Обогнув обшарпанную котельную, я вышел на площадь перед административным зданием. Остановившись возле бывшей цветочной клумбы, ныне поросшей бурьяном, я достал из внутреннего кармана карту подземелий, сложенную вчетверо, и включил фонарик. Нужно было пройти через здание администрации и выйти во внутренний двор завода. По плану вход на нижние этажи находился в четвертом сборочном цехе, как раз за плавильней.
Спрятав карту и погасив фонарь, я принялся за экипировку.
Сбросил куртку, стянул свитер и быстренько впрыгнул в комбинезон. Вжикнула молния, и я почувствовал приятную защищенность от промозглого ветра. Дальше пришло время наколенников, налокотников и шлема. Наверное, со стороны я выглядел как полный придурок, но это волновало мало — все-таки не на светское мероприятие шел.
Свою повседневную одежду пришлось спрятать в большой полиэтиленовый пакет и оставить возле бюста Ленина, что гордо возвышался посредине площади. Рассовав по карманам все самое необходимое, прислонился спиной к холодному постаменту и принялся разбирать содержимое рюкзака. Армейский паек, набор инструментов «Домашний Слесарь», несколько световых шашек и большой охотничий нож. Непростой — с серебряным напылением. Шутки шутками, а я видел такое, от чего кровь в жилах в студень превращается, и серебро здесь далеко не самое последнее средство для самообороны. Может быть, завод «Имени А. Федина» и находится в относительном отдалении от закрытой части города, но предосторожность никогда не повредит. Пускай все это и завязано на глупых суевериях, но так спокойней.
Я прицепил к поясу нож, фонарик, пару световых шашек и, пристроив поудобнее рюкзак за плечами, двинулся к главному входу.
Узкий кружочек фонарного света медленно скользил по полу. Асфальт перед зданием потрескался и заметно просел, а разноцветная плитка у входа покрылась сеточкой мелких трещин, из которых пробивались пучки чахлой травы.
Взбежав на высокий порожек, я в нерешительности замер перед дверьми. Остановила меня толстенная железная цепь, которая диковинной змеей оплетала ручки. Венчал все это безобразие большой, уже изрядно покусанный ржавчиной замок, справедливо за свои размеры именуемый амбарным.
— Здрасте, приехали, — я с сомнением глядел на цепь. Звенья толстые, надежные; такие простыми кусачками не возьмешь.
В моем миниатюрном чемоданчике не нашлось ничего подходящего. Конечно, можно было бы попробовать перебить дужку замка острым долотом, но страшно не хотелось возиться.
Пожелав мучительной смерти старым хозяевам завода, я спустился с порожка и пробежался взглядом по темному фасаду здания. Окна второго этажа располагались слишком высоко, а те, до которых я мог дотянуться с земли, оказались намертво заварены решетками из арматуры. Секционный забор из плит был довольно высок, к тому же наверху кровожадно извивалась колючая проволока.
— Скверно. И куда теперь идти?
Но тут мой взгляд зацепился за кусок ржавой сливной трубы, что торчал из стены метрах в трех над землей. Если смогу до нее дотянуться…
Устроив поудобнее за плечами рюкзак, подпрыгнул и, вцепившись в холодный арматурный прут, повис на решетке. Резкий рывок — и ноги упираются в подоконник. До трубы оставалось сантиметров сорок, и, презрев опасность и наплевав на возможные последствия, совершил не очень-то удачный прыжок.
Пальцы скользнули по холодному металлу, хрустнули вырванные из стены крепления, и я рухнул на заросший бурьяном тротуар, схлопотав для полноты ощущений вырванной трубой по плечу.
Когда первая волна боли схлынула, я первым делом витиевато и сочно обматерил всех и вся, не забыв при этом помянуть себя, любимого. И, потирая ушибленный зад, быстрым шагом потопал к зданию администрации в твердой решимости расправиться с замком.
По заводской площади разносился монотонный стук — это я в исступлении колотил плоскогубцами по шляпке долота.
