Не знаю, сколько времени я простояла неподвижно. Напряжение было слишком велико, ноги начали подгибаться, и мне ничего не оставалось, как осторожно сползти по стеночке и сесть на пол кабины. Лифт зловеще заскрежетал, но не сдвинулся с места. Жизнь оказалась намного страшнее любого самого страшного сериала. Сколько раз мои любимицы Зена и Габриель оказывались в подобных ситуациях – срывались в глубокий колодец, зависали над пропастью, но всегда с честью выходили из трудной ситуации. Будь на моем месте Зена, она бы непременно что–нибудь придумала…
И вновь тишину нарушили тихие всхлипывания. Они звучали совсем близко, и внезапно стало понятно – эти звуки издаю я сама. Надо было взять себя в руки, успокоится, однако мне ничего не удавалось сделать. Отвратительное нытье только усиливалось. Свет в кабине вспыхнул ярче, вырисовал скрюченную тень на полу. Какое–то время она была неподвижна так же, как и я сама, но затем случилось невероятное – тень шевельнулась, решительно не подчинившись моей воле. Я крепче обхватила колени руками, а тень в это время расправила плечи, шевельнула неестественно длинными конечностями. Пальцы чудовища стали гибкими и превратились в щупальца. Тень поднялась во весь рост, нависла надо мной черным великаном.
Неожиданно я успокоилась. Конечно же, это был сон. Такое случалось и раньше – видишь какой–нибудь жуткий до одури кошмар, думаешь, что все гадости происходят на самом деле, а потом спокойненько просыпаешься в собственной кроватке.
— Я сплю! Я знаю, что сплю.
Говорят, когда человек сознает, что спит, он может контролировать свои сновидения. Следовательно, дело за малым – надо просто переменить тему. Попробуем подумать о чем–то приятном.
Гибкие пальцы тени скользили по лицу, от них веяло могильным холодом. Великан стонал громко и протяжно. Он хотел задушить меня, но не мог – его черные пальцы не имели плоти. Однако каждое их прикосновение повергало в трепет.
— Это сон! Это сон!
Нервы не выдержали. Я резко вскочила на ноги, начала давить подряд на все кнопки. Лучше сорваться вниз и грохнуться с высоты восьмого этажа, чем терпеть эту мучительную, бесконечную пытку.
— Ну же! Давай!
Лифт угрожающе скрежетал, свет гас и вспыхивал, тень окутывала меня неосязаемым черным саваном… Толчок, еще один… Кабина медленно поползла вниз. Я не знала, что ждет меня впереди и боялась думать об этом. Надеяться иногда тоже бывает страшно. Что если надежда не оправдается? Что если она обернется кошмаром? Двери открылись. За ними была видна лестничная клетка, расколотая табличка с надписью «6 этаж».
Уговаривать меня не пришлось. Я стремительно выскочила из кабины лифта, как ошпаренная бросилась вверх по лестнице. Только бы поскорее добраться до спасительной двери, нырнуть в квартиру. Черный великан не сможет переступить ее порог. Только бы успеть, пока не начался новый кошмар.
Сверкал хрусталем выпуклый дверной «глазок», отливала матовым золотом изящная ручка… Сейчас все кончится, сейчас все будет хорошо… Дверь не поддавалась. Похоже, за время моего заточения в лифте, ее захлопнуло сквозняком. Я дергала ручку так и эдак, но, конечно же, не могла справиться с замком. Реакция Светкиной матери была бы ужасна и предсказуема, но мне ничего не оставалось, как нажать на кнопку звонка.
Ничего. Ни шороха, ни звука звонка, ни голосов. Гробовая тишина. Дверь напоминала ворота, ведущие в средневековый замок – огромная, монументальная, непреступная. Меня там не ждали. Я вновь подергала ручку, позвонила, постучала и вновь не получила никакого ответа. Силы таяли, как мороженое на солнце. Веки слипались. Почувствовав себе бездомной собачонкой, я опустилась на коврик у двери, прижалась плечом к ее обитой искусственной кожей поверхности. Оставалось ждать. Может быть, Светка первой выйдет из дома и тогда удастся избежать неприятных объяснений. В любом случае хорошо уже то, что я не замурована в лифте. Теперь надо ждать, ждать, ждать…
***
Ночь. Темная, душная звездная ночь конца августа. На улицах нет прохожих, только за углом прогромыхал по мостовой громоздкий экипаж. Я искоса посмотрела на шагавшую рядом со мной девушку. На этот раз она была высокой, отлично сложенной блондинкой с васильковыми глазами. Теперь ее звали Ингрид. Мы встретились около месяца назад, и у нас еще оставались серьезные проблемы с языком. Многое нам удавалось понимать без слов, но этого было явно недостаточно. Приходилось терпеливо ждать, когда мы вспомним тот язык, на котором говорили всегда. Ингрид выглядела классно, а собой я была недовольна. Признаюсь, мне никогда не нравились рыжеволосые, да и этот очень характерный, «кошачий» разрез глаз мог вывести из себя кого угодно. К тому же я едва дотягивалась до плеча рослой Ингрид.
