два шестерика. Бидж расплатилась теми монетами, что им всем раздал Конфетка. Она наклонила голову, и Оуэн осторожно надел амулет ей на шею. Анни смотрела на нее с ужасом, Дэйв с отвращением. Конфетка бросил на нее странный взгляд, понять значение которого она не смогла. - Но хватит торговли. - Оуэн захлопнул крышку тележки. - Пора заняться медициной. Скоро придет мой друг, я вам его представлю и отправлюсь дальше. - Оуэн оглядел студентов, почесал в затылке и добавил: - На Перекрестке считается грубостью обращать внимание на физические особенности расы. Вам уже приходилось встречать кентавров? - Мы слышали о них, - ответила Бидж, вспомнив скрипучий голос попугая в "Кружках". - Э-э... Они довольно своеобразны, а их чувство юмора... отличается от человеческого. Они гораздо реже смеются. Жизнь у них тяжелая, но они этим гордятся. - Согласно "Справочнику Лао", - сказала Ли Энн, - они жеребятся раз в год, и каждая кобыла... женщина... может иметь пятнадцать - двадцать жеребят за свою жизнь. - И почему же тогда, - спросил Оуэн грустно, - как вы думаете. Перекресток не вытоптан еще копытами бесчисленных стад? Невеселый ответ на этот вопрос был ясен всякому, кому приходилось читать Дарвина или Мальтуса, как ни тяжело представлять себе действие естественного отбора на представителей мыслящего вида. - Детская смертность, - быстро сказала Ли Энн. - Хищники. Болезни - хотя это, пожалуй, для Перекрестка не характерно. Война и голод... А почему они покинули свою родину, раз здесь им приходится так несладко? - Когда-то они жили в вашем мире, в той его части, которая, по-моему, называется Ближний Восток. Сирия ведь находится на Ближнем Востоке? - Не думаю, что в наших исторических хрониках о них сохранились какие-либо сведения, - тактично проговорила Анни. - Предания говорят, - вмешался Дэйв, - что они были мудрыми и опасными. Некоторые авторы считают, что миф о кентаврах сложили солдаты-пехотинцы, впервые столкнувшиеся со всадниками... - Дэйв умолк, смутившись. - Если ваш мир похож на другие, - хмыкнул Оуэн, - то все было как раз наоборот - верховая езда возникла из желания быть похожими на кентавров. Откуда-то от подножия холма донесся стук копыт. - Ничему не удивляйтесь, - быстро сказал Оуэн. - Вас может ожидать сюрприз. - Ну это вряд ли, - ухмыльнулся Дэйв. - Нас теперь трудно удивить. Стук копыт стал громче. Из-за бровки холма появился Каррон - и Оуэн оказался прав: такого никто не ожидал. Все вполне логично, подумала Бидж, рассматривая его, задрав голову. Раз кентавр - наполовину лошадь и наполовину человек, то почему бы лошадиной половине не оказаться клайдсдейлом? Копыта кентавра были наполовину скрыты жесткой белой шерстью, могучие бабки толщиной оказались с человеческое тело, спина - лошадиная спина больше метра шириной и почти в двух метрах от земли. Пропорционально этому велик был и человеческий торс кентавра, а глаза его смотрели на людей с высоты метра в три. За ним шла его спутница вероятно, его подруга. Лица кентавров были похожи на лица арабов - смуглая кожа, темные живые глаза, черные вьющиеся волосы. По сравнению с ними Филдс и Стефан показались бы совсем светлокожими. Внешность Политы наводила на мысль об арабских кровях и в другом смысле: лошадиное тело великолепных пропорций, мускулатура чистокровного рысака. Бидж только с некоторым опозданием осознала, что Полита беременна. Ее сбил с толку плоский живот человеческой части тела, лошадиный живот выпирал в стороны, а задние ноги были даже несколько расставлены - так велики оказались объем и вес живота. Держу пари, подумала Бидж, отец ребенка - или жеребенка, как бы ни назвать - Каррон. Она повернулась к Дэйву, чтобы обменяться впечатлениями, и только тут заметила потрясенное выражение у него на лице. На секунду Бидж опешила, потом, проследив за его взглядом, все поняла. Человеческое тело, чтобы соответствовать телу лошади, должно быть щедрых пропорций. Это относится ко всем его частям. Торс Политы напоминал греческие статуи героического периода. Даже будь Полита обыкновенных человеческих размеров, ее грудь впечатляла бы. "Никто, - писал Лао, - не мог бы быть настолько опрометчив, чтобы назвать груди женщины-кентавра рудиментарными" . И Полита не носила одежды. Дэйв был явно поражен. К тому же она была прекрасна - безупречная смуглая кожа, высокие скулы, огромные темные глаза с густыми ресницами, губы более полные, чем для обычного человека было бы возможно без пластической операции. И так же, как лицо кентавра-клайдсдейла было отмечено суровостью, ее лицо светилось добротой. Каррон кашлянул, надеясь привлечь внимание Дэйва. Безрезультатно. Ли Энн решительно выступила вперед и, вроде бы случайно, толкнула Дэйва. - Я буду заниматься этим случаем, сэр. Ты Каррон? - Я Каррон, - ответил кентавр спокойно, но властно. - Но мое имя Несиос. Он сделал жест в сторону Политы. - Мою любимую зовут Полита. Дэйв потряс головой, пытаясь прогнать наваждение. - Несиос... Несс. Перевозчик. Всегда помогал людям - кроме того случая, когда попытался похитить жену Геракла. - У тебя довольно странный выбор любимых книг, не так ли? - сказала Анни. - Раньше я много читал, - признал Дэйв. - Но только не теперь - у кого найдется для этого время в колледже? - А что такое Каррон? - спросила Бидж. - Это тоже твое имя? - Это титул. - Каррон бросил на нее суровый взгляд. - Каррон, Каррон... понял! - Дэйв щелкнул пальцами. - Харон, через "X". Тоже перевозчик - только в Аиде. Лодочник, перевозящий души умерших. Дэйв умолк, с интересом глядя на кентавра, который коротко кивнул. - Не бойся, - сказал он и улыбнулся, сложив на груди руки и глядя на Дэйва сверху вниз. - Для этого я выбираю только больных, старых и грешников. И только среди моего собственного народа. - Он ласково погладил Политу по спине. - Поверь, я приношу смерть только тем, кого больше всего люблю. Конфетка и студенты вытаращили на него глаза. - Ну, теперь, когда вы познакомились, - сказал Оуэн жизнерадостно, - мне пора отправляться. Рад был помочь. Может быть, мы еще встретимся в "Кружках". - Он пошел вниз по склону, насвистывая. Каррон посмотрел, как человек везет свою тележку, потом повернулся и сказал решительно: - Когда я договаривался о встрече с вами, моя кобыла была в хорошем состоянии. Потом у нее начались роды, и что-то пошло не так. Пожалуйста, осмотрите ее. Полита поскакала вниз по склону, в тенистую рощу. Ли Энн вытащила из грузовика чемоданчик с инструментами, и Конфетка проверил, все ли необходимое в нем есть. Дэйв взял недоуздок, остальные разделили между собой прочий груз. Люди цепочкой пошли с холма следом за Карроном. Кобыла действительно была в плохом состоянии: она выглядела обессиленной и дико озиралась. Полита положила руку ей на спину и что-то ласково говорила в ухо. Язык напоминал одновременно и арабский, и тихое ржание. Часть этих звуков, решила Бидж, вообще не слова - они просто нужны, чтобы успокоить животное. Ли Энн бросила на кобылу один-единственный взгляд и скомандовала: - Держите ее. Студенты быстро заняли нужные позиции: Дэйв накинул недоуздок, а Бидж и Анни взялись за него каждая со своей стороны, положив свободные руки на шею лошади. Дэйв держал повод. Конфетка прислонился к дереву, наблюдая. Ли Энн обошла кобылу сзади и начала обследование. Матка была увеличена и воспалена, но наружные половые органы угрожающе сухи. Что-то было явно не в порядке: похоже, жеребенок не мог появиться на свет без постороннего вмешательства. Ли Энн надела резиновый нарукавник и другой рукой вытащила из чемоданчика спринцовку с нолвасаном. Она смочила жидкостью и нарукавник, и слизистую лошади, после чего ввела руку в утробу. Каррон, хотевший получше все видеть, подошел слишком близко и задел Ли Энн. - Пошел вон, не мешайся. - Ли Энн шлепнула свободной рукой кентавра по боку. Изумленный Каррон попятился. Ли Энн в ужасе зажала рукой рот. - Сэр, я приношу самые искренние извинения. Я совсем забыла, что ты наш клиент. - Ничего, - ответил тот холодно. Но Полита, тоже закрывшись рукой, захихикала. Бидж подумала, что величественные манеры Каррона производят должное впечатление не на всех его соплеменников. Ли Энн перестала ощупывать жеребенка и замерла в неподвижности. Конфетка, который, казалось, даже и не смотрел на нее, немедленно спросил: - Что-то не так? - Копыто, - ответила Ли Энн через плечо. - Заднее копыто, - добавила она тихо. Жеребята обычно рождаются, как это называла про себя Бидж, в позиции супермена: головой вперед. Любое другое положение не дает детенышу возможности легко появиться на свет и подвергает большой опасности мать. Конфетка быстро подошел, натянул нарукавник и тоже прощупал плод. - Предлежание неправильное, - обратился он к Каррону и, как заметила Бидж, к Полите. - В нашем мире такое называется ягодичным предлежанием - детеныш идет задом. Каррон махнул рукой: - Я такое встречал. Это бывает нечасто, но случается. Вот я и подумал, что нужно вызвать вас, - иногда предчувствие оправдывается. - А я-то удивлялась, зачем мы нужны при нормальных родах, - сказала Ли Энн. - Обычно жеребята только что сами не выскакивают. Но настоящие лошадники всегда знают, когда что-то идет не так. - Ли Энн не заметила, что ее фраза в данных обстоятельствах звучит почти как каламбур, - она была слишком поглощена состоянием кобылы. Каррон тоже был сосредоточен на животном. Он обошел дрожащую лошадь, поглаживая ее по спине и стараясь успокоить. Наклонившись - для человека это выглядело бы как гимнастическое упражнение, - он взял обеими руками ее морду и поцеловал в переносицу, тихо и ободряюще что-то бормоча. Потом он отпустил лошадь и деловито обратился к Ли Энн: - У тебя ведь есть лекарства? Убей ее. После секунды ошеломленного молчания Ли Энн ответила: - Я бы предпочла сделать кесарево сечение. Сэр, - добавила она неохотно. - Кесарево сечение, - быстро вмешалась Бидж, - это горизонтальный разрез в брюхе кобылы, через который можно извлечь жеребенка. Потом разрез зашивается, и когда лошадь придет в себя, она будет вполне здорова. Эта процедура получила свое название по имени одного из наших величайших вождей, который именно так появился на свет, - добавила Бидж с надеждой. Как ни озабочен был Каррон, он не удержался от улыбки: - Неужели я произвожу впечатление любителя лести? Нет, доктор. - Назвав ее "доктор", он прекрасно понимал, что тоже льстит девушке. - Если в брюхе лошади будет разрез, ее все равно придется убить. Как сможем мы остаться и ухаживать за ней - ведь кентавры постоянно кочуют. Лучше убить ее сейчас это милосерднее. - Мы можем расчленить плод, - предложил Конфетка. На лице Политы отразился ужас, на лице Каррона - интерес. - Даже пока он все еще внутри? Конфетка извлек из набора хирургических инструментов хирургическую проволоку: - Вот этим. Это называется спица Гигли, или фетотомическая проволока. Если ввести ее внутрь, можно отпилить ноги и извлечь их. За кобылой потом нужно будет, конечно, присматривать, но в основном она будет в норме. Каррон кивнул: - Можете вы сначала убить жеребенка? - В общем-то нет. Введение физраствора требует слишком много времени. Конфетка поморщился. - При нормальном предлежании можно было бы отпилить голову - это приводит к немедленной смерти. Ветеринары в нашем мире предпочитают этого не делать, - добавил он. - Нам бы тоже этого не хотелось, - ответил кентавр, но сделал решительный жест в сторону Ли Энн. - Убей жеребенка, если можешь спасти мать. - Сначала я проверю, жив ли плод, - сказала Ли Энн. Каррон, явно не понявший, что она имеет в виду, нахмурился. Конфетка подошел к Ли Энн и при этом встал так, чтобы оказаться между ней и кентавром. - Так было бы абсолютно правильно в нашем мире, так что с этого действительно нужно начать. Но каков бы ни был результат, тебе придется его убить. Ли Энн бросила на него взгляд через плечо. На лице девушки было написано непримиримое неприятие. Она молча отвернулась и начала обследовать кобылу. Наконец она произнесла с явным облегчением: - Никаких признаков жизни. - Напряжение отпустило девушку, но она не вытащила руки из утробы роженицы. - Переходи к следующему этапу. - Конфетка протянул ей хирургическую проволоку для расчленения плода. Не говоря ни слова, Ли Энн вытащила руку, взяла проволоку и снова обеими руками стала ощупывать жеребенка. Бидж и Анни удерживали кобылу, говоря ей ласковые слова, Полита гладила ее по носу. Глаза Политы, почти такие же большие, как и у лошади, наполнились скорбью. Всем студентам было понятно, что в каждый данный момент делает Ли Энн: сначала она неуверенно шарила рукой, потом осторожно переместила руку с проволокой, ненадежнее уперлась ногами в землю, вся напряглась, стиснув зубы, она начала делать пилящие движения проволокой. Лошадь попыталась повернуть голову, и Полита, обхватив ее за шею, удержала ее на месте гораздо более эффективно, чем девушки, державшие недоуздок. Ли Энн работала несколько минут, на ее лице отражалось то напряжение, о котором нельзя было судить по скрытым от взглядов рукам. Дэйв был первым, кто предложил: - Давай сменю. - Если понадобится, - пропыхтела она. - Спасибо. - Ее руки были плотно прижаты к стенкам матки, пот на лице и напряженные плечи были, казалось, в противоречии с тем, какие почти незаметные движения совершали руки. Минут через пять она сказала: - Доктор Доббс? Как вы смотрите на то, чтобы Дэйв сменил меня, - так будет быстрее. Если нет, то я продолжу. - Решайте между собой. Вы четверо - одна команда. Ли Энн с трудом вытащила левую руку, всю покрытую кровью, в крови была и правая рука, сжимавшая проволоку. Вместе с проволокой Ли Энн извлекла тонкую костлявую ножку, которую осторожно положила на землю. Дэйв сразу взял у нее проволоку, снял с руки резиновый нарукавник и натянул его сам. Ли Энн с облегчением сняла и передала Дэйву второй. Потом она взглянула на доктора Доббса. - Сэр, я знаю, что это мой пациент и принимать решение мне, но я хотела бы посоветоваться с вами, прежде чем Дэйв возьмется за вторую ногу. - Пожалуйста, - ответил Конфетка. - Нужно ли будет смещать назад... торс жеребенка, чтобы вытащить его? - Нет, если Дэйв сделает свою работу чисто, в любом случае, ненамного. И имей в виду: лошадь будет сопротивляться, она стремится вытолкнуть плод. - Спасибо. - Ли Энн повернулась к Дэйву: - Отдели ногу как можно выше, и пусть тебя не смущают толчки - это кобыла старается. Когда закончишь, отдай мне нарукавники. - Я могу и... - Я знаю. Спасибо. Но все-таки это мой пациент. На этот раз Конфетка не казался недовольным, а на кентавров твердость Ли Энн явно произвела впечатление. Остальные как могли успокаивали лошадь и наблюдали за Дэйвом. Больше им делать было нечего. - Готово, - вскоре сказал Дэйв. Откинувшись назад, он повернул руку, вытащил за копыто вторую ногу, снял перчатки и протянул их Ли Энн. - Помощь нужна? - спросил Конфетка. - Нет, спасибо, сэр. - Ли Энн ввела обе руки в матку, закрыла глаза, нащупывая плод, и вдруг резко наклонилась вперед, сильно толкнув и одновременно повернув торс жеребенка. Кобыла фыркнула и переступила с ноги на ногу. Полита, Бидж и Анни изо всех сил старались удержать ее на месте. Плечи Ли Энн утратили напряженную неподвижность, и она начала вытаскивать руки, направляя ими движение плода. С легкостью, которая казалось грустной насмешкой над всеми предшествующими усилиями, торс жеребенка выскользнул из матки. Дэйв подхватил его, и они вдвоем с Ли Энн положили его на землю. Ли Энн опустилась на колени рядом и осмотрела его. - Это была девочка. Каррон, обнимая кобылу за шею, сказал студентам: - Она должна знать. Покажите ей. Девушки молча потянули за повод. Как только кобыла смогла повернуть голову и увидела то, что лежало позади, она замерла, напряглась и начала принюхиваться. Бидж и Анни крепко держали недоуздок, готовые к тому, что лошадь начнет брыкаться. Вместо этого из сосцов хлынуло молоко, растекаясь по земле тонким белым ручейком. Бидж приходилось наблюдать этот рефлекс у кобыл, впервые увидевших своего жеребенка. Девушка зажмурилась. Лицо Каррона было неподвижно. Полита смотрела на жеребенка, и ее лицо казалось осунувшимся от горя. Она приняла ту же позу, что и кобыла, заметила Бидж. Каррон взглянул на маленькое тельце в траве: - Знайте, будь она моей дочерью, я бы, по обычаю, взял ее на руки, - он протянул вперед пустые руки, - поднял и сказал Богу: "Склонись над ней и благослови. Она твоя, но и моя тоже". - И моя, - сказала Полита. Каррон повернулся к ней. Полита выдержала его взгляд, не отводя глаз. - И твоя, конечно, - сказал он наконец. Ли Энн отвернулась от кентавра. Он подбежал к ней и положил руку на плечо девушки: - Ты считаешь нас жестокими. - Вы не умеете быть другими, - ответила она без всякого выражения. - Мы умеем, но так для нас лучше. Подумай. - Он показал на небо. - Если бы грифоны или Великие напали на нас сейчас и моему народу пришлось бежать или сражаться, что бы стало с теми, которые не могут даже идти? Что стало бы с теми, кто не в силах двигаться, или видеть, или дышать достаточно хорошо, чтобы бежать или сражаться? - Я понимаю все это, сэр, - взорвалась Ли Энн, - но так смотреть на вещи легко сейчас, пока ты силен и здоров. Его рука соскользнула с ее плеча. - Да, я сейчас здоров, это правда. Но однажды, когда я состарюсь, мой народ отправится в свой летний путь на север. Мы соберем свои немногие пожитки, уложим игрушки для детишек и все вместе пойдем к переправе на Горной реке, недалеко отсюда. Вы видели ее? Люди покачали головами. - Там стремнина - Горная река впадает в Летьен, главную реку Перекрестка. Горная река делит пополам западную часть, так же как Летьен делит пополам всю страну. Дальше к северу Горная река просто поток, текущий по камням, конечно, не во время наводнения. Летьен ниже по течению легко переплыть, особенно если осень была сухая. Но переправа находится при впадении Горной в Летьен, в узком ущелье, где течение очень быстрое. А сразу за переправой - водопад. И все переправятся через реку, остановятся и будут смотреть, как я тоже пытаюсь переправиться. Может быть, я не удержусь на ногах и течение унесет меня к водопаду. А может быть, после двух или трех попыток я сдамся. Если это случится и Полите хватит сил на три переправы, она переплывет реку, чтобы попрощаться. Может быть, она возьмет на память что-то из моих вещей. Потом она переплывет реку снова и оставит меня умирать в одиночестве, как это случилось с моим отцом. Ли Энн подняла голову и посмотрела на кентавра почти с вызовом. - Бывает по-всякому, - продолжал кентавр. - Моя мать погибла, убегая от Великого, и мы устроили ей погребальный костер. Но мой отец прожил долго, и я помню, как он добровольно остался умирать на берегу Летьена. Он помахал мне рукой на прощание. - Рука Каррона поднялась как бы в прощальном жесте. - Я не захотел помахать ему в ответ, потому что он по своей воле остался умирать. Тогда я пылал гневом. Теперь я понимаю. Теперь я даже не жалею о том, что так устроена жизнь. - Каррон, посмотри на ее лицо, - прошептала Полита. Но ее взгляд был обращен не на Ли Энн, а на Бидж. - Извините, - пробормотала Бидж, поворачиваясь, чтобы отойти в сторону. Ей под ногу попался камень, выступающий над землей всего сантиметра на три, любой человек, наступив на него, пошатнулся бы, но сохранил равновесие. Бидж упала. Каррон наклонился вперед - это выглядело как глубокий поклон, - подхватил ее под мышки, без всякого усилия поднял и поставил на ноги, но не отпустил. - Ты споткнулась. - Теперь все в порядке. - Но он вопросительно и откровенно смотрел ей в глаза, и Бидж стало стыдно за свою ложь. - Ты уверена? - Конечно. - На самом деле она совсем не была уверена. - И к тому же, если бы со мной не все было в порядке, разве ты не сказал бы, что мне лучше умереть? - Ох, тебе от этого совсем не будет лучше, - сказал он серьезно. - Смерть есть смерть. - Как ни обеспокоена была Полита, она не могла удержаться от улыбки, увидев выражение лица Бидж. - Но я бы постарался помочь тебе, продолжал Каррон искренне. - Ты можешь нуждаться во мне, ты можешь бояться или тебе будет чего-то не хватать. Видишь ли, узнать об этом невозможно. Полита теперь смотрела на него, и то, что было написано на ее лице, ясно говорило о том, почему она так многое ему прощает. - И если ты будешь во мне нуждаться, - закончил он, - я обязательно тебе помогу. Но ты уверена, что с тобой все в порядке? - Абсолютно уверена, - ответила Бидж, - и спасибо тебе. Но если бы я была одним из кентавров и споткнулась не без причины? - О, я бы тебя убил. - Кентавр решительно махнул рукой. Каррон расплатился, и хотя он сделал это уверенно и с достоинством, люди почувствовали себя жадными и бессовестными, принимая эту плату. - Не зайдете ли вы с нами в "Кружки"? - спросил Конфетка. Каррон и Полита переглянулись. - Они не знают наших обычаев, - быстро сказала Полита. Конфетке она объяснила: - Кентавры никогда не входят в здания. - Никогда? - Во всяком случае, очень редко, - сказал Каррон. - Мы уходим на юг, когда наступает зима, так что не страдаем от холода. - Он поколебался, потом решительно закончил: - Когда один из кентавров умирает, мы сразу же сжигаем тело, чтобы уберечь от хищников. Это один из Главных Законов. - Очень здоровая привычка, - пробормотал Дэйв, обращаясь к Бидж. - Если ты оставляешь тело родича на обед хищнику, тот может найти вкусным и тебя тоже. - Я думаю, все хотели бы вымыться, - весело сказала Полита. - Кружка разрешает нам плавать в пруду, который ниже гостиницы, - конечно, не в верхнем, - и мы будем рады компании. - Она взглянула на Ли Энн. - Спасибо, мадам, но я, пожалуй, хотела бы просто вымыться и поесть. Предложение поплавать показалось Бидж соблазнительным, но, взглянув на Ли Энн, она передумала: - Я тоже. Спасибо за приглашение. Анни, как и остальные девушки, отказалась. - Ладушки, - откликнулся Дэйв и поправился, заметив недоумение Политы: - Я поплаваю. Идите вперед, я догоню. - Он снова бросил на Политу восхищенный взгляд. Она вопросительно посмотрела на Каррона, тот еще раз улыбнулся студентам и поскакал в сторону пруда. Полита, хоть и более медленно, последовала за ним. Конфетка холодно посмотрел на Ли Энн: - Ты всегда затеваешь ссоры с людьми в четыре раза тебя выше? Ли Энн ответила ему уверенным взглядом: - Я выросла рядом с клайдсдейлами. Они меня не пугают. - Это не просто клайдсдейл. Это клиент. Он задает тебе правила, а не ты ему. Постарайся не забывать этого впредь. - Да, сэр, - ответила Ли Энн, явно не убежденная. - Ты прекрасно справилась с работой, никто не мог бы сделать все лучше. Конфетка обвел студентов взглядом. - Помните, на лекции я говорил вам, что 85% ваших пациентов поправились бы сами, без вмешательства ветеринара? Но остается еще 15%. Некоторые из них погибают, тоже независимо от вмешательства ветеринара. Мне очень жаль, но это так. - Конфетка отвернулся. - Собирайте вещички. Я подожду вас около грузовика. Студенты молча смотрели, как он решительно шагает к фургону. Когда Конфетка оказался вне пределов слышимости, Ли Энн с горечью сказала: - Наш красавчик ковбой сегодня в прекрасном настроении, не так ли? - У него так же тяжело на душе, как и у тебя, - ответила Анни. - Это заставляет его злиться. Тут он похож на Каррона, мне кажется, - старается ничего не показывать другим. Ли Энн задумалась. - Мне гораздо больше нравится, как ведет себя Полита. - Полита... - протянул Дэйв. - Держу пари, ее полное имя - Ипполита. - Ты, - Ли Энн в точности скопировала его интонацию, - сообразительная задница. Дэйв смутился. Через некоторое время Ли Энн повернулась к нему и сказала: - Не обижайся. По крайней мере ты хоть и задница, но сообразительная. Дэйв, довольный, но все еще смущенный, пробормотал: - Ну, я пошел, - и побежал следом за кентаврами. Ли Энн посмотрела ему вслед, громко вздохнула и обратилась к Бидж: - Ну и как, нам следует тебя убить? - Еще не сейчас, - ответила Бидж.
