— Ох, Вальдемар, ты не исправим, — она повернулась и пригласила пройтись по ночному лесу.
— Ну почему же. Всё течёт, всё меняется.
— Я вообще до сих пор не могу понять, как тебя приняли. С твоим-то тёмным прошлым. Я помню, когда мы познакомились, а мне тогда было двенадцать, я перерыла всю библиотеку и нашла пухлую папку с твоими похождениями.
— Нет, нет. Ты ошибаешься, тех папок было четыре.
— Ну, мне и одной хватило. Я просто в шок пришла, когда узнала, что раньше ты убивал охотников на нечисть. Столько зверских убийств! А тебя даже найти не могли, не то, что убить.
— Да, славные были деньки, — я мечтательно закатил глаза, припоминая неуправляемую ярость минувших лет.
— Вальдемар, а что послужило для тебя сигналом остановиться? Неужели, та охотница, которую ты осушил, как бокал вина. Ведь, не в одном из более сотни случаев, ты не пил кровь у охотников, — Яга явно не стремилась переходить к делу, играя в старую игру.
— Ты же знаешь, что это была единственная женщина, которую я полюбил по настоящему. Но она бы никогда меня не приняла. Я был для неё монстром, тварью, которую следовало убить, что бы люди спали спокойно.
Я замолчал. Я на долго задумался. Вспоминая ту неделю, я до сих пор испытываю боль. Хотя, с тех пор прошло более двух столетий. Время совсем не лечит!
Мы с Ягой вышли к небольшой безымянной речке. Я кашлянул, выходя из воспоминаний, и спросил:
— Он всё ещё навещает тебя?
— О ком ты? — женщина смущённо отвела взгляд.
— О нашем Главе конечно. Вокруг твоей избушки двенадцать кругов защиты высшего уровня. Ты на такое не способна. Это его магия. И его запахом пропитано большинство вещей в доме.
— Да. Он постоянно нас навещает, — она с вызовом посмотрела на меня, но я не собирался их обвинять.
— Ты ведь видишь всё? Погадай мне. Расскажи о моём будущем.
— Я знаю не всё. Дочки видят лучше. Но тебе я могу сказать одно — не бросай дорогу, по которой идёшь ни при каких обстоятельствах, и ты обретёшь покой.
— Спасибо. Я попробую, — мы ещё долго разговаривали, вспоминали старые времена и не заметили, как наступило утро.
Утро было полно приготовлениями. Вампир и Эльлорин проверяли снаряжение, Гелорис готовил заклинания. Это было довольно просто. Нужно было только оставить заклинание незавершённым — например, не завершить последний жест, или не произнести последнее слово. Я тоже кое-что попробовала подготовить заранее.
По словам Яги, лошади не отбегали далеко от домика, но собрать их вместе было тяжело. К тому же, магией можно было уговорить не каждую лошадь. Некоторые вообще убегали, как только чувствовали поблизости мага. Такими должны были заняться эльф и Кошка. Остальных взяли на себя мы с Гелорисом и вампир.
Вначале было просто. Вампир прислушивался, находил ближайшую лошадку, и если она не убегала при нашем приближении, мы её ловили и отводили к небольшой конюшне. Некоторые лошади покорно шли без привязи, некоторых вампиру приходилось ловить силой, а иные рвались так, что магические путы лопались.
Пару раз лошади плевались огненными струями, а один своенравный жеребец дыханием заморозил Вальдемару ноги. Вампир потом долго ругался и срывался на других лошадках.
Табун состоял всего из девятнадцати кобыл и двух жеребцов. Когда, к вечеру, мы поймали двадцать чудесных лошадок, парни были уже никакие от усталости. Мелиса тоже ели волочила ноги. Одна я была бодра и весела. И не удивительно! Мне ничего не давали сделать самой. Гелорис постоянно задвигал меня за спину. Не то что мне было не приятно, но хотелось и самой попробовать поймать хоть кого-то.