Мы свернули в узкую, зажатую домами улочку. У обитателей подобных мест была скверная привычка выплескивать помои прямо на головы прохожих, но сейчас эта неприятность нам не грозила – весь квартал погрузился в глубокий, непробудный сон. Ни одного горящего окошка, полный мрак и даже собственную вытянутую руку можно было различить с трудом. А Ингрид уверенно шла вперед. Она давно выследила это гнездо и только ждала удобного случая, когда можно будет разделаться со злобными тварями. Час настал. Сегодня нас ждала нелегкая работа.
— Там трое мужчин, — я еще не успела привыкнуть к ее акценту, голос Ингрид казался мне чужим и незнакомым. – Два молодых и крепкий старик, их отец. Дети в порядке. А женщины… С них все и началось.
— Художник в городе?
— Скорее всего. Он всегда крутится поблизости. Попадись он мне…
Моя спутница первой свернула в очень темный, больше напоминавший щель между домами переулок. Я следом. Ингрид открыла дверь, на грязные ступени упал луч бледного света:
— Я займусь мужчинами.
— Но…
— В этот раз я сильнее тебя, Мария.
Ингрид не любила долгие разговоры. У нее был отличный удар правой и лаконичная манера изъясняться. Меня она считала маленькой беспомощной девочкой, нуждавшейся в опеке и защите. Войдя в помещение, Ингрид сняла длинный плащ, аккуратно повесила его на перила. На ее бедрах тускло поблескивал широкий, затейливо отделанный пояс, почти такой же, как у меня. Наш талисман на счастье. Старинная традиция – не помню даже, когда она возникла.
Плохо освещенная, грязная лестница… Витавший в воздухе кухонный чад и запах жареной рыбы… Скрип подгнивших ступенек под ногами… Семья, которую выследила Ингрид, жила на самом верху, в мансарде. Отыскав в полутьме нужную дверь, мы замерли, прислушиваясь. Из–за фанерной перегородки доносилось невнятное мычание. Я тихонечко постучала по дверному косяку:
— Это ваша соседка, не могли бы…
— Проваливай, — посоветовал мне хриплый, мало похожий на человеческий, голос.
Похоже, все зашло очень далеко. Укрывшиеся в мансарде существа уже не желали следовать привычным нормам поведения. Скоро настанет пик безумия, а потом… Потом большинство будет считать, что странная болезнь прошла сама собой, их соседи вновь стали нормальными людьми, но на самом деле случится катастрофа. Они перестанут быть собой. А пока их еще можно спасти. Наверное, можно…
Тихонько выругавшись сквозь зубы, Ингрид одним ударом ноги вышибла дверь. Мы ворвались в помещение. Для того чтобы оценить ситуацию, у меня были считанные секунды. Взгляд скользнул по комнате, засекая все, что попадало в поле зрения. Очень низкое, но большое помещение оказалось заваленным горами старого тряпья. Мебели почти не было, только в углу стоял ободранный стол с горевшей на нем керосиновой лампой. Вот ее–то не следовало опрокидывать ни при каких обстоятельствах… Из–за грязной занавески на меня смотрели испуганные дети. Живой осмысленный взгляд обоих ребятишек говорил о том, что с ними пока все в порядке.
Впечатления еще не успели полностью утрястись в моей голове, а я уже увертывалась от размахивавшего табуретом парня. Тело пока не слишком хорошо подчинялось своему новому владельцу, от того его движения были не слишком точны, но сила удара – сокрушительна. Оказавшаяся посреди комнаты Ингрид сбила ударом кулака коренастого мужчину со спутанными грязными волосами. К нему на помощь спешила полная средних лет женщина, которую я остановила, подставив подножку.