ГЛАВА 11
Конфетка и студенты вымылись у потока, соединяющего верхний и нижний пруды. Дэйв извинился и с энтузиазмом помчался к нижнему водоему, где уже вовсю плескались Полита и Каррон. Остальные, в некотором смущении, пошли к гостинице. - Чего он хочет? - пробормотала Ли Энн. - Он же уже видел Политу обнаженной. По-моему, он просто плохо соображает. - Конечно, Полита очень хороша, - деликатно заметила Бидж, - но я думаю, он выпустил из виду одну важную деталь ее анатомии. - Ее анатомии? - фыркнул Конфетка. - А вот я думаю совсем не об ее анатомии. Если бы у него были хоть какие-то мозги, он не стал бы обнажаться перед этими двумя. Поверьте, она видела кое-что получше. Студентки погрузились в задумчивое молчание. - Да уж, - сказала Ли Энн, - Каррон ведь клайдсдейл. - Она хихикнула. - Мне кажется, этот разговор заведет нас слишком далеко, - заключила Анни. В узком холле попугай, бросив на них косой взгляд, завел свое обычное: - Ert' Magiar? Capisc'? Sprechen sie... - Мы знаем правила, - перебила его Ли Энн. Птица наклонила голову и бросила выразительный взгляд на печенье. - И на этот раз я не собираюсь тебя кормить, не рассчитывай. Попугай несколько раз щелкнул на нее клювом, произнес какое-то слово на неизвестном людям языке и пронзительно засмеялся. - Если я узнаю, что ты только что сказал что-то нехорошее, - предупредила его Ли Энн, - быть тебе на вертеле. Попугай немедленно умолк. Шумный обед был в полном разгаре. Мелина, с подносом в одной руке, радостно помахала им другой. Анни весело помахала ей в ответ и тихо сказала Бидж: - Ну и гордилась бы мной моя мамочка: меня с первого взгляда узнают в тавернах и игорных домах. Они нашли свободный стол рядом с колонной в задней части зала. Бидж с любопытством стала разглядывать колонну: если все другие деревянные части здания были ухоженными и целыми, то на колонне имелся диагональный пропил на середине ее высоты. Может быть, никто не рискует сидеть рядом с ней? Бидж нервно взглянула вверх, но крыша казалась достаточно надежной. Они только успели рассесться, как появился Дэйв с почти сухими волосами и незаметно проскользнул за стол. - Она очень смеялась? - спросил Конфетка, обходя стол. Дэйв поморщился и хрипло пробормотал: - Мне очень, очень нужно глотнуть пива. - Конфетка ухмыльнулся и отправился поболтать с Кружкой. В это время к столу подошел Руди и протянул Дэйву руку: - Привет, братишка! Дай пять, а то забодаю! - Он нацелился в Дэйва рогами. - Не трусь, я шучу. Подружка Руда с глазами лани тоже подошла к студентам. Она была одета в яркую короткую кофточку и обрезанные выше колен джинсы и выглядела очень по-калифорнийски. - Хэлло, Дэйв! - Хэлло, э-э... Хэлло. - Можешь звать меня Бемби, - предложила она, улыбаясь. - Я сводил ее на этот фильм в Окленде. Ну и ревела же она! - Руда нахмурился. - Никогда не думал, что Бемби на самом деле мужское имя. - Женщине оно гораздо больше подходит, - заверил его Дэйв и обратился к девушке: - А тебе оно подходит особенно. - Спасибо. Я рада видеть вас снова. - Мы тоже. Послушай, ты не собираешься снова лизнуть меня в нос? - Посмотрим, - засмеялась она. Руда и Бемби вернулись к собственному столу. Мелина принесла поднос, уставленный кружками с пивом, но отказалась взять шестиугольную монету. - За все уплачено. К их столу подсел Оуэн: - Я обещал Каррону, что пригляжу за вами сегодня вечером. - Он улыбнулся Бидж беззаботной любопытной улыбкой, которая заставляла его казаться моложе девушки, хотя на самом деле он был раза в два ее старше. - Ну и как, работает амулет? - Нужно же дать ему какое-то время, - ответила она. - Мистер Оуэн... - обратилась к нему Ли Энн. - Просто Оуэн. - Сэр, - повторила она упрямо, - как все эти люди попали сюда? - По большей части пешком. - Он отхлебнул эля из кружки и показал на свой потрепанный башмак в качестве доказательства. - Некоторые едут верхом, но ведь это только значит, что идти приходится тем существам, на которых они едут, верно? - Нет, я имею в виду, как они нашли сюда дорогу? Он задумался, потом пожал плечами: - У некоторых есть карты. Другие попадают сюда случайно. - Он поежился. Я предпочитаю карту. За время разговора Оуэн успел помахать сидящим за всеми остальными столами. Было похоже, что его тут все знают и все любят. Бидж потрогала свой амулет. Ей все еще было непривычно ощущать его тяжесть на шее. - Но мы не спросили тебя, почему они все сюда пришли. - Ах, это целая длинная история. - Он дал знак Мелине пополнить запас напитков, и та принесла огромный глиняный кувшин пива, улыбнувшись Анни, она поставила перед ней маленький кувшинчик сидра. - Приходилось ли вам слышать о Боге-Отчиме? На лицах студентов было написано непонимание. - Это рассказ о начале мира, - напевно произнес Оуэн, отставляя кружку. Его передают всегда одинаково, в одном и том же ритме, с одними и теми же интонациями, потому что он возник, когда еще не было языков, или по крайней мере одновременно с появлением первого из них. У вашего мира есть Мать. - Все, кроме Анни, кивнули. - Многие миры имеют Матерей - их называют Гея, Мать Природа, Деметра14, их дело - лелеять и хранить. Так же обстоит дело и с мирами, имеющими Отцов. Но существовал мир, не имевший ни Матери, ни Отца, бездетный мир. Он был зелен и плодороден, но необитаем. Так и видел он свои одинокие сны, пока однажды в него не пришел Бездетный Бог. В те времена он был единственным из богов, кто слонялся из мира в мир, потому что у него не было детей и не было дома. И когда пришел он в пустой мир, он сказал: "Здесь будет мой дом, потому что и мир этот, и я сам бесплодны". И сел он на берегу реки и предался скорби. Бидж вздрогнула. До встречи с кентаврами она не особенно задумывалась о возможности иметь детей, и уж вовсе не думала о том, что эта возможность не всем даруется. - Однажды, - продолжал Оуэн, - гуляя по своему миру. Бездетный Бог нашел ребенка. Одни говорят, что у ребенка были рожки, другие - что нет, одни называют его мыслящим существом, другие зверенышем. Бог заметил только, что он голоден и одинок. И Бездетный Бог взял ребенка на руки и отнес его в другой мир. Там он протянул его Гее и спросил: "Накормишь ли ты малыша?" Но Гея посмотрела на ребенка, нахмурилась и сказала: "Это не мое дитя" - и прогнала их. Тогда Бездетный Бог пошел в другой мир и спросил Деметру: "Накормишь ли ты малыша?" И Деметра тоже ответила: "Это не мое дитя" - и прогнала их. Ребенок прижимался к Бездетному Богу и плакал. И так же случилось во всех других мирах - их прогоняли и Матери, и Отцы. В последнем из них Бездетный Бог протянул его Отцу того мира и спросил его: "Накормишь ли ты моего ребенка?" И услышал в ответ: "Если это твой ребенок, накорми его сам". И Бездетный Бог взглянул на малыша и сказал: "Так тому и быть". И он вернулся в пустой мир, и стал Богом-Отчимом, и накормил дитя. А потом он назвал этот мир Перекрестком и построил Странные Пути, чтобы каждый ребенок, которому нет места в родном мире, мог сюда прийти. Оуэн оглядел слушателей и закончил: - Так это и по сей день. Кто одинок, кого постигла неудача, кто утратил надежду, тот рано или поздно попадет на Перекресток. - Он допил свой эль и продолжал уже совсем другим тоном: - Вы уже играли в здешние игры? - Играли, - ответила Ли Энн, бросив не особенно ласковый взгляд на пререкающихся смуглых человечков. - Мы пока еще не особенно хорошо их освоили. - А говорили вы об этом Кружке? - Оуэн, лениво задрав ногу, зацепил за фартук пробегавшего мимо трактирщика. Тот извернулся, освободил фартук и ухватил Оуэна за ногу. Торговец беспомощно повис на наклонившемся стуле. Видите, какой он шустрый, - серьезно сказал Оуэн, свалившись на пол. - Шустрее тебя. - Кружка кинул на стол ловилки. - Впрочем, не такое уж это достижение, если вдуматься. Оуэн ударил по столу так, что палочки взлетели в воздух, и поймал одну на лету. - Готов? Но Кружка приветствовал его ловилкой, которую он тоже поймал в воздухе. - Ясное дело. Как насчет команд? - Не дожидаясь ответа, он ткнул пальцем в некоторых из сидящих вокруг. - Этот мой, этот мой, и этот тоже. Оуэн проделал то же самое. Постепенно все находившиеся в зале собрались вокруг и разделились на команды: смуглые человечки, зеленая женщина, Конфетка. Даже Мелина отставила свой поднос и присоединилась к играющим. Под руководством Оуэна и Конфетки игроки заняли позиции по обе стороны бара. Студенты неловко встали на свои места: Бидж и Ли Энн в команде Кружки, Анни и Дэйв в команде Оуэна. Кружка вытянул руку и сделал выпад, легко и без всякого напряжения держа палочку. - Помните, защищайтесь снизу и атакуйте сверху, когда ваш противник меньше вас, и наоборот - когда больше. Не так уж это трудно, верно? - Он перешел на мягкий певучий язык, на котором говорили между собой Руди и Бемби, потом опустился на колено и быстро застрекотал, делая жесты, казавшиеся несколько вульгарными. Смуглые человечки захихикали. - Готов? - окликнул его Оуэн и сделал выпад вперед, не дожидаясь ответа. Дэйв ухнул и тоже ринулся в бой. Смуглые человечки из команды Кружки, похоже, прониклись к Дэйву симпатией, чирикнули в ответ и кинулись ему навстречу. Бидж осторожно двинулась вперед, размахивая палочкой. Кругом царил хаос. - Ия-я! - завопил смуглый человечек и прыгнул к ней со стола, накидывая пряжку своего пояса на ее палочку. Бидж автоматически быстро наклонилась и выставила вперед руку с палочкой, сильно толкнув коричневого человечка в живот. - Ууфф! - выдохнул тот и отлетел в угол, выронив свое оружие. Поднявшись, он с унылым видом отошел в сторонку. Бидж обернулась как раз вовремя, чтобы отразить нападение следующего противника, Руди. С человеком-оленем справиться оказалось легче, чем она ожидала: Руди все время по привычке наклонял голову, чтобы боднуть рогами. Бидж резко стукнула его палочкой между рогов и выбила ловилку, когда он поднял руки, чтобы защитить голову. Сбоку от себя она заметила Конфетку, который, ухмыляясь, сражался с Анни и Дэйвом. Оуэн с хохотом подпрыгивал, наклонялся и вертелся вокруг Кружки. Тот со своей обычной спокойной улыбкой отражал все выпады противника. Любой из посетителей гостиницы давно проиграл бы и Оуэну, и Кружке. В этот момент Бидж ощутила сильный удар по левому локтю и едва не выронила свою палочку. Мелина атаковала ее снова. Бидж парировала выпад, но при этом споткнулась, подняла руку, чтобы защититься от удара, и выронила ловилку. Мелина виновато улыбнулась ей и кинулась в схватку с новым противником. Под конец из игры не выбыли только Кружка и Оуэн. Остальные наблюдали за ними, подбадривая криками. Оуэн все так же подпрыгивал, изгибался и крутился вокруг Кружки, изо всех сил атакуя. Дышал он тяжело. Кружка, делавший минимум необходимых движений, ничуть не запыхался. Наконец Оуэн сделал шаг назад, совсем задохнувшись: - Ладно, сдаюсь. Кружка отсалютовал ему палочкой: - Сколько раз я тебе говорил: ты слишком рано растрачиваешь силы. - Он протянул руку ладонью кверху. Оуэн полез в карман и вытащил три золотых шестиугольника: - Ставка обычная? - Мы вроде не договаривались... - Оуэн сделал движение, как если бы решил спрятать монеты обратно. - Ладно, будем считать, что обычная, - быстро поправился трактирщик. Он взял выигрыш, потом поднял поднос и спросил громко: - Кому налить? Когда кружки были наполнены, кто-то провозгласил тост: - За здоровье Брандала! - Окружающие повторили имя, добавляя к нему что-то каждый на своем языке. Кружка чокнулся с Оуэном и сказал: - За короля! - Оуэн улыбнулся и выпил, но Бидж заметила, что ответный тост он не предложил. Игра сблизила посетителей гостиницы, и маленькие группки перемешались. Дэйв посидел с Руди и Бемби, потом угостил кувшином крепкого сидра маленьких смуглых человечков, которые раскланялись и начали оживленно с ним болтать. Мелина познакомила Анни с беженкой из Камбоджи и терпеливо переводила их разговор. Ли Энн долго обсуждала с Оуэном особенности торговли вразнос, пытаясь объяснить ему, почему она почти исчезла в Америке. Бидж подсела к их столу и спросила: - Оуэн, кто такой король Брандал? - Ах, - он наполнил ее кружку из кувшина, - это необыкновенно мудрый король. Он здорово правит - не вмешивается ни в чьи дела. - Но он позволяет генеральному инспектору творить все что угодно. - Кто это тебе сказал? - нахмурился Оуэн. Бидж замялась, и он продолжил, не дожидаясь ее ответа: - Генеральный инспектор делает то, что он должен делать. Только однажды Брандал сделал глупость и вмешался, и... Он умолк, задумчиво глядя перед собой. Наконец он решился: - Послушай, я не люблю говорить об этом, но не так давно, уже при моей жизни, на Перекрестке появилась женщина по имени Моргана. Никто не знал, откуда она. Все видели, как она красива, но Брандал... - Король Брандал, - поправила проходившая мимо Мелина. - Король Брандал, - повторил Оуэн, беря у нее с подноса новую кружку, оказался единственным, кто не понял, насколько она жестока. И однажды, он оглянулся и понизил голос, - генеральный инспектор пришел к нему и сказал: "Господин мой, ты должен увидеть это" - и повел его на холм. Там оказалось массовое захоронение - кентавры, фавны, люди, лошади, даже единорог. Всех их убила Моргана. - Если это теперь всем известно, - спросила Ли Энн, - то почему ты говоришь шепотом? Оуэн снова быстро оглянулся. - Кружка не любит слушать про массовые захоронения, - ответил он тихо. - Я не знаю, в чем причина... - О, причина очень веская, - вмешалась Бидж. - Ну так что, убил генеральный инспектор Моргану? - Король не позволил ему. Он приказал генеральному инспектору подождать, пока он сам ее не допросит. И из-за этой проволочки, - заключил Оуэн с горечью, - Моргана замучила еще одно существо почти до смерти. Ее поймали, но Брандал все равно не разрешил генеральному инспектору убить ее. Вместо этого он отправил Моргану в изгнание. - Оуэн замолчал и стал прихлебывать эль. - И чем же кончилась эта история? - не успокоилась Бидж. - Я очень сомневаюсь, что она кончилась, - ответил Оуэн. - Моргана все еще бродит у границ Перекрестка, несчастная и злая, и ищет дорогу обратно. И если она ее когда-нибудь найдет, она перебьет нас всех. - Он допил эль и вытер губы. Да, конечно, все здесь пьют за здоровье Брандала, но я не могу себя заставить присоединиться. Он резко повернулся к Ли Энн: - Так что ты говорила об уменьшении числа заказов по телефону? Бидж побродила по залу, прислушиваясь к обрывкам разговоров и крепко держа кружку обеими руками. Она никак не могла решить - выронила ли она свою ловилку из-за атаки Мелины или потому, что рука отказалась ей повиноваться. Потом она вышла из гостиницы, захватив кружку с собой. Ночь была прекрасна, луна, хоть и начавшая убывать, светила достаточно ярко, чтобы можно было видеть всю долину. Откуда-то донесся крик совы, ей ответил волк (или кто-то на него похожий) с ближайшего холма. Бидж обошла вокруг гостиницы, наслаждаясь тишиной. На камне рядом с верхним прудом сидел Кружка, рядом с ним примостился Филдс. Трактирщик громко вздохнул: - Настает время перемен. - Ну, ведь переживали же мы другие времена перемен. Теперь... теперь, конечно, может прийти беда, но я думаю, мы справимся. Кружка покачал головой: - Бывает, что я сомневаюсь. Чего только не услышишь: иногда кажется, что конец вот-вот наступит. - Такое мне приходилось слышать и раньше, - пророкотал Филдс. Кружка обнял Филдса за талию и сказал, как будто цитируя: - Тамус, когда ты придешь к Палоду, скажи всем, что великий бог Пан умер15. - Ну, времена еще не так тяжелы, - хмыкнул Филдс. Он положил руку на плечо Кружке, и так они и сидели, их силуэты, похожие на силуэты отца и сына, четко выделялись в лунном свете - сухонький трактирщик выглядел ребенком рядом с Филдсом. - Знаешь что? - сказал наконец Кружка. - Мне нравится здесь. - Это потому, что ты добр по натуре. - Я думаю, дело в том, что меня хорошо воспитали. Оба засмеялись, хотя Бидж и не могла понять, почему. Она, стоя в тени, улыбнулась и повернулась, направляясь к гостинице, но застыла на месте, услышав вопрос Филдса: - А что ты думаешь о новеньких? - Еще не знаю, - ответил Кружка задумчиво. - Доктор, он много знает и много умеет. Студенты, конечно, еще учатся... - Ты же понял, о чем я спрашиваю, - наклонился к нему Филдс. - Сумеют ли они помочь нам? - Ты меня об этом спрашиваешь? Откуда мне знать? Они обладают умением, но я не знаю, чему они научатся. - Его голос стал более резким. - Я не уверен, хотим ли мы, чтобы они многому научились. - Ты всегда отличался подозрительностью. - И поэтому по крайней мере я до сих пор жив. Филдс сказал встревоженно: - Если они начнут представлять собой проблему, может быть, генеральный инспектор... - Нет, пока нет. - Кружка поднял руку, заставив Филдса умолкнуть. Надеюсь, что до этого не дойдет. В последние месяцы на Перекрестке и так льется слишком много крови. - Слишком много крови... - Филдс добавил с грустью, которая обдала Бидж ледяным холодом. - Ну, генеральный инспектор за ними присмотрит, и если от них будет исходить угроза... - Он умолк. Бидж подождала, не скажут ли они еще что-нибудь, потом тихо вернулась в гостиницу.