Наконец покусанная ржавчиной дужка переломилась, и я с нетерпением размотал толстую цепь. Затем, сунув ее в рюкзак, осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Перемахнув через покосившийся турникет, второпях обогнул комнатку охраны и двинулся по узкому коридору вперед. Это трехэтажное здание меня мало интересовало, так что я не стал обшаривать огромное количество кабинетов и хозяйственных помещений, а сразу направился к выходу.
Шаги гулко разносились по внутреннему двору завода.
Оставив за спиной здание администрации, я вышел на середину площадки и вновь прислушался. Тихо, темно, безжизненно. Только одряхлевшая кровля скрипит под напором осеннего ветра.
Мелкие капельки срывались с черного неба, грозя перерасти в колючую ледяную морось.
— Так, — я вынул карту и посветил на нее фонариком. — Где здесь у вас плавильня?
Пробежавшись по цепочке одинаково прямоугольных зданий, взгляд остановился на большом ангаре с побитым шифером на крыше и распахнутыми настежь воротами. Согласно плану, за этим строением и располагался цех с искомым спуском в подземелья.
Проверив все необходимые инструменты, я потрусил к ангару. Пробежка должна была привести мышцы в необходимый тонус и впрыснуть в кровь дозу адреналина. Подбежав к воротам, быстренько посмотрел на часы и скользнул внутрь плавильни.
Помещение словно пережило монголо-татарский набег: все, что не смог целиком вытащить наш ушлый люд, разобрали на детали, а то и вовсе поломали к чертям собачьим. Остались только груды ржавого железа и жалкие остовы старых металлургических печей, с которых даже болты поскручивали.
Решив, что пробираться через заторы из хлама мне абсолютно ни к чему, я вышел на улицу и сосредоточился на поиске обходных путей. Но, к сожалению, дорожка нашлась только одна — нужно было обогнуть весь внутренний двор и пробраться к цеху через бывший пожарный въезд. Крюк в добрую сотню метров привлекал меня еще меньше ангара, так что альтернатив больше не оставалось…
— Мать твою! — не пройдя и трех шагов, зацепился ногой за кусок толстой армированной проволоки и чуть не рухнул на пол. Слава богу, что с координацией все в полном порядке — практики-то хватает.
Так я и крался вперед, осторожно переступая через пирамиды ржавого хлама, постоянно опасаясь коварного гвоздя и, как следствие, проколотой ноги и целого вороха проблем, что незамедлительно последуют за этим. Если на заводе и был кто-то помимо меня — бомжи там, или охрана, — они точно слышали дикий лязг и треск, что летел из ангара.
Но мне повезло — никто не кинулся меня арестовывать, и до противоположного конца плавильни дошел относительно невредимым, отделавшись парой царапин и десятком затяжек на комбинезоне.
Единственным минусом сей одиссеи оказался мощный железный брус, намертво приваренный к петлям на вторых воротах. Не дав вулкану злости вырваться наружу, я сконцентрировал свое внимание на пожарной лестнице, убегающей куда-то вверх, под дырявую крышу. Ступеньки под ботинками подозрительно поскрипывали, но так как в советское время строили на совесть, на узкий помост под самой крышей я вполз без происшествий. Отряхнувшись, осторожно подошел к ржавому железному листу, что, по всей видимости, в свое время исполнял роль двери. Сорвав болтающийся шпингалет, оттащил «дверь» в сторону и выбрался на пожарный балкончик.
Вид оттуда открывался тот еще: кирпичная стена сборочного цеха и узкая полоска дорожки внизу. С неба уже вовсю сыпалась мелкая ледяная крупа, которую колючий ветер весело гонял над городом. Студеные порывы трепали волосы, холодили вспотевшее лицо. Помянув недобрым словом криворуких строителей, я, кряхтя и охая, спустился по пожарной лестнице вниз.
В узком проходе между плавильней и цехом нормальный человек не смог бы даже пройти прямо, так что пришлось изрядно попотеть, прежде чем добраться до нужных ворот. Судя по всему, ворота в цех, как и в ангар, открывались внутрь. Видимо, зодчие столкнулись с дефицитом свободного пространства, что и сказалось на внешнем виде завода. Благо хоть ворота оказались гостеприимно распахнуты, и я беспрепятственно просочился в цех.