Парень с табуретом начал мне надоедать. Он был слишком назойлив и требовал к себе повышенного внимания. Я уклонилась в сторону, сделала ложный выпад, зайдя сзади, ударила его сомкнутыми кулаками по загривку. Обычно такое срабатывало, но не сейчас. То ли вес у меня был слишком маленький, то ли парень слишком крепкий, но он только выронил табурет и, развернувшись, пошел в атаку. Разозлившись, я обрушила на него такой град ударов, что он не мог ни блокировать их, ни увернуться. Парень опустился на колени, а потом без единого звука, как кукла, упал на пол. О нем пока можно было не беспокоиться.
Ингрид, как всегда оказалась в самой гуще событий. Вот она коротким ударом локтя сбила повисшую на ее спине толстуху, перебросила через себя второго парня, пропустила удар грязноволосого мужика… Я ринулась ей на помощь, но тут же почувствовала, как кто–то схватил меня за руку. Короткий точный удар избавил бы меня от этой проблемы, но тут раздался детский голосок:
— Не трогайте моего папу, пожалуйста! – на моем локте повисла напуганная чумазая девчонка. – Не бейте его!
— Все будет хорошо, мы им поможем, — я попыталась разжать ее пальчики. – Тебе только кажется, что мы поступаем плохо…
— Мария, сзади!
Ингрид предупредила меня слишком поздно. Замешкавшись с девчонкой, я потеряла контроль над ситуацией и тут же почувствовала сильную боль в затылке. Из глаз посыпались яркие звезды…
Сознание вернулось когда все уже было кончено. Пятеро взрослых лежали связанными на полу, тихо хныкали дети. Ингрид склонилась надо мной, в ее васильковых глазах жил страх:
— Мария…
— Все в норме, — я поднялась на локте, поморщилась. В этот раз мне досталось по полной программе. – Голова на месте. Ингрид, надо торопиться, надо помочь, пока не взошло солнце. Ночью легче…
— Я все помню, Мария. Лежи. Я обойдусь без твоей помощи.
… … … … … … … … … … . .
— А я–то гадаю, почему дверь не открывается! Думала, к нам бомжи пожаловали.
Реальность была сурова и беспощадна. Одетая в спортивный костюм Вероника Викторовна смотрела на меня так, будто я была очень редким и при этом очень ядовитым насекомым. В самом деле, со стороны все это выглядело довольно дико – свернувшаяся возле входной двери девчонка не могла вызывать ни доверия, ни симпатии.
— И как ты это объяснишь, Яна?
— Как есть, Вероника Викторовна. Ночью я услышала подозрительные звуки, вышла на лестницу и вдруг дверь захлопнулась. Мне не хотелось вас будить, а потому я решила подождать здесь.
Светкина мама нахмурила тонкие брови. Подозреваю, ей очень хотелось избавиться от моего присутствия, но долгосрочные планы охлаждали ее пыл. Этим летом Света должна была поступать в Строгановское училище, а, следовательно, ехать в Москву. Разрыв дипломатических отношений перед таким важным событием Веронику Викторовну явно не устраивал.
— Ты настоящий лунатик, Яна, — после долгой паузы произнесла она и отправилась на свою обычную утреннюю пробежку.
Светка еще спала. Я тихонечко прошла в ванную комнату, включила воду. Сверкающие струйки воды лились на мою голову, но не возвращали ясность мысли. Это был очень странный, удивительный сон. На какой–то миг я вновь почувствовала себя рыжеволосой Марией, вспомнила, как легко и стремительно двигалось мое тело. Заварушка получилась не хуже, чем в «Зене – королеве воинов», но мне было совершенно непонятно, почему мы с Ингрид ворвались в дом к этим людям, избили их, связали. Мы не хотели им зла, наоборот, спасали их от какой–то напасти, но методы у нас были весьма и весьма своеобразные.
«Что только не присниться, когда проводишь ночь на коврике под дверью, — подумала я, расчесывая влажные волосы. – Но такие сны, намного лучше, чем кошмары про черного великана. Или все случившееся до появления Ингрид и Марии не было сном?» Тут только до меня дошло, что ночное путешествие к лифту не имело отношения к сновидениям, а значит – кошмар в тесной кабине был вполне реален. Если так, то впереди меня ждали крупные неприятности.