ГЛАВА 12
- Спасибо, что поехала со мной. - Анни, правившая машиной, все время сверяясь с картой, чем-то напоминала Конфетку при поездках на Перекресток. - Мне очень не хотелось отправляться туда одной. - Я присоединилась с удовольствием, - ответила Бидж, глядя в окно. На самом деле она чувствовала себя несколько неловко. Бидж перестала ходить в церковь сразу, как уехала из дома, к тому же она подозревала, что Анни о ней беспокоится и надеется, что посещение церкви ей поможет. Но прошлой ночью она до полного изнеможения сидела над своим Большим Списком. Она пронумеровала свои книги и рядом с каждым названием написала имя. То же самое она проделала с перечнем пластинок и кассет (глупо, конечно, но она порадовалась, что так и не потратилась на проигрыватель для компакт-дисков). Она написала еще несколько писем, разложила их по конвертами убрала в коробку с надписью: "Открыть в случае моей смерти". Грустно думать о смерти, когда есть так много всего, ради чего стоит жить, еще грустнее осознать, как мало стоит твоя жизнь. Бидж с болью подумала о том, из чего же теперь складывается ее существование, и была рада возможности отвлечься от этих мыслей хотя бы на время. Она обратила внимание на то, с какой осторожностью Анни медленно повернула направо, стараясь держаться как можно дальше от края дороги. Высунув голову в окно, Бидж бросила взгляд на усеянный скалами крутой склон: - Ты не особенно любишь эти сельские дороги, верно? Анни принужденно засмеялась: - Я их ненавижу. - Как же тогда ты выносишь поездки на Перекресток? - Бидж сразу же пожалела о том, что сказала это. - Насчет Перекрестка меня вообще многое смущает, - сказав это, Анни надолго замолчала. Бидж откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь чувством воскресного покоя и солнечным теплом, смягченным зеленью, и стала смотреть, как за окном мелькают дубы и кедры. Их окатила густая волна смолистого запаха сосен, росших на холме. Птичьи трели и хруст гравия под колесами были единственными звуками, нарушающими тишину. Бидж не могла бы сказать, чем эти сельские окрестности отличаются от Перекрестка, за исключением того, что дорога имеет номер на карте штата, тем не менее разница была. Бидж почти задремала, когда Анни притормозила и удовлетворенно сказала: - Ну вот мы и на месте. Церковь выглядела в точности так, как Бидж и ожидала: ничем не украшенные дощатые стены, маленькая колоколенка с колоколом, похожим на школьный, ухоженное кладбище под высокими соснами рядом. Люди, собравшиеся здесь, были одеты нарядно, но не модно. Спортивные пиджаки, сшитые из добротной, но тяжелой ткани, галстуки расцветок, которые любили десятилетия назад. А уж пожилые женщины... Бидж внезапно ощутила зависть, глядя на семейные группы. Только когда она была совсем маленькой, в ее собственной семье собирались разом три поколения, потом такие встречи прекратились. Теперь, когда она узнала больше о семье матери, она понимала, почему. Бидж подумала о своем брате, который теперь жил в Чикаго. Прошлой ночью он ответил только после десятого звонка телефона и был очень неприветлив... - Господи Иисусе, здесь у нас уже полночь. У вас ведь еще позже? - Да. Два часа. Послушай, Питер, я хотела бы поговорить с тобой о маминой смерти... - А я не хочу говорить об этом. - Бидж почувствовала, что он ищет себе оправданий, в его злости был оттенок вины. - Она хотела умереть, верно? Значит, решать было ей. Не копайся в этом, Биджи. Бидж поморщилась. Почему-то манера Питера называть ее Биджи всегда ее раздражала, еще с тех времен, когда они оба были детьми и жили дома. - Но одно дело она оставила незаконченным. - На фиг. По крайней мере что касается меня. Да и тебя тоже, - добавил он ворчливо. - Я понимаю, тебе тяжело. Понимаю, поверь. Что-то в его тоне заставило ее поверить ему. Но его следующие слова ошеломили Бидж. - Только сейчас чертовски поздно, а мне рано вставать. Звони мне, если появится что-то действительно важное. И он повесил трубку. Бидж, которая часто ссорилась с братом, но никогда не сомневалась в его любви, долго смотрела на телефон, не в состоянии поверить в происшедшее. Бидж с неловкостью вылезла из машины. Впервые за многие месяцы она надела нейлоновые чулки, а ее синий костюм был слишком наряден для службы в этой церкви, кроме разве что Рождества или Пасхи. К тому же она почувствовала, что не нужно было пользоваться косметикой. Четыре года в ветеринарном колледже привели к тому, что нарядная одежда заставляла ее чувствовать себя не в своей тарелке. Анни нервно оглянулась на нее и пригладила волосы, взлохмаченные весенним ветром. Она сказала подчеркнуто жизнерадостно: - Пора идти внутрь, - и Бидж поняла, что Анни чувствует то же самое, что и она. Они опустились на скамью, как раз когда служба должна была начаться. Бидж улучила момент, чтобы оглядеться. Внутри церковь оказалась такой же простой, как и снаружи: апсиды и алтаря не было, потолок поддерживали побеленные, как и стены, балки, ни росписи, ни витражей. Единственным украшением служила доска рядом с кафедрой, на ней вырезанные из журнала и наклеенные буквы складывались в слова "Расскажи мне об Иисусе", а ниже располагались старательно, но неумело нарисованные картинки - произведения учеников воскресной школы, решила Бидж. В церковь вошли последние опоздавшие. Молодая темноглазая женщина с черными курчавыми волосами до плеч, смущаясь, пошла по проходу к скамье рядом с Бидж и Анни. Она была в белой блузке и длинной черной юбке, явно сшитых ею самой, и в отличие от остальных прихожан в кроссовках и толстых носках, как если бы она только что занималась бегом. Никто не обращал на это внимания. Пожилой человек поддержал ее под локоть, когда она споткнулась, пробираясь к скамье, девушка смущенно улыбнулась и поблагодарила его. Бидж с жалостью посмотрела на нее: ступни в кроссовках были вывернуты наружу. Женщина за пианино решительно кивнула и начала играть вступление к первому гимну. Это оказалась старинная народная мелодия, мать Бидж, в те времена, когда она еще играла на гитаре, назвала бы ее гимном из трех нот. Бидж показалось, что ей приходилось слышать мелодию на старой пластинке и называлась она "Поговори о своих страданиях". Прихожане запели: О, разве не видишь ты, брат мой, Что время настало покинуть Сей мир, погрязший в грехе, Оставить старанья и горе На этой грешной земле. Темноволосая девушка встала вместе со всеми (ей помогли это сделать), но не пела. Без всякого выражения глядя в сборник гимнов, она вежливо улыбалась окружающим. Бидж снова погрузилась в мысли о своем брате. Не чувствуя никакой вины, она пропустила мимо ушей большую часть службы. Она привыкла так делать еще с детства, когда ходила в церковь с матерью, это не беспокоило ее и теперь, за исключением легкого опасения - не начнет ли Анни задавать конкретные вопросы о службе. Бидж, однако, окинула взглядом прихожан, когда они начали петь последний гимн. Что-то в нем напомнило ей про Перекресток:
Я в одиночестве вхожу в прекрасный сад...
Лицо темноволосой девушки просветлело, она запела вместе со всеми:
И Он всегда идет со мною рядом, И Он всегда беседует со мной, И говорит, что я войду в царствие его...
Бидж резко повернула голову. У девушки был греческий акцент. Остальная часть службы показалась Бидж нудной, хотя и заняла всего пятнадцать минут. У выхода из церкви Анни остановилась, чтобы пожать руку местному священнику и передать ему привет от священника из ее родных мест в Мэриленде. Пожилой священнослужитель был явно очень рад ей. Бидж бочком выскользнула из церкви. Прихожане, разбившись на группки, были заняты разговорами. Темноволосая девушка, смущаясь, разговаривала с пожилой парой в выходных старомодных нарядах. Что-то, что сказала женщина, заставило девушку рассмеяться, ее смех прозвучал, как музыка. Бидж понаблюдала за ней достаточно долго, чтобы убедиться: девушка не собирается уходить немедленно, затем прошла на кладбище, высматривая, не обнаружится ли чего-то необычного. Но могильные камни были точно такими, какие и должны быть на деревенском кладбище: полтора десятка имен, ведущих свой род из старой доброй Англии, - Рикерсы, Хандаллы, Джонсоны, Грины. Бидж нашла несколько старинных надгробий, но и на них полустертая резьба не удовлетворила ее любопытства. Короткая бетонная лестница с потрескавшимися и не раз ремонтировавшимися ступенями вела вниз, ко входу в какое-то подземное помещение за пределами церковного участка. Бидж оглянулась, чтобы удостовериться, что никто за ней не наблюдает, и быстро спустилась по лестнице. Ее ждало полное разочарование: самый обычный церковный подвал, со складными стульями, прислоненными к стенам, и покрытой меловыми разводами школьной доской. В дальнем конце обнаружилось раздаточное окно с оцинкованным столом перед ним - здесь, по-видимому, находилась церковная столовая. На стене в глубине подвала Бидж увидела картину, явно с любовью перерисованную с фотографии рукой доморощенного художника. Она изображала пожилую женщину с посохом и рюкзаком и Библией в левой руке. Под картиной имелась надпись: "Элизабет (Хетти) Хандалл. 1924-1989". Картина казалась не на месте в церкви, подумала Бидж, столь строго следующей принципу: никаких украшений. Лицо женщины на картине было покрыто морщинами, улыбка казалась напряженной, волосы выбились из аккуратной прически. Ландшафт на заднем плане справа был типично вирджинский, слева же скалы казались слишком высокими, а птицы слишком крупными, колени фигурки на опушке леса были выгнуты не в ту сторону... - Неумелый художник? - вслух произнесла Бидж, качая головой. - Нет, казалось, она разговаривает с эхом собственного голоса, - художник хоть и неумелый, но ведь он рисовал с фотографии. Когда Бидж вернулась ко входу в церковь, темноволосая девушка почти скрылась из виду - она быстро и легко поднималась на холм по покрытой гравием дорожке. Она совсем не хромала, ее тело, скрытое длинной юбкой, грациозно изгибалось в такт шагам. Тут наконец появилась и Анни. - Спасибо, что подождала меня, - сказала она, никак не комментируя то, что Бидж уклонилась от знакомства со священником и вежливой беседы с прихожанами. - Я совсем не собиралась сбегать, - ответила Бидж, покраснев. - Мне просто нужно было кое-что выяснить. Поехали. Когда они сели в машину, Бидж предложила: - Поедем вверх, к вершине холма. - Там есть что-нибудь интересное? - В голосе Анни прозвучало сомнение, к тому же на деревенских дорогах в холмах так легко заблудиться. Бидж еще в школьные времена обожала плутать в глуши, но ей было ясно, что Анни, выросшая в пригороде, совсем не разделяет этого ее пристрастия. - Туда пошел кое-кто. Ты не обратила внимания на темноволосую девушку, которая споткнулась в проходе? - Я еще подумала, не молится ли она о своем исцелении, - ответила Анни и добавила с оттенком самооправдания: - Я тоже молилась о ее исцелении. Потом на лице Анни отразился ужас: - И ей позволили уйти одной? У бедняжки ведь ноги совсем искривлены. - Дело не в ее ногах, - ответила Бидж решительно, - искривлены у нее башмаки. И готова спорить на что угодно - то есть, конечно, если бы ты не была против пари вообще, - сейчас она несет свои кроссовки в руках. Мы ведь видели ее раньше, Анни. - Девушка в таверне, - ошеломленно прошептала Анни. - Верно. Мелина. Мы ее видели в "Кружках". Они догнали ее за первым поворотом. Анни притормозила, а Бидж открыла заднюю дверцу: - Залезай. Девушка замерла на месте, испуганно одергивая блузку - юбка съехала и закрывала теперь ноги, но зато оставляла открытым живот. Бидж оказалась права: кроссовки с засунутыми в них носками висели у Мелины через плечо. - Лучше поедем обратно по дороге, - сказала Бидж. - Дорожные команды снова все переменили. Мелина закусила губу: - Такой шанс всегда есть. - У нее был более сильный акцент, чем у Стефана. - Сейчас это не шанс, а факт, - заверила ее Бидж. - Поедем с нами, так к тому же и быстрее. Мелина подняла правую ногу, продемонстрировав изящно изогнутое раздвоенное блестящее черное копыто, и влезла в машину. - Ты уверена, что знаешь дорогу? - Уверена. Мелина вздохнула и откинулась на сиденье. Анни страшно осторожно развернулась и медленно повела машину в сторону шоссе. - Я запомнила тебя по "Кружкам", - сказала Бидж. - Ты ведь Мелина, верно? Девушка кивнула с облегчением: до чего же хорошо в чужом краю встретить людей, с которыми была знакома дома. Анни спросила ее так просто, как Бидж могла бы поинтересоваться дорожными знаками: - Как ты нашла Иисуса? Мелина лукаво улыбнулась: - Не я его нашла, это он нашел нас. Анни с интересом ждала продолжения. - Была одна женщина, - сказала Мелина. - Замечательная женщина. Как раз из этой церкви. Она выросла в холмах, и она всюду ходила, а звали ее... - Хетти Хандалл, - перебила ее Бидж. Мелина радостно повернулась к ней: - Ты ее тоже знаешь? Она пришла и к тебе? - Нет, - поспешно ответила Бидж. - То есть... В общем, я видела картину в подвале. - Как тебе понравилась картина? - смущаясь, спросила Мелина. У Бидж хватило сообразительности ответить: - Замечательная картина. Очень выразительная. Хотя я удивляюсь, как это они позволили тебе ее нарисовать - в этой церкви не очень одобряют изображения святых. Анни переводила взгляд с одной девушки на другую, ничего не понимая. - Я очень просила, - сказала Мелина просто. - Я помогала вырезать и наклеивать буквы, но моему сердцу этого было мало. - Она оглянулась на Анни. - На Перекрестке говорят, что Хетти - единственный миссионер, который появился у нас со времен монаха Брендана, может быть, за тысячу лет. - Почему она сделала это? - Анни подняла руки выразительным жестом, но тут же поспешно опустила их на руль. - Зачем ей понадобилось приносить учение Христа существам, которые... - Она резко оборвала фразу. - Которые такие разные? - сказала Мелина. - Ну да. Мелина ответила медленно и задумчиво: - Я встретилась с ней только один раз, когда я была еще совсем маленькая. Она рассказывала мне об Иисусе и сидела рядом, пока я играла. И она показала мне картинку... - Мелина попыталась руками в воздухе очертить что-то искореженное. - Ее сын. У него было очень странное тело - один бок как будто растаял, а спина вздулась. Она говорила, что это у него от рождения. - Похоже на spina difida16, - сказала Анни, размышляя вслух. Мелина не обратила на ее слова внимания. - Она говорила, что молилась и молилась, но Бог не исправил спину ее сына. Она говорила, что годами она пыталась докричаться до Бога, но он не услышал ее. Перед глазами Бидж стояла та женщина с картины - беспощадно таскающая калеку-сына из одного лагеря евангелистов в заплатанных палатках в другой, мечущаяся от одного телепроповедника к другому, заставляя испуганного мальчишку выходить на сцену, где какие-то мужчины и женщины что-то выкрикивают и машут руками. Бидж подумала - как много раз, в бесчисленных поколениях, это делали члены ее собственной семьи, когда у кого-то появлялись симптомы... - Бог просто иногда не исцеляет тебя, вот и все, - сказала она. - Я знаю. Так и Хетти говорила. - Мелина смотрела в окно. - Сначала она думала, что это из-за нее - что она пила плохую воду или ела отравленную еду. Потом она решила - это наказание. Она сказала, что на какое-то время усомнилась в промысле Божьем - надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я так говорю. И тут Анни страшно удивила Бидж, умиротворенно сказав: - Конечно, усомнилась. И скорее всего не один раз. Я тоже сомневалась. Это случается с каждым. Мелина с облегчением продолжала: - Ну так вот. Наконец, как она рассказала мне, она задалась вопросом: "Чего хочет добрый Бог от старой жительницы холмов, что счел Он настолько важным, чтобы ради этого сломать жизнь ее сыну?" И однажды ночью, во сне, она нашла ответ: Он хочет, чтобы она принесла свет Его любви тем, кто имеет иную форму, чем человек. Тогда она отправилась на поиски. До нее доходили всякие истории, те, кто здесь живет, все слышали о Перекрестке. Она вырезала себе посох и стала ходить по тропам, что встречались ей в холмах, и она говорила с каждым, кого встречала, и просила показать ей дорогу. - Глаза Мелины сияли. - И она говорила, что всегда молилась о том, чтобы путь ей был указан. И указание пришло, потому что однажды она нашла дорогу на Перекресток. - А карта у нее была? - спросила Бидж. Мелина задумалась: - Она показывала мне что-то вроде карты, которую она сама начертила, но настоящей книги с картами у нее никогда не было. - Мелина нервно улыбнулась. - У меня ее тоже нет. Хетти говорила, что нужно всегда молиться, и Господь направит твои шаги по правильному пути, только нужно обязательно отмечать на бумаге, какие повороты ты делаешь, чтобы знать, как вернуться обратно. Совет Хетти показался Бидж весьма практичным. - Ты ходишь в церковь каждое воскресенье? И не боишься свернуть не на ту дорогу? - Я этого всегда боюсь. Но пока мне удавалось благополучно вернуться. Медина улыбнулась Бидж, которая смотрела на нее с уважением. - Каждое воскресенье. Некоторые из нас родились заново... - Возродились во Христе, - рассеянно поправила Анни. - Да, возродились во Христе - так правильно говорить. Но я одна хожу в церковь так часто. Может быть, только мне одной это так необходимо. - Значит, ты не веришь в Бога-Отчима? - спросила Анни. Мелина засмеялась своим мелодичным смехом, без всякой обиды. - Конечно, я в него верю и люблю его! Я просто не поклоняюсь ему. - В ее голосе прозвучала ласковая снисходительность. - Да теперь мне и трудно было бы ему поклоняться. К этому времени они выехали на шоссе. Бидж быстро показала направо, чуть не пропустив поворота, и Анни, стиснув зубы от напряжения, повела машину по теперь уже знакомой дороге к Перекрестку. - Ты знаешь фавна, которого зовут Стефан? - спросила Бидж. Мелина быстро кивнула: - Знаю. Он очень хочет стать звериным доктором. - Она вдруг улыбнулась Бидж. - А ты, наверное, Бидж. Анни тоже улыбнулась, но подняла брови, и Бидж, к своему удивлению, обнаружила, что краснеет. - Верно. Ты не могла бы проверять по своей карте, те ли повороты мы делаем? Бидж не стала больше расспрашивать Мелину о Перекрестке. Та, слегка высунув язык от напряжения, показывала Анни, куда ехать. Увидев каменный мост, Медина сказала: - Остановись, пожалуйста. Анни выключила двигатель. - Но мы могли бы и дальше... - Нет. Пожалуйста, не надо. - Мелина положила руку на плечо Анни. - Это самая опасная часть пути, если свернешь не туда. Вы не должны рисковать жизнью только потому, что мне так хотелось побывать в церкви. Она поцеловала их обеих в губы, что заставило девушек почувствовать себя неловко. - Да будет с вами обеими благословение Иисуса. Она снова перекинула через плечо кроссовки, легко запрыгала по дороге и непонятно как исчезла прямо у них на виду. Девушки мало разговаривали на обратном пути. Наконец Анни тихо проговорила: - У тебя никогда не возникает чувства, что на самом деле тебе только кажется, будто ты знаешь самые знакомые вещи? Бидж секунду поразмышляла: - На этой практике такое чувство возникает все время. - И не только в колледже? - Все время, - повторила Бидж. Анни громко вздохнула: - И когда моя мама позвонит и спросит, как сегодня было в церкви, я отвечу: "Прекрасно" - и все. - Анни побарабанила пальцами по рулю, размышляя. - Иногда мне кажется, что Бог насмехается надо мной. - Эйнштейн говорил, что Бог хитер, но не зловреден. Может быть, это всего лишь безобидная шутка. Анни обдумала это и улыбнулась: - Знаешь что? Мама еще обязательно спросит, с кем я разделила воскресный обед. - Она опустила глаза. - И раз уж мы обе такие нарядные... Бидж засмеялась: - А в "Рамаде" рядом с колледжем по воскресеньям такие замечательные обеды. Анни похлопала себя по плоскому животу: - Это платье и так мне мало. Денег нам хватит? - Конечно. - У Бидж мелькнула мысль о том, что она вполне может потратить свои сбережения, но она решительно прогнала ее. Это воскресенье было самым приятным в ее жизни за очень долгое время. - Вперед, к яствам. Анни повернула на улицу, ведущую к "Рамаде", и нажала на педаль газа. Бидж заметила выражение ее лица и подумала: как удается девушке, так явно неравнодушной к вкусной еде, сохранять прекрасную фигуру?