Последнего жеребца мы отправились ловить все вместе. Вампир стандартно прислушался и уверенно кивнул на запад. Мы немного прошлись по лесу, периодически отвлекаясь на лесную землянику. Спешить было уже некуда. Самое сложное было позади. На небольшой полянке стоял огромный лохматый жеребец. Шкура его отливала розовым, а густая спутанная грива и хвост имели все семь цветов радуги. Пожалуй это был самый необычный конь из всех. Он показательно не обращал на нас внимание, обнюхивая куст с неизвестными чёрными ягодами.
— Осторожно, что-то не так, — Вальдемар предупреждающе вскинул руку.
— Что? Антимаг? — Гелорис схватил меня за руку, словно боясь, что я брошусь к лошади.
— Нет. Не знаю. Чувствуешь?
— Что-то знакомое, — маг задумчиво сделал Познающий жест.
— Мы его ловить будем, или как? — устало спросила Мел.
— Да. Мне кажется, я догадываюсь, что с ним не так.
Гелорис сделал шаг в сторону коня.
— Постой. Осторожно, он может быть с норовом, — вампир придержал мага за плечо.
Гелорис отмахнулся от него. Осторожно приблизился и протянул руку к холке жеребца. В следующее мгновение случились две вещи. Жеребец взвился на дыбы и ударил Гелориса. Вампир кинулся вперёд, но и он не успел ничего сделать. Только отпихнуть жеребца в сторону. Тот было кинулся на вампира, но Вальдемар схватился за его холку. Радужный зло взвизгнул и… телепортировался. Вместе с вампиром. Через секунду они появились в просвете между деревьями. Жеребец скинул Вальдемара и вновь телепортировался. Всё произошло так быстро, что никто ничего не понял.
Я стояла и смотрела, как медленно оседает на землю Гелорис, как разливается под ним огромное алое пятно. Я подбежала и упала перед ним на колени, пытаясь развернуть его лицом. Он был очень тяжелым, а я безумно боялась того, что могу увидеть. С другой стороны упал Вальдемар и одним рывком развернул Гелориса лицом вверх. Он был без сознания. Его светлые волосы быстро окрашивались в красный. Лицо превратилось в страшную маску, будто созданную для поклонения кровавым богам. Сомнений не было. Рана смертельна. Копыто лошади проломило череп. Слезы брызнули у меня из глаз, и я окончательно перестав что-то соображать, глупо смотрела, как вампир хлопает его по щекам. Но вот Гелорис открыл глаза. Я не успела полком обрадоваться, как он хрипло заговорил:
— Позаботься о ней, — сказал, он вампиру.
Видно было, что слова причиняют ему невыносимую боль. А потом, чуть повернув ко мне голову, еле слышно прошептал последнее слово в своей жизни:
— Прости!
Я заревела во весь голос. Мне не хотелось, больше жить вот так просто. Сейчас, на моих глазах умирал самый любимый человек. Я трясла Гелориса за плечо и не могла успокоиться. Вальдемар потянул меня за руку. Я пыталась вырваться, но вампир был сильнее, он оторвал меня от уже мертвого тела и с силой прижал к себе. Сначала, я пыталась отстраниться, но потом благодарно уткнулась ему в плечо. Мелиса и Эльлорин молча стояли рядом.
Не знаю, сколько мы пробыли в таком состоянии, но когда я неожиданно поняла ужасную вещь, рубаха Вальдемара была мокрая до нитки. Я резко вырвалась из его объятий и, спотыкаясь, побежала обратно в избушку. Вампир не стал меня останавливать. Наверное, решил, что мне сейчас лучше побыть одной. Он еще ничего не понял!