А вот сюда, по всей видимости, охочие до чужого добра людишки не пробрались, так как мощные промышленные станки остались в довольно приличном, не разобранном состоянии. Лишь толстый ковер из седой пыли свидетельствовал о том, что помещение давно заброшено. Оставалось только подивиться великодушию нашего государства: оставить на поживу бедным жителям Н целый завод! Ну, разве не барский подарок? Хотя…
Я уселся на железный стульчик и, поставив перед собой фонарь, достал из рюкзака лопающуюся от протеинов шоколадку и бутылочку минеральной воды.
Хрустя батончиком, я внимательно рассматривал план цеха. Сработан он был явно по памяти, так как в глаза бросались мелкие недочеты и несоответствия. все-таки отсутствие годных орбитальных снимков серьезно усложняет жизнь нам, честным трудягам. Мысленно отметив примерное место спуска, я закрутил крышку на горлышке бутылки и сунул ту обратно в рюкзак. Сборочный цех, почему-то, был не в пример меньше, чем та же самая плавильня, да и меньше остальных зданий внутри завода. Мне так представляется, что цех являлся самым обыкновенным прикрытием тому военному или научному объекту, что находился под землей. Правда, было не совсем понятно, как оборудование доставляли на нижние этажи, но эта тайна мне так и не покорилась.
Кружочек, обозначавший на карте спуск, привел меня к дальнему правому углу цеха, где располагался большой электрический щит. Липовый электрический щит.
Пришлось изрядно повозиться с хитроумными защелками на внешней стороне железной дверцы. Лишь спустя двадцать минут сырой воздух цеха огласил легкий щелчок. Отставив металлическую дверцу в сторону, я посветил в образовавшийся проем. Луч света разрезал плотный сумрак, заставив меня зябко передернуть плечами: открывшийся проход убегал вперед, а затем неприятно скрывался за поворотом.
— Так, — я достал из рюкзака налобный фонарь и закрепил его на дурацком шлеме, — сейчас поглядим, на что деньги честных налогоплательщиков идут… шли.
Я юркнул в темный лаз. К удивлению, потолок коридора был довольно высок, и идти здесь можно было прямо, не сгибаясь.
Серый пол, бетонные стены с обкрошившейся штукатуркой, потолок…
Находясь в этаком каменном мешке, даже полностью здоровый и психически устойчивый человек может испытать гадкие приступы клаустрофобии. Я почти сразу ощутил легкие прикосновения холодных пальцев страха, и, сосредоточившись на расшалившихся нервах, едва не ухнул в бездонную шахту.
Повезло, что в последний момент наступил на обрубок какой-то металлической трубы и, бросив быстрый взгляд на пол, замер в оцепенении. Буквально в метре от меня зияло черное жерло провала, грозившего в долю секунды проглотить зазевавшегося человека.
Сердце учащенными толчками погнало кровь по венам. В висках начало противно стучать, а лоб покрылся испариной. Еще два шага — и все…
Я перевел дыхание и осторожно подошел к ровному прямоугольнику в полу. «Шахта лифта? А где тогда сама кабинка?» — мысли беспокойно метались в голове.
Пришлось сделать несколько шагов назад и осмотреться. В паре метров от ямы белела оштукатуренная стена — дальше хода не было.
Значит, будем искать спуск вниз…
Пришлось лечь на живот и осторожно подползти к самому краю. Сноп фонарного света скользнул по стенам глубокой шахты и растворился где-то во тьме. Осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, перебрался на другую сторону провала и повторил процедуру с фонарем. Вот здесь меня поджидала приятная находка — железная лестница, скрывавшаяся во тьме.
Сняв с пояса световую шашку, я рванул запал и бросил ее вниз.
Осторожно подступив к лестнице, еще раз посмотрел в шахту — где-то там, на самом дне бетонного колодца, плясало бесноватое зеленое пламя. Вздохнув, поставил ногу на первую металлическую поперечину. Лестницей давным-давно никто не пользовался, ступени обросли пылью, но сама конструкция была на диво устойчива и надежна. Мощные болты, крепившие каркас к бетонной стене, придавали дополнительную уверенность.
Спустившись на восемь ступенек, я осторожно обернулся и посмотрел вниз — до пола оставалось порядка пяти-шести метров.