ГЛАВА 13
Утром целый час ушел на обследование беременной Политы, она охотно встретилась с ними на полпути к месту их встречи со следующим пациентом. По общему согласию, наблюдать Политу было поручено Ли Энн. Дэйв явно чувствовал себя не в своей тарелке и смущался, пока Полита ласково не взъерошила ему волосы и не сказала, что рада его видеть. Парень тут же воспрянул духом и стал несносным. Теперь же ветеринары прохлаждались - следующий пациент должен был появиться только во второй половине дня - где-то между "Кружками" и полем единорогов. - И как нам убить эти пять часов? - спросила Бидж. - Устроим ленч, - ответила Анни с таким плотоядным блеском в глазах, что Дэйв удивленно поднял брови. Задача сводилась к одному - как из множества привлекательных местечек выбрать для пикника самое привлекательное. Студенты добродушно пререкались, Конфетка молча вел грузовик, пока наконец Дэйв не показал на колею, сбегающую к шумному ручью, и не спросил: - Куда ведет та дорога? Конфетка сверился с картой и ответил: - Никуда. У ручья она и кончается. В любом другом мире это воспринималось бы как глупая шутка. Здесь же новость была воспринята с радостью. Они свернули на дорожку и остановились, когда колея затерялась в густой траве. Ручей привел их во вторую, не заметную с дороги долину между двух увитых диким виноградом и заросших папоротником скал. В дальнем конце долины скалу пересекала лента водопада, поток падал в озеро - достаточно большое, чтобы водопад не нарушал неподвижности воды у берега. Над облаком брызг, колеблемым легким ветерком, стояла радуга. Пологий берег, заросший густой травой, цветами и редкими кустами, расстилался до подножия скал. Вся долина была залита ярким утренним солнцем. - Не знаю, мог бы ты править на здешних дорогах, - обратился Конфетка к Дэйву, - но выбирать их у тебя получается здорово. Дэйв расплылся в улыбке. Свободное время, когда они попадали на Перекресток, было для студентов редкостью, поэтому они особенно радовались отдыху. Анни, Конфетка и Дэйв немедленно нырнули в воду, а Бидж и Ли Энн расположились на мягкой траве и начали болтать. Бидж, может быть, и присоединилась бы к купающимся, но перспектива выслушивать замечания Дэйва, появившись перед ним в купальном костюме, не вдохновляла, к тому же, честно говоря, делать хоть какие-то усилия ей было просто лень. Ли Энн прислонилась к поросшему мхом, мягким и пышным, как подушка, стволу дерева. - Неужели на Перекрестке вовсе нет некрасивых местностей? - Наверняка они тоже найдутся. - Бидж вытянулась на спине и смотрела в небо. - И раз эти райские уголки лучше всего, что видишь в других краях, то можно себе представить, каковы же непривлекательные части Перекрестка. - Уж лучше себе этого не представлять, - задумчиво откликнулась Ли Энн. Когда я была маленькой, иногда жизнь на ферме казалась мне такой же прекрасной, как все здесь. - Она ласково провела рукой по густой траве. Потом стало больше работы и меньше времени для отдыха, но кое-что осталось таким же. Вдалеке стайка синеспинок, блеснув крыльями в солнечном свете, нырнула в цветущие кусты. Вдруг часть птиц с криками взлетела снова, а некоторые исчезли. Ли Энн из-под руки посмотрела на кошек-цветочниц, гоняющихся друг за другом на пологом берегу. - Одна или две хромают. Действительно, одно животное передвигалось на трех лапах, а другое все время лизало пораненную конечность. Ли Энн посмотрела на Бидж: - Хочу взглянуть на них. Ты пойдешь? - Подожди минутку. - Бидж натянула снятую было футболку и взяла из грузовика свой рюкзачок, сунув в него бинты, бутылочки с каплями и мазями, полотенце, фонарик, термометр, тюбик вазелина и, по некотором размышлении, "Справочник Лао". - Пошли. - В полной готовности, - улыбнулась ей Ли Энн, - верно? Полная готовность не помогала им, однако, поймать кошку, которая не собиралась быть пойманной. Огромные котята вели себя так же непредсказуемо, как их взрослые соплеменники в другом мире: те, что не хромали, терлись о ноги девушек, подставляли шейки для почесывания и вообще не давали шага ступить, а интересующие студенток животные прятались в кустах, неуклюже убегали или оказывались оттесненными своими здоровыми собратьями. - Что это с ними? - пропыхтела наконец Ли Энн. Бидж поднялась с земли после неудачного броска за цветочницей, с громким мяуканьем вырвавшейся у нее из рук и теперь настороженно взиравшей на девушку с безопасного расстояния в два метра. - Они не только поранены, но еще и испуганы. А может быть, просто вредничают. Ли Энн схватила оказавшуюся рядом кошку с поджатой лапой, но та снова выскользнула у нее из рук. - Лично я думаю, что последнее вернее. Давай ловить одну и ту же. Этот план сработал. Ли Энн, размахивая руками и устрашающе рыча, погнала животное к Бидж, которой удалось ухватить цветочницу сначала за шкирку, а потом и обхватить рукой поперек живота. Кошка отчаянно вырывалась, разбрасывая во все стороны свою цветочную маскировку, и Бидж порадовалась, что надела футболку. На лапе оказалась царапина, хотя и неглубокая, из ранки торчал пятисантиметровый шип. Ли Энн вытащила занозу, удостоверилась, что ранка не воспалена, смазала ее дезинфицирующей жидкостью и, по появившейся у всех студентов на этой практике хорошей привычке, быстро обследовала животное. Пока она делала все это, Бидж чесала котенку ухо, гладила и старалась успокоить. - И зачем это он полез в колючие кусты, через которые все равно не продраться? - Это она, - поправила Ли Энн, поднимая кошке хвост. Девушка вдруг наклонилась и стала, прищурившись, рассматривать кончик хвоста. - Ну и ну. - Она согнула хвост так, чтобы Бидж было видно. - Кто-то гнался за этой скотинкой. Кончик хвоста отсутствовал, шрам еще не вполне зажил. - Это мог быть какой-то несчастный случай, - предположила Бидж. - Очень похоже, что она спасалась от кого-то бегством и нырнула в куст терновника, но... - Ну-ка опиши мне несчастный случай, в результате которого кошка лишается трех сантиметров хвоста, - усмехнулась Ли Энн. - Интересно послушать. - Какой-нибудь хищник, - подумав, сказала Бидж. - Какой хищник в здравом уме и твердой памяти станет обедать кусочком хвоста? К тому же и другие животные пострадали. - Ли Энн вздохнула. Только что ж мы тут можем поделать? Ладно, красотка, беги играй. Кошка с оскорбленным видом отбежала в сторонку, уселась и стала вылизывать мех и поправлять свой цветочный убор. Поймать вторую хромую кошку оказалось легче. Ли Энн гонялась за ней до тех пор, пока животное не потеряло равновесие как раз рядом с Бидж, цветочница казалась измученной. Более того, растения, вплетенные в мех на ее спине, увяли и больше не могли служить ей маскировкой. - Ее подвижность ограниченна - она не может дотянуться до собственной спины, - глубокомысленно заключила Бидж. - С ней что-то не в порядке. Девушка потянула за стебель, запутавшийся в шерсти на задней лапе. Котенок сердито взвизгнул, затем издал настоящий вопль - ему явно было очень больно. - Держи его. Нужно посмотреть, в чем там дело. Бидж ножницами отстригла засохший стебель и часть шерсти на лапе. Открылась узкая полоска заживающей раны. Ли Энн внимательно осмотрела ее. - Ох, бедняга. - Стебель присох к ране, поверх него образовалась опухоль, в воспаленной ткани были заметны частицы грязи. - Ты только посмотри - туда попала земля. Нам придется вскрыть рану и почистить, иначе лапа потеряет подвижность, даже если не воспалится. - Ужасно. - Девушки не ожидали, что столкнутся с такой трудной задачей. - Киска, - проворковала Ли Энн, - ты уж потерпи. Будет больно, зато потом ты поправишься. - Она выпрямилась и завопила так оглушительно, что камни на склоне могли обрушиться: - Доктор Доббс! Что лучше всего подойдет кошке-цветочнице как местное обезболивающее? Дэйв, собиравшийся нырнуть со скалы, потерял равновесие и свалился в воду. Конфетка обернулся, сложил руки рупором и ответил столь же оглушительным воплем: - Фледексин. Только у нас его нет. - Спасибо, - проорала Ли Энн и улыбнулась ошарашенной Бидж. - Когда нужно позвать кого-то с поля, только так и можно докричаться. - Я впечатлена, - откликнулась Бидж, так оно и было на самом деле. - Но все-таки кто займется этим? - Она показала на рваную рану, тянувшуюся вдоль всей лапы кошки, более глубокая на бедре, она постепенно переходила в царапину. - Только не я, - ответила Ли Энн. - Знаешь, что я думаю? Кто-то схватил зубами киску за лапу, она рванулась, зубы вонзились недостаточно глубоко, чтобы ее удержать, но пропахали борозду по всей длине. - Девушка поморщилась. - Такое мог бы сделать бродячий пес, какой-нибудь озлобленный ротвейлер, которому в жизни не повезло. - Киска, - сказала Бидж, подражая голосу Ли Энн, - ты уж потерпи. Будет больно, очень даже больно. Нам искренне жаль. - Она прижала кошку к себе, чтобы не дать ей вырвать лапу, пока Ли Энн будет заниматься раной. Общими усилиями девушки вскрыли рану и удалили образовавшуюся на ней корку. После некоторых споров было решено только очистить рану, не удаляя окружающую ткань. Кошка попыталась вырваться, но удивительно быстро смирилась, так что операция прошла гладко. Девушки уже собирались промыть и забинтовать лапу, когда над долиной пронесся порыв ветра и по траве скользнула тень - с такой скоростью могла бы двигаться только тень облака, несомого ураганом. Кошки-цветочницы немедленно припали к земле, пригибая к себе цветущие побеги, и свернулись в тугие клубки. Где всего секунду назад резвились крупные белые кошки-котята, теперь были разбросаны только покрытые цветами кочки. Лишь нервно подергивающиеся кончики хвостов выдавали их. В руках Бидж внезапно оказался отчаянно брыкающийся и царапающийся сгусток паники. От неожиданности она отпустила кошку. Животное немедленно нырнуло в гущу переплетающихся лоз дикого винограда и листьев папоротника на отвесной скале. - Опять тревога, - нахмурилась Ли Энн. Бидж, потирая поцарапанную руку, быстро направилась к скале, наклонилась и раздвинула листья. - Посмотри-ка, что здесь такое, - сказала она тихо. Ли Энн наклонилась тоже, отвела в сторону еще несколько виноградных лоз и заглянула в темное отверстие, зияющее в скале. - Кошку нельзя так оставить, - сказала Бидж. - Ее лапу нужно забинтовать. - Ты собираешься полезть за ней туда? Бидж вытащила из рюкзачка фонарик: - Хотя бы недалеко. - Не углубляйся особенно, - предупредила Ли Энн, она еще раз заглянула в пещеру и поежилась. - Мне не хотелось бы лезть туда искать тебя. - Если там окажется опасно, я сразу вернусь. - Бидж нагнулась, входя в пещеру, хотя потолок был достаточно высок. - Не подымай переполоха минут десять. В пещере оказалось прохладно и сыро, это было приятно после пребывания на солнцепеке. В лучах, пробивающихся между лозами, танцевали пылинки. Бидж оглянулась назад, потом стала осматриваться. Пещера имела размер небольшой комнаты. Спускающиеся с потолка сталактиты были сухими - казалось, вода перестала сочиться по ним давным-давно. На полу оказалось высохшее русло ручейка, уводившее от входа в темную глубину. Кошки-цветочницы нигде не было видно. Бидж двинулась в заднюю часть пещеры, и ее фонарик осветил начало туннеля и ступени уходящей вниз лестницы - с оставленными бесчисленными ногами выбоинами посередине. Параллельно лестнице слева шел вырубленный в скале поручень. Где-то внизу раздавалось громкое мяуканье. Бидж немножко подумала, потом вернулась ко входу и крикнула Ли Энн: - Пожалуй, дай мне двадцать минут. - Еще чего, - услышала она в ответ и улыбнулась, но улыбка быстро исчезла, как только она начала спускаться по узкой лестнице. Луч фонарика выхватил из темноты ребристую колонну. Бидж осветила ее всю, подняв фонарик, гадая, какого цвета оказался бы минерал, если бы свет не был таким слабым, и продолжила спуск. Пролет лестницы кончился, проход пошел горизонтально, и свет фонарика отразился от водной поверхности. Бидж никогда не приходилось видеть водоем столь абсолютно спокойный, не колеблемый ни малейшим дуновением ветерка. Бидж посветила вокруг, чтобы выяснить, куда ведет проход, и замерла: перед ней был железный шип, вбитый в стену. Почему-то он смутил ее больше, чем существование вырубленной в скале лестницы. Бидж на цыпочках пошла дальше, высматривая между сталактитами беглянку-кошку. Проход привел ее еще к одному пролету лестницы, вдоль него струился ручеек, вытекающий из водоема, который она миновала. Бидж стала спускаться с еще большей осторожностью. Стоит здесь упасть, подумала она, и никто тебя не найдет. Проход снова выровнялся, но на этот раз рядом с ним не оказалось водоема только узкий поток медленно текущей воды. Бидж осветила стену и увидела корону. Это был простой золотой обруч, разделенный на три части вставками с гравировкой: нога с копытом как бы опиралась на травянисто-зеленый изумруд, оперенное крыло осеняло солнечно-золотистый топаз, большой и указательный пальцы человеческой руки сжимали алый рубин. Снизу снова донеслось мяуканье. Бидж продолжила спуск. На следующей площадке лестницы она увидела мантию и посмотрела на нее неодобрительно - ей не понравились перья, мех и несколько видов кожи, которые ее украшали. Ее больше заинтересовал приготовленный незажженный факел в скобе на стене. У конца лестницы начинался зал, который она не смогла бы осветить своим слабеньким фонариком. Бидж глубоко вздохнула и решительно выключила его. Она оказалась права: хоть она и не смогла обнаружить источник света, здесь было достаточно светло, чтобы разглядеть огромное помещение, посередине его тек ручей, сливавшийся в отдалении с другим. Бидж повертела головой и наконец увидела кошку-цветочницу. Животное припало к земле за обломленным сталагмитом и яростно хлестало себя по бокам хвостом, глядя на двух огромных летучих мышей, повисших на потолке с двух сторон от головы человека. По крайней мере частично человека. Бидж сделала шаг вперед, не веря своим глазам. Ее тренированный взгляд медика сразу заметил древесные корни, окаменевшую руку, тлеющие волосы и слезящиеся глаза, обратила она внимание и на ветер, дувший ниоткуда и не касавшийся ничего кругом, кроме этой странной фигуры. Первой мыслью Бидж было: какую же боль он терпит... Кошка-цветочница попыталась дотянуться до мышей, встав на задние лапы. Летучие мыши захлопали крыльями и запищали в ответ. Человек повернул к ним голову: - Мысль! Память! Не смейте дразнить кошку. - Даже не взглянув на Бидж, он добавил: - Ах, вот и доктор. Скажите, мисс Воган, как вам нравится здесь? Бидж молча вытаращила на него глаза. Кошка все пыталась достать лапой мышей, которые, казалось, совсем этим не были обеспокоены. Существо продолжало: - Я предполагал, что вы здесь появитесь. Вы можете задать мне вопрос, но только один. Не сомневайтесь в правильности ответа. Что вы хотите знать? Бидж с ужасом смотрела на ноги-корни, на каменную руку, тлеющие волосы и слезящиеся глаза. - Могу я чем-нибудь помочь вам? Существо открыло рот, снова закрыло его, несколько секунд подумало и наконец сказало: - Я знал, что вы спросите об этом, но не мог поверить. Вы можете задать мне другой вопрос. - Да не нужен мне ответ на другой вопрос. Я хочу знать, чем могу вам помочь. - Что бы вы ни сделали, чтобы ослабить боль, все будет благом, - ответил он нетвердым голосом. - Спасибо за то, что вы об этом спросили. Бидж скинула с плеча рюкзачок и стала рыться в нем. - Это результат проклятья, да? - Она почувствовала себя глупо, задав такой вопрос. - Гораздо хуже, - существо криво улыбнулось. - Это результат благословения. - Надо будет поговорить об этом с Богом. - Бидж вскарабкалась по кривым корням-ногам и оперлась на ствол, переходящий в бедро человека, чтобы осмотреть его лицо. Летучие мыши отодвинулись в стороны и возмущенно запищали. Бидж постаралась не обращать на них внимания. - Сейчас посмотрим. В рюкзачке у нее оказалась бутылочка с гормональными глазными каплями, проверив, что на веках нет язв, Бидж закапала лекарство. - Они предназначены для животных, но вполне годятся и для человека. К тому же ничего другого у меня с собой нет. Я могу оставить вам бутылочку, если вы сможете ею воспользоваться. - Я найду способ. - Кто вы? - спросила Бидж, просто чтобы отвлечь его, пока она продолжает осмотр. - Мое имя Харрал. Я Провидец. Это дар, и его груз вы сейчас пытаетесь облегчить. Бидж спустилась на землю: - Помогло? - Да, стало лучше. - Его глаза продолжали слезиться, но это было явно их постоянным состоянием, а не признаком заболевания. - Слава Богу. А волосы всегда так тлеют? - Всегда. - Ну что ж. - Бидж снова нагнулась к рюкзачку, вытащила бинт и сделала из него повязку вокруг головы. - Тлеют только кончики, и повязка не даст им касаться кожи. - Собственные слова показались ей чем-то сюрреалистическим - частью кошмара, когда в любой момент может появиться доктор Трулав и раскритиковать ее работу. - Что-нибудь еще вас беспокоит? - Я хотел бы снова увидеть солнце. Бидж оглядела сырую пещеру с ее ребристыми колоннами и постоянно растущими сталактитами и сталагмитами. - Этого я изменить, к сожалению, не могу. Мне очень жаль. - Я тоже часто сожалею о том, чего не могу изменить. Спасибо за все, что вы для меня сделали. - Можете вы мне сказать, что с вами произошло? Станет ли вам когда-нибудь лучше? - А вам, мисс Воган? - спросил Харрал. Она замерла, почти столь же неподвижная, как и Провидец. - Этого я не знаю. Говорить так жестоко. - Простите меня. Только жестокость мне и была оставлена. - Тогда и вы простите меня. - Бидж наклонилась, чтобы взять на руки кошку-цветочницу. - Подождите. - В его голосе прозвучало искреннее волнение. - Может быть, мне удастся сделать и что-то хорошее, в благодарность за то, что вы сделали для меня. - Провидец по очереди посмотрел на обеих летучих мышей. - Как много могу я открыть ей? Мыши недовольно зашевелились, наблюдая за девушкой. Харрал тоже повернулся к Бидж. - Мисс Воган, не в оплату услуги, но потому, что ваше доброе сердце дает вам на это право, я скажу вам три вещи, касающиеся вашего будущего. Мои слова будут туманны - такова природа пророчества. - А почему пророки не могут ничего говорить прямо? - спросила Бидж. Харрал немедленно ответил ей: - Потому что, если бы я сказал: "Поверните налево у светофора, дойдите до биржи и продайте свои акции "Дженерал Электрик", то это было бы изменением будущего, а не его предсказанием. Я был бы тогда консультантом, а не пророком. - Ox. Понятно. Спасибо. Какие три вещи вы мне скажете? - Первое: почему в вашем мире золото ценится выше, чем свинец? - Потому, что его меньше. - Тогда насколько драгоценна остающаяся вам жизнь, и готовы ли вы рискнуть тем, что сделаете ее еще более драгоценной? Бидж некоторое время ошарашенно молча смотрела на Провидца, потом сказала: - Пожалуй, готова. - Но вы не знаете наверняка. А доктор должен знать, а не гадать. И не понимайте мои слова буквально, помните, это - предсказание. - Он покачал головой, но осторожно, чтобы не сдвинуть повязку. - Второе: почему вы не страдаете от того, что кошка-цветочница выглядит как покрытая цветами кочка? - На это легко ответить: я знаю, что на самом деле это кошка. - Верно. - Провидец наклонился вперед. - Но синеспинки страдают, когда замаскировавшаяся кошка их ловит и съедает. Они за цветами не видят кошки. - Это относится к событиям на Перекрестке или к моей жизни в моем мире? спросила Бидж. Харрал усмехнулся: - Цветы все-таки обманывают вас, доктор. Каждый имеет одну-единственную жизнь. Не давайте обмануть. себя покрытой цветами кочке, где бы она ни была и какой бы знакомой вам ни казалась. Бидж решила, что туманность пророчества не особенно приятна. - Относится ли это к Моргане? Той, которая здесь, и той, которая у меня дома? После паузы Харрал сказал: - Замечательно. Хотел бы я, чтобы король Брандал был столь же восприимчив. - Мысль и Память недовольно запищали, и Провидец раздраженно сказал им: "Хорошо, хорошо, я больше не буду об этом". - Третье: я спою вам. - Провидец запел ужасным скрежещущим голосом: Fas et nefas ambulant Репе passu pan. Харрал резко оборвал пение и обратился к Бидж: - Скажите мне, о чем вы думаете. Бидж подумала, что разговор напоминает беседу с грифоном, только без того же очарования. - Это латынь? Что эти слова значат? - О, я не могу сказать вам, что это значит. Но перевод, в грубом приближении, таков: "Добро и зло гуляют рука об руку. В том-то и дело, чтобы научиться отличать их друг от друга". - Существо сложило руки на груди. - Хотите ли вы о чем-то меня спросить? Бидж произнесла тихо и напряженно: - Можете вы сказать мне, больна я или нет? Летучие мыши возбужденно захлопали крыльями. Харрал после долгой паузы ответил: - Нет. Не могу. - Тогда вы не можете сказать мне ничего для меня важного. - Спохватившись, Бидж добавила вежливо: - Спасибо за то, что вы пытались. - Здесь нет разницы. - Он грустно посмотрел на девушку. - В конце концов пророчество остается точным, даже если из него нельзя извлечь пользы. На этот раз по крайней мере я очень старался помочь. Прощайте, Бидж, и помните, что, оказавшись лицом к лицу с проблемой смерти, вы не избавлены от необходимости разрешать проблемы жизни. Бидж положила на сталагмит, ближайший к Провидцу, марлю и поставила на нее бутылочку с каплями. Кошка-цветочница, которой надоела бесполезная охота на летучих мышей, сидела теперь на краю источника и пыталась поймать рыбку. Это ей не удалось тоже, и животное возмущенно принялось отряхивать воду с лапы. Бидж подняла ее и прижала к себе. - Пошли, нам пора. - Она неуверенно посмотрела на Харрала: - С вами будет все в порядке? - Со мной все только и может быть в порядке. Идите, Бидж, а то Ли Энн вот-вот начнет звать на помощь. - Тогда до свидания. - Бидж быстро пошла прочь, прижимая к себе кошку, нести которую оказалось не так уж легко, впереди еще было целых четыре пролета лестницы. Руки у нее буквально отваливались к тому моменту, когда впереди забрезжил дневной свет. Встревоженная Ли Энн и мокрые Конфетка, Анни и Дэйв дожидались ее появления. Конфетка держал фонарик, через плечо у него был перекинут моток веревки. - Где, черт возьми, ты была? Тон Конфетки живо напомнил Бидж, как с ней разговаривала ее мать, когда бывала встревожена. - Этот чертенок удрал дальше, чем я предполагала. - Ладно, поторопись и заканчивай, - проворчал Конфетка. - Нам ведь еще нужно по дороге захватить Стефана - пострадал его племенной баран, нужно зашить рану. Это особый случай: Кружка достал для Стефана мериноса, и парень на ушах стоит, лишь бы с бараном все было в порядке. Бидж оглядела четверых своих спутников и подумала с неожиданным теплым чувством: "До чего же я люблю их всех". Она никак не могла предположить, отправляясь на эту практику, что они станут так близки друг другу. Только уже по дороге к месту встречи со Стефаном, все еще радуясь объединяющей их дружбе, она вспомнила предостережение Харрала о предательстве. Когда они уже почти выехали из долины, Дэйв неожиданно завопил и показал вверх. Конфетка резко затормозил. Студенты высыпали из грузовика и столпились, глядя на отвесную скалу. На ветке росшего из расщелины дерева висело человеческое тело. Это оказался тощий голый мужчина, как в театре абсурда, на ветке выше него сидели и распевали две синеспинки. На одной из ног человека была глубокая царапина, из которой торчал шип, на другой ноге зияла рана - более глубокая на бедре и переходящая в ссадину ниже. Бидж сказала с глубокой убежденностью: - Это тот, кто поранил кошек-цветочниц. Ли Энн решительно покачала головой: - Для человеческого существа просто невозможно так порвать ткани зубами. Не говоря уже о том, что это вовсе не правосудие. Разве такое преступление должно караться смертью? - А он точно мертв? - спросила Анни. Конфетка, встав на цыпочки, дотянулся до тела и развернул его. Дэйв, увидев растерзанную грудь и живот, ощутил позыв к рвоте. Анни, отвернувшаяся от повешенного, в этот момент увидела в кустах тело кошки-цветочницы - ее живот был располосован точно так же. И Бидж, подсознательно ожидавшая увидеть надпись совсем на другом языке, оказалась первой, кто понял значение английского слова "Правосудие", написанного на мертвом теле: все было сделано так, чтобы повешенного нашли именно они. Все произошло, пока они были в долине: и жестокое убийство кошки-цветочницы, и воздаяние. Добро и зло, гуляющие рука об руку.