К тому времени, я уже добежала до избы. В окошке горел свет. Значит, Яга ждет меня. Я резко дернула дверь и, чудом вписавшись в проем, вломилась в комнату. Она подняла на меня глаза, в них плескались боль, грусть и сочувствие. И тут я не выдержала:
— Вы ведь все знали! Знали и молчали! Почему вы не предупредили нас? Почему отправили ловить этих лошадей? Ведь Гелорис остался бы жить. За что вы так с ним поступили, что он вам плохого сделал? Объясните мне…
От бессилия я упала на пол, слезы текли помимо моей воли. Я начала задыхаться, но все равно никак не могла успокоиться. Яга встала, молча налила воды в кружку, подала ее мне, а потом так же молча села. Я выхватила ее и жадно начала пить воду. И тут она заговорила, медленно осторожно подбирая каждое слово:
— Пойми, я не могла это сказать. У Гелориса была такая судьба, так было начертано. Я заранее знала, что вы придете. Знала, что дам вам именно это задание и, разумеется, я знала, что для Гелориса оно станет последним. Но я не могла по-другому, если бы он не погиб сейчас, это полностью изменило бы ход истории. Я не могу этого допустить. У вас с Гелорисом разные судьбы. Ты поймешь это не сейчас. Потом поймешь и простишь.
Все это время, пока она говорила, я сидела и ревела. Я не могла понять, кто дал ей право распоряжаться чужими судьбами. Ведь, если она наделена таким даром, она должна помогать людям предотвращать беды. А вместо этого она ничего не сделала для того, чтобы спасти Гелориса. Она сделала все наоборот, просто и легко отправила его на верную смерть. И чем отчетливей я это понимала, тем хуже мне становилось.
— Да, как вы можете жить с этим. Вы же, только что, сами признались в убийстве человека, — последние слова дались мне с большим трудом, потому что воздуха у меня вообще не осталось.
Я начала паниковать. У меня не получалось вздохнуть, не получалось выдохнуть. У меня всплыла ужасная мысль, что сейчас, я отправлюсь следом за Гелорисом. Последнее, что я увидела, это как Яга медленно поднимает на меня руку, шепча какие-то слова. Прежде, чем наступила темнота, я успела подумать, что меня, кажется, только что банально усыпили…
Очнулась я посреди ночи. За окном проглядывалось тёмное небо. У постели горела единственная свеча, едва освещая прикроватный столик. В комнате никого не было. Возможно, Мелиса вышла, но я почему-то подумала, что она и не ложилась. Вначале, я ничего не могла понять. Голова отказывалась работать. Я перекатилась на бок и подтянула одеяло к груди. Некоторое время лежала неподвижно, привыкая к новому положению. А затем, я вспомнила. Я всё вспомнила. И волшебных лошадей, и Гелориса, падающего с проломленной головой, и как долго плакала в чью-то приятно пахнущую рубашку, и ведьму, которая меня усыпила. Рывком я села, не в силах поверить, что это было на самом деле. Я хотела закричать от ужаса и боли. Хотела выплеснуть эти новые чувства. Горе, гнев, чувство вины. Я была виновата в том, что Гелорис мёртв! Я потащила его к Яге. Если бы он не встретил меня, ничего бы не случилось. Зачем я позволила ему ехать с нами, почему не отказалась от его помощи? Я ведь знала, что это путешествие полно опасностей. Но я поступила, как эгоистка. Я хотела удержать его, хотела, что бы он был рядом со мной. Я решила его судьбу! Из-за меня погиб человек, дороже которого у меня никого не было.
Вампир был прав. Я принесла Гелорису одни неприятности, я его убила. Я никудышная ведьма. Даже не смогла спасти его, не смогла в последний момент поставить щит. А ведь могла! Могла.
Я долго лежала мучая себя глупыми вопросами и не менее бессмысленными ответами на них. Ведьма сказала, что ниши судьбы не были связаны. Она говорила, что Гелорис должен был погибнуть именно здесь и сейчас. Это судьба? Но я была уверенна, что бедующее не предрешено. Мне всегда казалось, что мы сами строим свою судьбу.
Я не могла плакать. Уже не могла. В груди у меня разливалась холодная пустота. Уже ничего нельзя было исправить. Только двигаться дальше. Гелорис не хотел бы, что бы я плакала. Он всегда поддерживал меня, стремился вселить уверенность в собственных силах. Нельзя его подводить. Я буду сильной. Я не буду плакать. Истерика горю не поможет. Ну, или как-то так.