— Тьфу, проклятая жара!
Алексей выплюнул песок, хрустящий на зубах. Рифт — планета жаркая, а в пустыне днем небезопасно выходить под пекущее солнце, не говоря о раскопках. Ричард лениво посмотрел на него, развалившись в шезлонге.
— Это ты правильно заметил. Какая мощная способность замечать такие очевидные факты!
— Вместо того чтобы упражнять свой речевой аппарат, лучше сходи и принеси сока. — Алексей так же лениво смотрел на друга. Ричард представил себе большой графин ледяного сока и застонал.
— Я бы тоже не отказался от нескольких литров. Может быть, ты сходишь на кухню?
— Нет уж, уволь! Я тебя попросил первый.
— Зато ты первый предложил сходить за соком. Автора к ответу.
Ричард и Алексей препирались таким образом уже целый час — ни одному из них не хотелось вставать и выходить под палящее солнце. В тени навеса, под которым они сидели было тоже убийственно жарко, но хотя бы прямые лучи сюда не попадали. В воздухе не чувствовалось даже малейшего дуновения ветра. Мимо них прошмыгнул робот-копатель. Друзья с досадой проводили его взглядами — придурковатые роботы способны только копать и тщательно очищать поверхности, но для исполнения хозяйственных работ их нельзя было перепрограммировать. Конечно, в археологическом лагере имелась вся необходимая роботообслуга, но, к сожалению, в ней не предусмотрены официанты. В полевых условиях это явное излишество.
На столбе, на котором крепился тент, кто-то оставил работающее телестерео. В довершение мучений двух друзей на первом имперском канале началась реклама. В душной жаре звучала она особенно навязчиво.
…В древние времена наши предки не осознавали, насколько важны натуральные продукты. И только сейчас учёные доказали, что сахар полезен человеческому организму! Попробуйте новый вкус — жевательная резинка "Орбита" с соком паншесского ананаса и натуральным сахаром! Незабываемые ощущения с пользой для здоровья…
— Ненавижу, — лениво проговорил Ричард. — Лёх, выключи тарахтелку.
Пульт лежал на соседнем столике. Алексей сморщился и начал приподниматься с кресла, когда Ричард закончил свою фразу:
— И заодно сока прихвати.
Алексей упал обратно в глубину кресла.
— Ни за что! Будешь мучиться от жары и рекламы! И я вместе с тобой. Хочешь, жвачку тебе дам? Модную, с сахаром! Только вкус у неё алкарской перцедыни.
— Жертва рекламы! — Ричард представил приторный вкус алкарской перцедыни и скривился.
Наконец, друзья пошли на компромисс: кто проигрывает партию в шахматы, тот несет сок. Через полчаса выяснилось, что партия идет к твердой ничьей. Археологи мрачно уставились на доску.
— Предлагаю тебе ничью, — проговорил Алексей. Ричард хотел что-то сказать, но Алексей закончил свою мысль: Хотя ты и проигрываешь. В благодарность ты сходишь за соком.
От негодования Ричард даже сделал героическое усилие и привстал.
— Это Я проигрываю? Может быть, все-таки, за соком пойдешь ты? Смотри, я делаю шах слоном на Ф-6, ты уходишь королем на С-3, после чего тебе мат.
— Ты забыл про моего коня. — Алексей убрал с доски белую ладью и поставил на её место коня. — Вот и все, никакого мата нет.
Мата, и вправду, не было. Была твердая ничья. Противники могли гонять фигуры ещё двое суток, а на Рифте сутки длятся тридцать девять часов, и положение ничуть не изменилось бы. Из телестерео доносилась новая порция рекламы. Мужик, типично рекламной внешности надрывался, пытаясь донести до зрителей известие о том, насколько хорошо и солидно работают в банковском холдинге "Чек стандарт". Выпятив нижнюю губу, Ричард поднял с песка тяжелый кусок пластиковой обшивки и запустил им в телестерео.
— Бесполезно, — сказал Алексей, — это же полевое исполнение.
В этот момент под навес забежала (как она может бегать в такую жару, удивился Алексей) Леночка, студентка пятого курса из Циннеровского института, проходившая практику на Рифте в их экспедиции.
— Нашли! — выпалила она, утерев взмокший лоб ладонью, от чего её лицо сразу стало чумазым.
— А? — без всякой интонации поинтересовались друзья.
— Нашли храм Варвара!
— Что-о? — Ричард и Алексей подскочили в шезлонгах, сразу забыв про жару, лень и жажду. — Где?
— Роботы нашли в пятнадцатом секторе. Один из них провалился в подземелье. Сейчас все идут туда. Неужели я присутствую при историческом событии? — студентка радостно захлопала в ладоши.
— Вряд ли, наверное, опять очередные руины, — сказал Ричард, однако, он первый выбежал под знойное небо Рифта.
Рифт — планета умершей цивилизации. Ещё в те времена, когда люди ходили в звериных шкурах, на Рифте уже была развитая цивилизация лингеров, достигшая звезд. Но потом произошло что-то, повлиявшее на лингеров, и они буквально за несколько сотен лет опустились на уровень каменного века. Численность их сократилась до жалких нескольких десятков тысяч, разбросанных по планете. Лингеры выжили, но больше не сумели подняться с первой ступени эволюции, куда их забросила злосчастная судьба. Они остановились в развитии и в таком примитивном состоянии существовали уже много тысяч лет.