ГЛАВА 14
Оперировать барана оказалось по сравнению с другими случаями удивительно легко. Бидж поразилась тому, какими спокойными и уверенными в себе стали теперь студенты. На теле животного зияло несколько ран. Поскольку это был породистый производитель, Стефан не мог позволить себе роскошь дать ему подохнуть, и, учитывая ответственность операции, ее было решено провести в ветеринарном колледже. Обработать выглядевшую самой страшной - и оказавшуюся самой легкой - рану на бедре было поручено Бидж. Наиболее же ответственной была ювелирная работа над разорванной мошонкой: правое яичко почти вывалилось из нее. К счастью, оболочка яичка не была повреждена. Дэйв, осторожно раздвинув края раны, чтобы убедиться в этом, отпустил шуточку в своем обычном стиле, но Бидж подумала, что выглядит он довольно испуганным. Ли Энн улыбнулась Дэйву: - Повезло парню, верно? Еще чуть-чуть, и лишился бы он своего бараньего мужского достоинства. Дэйв натянуто улыбнулся в ответ. Они вдвоем с Ли Энн выстригли шерсть вокруг раны, промыли ее и скрепили зажимами края. Ли Энн принялась склеивать разрез хирургическим клеем. - Оставь нижнюю треть открытой, - сказал Конфетка, глядя на рану у нее через плечо. - Нужно дать возможность оттока, если разовьется абсцесс. - Не доверяете нам? - спросил Дэйв. - Я хочу, чтобы гной, если он появится, свободно вытекал и чтобы по возможности не образовалась спайка между яичком и оболочкой мошонки, ответил Конфетка. - Как бы ты себя чувствовал, если бы такое случилось с тобой? После этого Дэйв предпочел помалкивать. Стефан, наблюдавший за происходящим, стоя у торца операционного стола, встревоженно спросил: - Ему очень больно? - Ни капельки, - ответил Конфетка и отодвинулся от стола, чтобы Стефану было лучше видно. - Он почувствовал укол, когда вводили обезболивающее, а после этого не чувствовал уже ничего. - Я поражен тем, - сказал Стефан серьезно, - какие чудеса вы делаете при помощи шприца. Так много разных лекарств, и все применяются каждое по-своему... Как вы это запоминаете? - Существуют справочники, и мы пользуемся ими, - ответила Бидж, державшая зажим. - Так что довольно скоро запоминаем дозировку тех препаратов, которые употребляются каждый день. Стефан неуверенно засмеялся и обеспокоенно, хотя и с большим интересом, осмотрел барана. На голове фавна была хирургическая шапочка, когда он ходил по колледжу, он носил бейсболку. Необычный изгиб коленей был скрыт просторным комбинезоном, а на копыта он натянул набитые бумагой кеды. Бидж подумала, ощутив укол ревности, не Мелина ли научила его этому. Анни осмотрела живот барана и сказала с облегчением: - Здесь ничего, кроме поверхностных царапин. Внутренние органы не повреждены, сильного кровотечения не было. Ли Энн, заканчивавшая обработку мошонки под руководством Конфетки, сказала Стефану: - Все будет в порядке. Нам придется подержать его здесь с недельку, пока рана не заживет. - Заживление раны вторичным натяжением? - робко спросил Стефан. Студенты поражение вытаращили на него глаза. - Я же говорил, следите за этим малым, - хмыкнул Конфетка. - Он еще всех вас затмит. Стефан бросил на него обеспокоенный взгляд - не смеются ли над ним, потом покраснел от гордости. - Ли Энн, а что я должен делать, когда он вернется в стадо? - Тебе, конечно, придется за ним присматривать и какое-то время изолировать от остальных. Ты же не хочешь, чтобы он стал драться или полез на овечку, пока не поправится. Стефан кивнул и сказал барану с шутливой строгостью: - Слышишь, Димитриос? Веди себя хорошо. - Я тоже закончила, - сказала Бидж. - Какое-то время он будет хромать. Ее лицо было залито потом. Обрабатывая рану на бедре, она использовала фордовский шов и все время боялась, что пальцы откажутся ей повиноваться. - Давно пора, - фыркнул Дэйв. - Сколько можно возиться с этим рукоделием? - Бидж купит нам всем по пицце, - сказал Конфетка. Такова была традиция студент, последним кончивший зашивать рану, покупал пиццу для всей команды. - Но должен сказать, что ни разу не видел, чтобы зашитая ею рана разошлась. Кто-нибудь может сказать то же о себе? Стефан бросил на Бидж почтительный взгляд, и девушка почувствовала горячую благодарность к Конфетке. - Ну вот и все, - сказал тот, выслушивая барана. - Можете мыться, а к пяти все собираемся здесь. Все быстро разошлись. Бидж, как она часто это делала, вышла из операционной через дверь со смотровым окошком. Она чуть не упала, наткнувшись на Диди, наблюдавшую за происходящим в операционной. - Ой! - вскрикнула та, подхватывая Бидж. Бидж удивилась ее помощи. Диди всегда казалась такой сухой, несмотря на постоянную улыбку и компанейскую болтовню. - Спасибо. - Не за что. - Диди смотрела на нее своими неправдоподобно невинными голубыми глазами. - Как это Конфетка позволяет вам делать такие операции? Вы что, все такие специалисты? Клиенты не возражают? И вообще: что это за практика? - Для меня это отработка, - ответила Бидж, почти не кривя душой. Остальных включили в группу из-за того, что они многое умеют, я думаю. Эта часть ответа, как подозревала Бидж, была уже несколько дальше от истины. - К тому же, знаешь ли, очень помогает все освоить, когда сам оперируешь, а не только наблюдаешь. Диди погрозила ей пальцем: - Ты не отвечаешь на вопрос, да ладно уж. - Она наклонилась к Бидж. - А кто клиент? Он страшно милый. - Его зовут Стефан. Он грек. - Бидж добавила некстати: - Он пастух. - Как интересно, - туманно прокомментировала Диди и посмотрела Бидж в глаза. - Хочешь, я дам тебе совет? - Конечно, - ответила Бидж, несколько оторопев. - По-дружески, ты же понимаешь. - Конечно, - повторила Бидж, хотя это и казалось ей весьма маловероятным. Диди оглянулась по сторонам, внезапно заколебавшись. - Берегись доктора Трулава. - Почему? - Бидж сама невольно оглянулась по сторонам тоже. - Он что-то задает много вопросов о том, как у тебя дела. И вообще об этой вашей практике, этом так называемом независимом проекте. - Диди снова заколебалась, но все-таки закончила: - А я знаю, что вы двое не так уж любите друг друга. - У меня с ним никогда не было никаких неприятностей, - ответила Бидж. - Я с ним вежлива и занимаюсь старательно. - Чувствуя, как ее уши становятся пунцовыми, она добавила: - Он, правда, завалил меня на экзамене. - Ну, мне кажется, он считает, что этим дело не кончилось. Не знаю почему. - Диди нервно постучала ногой по полу. - Вот я и подумала, что нужно тебя предупредить. Это в общем-то не мое дело. Извини. - Спасибо, что предупредила. - Бидж была смущена, особенно потому, что проявления доброты со стороны Диди всегда были пустым жестом. - А я думала, что вы с доктором Трулавом в хороших отношениях. Диди манерно широко раскрыла глаза: - О, мы в хороших отношениях. По крайней мере, - добавила она с фальшивой скромностью, - я очень высоко его ценю. - Столь же неубедительно она нахмурилась. - Но последнее время он, по-моему, мне не доверяет. Мне кажется, что он что-то разнюхивает, и это что-то касается тебя. - Спасибо, - поспешно сказала Бидж. - Мне, пожалуй, пора идти. Остальные, вымывшись после операции и сняв хирургические балахоны, уже собрались в овчарне. Баран уже отошел от наркоза и теперь мирно спал. - Вот и все, ребята, - вздохнув, сказал Конфетка. - Отнесите его в загон, и можете отправляться по домам. - Он бросил на Стефана пристальный взгляд. - Тебе нужно попасть обратно сегодня вечером? - За моим стадом присмотрят, - улыбнулся тот. Юноша посмотрел на часы, которые мало о чем ему говорили. - Сейчас еще нет полудня? - Уже три часа. Ты тут любуешься нами несколько часов. - Я и не заметил... - Стефан встревоженно покачал головой. - Здесь все так интересно... - Выражение его лица напомнило Бидж, как студенты в первый раз смотрели на единорогов. - Нам не удастся отвезти тебя обратно до заката, - сказал Конфетка. Дэйв, ты не приютишь клиента на ночь? Дэйв сглотнул: - Э-э... Я бы с радостью, вы же знаете... Но... Живу я тесно, и еще... ко мне сегодня друг приезжает. - Он беспомощно смолк. Даже Стефан все понял. - Если к тебе должна прийти женщина, Дэвид, - сказал он, кладя руку тому на плечо, - я отвернусь к стенке, обещаю. Это меня нисколько не смутит. Выражение лица Анни было еще более красноречивым, чем у Дэйва. - Я могу забрать его к себе, - сказала наконец Бидж. Храбро выдержав насмешливый взгляд Конфетки, она добавила: - У меня есть складная кровать. - Я тебя не спрашиваю о таких подробностях, - протянул Конфетка. Бидж провела Стефана по всем помещениям госпиталя, осторожно выглядывая из-за углов, чтобы убедиться, что в комнате никого нет, прежде чем войти туда со Стефаном. Такая секретность, конечно, была совершенно излишней при обычном визите клиента в колледж, но Бидж вовсе не была уверена, что в случае сколько-нибудь длительного общения Стефан не выдаст себя. Самое сильное впечатление на фавна произвела аптека. Он удивился, узнав, что лекарства хранятся в запертых шкафах. Бидж объяснила ему, почему некоторые средства можно выдавать только под расписку, и перечислила самые небезопасные препараты. Аппаратура для микрофотографии в конференц-зале повергла Стефана в трепет. Как ни хотелось Бидж поскорее увести его оттуда, она не могла отказать ему в удовольствии посмотреть на мазок собственной крови под микроскопом. Обнаружив, что может различить клетки крови, Стефан от радости засмеялся, наверное, никто со времен Левенгука не был так захвачен этим зрелищем. Обрадованная его энтузиазмом, Бидж показала Стефану собак-доноров. - Это Сэм, а это Мейзи. - Она выпустила собак из клетки, они радостно запрыгали по комнате, бросая выразительные взгляды на висящие на стене поводки. Бидж взъерошила Сэму шерсть на загривке и похлопала по боку Мейзи. - Привет! - Стефан поцеловал каждую собаку, и те лизнули его в лицо в ответ. Руки фавна быстро ощупали животных, и Бидж, со всем своим опытом выпускницы колледжа, позавидовала его умению и восприимчивости. - Ах вы мои хорошие... Какой они породы? - спросил он Бидж. - Борзые. Теперь они на пенсии, а раньше участвовали в собачьих бегах в Вирджинии. Мы держим их на случай переливания крови. - Ну что за молодцы! - сказал он собакам, влюбившимся в него с первого взгляда, - Бидж даже ощутила ревность. - Тебе больше нравится Сэм, верно? - Да, - удивленно ответила Бидж, чувствуя себя виноватой. - Мейзи знает об этом? - Конечно. - Он потрепал собаку по уху. - Но она не возражает. А тебе их не жалко - ведь им приходится сидеть взаперти и отдавать кровь? - Мы хорошо о них заботимся. Все студенты по очереди с ними гуляют, да и любят их тоже. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что здесь им живется лучше, чем когда они участвовали в собачьих бегах, Стефан. И вот что, продолжала Бидж медленно, - если ты собираешься поступить в ветеринарный колледж, то тебе следует увидеть еще одну вещь. Она отвела его в зал, по стенам которого было множество конур из нержавеющей стали. Собаки, самых разных пород и размеров, заметили их появление - некоторые залаяли, но большинство просто слабо застучали по полу хвостами или никак не прореагировали. У некоторых собак на лапах были лубки, у других оказались забинтованы животы, третьи нетвердо держались на ногах после наркоза. Стефан ходил от клетки к клетке, слушая ее пояснения. - Во время лабораторных занятий мы работаем с этими собаками - есть специальная фирма, поставляющая их для учебных и исследовательских целей. Каждая из них переносит три разных операции, потом ее усыпляют. Стефан просунул в одну из клеток свою тонкую руку и погладил эрдельтерьера, живот которого был частично выбрит. Юноша молчал. - Понимаешь, мы стараемся причинять им как можно меньше боли. Все операции проводятся под наркозом. К тому же в колледже все стараются по возможности заменить настоящие операции просмотром видеозаписей. - Что такое видеозапись? - спросил он без особого интереса. - Я потом тебе объясню. Это метод, благодаря которому мы можем видеть, как проходила та или иная операция, и не нужно жертвовать еще одним животным. - Студенты предыдущего выпуска безуспешно боролись за то, чтобы модифицировать курс токсикологии - когда собакам давали большие дозы разных веществ, наблюдали за возникающими симптомами, ставили диагноз, лечили, а потом усыпляли - и заменить это видеозаписями. Однокурсники Бидж тоже включились в борьбу и победили, их занятия - три кошмарных часа были засняты на пленку, чтобы студенты последующих курсов могли ею воспользоваться. Профессора старой закалки считали, что студенты проявляют излишнюю чувствительность. Стефан продолжал гладить эрделя до тех пор, пока тот, неуклюже повернувшись, не лизнул его руку. - Я понимаю необходимость, - сказал он наконец. - Вы должны практиковаться на живых животных. Но вы просто заботитесь о них, или кто-нибудь приходит попрощаться с ними, когда они умирают? Бидж почувствовала себя такой виноватой, какой не чувствовала с тех пор, как, еще будучи школьницей, врала своей матери, отправляясь на свидание. - Я раньше приходила. Все мы это делали сначала. - Вы должны делать это и теперь, - нахмурился Стефан. Бидж собралась объяснить ему, что такое профессиональная отстраненность, потом вспомнила, как он поцеловал свою хромую овцу на прощание, и промолчала. - Ну вот и конец экскурсии. Но прежде, чем они успели выйти из колледжа, раздался бархатный бас: - Бидж! Не было никакой возможности уклониться от разговора. - Хэлло, доктор Трулав. Он склонился к девушке ниже, чем это было необходимо, - как к пятилетней девочке: - Как вы себя чувствуете? - Совсем хорошо теперь, спасибо. - Может быть, она и забыла бы, как плакала при всех, не напомни ей об этом Диди. - Вот и славно, вот и славно. - Он похлопал ее по плечу, задержав руку несколько дольше, чем следовало. - Вам нужно как следует отдохнуть, и я уверен, что все будет в порядке. - Он повернулся к Стефану: - А это кто? - Стефан Андрос, - ответила Бидж и с благодарностью подумала о Конфетке, который настоял на том, чтобы придумать Стефану фамилию. - Он привез в госпиталь племенного барана, на которого напали собаки. Стефан казался робким и смущенным. Бидж порадовалась, что ответила вместо него, избавив юношу, таким образом, от необходимости что-то говорить. - Рад познакомиться, - кивнул Трулав, но вместо того, чтобы протянуть руку, сказал с шутливой строгостью: - Вы знаете, молодой человек, там, где я рос. нас учили снимать головной убор, когда нас представляют. Бидж перестала дышать. Стефан обдумал сказанное, затем изящным движением приподнял бейсболку над своими темными кудрями и надел ее снова. - Прекрасно, - благосклонно проговорил Трулав. Бидж не смогла понять, разочарован он или нет. - И как вам нравится наш маленький колледж? Если Трулав рассчитывал на похвалу, он не был обманут в своих ожиданиях. - Он великолепен, - ответил Стефан просто. - Я теперь еще больше, чем раньше, хочу стать ветеринаром. - Замечательно, - пророкотал Трулав, похлопывая юношу по плечу. - Просто замечательно! Что же, очень рад был познакомиться. Всего доброго, Бидж. Он с видом очень занятого человека пошел через пустой холл. - Кто это? - с интересом спросил Стефан, глядя ему вслед. - Давай поскорее уйдем, - ответила Бидж. Она провела его по тоннелю к личным шкафам, показала, как работает цифровой замок (как и большинство студентов, в вечной спешке она обычно оставляла его незапертым), открыла дверцу и застыла на месте. Стефан заглянул ей через плечо и ухмыльнулся: - Ну и беспорядок! Кто-то основательно порылся в ее шкафу. Бидж быстро перебирала книги и бумаги, пытаясь определить, что пропало. Ее рюкзак был выпотрошен начисто. Она порадовалась, что отнесла книги домой, потом на мгновение впала в панику, пытаясь вспомнить, оставляла ли она "Справочник Лао" в шкафу или отдала кому-то из студентов. Анни! Справочник понадобился Анни, чтобы выяснить что-то про кошек-цветочниц, и она вчера забрала его у Бидж. Но никто, кроме Анни, об этом не знал. Сейчас не время выяснять, чего еще нет на месте. - Стефан, пойдем отсюда. Он несколько раз оглядывался на колледж, пока они шли к новой стоянке, и радостно напевал что-то по-гречески, мелодия показалась Бидж такой странной, что ей вполне могла быть не одна тысяча лет. Фавн неуклюже переваливался в своих набитых бумагой кедах. Около машины Бидж он споткнулся, и его бейсболка слетела. Когда он нагнулся за ней, стали отчетливо видны рожки. Кругом никого не было, и Бидж с облегчением перевела дух, благодаря Бога за это. Она открыла дверцу, приглашая Стефана в машину. Ей хотелось показать ему очень многое, но она уже начинала понимать, что вечер будет для нее нелегким.
ГЛАВА 15
На этот раз спускаться по каменным ступеням было легче: Брандал не был облачен в доспехи, поэтому не стал останавливаться, пока не приблизился к Провидцу. Харрал, на голове которого красовалась какая-то странная повязка, посмотрел на него одним воспаленным глазом: - Привет тренированному герою. - Слишком хорошо тренированному. - Брандал опустился на относительно сухой камень около источника. Несколько рыбешек, испуганные его движением и неожиданным светом факела, суматошно кинулись искать спасения в глубинах. - Мы можем защищаться, но не можем сражаться с целой армией. Если она найдет способ напасть на нас, мы проиграем. - Ax. - Харрал с отсутствующим видом почесал своей каменной рукой то место, где древесные корни переходили в человеческую плоть. - Моргана, стратегия, учебный лагерь новобранцев. Устрашающая комбинация, не правда ли? Скажи мне, - спросил он, хотя явно не интересовался ответом, - не жалеешь ли ты иногда, что не согласился ее казнить? Брандал устало посмотрел на Провидца: - Я хотел бы, чтобы она была мертва. Но я все еще чувствую, что мне не следовало осуждать ее на смерть, и я не хочу ее убивать. - Ты также не жаждешь видеть меня. Но тем не менее ты здесь. - Если ей удастся раздобыть Книгу Странных Путей... - задумчиво проговорил Брандал. - Пока ей это не удалось, - твердо сказал Харрал. - Она ее нашла и постарается украсть. Если эта попытка ей удастся, она будет здесь через десять дней. - И что тогда? Харрал ответил таким тоном, как будто говорил о далеком прошлом - чем и является, подумал Брандал мрачно, будущее для пророков: - Генеральный инспектор погибнет через два дня после того, как ей удастся завладеть книгой. Она, правда, надеется убить его раньше. - Он способен защитить себя, - твердо произнес Брандал. - Верно. На свое несчастье, он также способен защищать других. К тому же трактирщик Кружка умрет в тот день, когда книга попадет в руки Морганы, дети Великих погибнут в течение года, а последний из Великих переживет последнего своего потомка на полвека. Ты, о король, проживешь достаточно долго, чтобы вир, поймав тебя, подвергли обычному для дезертира наказанию. Брандал отмахнулся от этого. Под угрозой такой расправы он жил уже достаточно давно. - Бог-Отчим погибнет на весеннем празднестве. Брандал вскочил. - Это так тебя удивляет? Она хочет убить всех на Перекрестке, не думаешь же ты, что это возможно, пока он жив? Брандал утратил дар речи. Убийство живого существа было ему отвратительно, убийство монарха - по очевидным причинам - запретно, убийство же божества было абсолютно за пределами понимания. - Но что, если нам удастся уберечь от нее Книгу Странных Путей? Харрал развел своими гротескными руками: - Тогда она потерпит неудачу, хотя и в самый последний момент. Ты не спрашивал меня, как ей удается сейчас перемещаться из мира в мир. - Ей показывают дорогу вир, конечно. Я, правда, не доверил бы им роль проводников войска, и, по-видимому, так же думает Моргана. Но они ее слушаются. Почему? - В его голосе прозвучала боль: Брандал не мог говорить иначе о предательстве. - Я никогда не считал, что они будут верны Перекрестку, и все же... В чем ее власть над ними? Провидец не ответил. - Ты не спросил меня о тех пришлых героях, что так занимали тебя в прошлый раз, - сказал он только. - Я теперь знаю о них больше, - ответил Брандал угрюмо. - Они прекрасные люди, знающие и в основном добродетельные. Но не похоже, чтобы они могли спасти мир. - Не похоже, вот как? - Харрал невесело улыбнулся. - Также не похоже, что они способны его предать. Король вытаращил на него глаза. - Строго говоря, - продолжал Провидец, - это даже не было бы предательством, поскольку это не их мир. - Ты не говорил, что они окажутся героями, - медленно произнес Брандал, но ты не говорил также, что они злодеи. Но книги, по которым разрабатывает свои планы Моргана, написаны на их языке... - И они так быстро приходят и уходят, как говорится в одной из их любимых книг. Король все еще пребывал в задумчивости. - Ты ведь ничего не скажешь мне прямо... - Прямота портит пророчество. Говорят, факт наблюдения за явлением изменяет его течение. - То ли они герои, в которых мы так нуждаемся, то ли злодеи, которых нужно убить. Харрал спросил с деланным изумлением: - Ты мог бы приказать убить их? Брандал долго не отвечал. Он сидел так неподвижно, что полуслепые рыбки в источнике успокоились и снова всплыли к поверхности. Когда он заговорил, его тихий голос был исполнен сожаления: - Я намерен ждать до тех пор, пока свидетельства против них не окажутся неопровержимыми. Я хочу, чтобы генеральный инспектор, которого они не знают, понаблюдал за ними. Но я намерен приказать ему, в случае, если он сочтет их виновными, уничтожить их без всякой жалости. Харрал кивнул: - Да здравствует могучий король! Моргана научила тебя кое-чему в конце концов. - Многому, - горько признал Брандал. - Следует ли мне благодарить ее за это? На этот раз Харрал промолчал. Брандал поднялся и снова распугал рыбок, направившись к лестнице наверх.
ГЛАВА 16
Бидж была обеспокоена: чем занять Стефана в Кендрике? Как развлекать кого-то, кто всю жизнь общался с сатирами, единорогами, огромными котятами? Но оказалось, что тревожиться было глупо. Ответы на все вопросы появились сами собой: так восторженно реагировал Стефан на все, что видел из окна автомобиля - банкоматы, шестиэтажное общежитие, самолет в небе. Университетская библиотека повергла его в благоговейное изумление. Он никогда не видел такого количества книг, собранных в одном месте. Стефан стоял перед полками разинув рот, не зная, чем интересоваться в первую очередь. Бидж показала ему некоторые публикации о Перекрестке, постаравшись не привлекать внимание к пессимистической статье, где речь шла о хрупкости его мира. Стефан несколько минут просматривал их, потом с сожалением вернул: - Мне очень жаль - я ничего не могу тут понять. - Я тоже, - откликнулась Бидж. Стефан вежливо улыбнулся, явно не поверив ей. Бидж остановилась в отделе библиографии, увидев за столом знакомую фигуру. - Миссис Собелл? Миниатюрная библиотекарь встала и подошла к ним, улыбаясь. Она как будто не узнала Стефана, Бидж подумала, что, может быть, она никогда и не бывала на Перекрестке. - Миссис Собелл, это Стефан Андрос. - Бидж вежливо представила спутника. А я Бидж Воган. - Я помню вас, дорогая, - ласково сказала миссис Собелл. - Вы часто здесь бываете. - Она повернулась к Стефану: - А вы откуда, молодой человек? - Я из Греции, - ответил юноша-фавн, и сердце Бидж замерло, когда он, вспомнив замечание доктора Трулава о хороших манерах, снял бейсболку. Миссис Собелл не могла не увидеть рожки. После момента замешательства она доброжелательно кивнула: - Конечно, Стефан. Только лучше не снимайте бейсболку - студенты так часто забывают их здесь. В бюро находок их скопилось уже несколько сотен. Стефан поспешно натянул бейсболку и заправил под нее свои кудри, чтобы она сидела плотнее. - Мне очень приятно с вами познакомиться, - сказал он серьезно. - А мне с вами, - ответила миссис Собелл искренне. Она повернулась к Бидж: - И что вы планируете ему показать? - После библиотеки? Не знаю. - Им нужно было чем-то занять еще два часа до обеда. - Я думала, не посмотреть ли нам видео... - Вы разрешите мне высказать свои соображения? - перебила ее миссис Собелл. Она поднялась на цыпочки и прошептала что-то на ухо Бидж. Бидж радостно закивала: - Прекрасная идея, миссис Собелл. - Если, конечно, он не видел этого раньше, - сказала миссис Собелл. - В Греции. - Нет, не думаю. Спасибо. - Рад был встретиться, - сказал Стефан. Бидж потянула его за рукав и увела прежде, чем он успел снова снять бейсболку. Они заняли кабину в видеотеке. Стефан с недоумением смотрел на пустой экран. - Это аквариум? Там кто-то плавает? - Нет. - Бидж наслаждалась впечатлением: Стефан даже подпрыгнул, когда на экране появилось изображение. - Ты смотри. Тебе понравится. Это было "Пение под дождем". Бидж была поражена тем, как много вопросов задавал ей Стефан, она не предполагала, что он никогда не слышал о видеозаписях. Стефан сначала решил, что маленькие человечки на экране разыгрывают пьесу специально для него и Бидж, и оказался скорее заинтересованным, чем разочарованным, когда выяснилось, что это не так. - Ты хочешь сказать, что мы могли бы увидеть это все снова, точно так же, как в первый раз? - Да, каждый раз точно так же. - А кто этот замечательный человек? - Это Джин Келли17, - ответила Бидж благоговейно. - Обрати внимание на следующую сцену. Стефану очень понравились песни, но танцы захватили его полностью. Бидж дважды пришлось удерживать его в кресле - Стефан порывался вскочить и пуститься в пляс вместе с героями. Когда они вышли из видеотеки, Стефан был вне себя. Он танцевал на тротуаре. Он пытался танцевать на мостовой, пока Бидж не остановила его. Он танцевал даже, оказавшись под навесом кинотеатра "Лирика", пока его внимание не привлекли афиши и кадры из фильмов. - Это кино в большом здании- такое же кино, как то маленькое, что мы видели? Можем мы пойти туда? Бидж вспомнила, что кино упоминается в книгах Хэрриота. Наверное, Кружка объяснил Стефану, что это такое, а вот рассказать ему про телевидение он мог вряд ли. Она взяла молодого человека под руку - не только потому, что хотела удержать от чрезмерной экспансивности. - Давай сначала поедим. - Она повела его в "Джиро". На улице Стефан обратил внимание на сделанные под старину фонарные столбы - они были установлены в центре Кендрика местной Торговой палатой как для украшения города, так и чтобы сделать его привлекательным для бизнеса, который все больше перемещался в район университета. - Совсем как в кино. - Да, очень похоже. - Бидж потянула его к "Джиро". Стефан притворился, что не удержался на ногах, и они вместе ввалились в дверь, смеясь во все горло. - Привет, Биидж. - Стан, как всегда, был рад ее видеть. - Давненько ты у нас не появлялась. Я уж думал, ты закончила колледж. - Куда уж там. Я провалила экзамен, - ответила Бидж и почувствовала облегчение, когда Стан и Стефан засмеялись в ответ. - Стан, это мой друг Стефан. Стефан, познакомься со Станом. - Вспомнив о приобретенных юношей хороших манерах, она быстро похлопала Стефана по бейсболке: - Можешь не снимать - Стан не настаивает на формальностях. - Ясное дело. - Стан пожал руку фавну. - А это мой папа, Хрис. Старик, сидевший в глубине ресторана, кивал головой каким-то собственным мыслям. Услышав свое имя, он подошел к сыну и что-то сказал по-гречески. - Говори по-английски, папа, - поморщился Стан. Но тут, к его изумлению, Стефан выпустил пулеметную очередь греческих слов. Старик сначала смутился, потом расцвел. Он наклонился через стойку, более оживленный, чем Бидж когда-нибудь приходилось видеть, начал жестикулировать и смеяться. Он даже приложил руку к уху, чтобы не пропустить ни единого слова Стефана. Стан отнес мясо на гриль и вернулся. - Где ты нашла этого парня, Биидж? Он разговаривает как уроженец Греции у него легкий акцент, но все равно греческий для него явно родной. - Да, конечно. Это наш клиент. - Так я тебе и поверил. - Стан улыбнулся девушке. - Меня не проведешь. Хрис ткнул пальцем в висящую на стене карту Греции и задал Стефану какой-то вопрос. Бидж с тревогой посмотрела на юношу. Тот показал на карте несколько горных районов и пожал плечами. Хрис радостно засмеялся и похлопал его по щеке. Разговор на греческом продолжался без остановки. - Ну, теперь пошли всякие старые истории, - сухо заметил Стан. - О том, как папа был пастухом и резал собственных овец. Хрис теперь вел себя так же экспансивно, как и Стефан: он показывал, как ножом вскрывает тушу, вытаскивает воображаемые потроха и бросает их в сторону, потом изобразил рычащую собаку, вцепившуюся в добычу. Они со Стефаном наслаждались беседой и безудержно хохотали. - Теперь он рассказывает, как выбрасывает... - Стан, старавшийся переводить разговор для Бидж в наиболее деликатных выражениях, замолк. - Внутренности. Я поняла, - ответила Бидж. Ее забавляло, что Стан, только и занятый разделкой мяса, был в этом отношении более стеснителен, чем она сама. Стефан задал какой-то вопрос, и старик посерьезнел. Он о чем-то долго рассказывал, а юноша слушал его как завороженный. - Папа рассказывает, как он нашел меня в Греции, - тихо пояснил Стан. - Я ведь родился там во время второй мировой войны. Папа здесь, в Вирджинии, открыл свой ресторан и поехал в Грецию, чтобы жениться, потом вернулся, и тут как раз началась война. Он несколько лет не знал о том, что у него родился сын. Когда мы первый раз увиделись, я уже умел говорить. Хрис замахал руками и заговорил писклявым детским голосом. Стефан смотрел на него и смеялся. - Когда я увидел, как какой-то мужчина обнимает мою мать, я подбежал и укусил его за ногу: "Отпусти сейчас же! Пока не вернулся мой папа, я должен быть маме защитником!" - Стан повернулся к отцу, глаза которого увлажнились. - Не волнуйся так, папа. Посиди-ка спокойно, пока я накормлю эту парочку. - Он помог Хрису усесться на стул рядом с грилем и приготовил две порции жаркого для Бидж и Стефана. Они расположились в кабинке в глубине. - Какие милые люди, Бидж. - А ты быстро заводишь друзей. - Бидж поколебалась, потом тихо спросила: Скажи - Хрис разговаривает нормально? Ты не заметил затруднений или еще чего-то странного? Стефан задумался, нахмурив брови: - Разговаривает он нормально - по крайней мере по-гречески. Правда, бывает, что, когда показывает на что-то, сначала показывает не туда. Я думаю, он иногда теряет нить разговора. - Стефан выглядел смущенным и обеспокоенным. - Я знаю многих стариков, но у них нет этого, нет ни сгорбленной спины, ни подгибающихся коленей, ты ведь видела, как он ходит? Бидж, что с ним такое? Бидж вспомнила, что Стефан не знаком с проявлениями дегенерации нервной и мышечной ткани. - Я расскажу тебе об этом потом. Это все довольно сложно. - Я постараюсь понять. - Стефан снова нахмурился. - О конечно. Просто дело в том, что... - Она оборвала фразу, потому что к ним подошел Стан с подносом, на котором стояло что-то, накрытое салфеткой. Нагнувшись и убедившись, что их не видно в окно, он церемонным жестом сорвал салфетку. На подносе оказались два красивых бокала с белым вином. - Мы с отцом угощаем. У меня к тому же нет лицензии на торговлю спиртным. Это папино любимое вино. Он рад был поговорить с тобой, Стефан. А Биидж, он подмигнул, - наша любимая клиентка. - Он быстро отошел от стола. - Биидж? - переспросил Стефан с улыбкой. - Пей, - сказала Бидж, чокаясь с ним. Когда они вышли из "Джиро", шел дождь - веселый теплый ливень, как в фильме, который они смотрели. Стефан бросил взгляд на зажженные фонари, раскинул руки и запел чистым тенором: "Я пою под дождем..." Он начал танцевать, и Бидж с восхищением отметила как точно он копирует хореографию Джина Келли. Он мог не только точно воспроизвести мелодию на слух, но и танец, увидев его всего один раз. - Твой друг - просто чудо! - сказал чей-то голос ей в ухо. Повернувшись, Бидж обнаружила Диди, с восхищением наблюдавшую за Стефаном. - Он очень доволен. С его бараном в госпитале все кончилось хорошо. - Бидж знала за собой склонность говорить очень быстро, когда пыталась что-то скрыть, и сейчас намеренно тянула слова. - Конфетка сказал, чтобы я показала ему город. - Тебе повезло. - Но Диди совсем не казалась романтически или сексуально заинтересованной, она смотрела на Стефана странно напряженным взглядом, как кошка, следящая за бьющимся на стекле окна насекомым. - Он танцор? - Похоже на то, верно? - согласилась Бидж. Стефан, не обращая внимания ни на одну из них, скользил по кирпичному тротуару и вдруг без малейшего усилия взлетел на половину высоты фонарного столба. Бидж в ужасе смотрела на его необутую ногу - увлеченный танцем, он где-то потерял один башмак. Она поспешно повернулась к Диди и посмотрела ей в глаза. - Диди, - сказала она серьезно, - мне нужно с тобой поговорить. - О чем? - Диди невольно сделала шаг назад. - О случаях воровства в колледже. - Бидж судорожно пыталась придумать, что еще она могла бы сказать. Пение Стефана резко оборвалось, он поспешно возвращался туда, откуда начал танцевать. На помощь Бидж пришел дождь. Диди явно не собиралась мокнуть. - Ты собираешься признаться? - неловко пошутила она. - Послушай, здесь же можно утонуть. Давай поговорим об этом потом. - Она пробежала мимо Стефана, который, как с облегчением заметила Бидж, нашел свой башмак и теперь старательно зашнуровывал его, сосредоточенно хмурясь, как маленький ребенок, осваивающий новое для него дело. Диди бросила на него быстрый взгляд - бейсболка прочно сидела у него на голове, слава Богу - и обернулась к Бидж. - Желаю вам хорошо поразвлечься, - сказала она с завистью, и Бидж вдруг спросила себя: не страдает ли Диди, которая никогда не проявляла интереса ни к кому, кроме себя, от одиночества? Стефан с интересом посмотрел ей вслед: - Она тоже доктор, да? - Нет еще. Пошли, Стефан. Тебя ждет еще один сюрприз. - Она привела его в "Митч". Когда им подали горячий фадж-санде18, Бидж подумала: никаких усилий не жалко, чтобы увидеть такое выражение лица, как у Стефана после первой ложки. Бидж открыла дверь в свою квартирку, быстро просмотрела накопившуюся почту ("реклама" - "проспекты" - "ничего, кроме макулатуры") и показала Стефану свое жилище. Он одобрил холодильник, поцокал языком над печально поникшими растениями на окне и перетрогал всю мебель. Закончив осмотр, он подошел к Бидж и сказал: - Спасибо тебе за самый лучший день в моей жизни, Бидж. - Я очень рада, - искренне ответила Бидж. - А что тебе понравилось больше всего? - Танцы, - без колебаний ответил он и добавил, смущаясь: - Не могли бы мы потанцевать еще, вместе? Бидж застыла на месте: - Я неуклюжая. Не думаю, чтобы из этого что-нибудь вышло... - Ну пожалуйста! Бидж вздохнула, просмотрела свои кассеты и наконец выбрала одну с записями мелодий начала века. "Мне светит солнце, - тихо пели динамики, - сквозь облака..." Стефан решительно взял ее за руку, и они начали танцевать. Ей удавалось не сбиться с ритма. Бидж закусила губу, следя за собственными движениями и ожидая, когда же произойдет неизбежное - она споткнется. Но ничего не случилось, она успокоилась и легко подчинилась его руководству: то приближаясь к партнеру, то отдаляясь, кружась и наклоняясь. Стефан был не только превосходным танцором сам, он оказался замечательным учителем, и Бидж летала, почти не касаясь пола. Под конец он развернул ее, держа на расстоянии вытянутой руки, так быстро, что ее короткие волосы взметнулись над головой, и резко остановил, она отклонилась в сторону, как балерина, и затем, молясь про себя, чтобы под конец не упасть, вернулась в его объятия. Его сильные руки удержали ее. Музыка смолкла, кассета кончилась. Они остановились в тесном объятии, глядя друг другу в глаза, их руки сплелись, напряженные тела прильнули друг к другу. Секунду они были неподвижны. Потом Стефан медленно начал целовать ее - в шею, за ухом, в подбородок... Подсознательно она испытала облегчение, когда его язык оказался обычным человеческим языком, а не шершавым, как у жвачного. Мысли Бидж путались. Ее пальцы скользнули по его влажной рубашке, по волосам на груди, опустились ниже... ...И тут перед ее мысленным взором появилась предсмертная записка ее матери - только написанная ее собственным почерком и адресованная Стефану. Она резко отстранилась, задыхаясь. Стефан казался пораженным, он протянул к ней руки, но, увидев выражение ее лица, опустил их. Бидж взяла его за руку: - Прости меня. Ты мне очень нравишься - больше, чем кто-нибудь другой. Но есть важная причина, по которой мне нельзя сейчас быть связанной... - У тебя есть возлюбленный? - Нет, - твердо ответила Бидж. - Если бы мне был нужен кто-то... Честность заставила ее поправиться: - Если бы я могла выбрать кого-то сейчас, это был бы ты. Я не могу. Действительно не могу. Прости меня. - Но я нравлюсь тебе? - Больше всех на свете. Ты замечательный. Он с сомнением посмотрел на Бидж: - Дело в том, что я не человек? - Абсолютно нет, - ответила она решительно, хотя до сих пор не думала о том, каким мог бы оказаться секс с фавном. - Дело даже не в том, что я старше тебя. - Не настолько уж ты старше меня. - Его глаза расширились, а уши странно дернулись. - Я понял: я необразованный. - Стефан! - сказала она умоляюще, но все было бесполезно: он убедил себя в том, что эта его догадка верна. Бидж попыталась обнять Стефана, но он отстранился и вежливо произнес: - Я благодарен тебе, но ты не обязана этого делать. - Но я хочу! - Мне кажется, сейчас лучше не надо. - Обида сделала его акцент более заметным. - Подождем, пока ты будешь чувствовать себя лучше. - Хорошо, - наконец сдалась она. - Я принесу одеяла и постелю тебе на софе. Мне только нужно проверить, нет ли чего на автоответчике. - Автоответчике? - Да, на телефоне. Ты ведь читал о телефоне в книгах Хэрриота? - А, - сказал он равнодушно, - верно. Телефон. - Он заставил себя улыбнуться. - Иди проверь его. - Я недолго, обещаю. Бидж прошла в спальню, гадая, не пойдет ли он за ней (откуда ему знать о таких вещах, как конфиденциальность), и пытаясь привести в порядок свои разбегающиеся мысли. Она посмотрела на себя в зеркало, рассеянно провела рукой по волосам и включила автоответчик. На нем оказалась единственная запись. "Привет, - сказал голос, который она не смогла бы перепутать ни с каким другим, - говорит доктор Хитори. Номер моего телефона... - Последовала серия цифр. - Пожалуйста, позвоните мне, чтобы мы могли договориться о встрече. - Долгая пауза. - Позвоните не откладывая". Это было все. Но доктор Хитори позвонила сама, не поручив это женщине из регистратуры, и голос ее звучал сердито. Не было ни малейшего сомнения в том, что это могло значить. Бидж почувствовала дурноту. Когда она вернулась в гостиную, Стефан уже улегся, повернувшись к стене, и притворялся спящим. Его поза ясно говорила об оскорбленных чувствах. Бидж выключила свет, вернулась в спальню и неподвижно пролежала до рассвета. На следующее утро в половине девятого она позвонила доктору Хитори, потом повидалась с ней, узнала результаты - ожидаемые результаты - теста и к десяти была дома. Стефан, проснувшийся на рассвете, трудолюбиво листал ее учебники, напряженно сморщив лоб и шевеля губами. - Ну а теперь, - спросил он, когда она вошла, - ты отвезешь меня домой? Бидж кивнула. Он взглянул ей в лицо и спросил встревоженно: - Бидж, ты плакала? - Немножко, - ответила она. - Такое иногда случается. Тут не о чем беспокоиться.
ГЛАВА 17
Прошел еще один день, и они снова отправились на Перекресток. Бидж держалась особняком, но остальные были слишком усталыми, чтобы это заметить. С полного одобрения Конфетки всю первую часть пути студенты проспали: к собственному изумлению, они обнаружили, что привыкли к таким поездкам и чувствуют себя совершенно спокойно. На границе Вирджинии и Перекрестка Бидж ненадолго проснулась. Конфетка посовещался с дорожной командой, затем их проводили, показав новые повороты, которые Конфетка тут же тщательно зарисовал на своей карте. Похоже, подумала Бидж, что дорожные команды теперь везде: по какой бы дороге они ни ехали, всюду встречались люди с лопатами и двузубами, под разговоры и смех строились все новые и новые ответвления, назначение которых было известно только начальникам команд, да еще Книге Странных Путей. Бидж снова задремала и спала до тех пор, пока они не миновали "Кружки". Время перевалило за полдень. Грузовик свернул на юго-восток, к большой реке. По крутому арочному мосту они пересекли ущелье, казавшееся глубоким, как Большой Каньон. Почти сразу за мостом начиналось травянистое плато что-то среднее между американскими прериями и иллюстрациями в "Нэшнл Джиогрэфик", изображающими русские степи. Из кабины грузовика открывался вид на мили во все стороны, легкий ветерок катил волны по высокой траве, тени облаков скользили по покатым холмам, уходящим к далеким предгорьям. - Проснись и пой, Анни, - сказал Конфетка. - Соберись с силами и начинай доклад. - Я готова, - тихо ответила девушка, и Бидж только теперь поняла, что Анни давно не спит. Доклад Анни был ясным и всеобъемлющим. Она рассказала об особенностях пациента, предполагаемой процедуре обследования и о причинах, по которым клиент обратился за помощью. - Конечно, я еще не видела пациента, но думаю, что у него липома. Если учесть, что нам известно о Перекрестке, - она вопросительно посмотрела на Конфетку, - то опухоль наверняка доброкачественная. Но все-таки для порядка я рекомендовала бы сделать биопсию. Доктор Доббс, мы сможем отправить образец в лабораторию? - Ясное дело, если только ты рискнешь его взять. Солнце ярко светило на травяное море вокруг грузовика. Все здесь казалось спокойным и мирным, вполне обыкновенным. - А не использовать ли нам держатель для бешеных животных? - спросил Дэйв. Держатель для бешеных животных представлял собой трехметровый металлический шест с затяжной петлей из троса на конце. Если нужно было поймать животное с подозрением на бешенство, один человек накидывал петлю ему на шею и затягивал ее, прижимая животное к земле, а другой надевал намордник, что требовало, конечно, полного доверия к напарнику. Конфетка нахмурился: - Возникает одна маленькая загвоздка: как быть с гордостью пациента? Такое обращение может его сильно обидеть. - Вот и прекрасно, - пожал плечами Дэйв, - пусть себе обижается. Анни, глядя в окно на пустынную степь, мягко заметила: - Эта идея не кажется мне удачной. Густая трава метровой высоты стояла по обе стороны дороги. Ветер гнал по ней волны, движение же грузовика еле колебало только ближайшие стебли. Из травы прямо перед ними возникла фигура человека со скрещенными на груди руками. Длинные прямые черные волосы, высокие скулы, длинный нос, чуть раскосые синие глаза придавали его внешности слегка азиатский оттенок. Лицо его было совершенно безволосым, как будто он только что побрился или удалил растительность на лице при помощи электроэпилятора. Человек был тонким и жилистым, но на руках бугрились мускулы, босые ноги выглядели обыкновенными человеческими ногами. Клиент спокойно смотрел на грузовик, совсем не смущенный его появлением, но не сделал никакой попытки подойти. Ли Энн незаметно открыла свой рюкзак, проверила его содержимое и снова закрыла "молнию", вылезая из грузовика, она прихватила рюкзак с собой. Конфетка тоже вылез из кабины и вместе с Анни пошел навстречу клиенту. Дэйв двинулся следом, чтобы ничего не пропустить, с одной стороны, но в основном потому, что считал нужным в случае чего защитить Анни. Бидж подождала, пока остальные отойдут достаточно далеко, чтобы не слышать ее слов, и повернулась к Ли Энн: - Смит-вессон? Ли Энн внимательно посмотрела на нее и коротко ответила: - Кольт. - Тридцать восьмого калибра? - Двадцать второго. - Ли Энн хмуро улыбнулась. - У него такие маленькие хорошенькие пульки. - Стоит ли тогда овчинка выделки? - Ты думаешь, здесь нужны серебряные пули? - Вот интересно, - сказала Бидж задумчиво, - в чем тут дело: в весе пули или в том, что серебро токсично для данного организма? Ну, как бы там ни было, таких пуль у нас все равно нет. Ли Энн вздохнула: - К тому же вряд ли получишь зачет по практике, если застрелишь клиента. Она закинула рюкзак в кабину через открытое окно. - А как ты узнала? - Ты как-то полезла за револьвером в "Кружках", - ответила Бидж смущенно. - А ты умеешь стрелять? Ли Энн дружески улыбнулась Бидж: - Если хочешь, как-нибудь могу научить и тебя. - Даже трудно представить, как много ты всего умеешь. - Большая часть этих умений в ветеринарном колледже ни к чему. - Несмотря на это, Ли Энн была явно довольна собой. - Зато здесь они очень даже к месту. Девушки присоединились к Анни и остальным. Конфетка протянул клиенту руку, но тот только посмотрел на него и не переменил позы. Анни начала задавать вопросы, но ответы мало что прояснили. Человек еле цедил слова, отвечая отрывисто и кратко, с сильным акцентом, похожим на восточноевропейский. - Как вас зовут? - с улыбкой спросила Анни. Клиент не ответил на ее улыбку. - У меня два имени. Тебе нужно знать одно. Меня зовут Влатмир. Я из племени здолниев. Сын суки Магды. - Он выпрямился еще более надменно. - Мы - вир. "Вир, - писал Лао, - считают, что название их народа происходит от латинского virus - мужи, случается им и относить к себе другое латинское слово: virtus - добродетель. В отличие от общепринятого "вервольф" это название говорит не столько об этимологии, сколько о самооценке. Хотя другие расы подвергают сомнению право ликантропов называть себя людьми, вир считают себя единственными достойными носителями этого имени. Возможно, это является проявлением психологической защиты, необходимой для выживания: благодаря ему вир могут видеть в других людях просто пищу..." Анни, которая уже ничему не удивлялась на Перекрестке, спросила: - Как я понимаю, сэр, вы наш клиент. Являетесь ли вы также и пациентом? Вместо ответа Влатмир снял рубашку. Его грудь оказалась безволосой и гладкой, как у младенца. Он пощупал свое плечо: - Там шишка. Она движется под кожей, но не исчезает. - Он захватил жировик пальцами, кожа на которых была такой же гладкой, как и на груди, - ни складок, ни морщин. Анни внимательно осмотрела липому: - Мне нужно было бы увидеть... - она сглотнула, но твердо закончила: увидеть это, когда вы в вашей другой форме. Влатмир повернул голову и внимательно посмотрел ей в глаза. В его взгляде не было гнева, но все равно это выглядело как вызов. Анни невозмутимо продолжала: - И на всякий случай я хочу получить ваше согласие на удаление липомы. Если окажется, что это необходимо, я сделаю анестезию. - Ане... - Он не справился с произношением. - Что это? - Обезболивание. Влатмир коротко хохотнул, как залаял. - Обезболивание! - Теперь он улыбался странной циничной улыбкой - от уха до уха. - Обезболивания не бывает. - Но тут ему пришла какая-то мысль, и он резко спросил: - Анастазия... Это укол? - Да, - ответила Анни. - Это не больно. - Она закусила губу. - Всего лишь быстрый укол иглой. - Понятно. Иглой. - Он разделся и быстро опустился на четвереньки. Глаза его закатились, глазные яблоки сильно покраснели, как будто множество мелких сосудов лопнуло разом. Когда же он снова посмотрел на людей, радужки его глаз оказались цвета серебра. Анни процитировала сообщение Лао о том, что превращение оборотня чрезвычайно болезненный процесс. Хотя Бидж много раз видела подобные сцены в кино и по телевидению - со всеми спецэффектами, гримом и мультипликацией, - она оказалась не готова к тому, что предстало ее глазам в действительности. Нижняя челюсть Влатмира со щелчком выскочила из суставов - иначе морда не могла бы удлиниться вперед. Пазухи носа и слизистая рта обнажились, вытянулись, потом закрылись. Пальцы рук отвалились и упали на землю. Кровотечением это не сопровождалось - так отпадают пальцы у больных проказой. Влатмир резко дернулся, не сводя с них глаз. Ладони превратились в лапы, на месте пальцев выросли когти. Остаток большого пальца скользнул под кожу и двинулся вверх по руке, как крот под землей в мультфильме, остановился, и из него сквозь плоть пророс рудиментарный палец. Из копчика быстро вырос хвост, голый вначале, но быстро покрывшийся шерстью. Влатмир взвизгнул и упал на бок. Анни сделала движение к нему, но Конфетка удержал девушку: - Не трогай его, только наблюдай. Тело оборотня сотрясали судороги. Сначала он выглядел как человек, бьющийся в конвульсиях, потом стал похож на собаку, с которой случился удар. Постепенно судороги становились слабее и реже. Влатмир уже не визжал, а тихонько скулил. Наконец все закончилось, и волк просто лежал на земле, хрипло дыша. Анни опустилась на колени рядом с тяжело вздымающимся боком зверя и, хмурясь, принялась выслушивать его через стетоскоп. - Придется подождать, - сказала она наконец. - Давать ему наркоз еще нельзя. В этот момент волк рванулся вперед, схватил с земли свои отпавшие пальцы и проглотил их целиком. Потом, повернув голову, он посмотрел на Анни, и его пасть раздвинулась в улыбке. Такое выражение у собаки означало бы дружелюбие, Влатмир же излучал презрение. - Вам приходилось когда-нибудь видеть у взрослого представителя семейства собачьих такие чистые зубы? - пробормотал Дэйв. - Никогда, даже если их почистить, - ответила Ли Энн. Клыки Влатмира сверкали и казались невероятно острыми, как только что прорезавшиеся зубы у щенка. - Я собираюсь осмотреть вас с ног до головы, - обратилась к оборотню Анни. - Это нужно, чтобы убедиться, что нет никаких других повреждений. О'кей? Влатмир тихо фыркнул, без дружелюбия, но и не агрессивно. Он стоял совершенно неподвижно, пока Анни, неуверенно сначала, но потом более решительно ощупывала голову, туловище и лапы. - Зубы без изъянов... Глаза налиты кровью, но это, по-видимому, нормально... Никаких признаков ушных клещей - едва ли паразиты могут выжить, когда вы меняете форму. - Анни начала ощупывать лапы. - Ах нет, похоже, я поторопилась с выводами - на передних лапах, вокруг суставов, следы укусов. Ну как, парень, блохи тебя едят? Незаметно для себя Анни стала говорить тоном, обычным для ветеринара, имеющего дело с небольшим и нервным животным, она даже попыталась потрепать волка по ушам. Рычание, которым он ответил на это, не оставляло сомнений в его реакции. Анни быстро отдернула руку: - Прошу прощения. Закончила осмотр она уже без фамильярностей и по-деловому, сообщая результаты так же отрывисто, как разговаривал с людьми Влатмир. - Здесь опухоль, - сказала Анни, ощупав плечо. - Размером примерно с фалангу моего большого пальца. Расположена на поверхности, сразу под кожей. Подвижная, округлая, симметричная. Типичная липома - беспокоиться тут нет оснований. Влатмир повернул голову и попытался ухватить жировик зубами. - Нельзя, - остановила его Анни, не обращая внимания на недовольное рычание. - Нельзя этого делать. Мне нужно, чтобы все было сухим - иначе трудно как следует выстричь шерсть и продезинфицировать кожу, чтобы не занести инфекцию. Очевидно, оборотень понял. Он терпеливо ждал, пока Анни маленькими ножницами выстригала шерсть вокруг липомы, стараясь причинить как можно меньше ущерба меховой шубе. - Он ведь может превратиться в человека, если ему не понравится стрижка, прокомментировал Дэйв, - так что можешь особенно не стараться. - Ну вот, теперь введем суритал, - сказала Анни мрачно. Она явно ожидала, что с этим возникнут сложности. Но волк послушно поднял переднюю лапу, в этот момент он казался почти ручным. Анни быстро перетянула вену, и Бидж снова позавидовала тому, какие ловкие и уверенные у Анни руки. Влатмир даже не вздрогнул, когда она ввела иглу и нажала на поршень шприца. Волк лег на землю, было заметно, что он старается не поддаться действию наркоза. - Вот и хорошо, - успокоительно проговорила Анни, поглаживая его по спине, хотя явно делала это только из чувства долга. - Нужно расслабиться. Наркоз подействовал не так быстро, как она рассчитывала, но в конце концов Влатмир отключился. - Пожалуйста, дай мне стерилизатор с инструментами, - обратилась Анни к Ли Энн. - Хочется сделать все побыстрее. - А не думаешь ты, что пригодится вот это? - Дэйв держал принесенные из грузовика дюймовой толщины шины и клейкую ленту. - Может быть, стоит его обездвижить? - Или по крайней мере связать лапы, - предложила Ли Энн. Анни улыбнулась и покачала головой: - Мы закончим раньше, чем он придет в себя. Дэйв, однако, не стал относить шины обратно в грузовик. Сама операция оказалась совсем простой: чтобы сделать один продольный разрез, промокнуть марлей кровь и ножницами отсечь опухоль, Анни потребовалось всего несколько секунд. Она захватила липому зажимом и поместила ее в пробирку. - Вот вам, доктор Доббс. Пригодится? - Если не мне, то кому-нибудь в лаборатории. Хорошо, что ты об этом подумала. Закрой пробирку, и мы заберем ее с собой. Анни плотоядно посмотрела на здоровую ткань по краям разреза: - Наверное, неэтично взять образец без согласия пациента? - Угу. Но с другой стороны - нам же нужно с чем-то сравнивать клетки опухоли. Как можно судить, доброкачественная ли она, если неизвестно, как ведет себя нормальная ткань? Возьми маленький кусочек. - Конфетка нахмурился. - И поторопись - похоже, он приходит в себя. Анни поспешила взять образец ткани, дыхание Влатмира становилось заметно более быстрым. Девушка ущипнула его за лапу, чтобы проверить наличие рефлекса, и, к своему удивлению и испугу, увидела, как лапа дернулась. - Не ввести ли ему еще анестетика? - спросила Бидж. - Нет, - решительно ответила Анни. - Ведь это же суритал: количество не играет роли. Я лучше быстренько зашью разрез. Она протянула руку к стерилизатору, выбрала маленькую изогнутую иглу и тонкую хирургическую нить, вставила иглу в держатель и начала сшивать кожу. В этот момент волк пришел в себя и с угрожающим рычанием щелкнул зубами. Анни быстро отдернула руку и почти успела увернуться: сверкающие клыки задели ее лишь слегка. Оборотень слизнул капельки крови с морды и кинулся на девушку. Конфетка успел ее заслонить, сунув обмотанную курткой руку в пасть Влатмира. Другой рукой он попытался схватить волка за загривок, но удержать такого большого и свирепого зверя оказалось невозможно. Волк с глухим рычанием рвал зубами куртку. Поняв, что не сможет вцепиться в человека, он неожиданно ударил Конфетку головой в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, и зверь снова кинулся на Анни, которая все еще ошеломление смотрела на свою кровоточащую руку. Но теперь ее с обеих сторон заслонили Дэйв и Ли Энн, держа в руках шины как бейсбольные клюшки. Дэйв ударил оборотня по нижней челюсти, а Ли Энн нанесла гораздо более сильный удар по горлу. Волк отскочил назад, давясь воздухом: Бидж, оказавшаяся позади Дэйва и Ли Энн, тоже занесла шину для удара, но неожиданно ее рука самопроизвольно разжалась, и стержень упал на землю. Влатмир попытался вцепиться зубами в шины в руках Дэйва и Ли Энн. Никто из них не дал ему такой возможности, Ли Энн сильно ударила его по морде и резко приказала: - Лежать! Взгляд, который он бросил на нее, говорил о высоком интеллекте, но никак не о добродушии. - В грузовике есть шест со стальной удавкой на конце. Нам его достать, или ты будешь вести себя прилично? Влатмир, шерсть на загривке которого стояла дыбом, припал к земле, готовый прыгнуть на Ли Энн. Конфетка попытался что-то сказать, но он все еще задыхался после удара в солнечное сплетение. Бидж положила руку на плечо Ли Энн: - Опусти шину, только медленно. - Еще чего! - Сделай это. Пожалуйста! Ли Энн неохотно опустила стержень. Волк не кинулся на нее, но в остальном все осталось без изменений: он продолжал смотреть на Ли Энн, яростно рыча. - И не смотри ему в глаза, - добавила Бидж. - Он воспринимает это как вызов. - И правильно воспринимает, - упрямо ответила Ли Энн. - Ну, если только ты не собираешься перегрызть ему горло, лучше все-таки кончить дело миром. Явно против воли Ли Энн отвела глаза. Влатмир отошел на шаг и улыбнулся ей, оскалив зубы и высунув язык. Казалось, он смеется над девушкой. В следующую секунду он взвыл: его зубы с треском выпали из челюсти, тело сотрясла судорога, хвост отвалился, дергаясь на земле. Открытая рана на том месте, где он только что был, немедленно закрылась, не оставив шрама. Оборотень повернулся, схватил хвост лапами, которые быстро превращались в руки, и проглотил его целиком. Бидж ощутила дурноту, но принцип был ей понятен: животное стремилось сохранить как можно больше массы своего тела. Еще через секунду Влатмир уже в человеческом облике поднялся с земли. Он был покрыт потом, и его мускулы все еще болезненно подергивались. Он бросил взгляд на свое плечо - гладкое и неповрежденное. - Разрез. Я его чувствую - другой я. Анни сглотнула и сказала почти спокойно: - Я не смогла зашить рану. Влатмир смотрел куда-то вдаль, чем-то встревоженный. Наконец он произнес: - Я тебя укусил. Анни кивнула, широко раскрыв глаза. Он странно посмотрел на нее, склонив голову набок. - Но ты жива. - Он был явно озадачен, но ничуть не раскаивался. - Мы остановили тебя, - сказал Дэйв. - Вы? Остановили? - Влатмир изумленно вытаращил глаза. - Ясное дело, - пробурчала Ли Энн. - Как? - спросил вир, делая шаг к девушке. - Не стоит беспокоиться, сэр, - насмешливо ответила она. - Это было совсем не трудно. Его глаза сузились и на мгновение стали серебряными. - Я вспомнил. И не забуду. Анни, всеми своими сорока килограммами, загородила Ли Энн. - Вероятно, нам следует завершить консультацию. - Она подняла пробирку с удаленной липомой. - Мы можем забрать это для биопсии, если вы хотите... Влатмир небрежно выбил пробирку из ее руки и раздавил о камень. После момента остолбенения Анни произнесла: - Ну что ж. Никакой биопсии. Скорее всего и так все будет хорошо: опухоль выглядела как типичный жировик, и, в общем, можно было ее и не удалять. Она сглотнула. - Хочу дать вам совет, как вести себя после операции, хотя вы можете считать, что в этом нет необходимости. - Все заживет. - Он ухмыльнулся, показав свои прекрасные новенькие человеческие зубы. - Понятно? - Понятно, - ответила Анни с легкой дрожью. - После того, как вы меня укусили, стану ли я... стану ли я одной из вир? Влатмир громко расхохотался: - Это ты-то? - Он не дал себе труда скрыть презрение. Анни покраснела. Даже ее безграничное терпение, похоже, имело пределы. - Ты снял тяжесть с моей души. Не хочешь ли снова трансформироваться, чтобы я могла зашить рану? - Нет. Не делать же это дважды. - Он снова улыбнулся, и Анни отступила на шаг. - Я и так уже голоден. - Действительно, он выглядел заметно более худым, чем был, когда они встретились. - В таком случае не забудьте, что в рану не должна попадать грязь - если она окажется открытой, когда вы... когда вы снова трансформируетесь. Также постарайтесь не лизать ее и не кататься по земле, пока все полностью не заживет. Бидж слушала Анни, испытывая к ней все большее уважение: девушка не моргнув глазом давала инструкции стоящему перед ней голому мужчине, который только что пытался перегрызть ей горло. - И сообщите нам через Кружку, если вам снова понадобится помощь, закончила Анни. - Это все. - Да. - Влатмир наклонился и поднял с земли свои штаны. - Деньги. - Он протянул Анни монеты, как хозяин протягивает объедки надоедливой собачонке. - Доктор Доббс? - повернулась к Конфетке Анни. Конфетка подошел к оборотню и взял деньги. - Спасибо. И вот еще что... - Он помолчал. - Да? - Передай своим соплеменникам, что медицинская помощь впредь будет оказываться только в случае гарантии должного поведения пациента. Отныне вам придется терпеть намордники. Влатмир ответил угрожающе тихим голосом: - Вир не станут терпеть. Ты нас оскорбляешь. - Это не важно, - твердо ответил Конфетка. - Я отвечаю за своих студентов. Я не собираюсь снова подвергать их опасности. - Не подвергать опасности? - Влатмир засмеялся, хотя теперь его смех больше походил на рычание волка. - Не подвергать опасности? - Он повернулся к Конфетке и оскалил зубы. - Никаких намордников. Это не для вир. - Альтернатива не обсуждается. Ты передай остальным. Влатмир отвернулся. Он оделся, стоя спиной к людям не столько из скромности, сколько выражая презрение к ним - показывая, что не боится нападения сзади. Потом нырнул в траву, даже не оглянувшись. Все смотрели ему вслед - он вышел на дорогу у перекрестка, остановился у столба с указателем (обнюхал его, подумала Бидж) - и исчез из виду, как растворился в воздухе. - Но я люблю собак, - неожиданно сказала Анни. - Я даже волков люблю, - ответила ей Ли Энн. - У меня много их фотографий, есть подборка статей о восстановлении популяции красного волка в Северной и Южной Каролине. И есть футболка с изображением волка, воющего на луну. Она улыбнулась Бидж: - Хочешь, подарю? Тебе она пойдет, а меня что-то теперь не тянет ее носить. Бидж пожала плечами: - Если он так презирает деньги, то откуда он их взял? - Если ты мне объяснишь, куда он делся сейчас, - ответил ей Дэйв, - я скажу тебе, откуда он взял деньги. - Хорошо, поставим вопрос иначе: почему он взял с собой деньги и почему кто-то их ему дал? - У тебя есть какие-то предположения на сей счет, Бидж? - спросил Конфетка. - Ему совсем не нужно было удалять жировик, - ответила Бидж решительно, и он прекрасно об этом знал. Он обзавелся деньгами специально, чтобы расплатиться с нами. Но зачем ему понадобилось с нами встречаться? - Ты хочешь сказать, чтобы нас проверить? - Может быть, он здешний полицейский, - сказал Дэйв. И застыл на месте. Тут же все вспомнили окровавленное тело с надписью "Правосудие" на нем. А ведь никто так им и не сказал, как выглядит генеральный инспектор... Конфетка пришел в себя первым: - Не думаю, что он... что он полицейский. Скорее, он похож на кого-то, кто смотрит на закон с противоположной стороны. - Конфетка поспешил переменить тему: - Должен вам сказать, что вы очень лихо управились с шинами, ребята. - Спасибо, сэр, - сказала Ли Энн. И добавила: - Наверное, нам пошла на пользу практика в "Кружках" - игра в ловилки. - Весьма вероятно. Бидж, тебе, пожалуй, стоит еще потренироваться. Или у тебя болит рука? - безразлично поинтересовался Конфетка. - Я просто неуклюжая. - А ты, Анни, здорово правела операцию. - Если не считать ошибки с наркозом. - А какую дозу ты ему дала? - спросил Конфетка. - Четырехпроцентный раствор суритала, - беспомощно пожала плечами девушка. - Один миллилитр на каждые два килограмма веса. Это вдвое больше, чем я ввела бы ротвейлеру, и примерно в полтора раза больше, чем нужно было бы обыкновенному волку. - Может быть, у него нетипичная реакция на наркоз. - Я думаю... - начала Бидж и тут же умолкла. - Что ты думаешь? - обернулся к ней Конфетка. - Да нет, ничего особенного. Просто я предположила, что его физиология связана с более высоким порогом болевой чувствительности, чем у нормального волка такого же веса. На самом же деле она подумала о другом: когда Влатмир протянул руку, чтобы вручить Конфетке деньги, она заметила около локтя синевато-красные отметины - следы уколов. Это было, конечно, невозможно. На Перекрестке неоткуда взять наркотики. Но в ветеринарном колледже есть собственная аптека, и Конфетка имеет полную возможность получать оттуда различные препараты. Всю дорогу домой Бидж преследовали весьма неприятные мысли.
ГЛАВА 18
На этот раз они остановились на ночлег почти сразу, как оказались на территории Перекрестка. Конфетка собирался на следующее утро рано отправиться в путь. Лагерь разбили на том самом поле, где Бидж лечила единорога. Солнце только что село, натянутый между двумя деревцами брезент служил всего лишь предосторожностью: ночь обещала быть ясной и теплой, и даже угрозы появления комаров не предвиделось. Приготовленное на ужин рагу (из барашка, подаренного Филдсом) оказалось выше всяких похвал. Анни неподалеку от лагеря нашла шалфей и дикую петрушку, Ли Энн достала предусмотрительно захваченные с собой соль и перец, а Дэйв широким жестом извлек из рюкзака свежий хлеб, купленный по дороге в "Кружках". После ужина Конфетка отправился в гостиницу, сказав, что ночлеги вместе со студентами действуют на него угнетающе, а в "Кружках" его всегда ждет постель, и к тому же он обещал привезти трактирщику свежие журналы, совет же остающимся - вести себя разумно и быть готовыми к раннему подъему: он приедет на рассвете. Дэйв мрачно предсказал нападение ночных хищников и даже сделал вид, что готов нести вахту, но всем такая угроза показалась несерьезной. Студенты вытащили свои спальные мешки из грузовика и теперь лениво сидели, облокотясь на них, - было так хорошо, что не хотелось расстилать спальники и устраиваться на ночлег. Журчание ручья навевало Бидж успокоение и примирение с собой.. В кустах неподалеку раздался треск, и чей-то голос крикнул: - Йо! - Привет, Стефан! - жизнерадостно откликнулась Анни, когда же он стал виден в полный рост, потрясение выдохнула: - О-ой... Рюкзак оказался единственным предметом туалета Стефана. Никто не усомнился бы, что перед ним фавн, равно как и в его принадлежности к мужскому полу, хотя гениталии и были частично скрыты густой порослью на туловище. Он проследил за взглядом Анни. - Прошу прощения, - сказал он беззаботно. - Если хотите, я надену шорты. - Да все в порядке, - ответила Ли Энн, а Дэйв, явно наслаждаясь ситуацией, протянул: - Мы свои люди. Даже Анни выдавила из себя вежливое согласие, но Стефан покачал головой, порылся в рюкзаке и вытащил спортивные трусы, приобретенные в их мире. На виду у студенток он натянул их и довольно провозгласил: - Ну вот. Теперь все прилично. Повернувшись к Бидж, он произнес явно старательно отрепетированную фразу: - Рад снова видеть тебя, Бидж. Как поживаешь? - Прекрасно. - Мне очень хотелось бы, чтобы ты пошла со мной, - продолжал он, смущаясь. - Я хотел бы тебе кое-что показать. Дэйв захихикал. - О'кей, - ответила Бидж, вставая. - Фонарик захватить? Стефан посмотрел на нее непонимающе. Бидж взяла фонарик, включила его и выключила. - Карманный фонарь, - с облегчением проговорил Стефан. Язык книг Хэрриота явно отразился на его словарном запасе. - Нет, нам лучше идти в темноте. Он поманил ее рукой и нырнул в кусты. - Я постелю тебе, - сказала Анни Бидж. - Не задерживайся, он явно спешит. Бидж последовала за фавном. Темнота была почти непроглядной. Луна, хоть и полная, еще не вышла из-за гор на востоке. Стефан повел Бидж по извилистой дорожке вдоль ручья. Бидж казалось, что камни нарочно подворачиваются ей под ноги. Она несколько раз чуть не свалилась в ручей. Однажды, вскрикнув, она уцепилась за руку Стефана, он подхватил ее в последний момент - еще немного, и она в полный рост растянулась бы в заводи. После этого фавн пошел медленнее, хотя явно еле сдерживал нетерпение. - У нас остается совсем немного времени, прежде чем все начнется. - Что начнется? - Бидж теперь была вынуждена использовать руки как опору: берег ручья круто пошел вверх. - Единороги. Тут уж Бидж забыла и думать о том, что нужно сохранять равновесие, одним прыжком она оказалась рядом со Стефаном: - Что с единорогами? - Они спариваются. Перед Бидж встала живая, разрывающая сердце картина: "Привет, мам. Налей себе чаю и позвони мне. Я тебе такое расскажу..." Вслух она пропыхтела: - Сезон спаривания у них длится долго? - Только одну ночь, и при этом всего несколько минут. Это должно произойти точно в момент весеннего лунного затмения. Познания Бидж в астрономии были весьма смутными. - И как часто это случается? - Раз в несколько лет. В другое время ничего не происходит. Луна давно уже взошла, а теперь, наконец, показалась и из-за гор. Бидж как-то не задумывалась над тем, что одно и то же солнце светит на Перекрестке и в ее мире и так же встает на востоке, но сейчас привычный вид ночного светила поразил ее. Она всегда думала о Луне как о спутнике исключительно ее собственной Земли, появление ее в небе Перекрестка воспринималось почти как измена. К тому же и созвездия были совсем иными. Она подумала о том, что нужно будет сказать об этом доктору Протере, автору статьи о тектонике реальности, когда она вернется в Вирджинию. Бидж дважды соскальзывала, пытаясь преодолеть скальный выступ у водопада. Стефан подсмеивался над ее прежними неудачами, не принимая их всерьез, но теперь проявил вежливую заботу и протянул руку, чтобы помочь ей перебраться. Потом, двигаясь чуть ли не на цыпочках, они вошли в маленькую чашеобразную долину. Бидж остановилась, пораженная открывшимся зрелищем. Закругление скалы придало долине правильную сферическую форму. Многолетняя эрозия и отмершие растения создали здесь толстый слой плодородной почвы. Бидж и Стефан стояли среди деревьев, окружавших долину, дальше начиналась лужайка, а еще дальше у подножия десятиметровой скалы лежало небольшое озеро, струя потока, падавшего с высоты, разбивалась о выступы камня и низвергалась в озеро почти бесшумно. Орошаемые брызгами водопада, на каждом клочке земли рядом с потоком и посередине него росли папоротники. Бидж подумала о том, какое волшебное впечатление все это должно производить при солнечном свете. Между папоротниками, совсем рядом с водопадом, вверх уходила узкая дорожка. Лужайка была сплошным цветочным ковром, даже в лунном свете поражавшим своей голубизной: анютины глазки, ирисы, какие-то неизвестные Бидж растения с крупными бархатистыми соцветиями. Ивы у края озера сменялись ближе к скалам соснами и дубами, Бидж заметила также несколько кедров. Воздух был напоен их смолистым ароматом, смешивающимся с благоуханием цветов. Стефан прислонился к корявому стволу, покрытому мягким мхом, и жестом предложил Бидж сделать то же самое. - Теперь надо ждать. Бидж удобно устроилась под деревом. Его наклоненный - под напором постоянных горных ветров - ствол служил идеальной спинкой кресла. Девушка полузакрыла глаза, прислушиваясь к крикам сов, голосам квакш, еще каким-то лесным звукам на фоне неумолчного стрекотания цикад в теплом ночном воздухе. Скоро голова Бидж склонилась так же, как головки цветов на поляне. Когда она медленно и сонно подняла руку, чтобы протереть глаза, ее пальцы нащупали шерсть: Стефан, когда она уснула, закутал ее в вынутый из рюкзака свитер. Бидж улыбнулась и попыталась понять, что же ее разбудило. Взглянув вверх, она увидела полную луну с наплывающей на нее круглой тенью. Стало заметно темнее: затмение начиналось. Неужели она почувствовала это? Бидж подумала: а действительно ли она проснулась - все вокруг выглядело волшебным сном. Потом она заметила, как тихо стало в долине. Совы и квакши больше не кричали, умолкли даже кузнечики. - Ты проснулась, - прошептал Стефан ей на ухо. Его дыхание щекотало Бидж кожу. - Это хорошо. Сейчас начнется. - Бидж наклонилась вперед, стараясь разглядеть что-нибудь в меркнущем свете. - Вон они, - прошептал Стефан совсем беззвучно. Его рука, почти не видная в тени дерева, показала вперед. На поляне бесшумно появились два содружества единорогов. Одна группа спустилась по дорожке у водопада и пересекла озеро. Казалось, водяные лилии расступаются перед животными, а потом скользят за ними следом. Второе содружество вышло из-за ив на дальнем конце долины и приближалось по тропинке вдоль берега. В лунном свете на роге третьего по порядку животного блеснул металл. Бидж наклонилась еще больше, стараясь получше разглядеть своего бывшего пациента. Единороги смотрели друг на друга, разделенные голубым цветочным ковром. Они опустили головы и напрягли шеи, покачивая рогами из стороны в сторону. Бидж обеспокоенно наблюдала за ними: похоже, предстоит бой, типичный ритуал при спаривании стадных животных. Затем два содружества двинулись навстречу друг другу, разворачиваясь цепью: каждый самец выбрал себе самку, и они неторопливо сходились, опустив рога. Когда первая пара встретилась, Бидж затаила дыхание: самец подставил самке рог, та качнула головой и ударила своим рогом по рогу самца. Раздался звон, такой же чистый, как Бидж помнила по своей предыдущей встрече с единорогами, высота звука, издаваемого рогами самца и самки, различалась примерно на треть тона. Секунду животные стояли неподвижно, потом опустили головы и позволили цветам приглушить звук. Согнув друг перед другом передние ноги - это удивительно напоминало поклон, - они разошлись, чтобы повторить ритуал с другими единорогами. Вскоре долина была полна мягким звуком многочисленных соударяющихся рогов, иногда звучал гармоничный аккорд, иногда - хотя и редко - режущий уши диссонанс. Те единороги, рога которых звучали не в унисон, инстинктивно начинали избегать друг друга. Соударение рогов двух животных, оказавшихся рядом с Бидж и Стефаном, вызвало такой мощный чистый звук, все нарастающий и нарастающий, что у Бидж захватило дух. Другие единороги, замерев, повернули головы и насторожили свои изящные белые ушки. Самка положила рог на шею самцу, тот - на шею подруги, и звук замер. Единороги встали бок о бок и медленно двинулись в чащу. В этот момент Бидж заметила совсем близко от себя животное с восстановленным рогом, приближающееся к самке. Бидж зажала рот рукой, как героиня мелодрамы, боясь пошевельнуться и даже дышать. Что, если при ударе рог снова обломится? Или издаваемый рогом звон после лечения потерял свою звучность? Другая рука Бидж нашла руку Стефана, он сжал ее руку в ответ. Животные взмахнули головами, и их рога пришли в соприкосновение. Единая чистая нота набирала силу до тех пор, пока единороги не положили рога на шеи друг другу. Стефан радостно обнял Бидж за плечи. - Ты все-таки добилась этого, - сказал он. - Чего бы я только не отдал за то, чтобы оказать единорогу такую же услугу! Бидж казалось, что сейчас она способна летать. - Какова вероятность, что у них появится... появится жеребенок? - Отпрыск, - поправил ее, глядя на Бидж сияющими глазами, Стефан. - Он появится обязательно. Раз единорог нашел себе пару, обязательно. Поздравляю, доктор Бидж. - Спасибо. Они смотрели, как, пока длится затмение, животные, найдя тех, чей рог звучит в унисон с их собственным, парами уходят с лужайки. Наконец осталась единственная самка, она опустила голову и ударила рогом по камню на берегу, позволив звуку заполнить всю долину. Когда ни один самец так и не появился, она опустила рог в воду, заглушив звон. Войдя в озеро, самка в одиночестве пересекла его и стала подниматься по тропе мимо водопада. - Ну вот и все, - сказал Стефан. - Теперь начнется спаривание, потом животные вернутся в содружество, а к осени все самки принесут отпрысков. - А что будет с той, которая не нашла себе пары? - Она постарается найти себе супруга в следующее весеннее затмение. - Это будет через год? - Не знаю, - честно ответил Стефан. - Тебе понравилось? - Я... - Бидж замолчала, не находя слов. Стефан удрученно посмотрел на нее. - Тебе нечего сказать? Тебе не понравилось? - Мне ужасно понравилось. Это было великолепно, - ответила Бидж, наблюдая, как одинокий единорог скрывается за гребнем горы. - Я рад. Я хотел, чтобы ты это увидела. - Я так тебе благодарна, - сказала Бидж, в порыве чувств целуя его в щеку. Он робко поцеловал ее в щеку тоже, потом придвинулся ближе и поцеловал в губы. Бидж ответила на его поцелуй, и тут же ощутила внезапный удар, с ужасом вспомнив тест в кабинете доктора Хитори: как она пыталась оставить свой язык высунутым и не смогла. Она отстранилась: - Пожалуй, не стоит делать этого. - Почему? - Стефан был огорчен и задет. - Потому что я... Ну, в общем, я думаю, что не стоит. - Как могла она объяснить ему, что не смеет позволить себе близости? Он спросит, почему, а Бидж еще не была готова говорить об этом ни с кем. К тому же Стефан с его чувствительностью будет несчастен почти так же, как и она сама. Но его и не интересовала возможная причина отказа. - Ладно, - проговорил он оскорбление. - Может быть, я кажусь тебе странным. Ты ничего не должна объяснять. - Он отвернулся. - Нам пора возвращаться. Бидж в темноте несколько раз чуть не упала. Перелезая через упавший ствол, она споткнулась и съехала с дорожки в кусты. Стефан осторожно помог ей подняться, избегая прикосновений к ее телу. - Может быть, я и странный, - сказал он с намеком на злорадство в голосе, - но зато ты неуклюжая. - На это Бидж ответить было нечего. Бидж на цыпочках пробиралась к своему спальнику, но - что было неизбежно в темноте наткнулась на чей-то рюкзак. Он с грохотом упал - в нем оказались книги. - А обо мне еще говорят всякие гадости, - сонно бормотал Дэйв, пока Бидж залезала в свой мешок. - И правильно делают, - столь же сонно отозвалась Ли Энн. - С тобой все в порядке? - тихо спросила Анни, когда остальные снова уснули. Бидж съежилась в своем спальнике, отвернувшись ото всех, чтобы никто не заметил, что она вот-вот заплачет. "Ох, да у меня же все прекрасно, подумала она. - Я скоро умру. Я уже теряю двигательные навыки, и я больше не смею влюбиться". - Все о'кей, - ответила она вслух.