Нынешние лингеры были беззлобными, мирными существами ростом около метра в высоту. Внешне они напоминали лемуров с огромными, наивными глазами, покрытых перьями, но ходили они прямо и очень походили на людей. Жили они кланами, вся их энергия уходила на поддержание жизни в суровых условиях пустынь. Что самое удивительное — никаких войн между ними земляне не наблюдали ни разу с того времени, как они ступили на Рифт. Экспедиция, направленная институтом космической археологии, находилась здесь уже пять месяцев (местных) и до сих пор не сумела обнаружить ничего, что дало бы более-менее сносную версию трагедии, произошедшей много тысяч лет назад.
Изыскательская экспедиция, обнаружившая Рифт, имела цель другую: открытие новых планет и оценка их для пригодности к колонизации. На Рифте можно было явно различить следы применения какого-то оружия, которое стерло все города с поверхности, обезобразило материки и высушило океаны. Изыскатели нашли, что вновь открытая планета не пригодна для благополучного проживания миллионов людей. Промышленного интереса планета тоже не представляла, так как залежей полезных ископаемых так же обнаружено не было. Но подробный рапорт в центр изысканий всё же был сделан, поскольку была найдена разумная жизнь, пусть и находящаяся на первобытной стадии. Изыскатели также обнаружили ещё один интересный факт — все планеты этой системы когда-то были подвергнуты воздействию какого-то мощного оружия, можно даже сказать, стерилизованы. Но если остальные планеты были выжжены дотла, практически представляя собой сплошной пепел, то Рифт сохранил следы былой цивилизации и даже имел аборигенов.
Институт космической археологии настолько заинтересовался вновь открытым миром, что выкроил из своего скудного бюджета средства и послал экспедицию на Рифт. Кроме археологов в неё также вошли несколько геологов и ксенобиологов. Разумеется, дело не обошлось и без военных, ведь министерство обороны тоже интересовалось неизвестным оружием. Кто знает, что смогут обнаружить эти яйцеголовые, вдруг кроме теории о гибели далёкого мира, они смогут найти и средства, которые произвели это опустошение? На этот случай в экспедиции присутствовал майор службы безопасности, который рассматривал данную командировку, как отпуск. В общем, народ подобрался довольно разномастный, что, впрочем, не мешало работе экспедиции. Полевой лагерь разбили около наиболее сохранившихся руин какого-то поселения — начинать с чего-то надо было, а здесь найти что-нибудь интересное было более, чем вероятно.
Прошло всего дней восемь с начала полевых работ, как появились туземцы. Люди осторожно, чтобы не испугать любопытных аборигенов, попытались войти в контакт с ними. Лингеры позволили просканировать себя, и обнаружилось, что их диапазон ментального излучения близок к диапазону людей. Благодаря этому сходству стало возможным общение между двумя расами посредством переводчиков. Компьютеры за несколько дней составили имперско-лингерский словарь, благо количество слов туземцев было невелико. Алексей, как сейчас, помнил: вожак стаи даже подпрыгнул, когда из лингвистического аппарата полились напевные, тягучие звуки. Профессор Афгольц, как руководитель экспедиции, приветствовал вожака. Туземец, слышавший звуки из странного серого ящика, не разобрался в происходящем, осторожно подошел к прибору, потрогал его маленькой рукой, обошёл кругом и потерял к нему всякий интерес.
Как это ни удивительно, но оказалось, что туземцы совершенно не восхищаются хитроумными приборами, которые земляне привезли с собой. У лингеров не было ничего подобного, но они совершенно равнодушно относились к шныряющим роботам, фонарям, светящимся в темноте, поварским печам, самостоятельно готовившим всяческие деликатесы и оружию, которое могло истребить всё племя местных лингеров в течение трех секунд. В один из моментов лингеры заикнулись насчет того, что видели и похлеще, но что и где именно не сказали. Случилось это в тот момент, когда майор Бакин пристрелил на окраине археологического лагеря невесть откуда пришедшего песчаного ящера. Бедная зверюга не успела ничего сообразить, как тут же была изжарена из бластера военспеца. На бархане остался лишь длинный след из оплавившегося песка, да в воздухе повисло облако смрадного дыма. Маленькие аборигены, ничуть не удивлённые тем, что ящер, от которого они своими копьями отбивались бы не один час, был умервщлён в течение нескольких секунд, поведали, что такие вещи, несущие смерть, они видели. Но это очень плохо. Члены экспедиции так до конца и не разобрались, то ли туземцы высказались неопределённо, то ли универсальный переводчик воспроизвёл то, что ему показалось ближе всего к сказанному. Никто толком так и не понял, где, когда видели лингеры подобное оружие, находили ли они его в развалинах или может даже, владели им. На дальнейшие расспросы лингеры категорически отказались отвечать, только лишь твердили, что это плохо.
Военспец майор Бакин тотчас вцепился в аборигенов мертвой хваткой. Он перестал воспринимать командировку, как бездельный отпуск и рьяно взялся за дело. Он окончательно уверился в том, что на планете сохранились образцы древнего оружия, поэтому попытался даже запретить персоналу экспедиции общение с лингерами, мотивируя это государственной тайной. Но по прошествии некоторого времени понял, что так недолго и перегнуть палку. Спокойный Афгольц в ответ на приказ военспеца о прекращении отношений с туземцами, лишь сказал, мол, вот туземцы, расспрашивайте их сами, а заодно доведите до их сведения, что им нельзя помогать людям в работе и зарабатывать сладости. Вероятно, Бакин представил себе бунт маленьких дикарей и отказался от введения моратория на общение с лингерами. Военспец понял, что посредством научных работников он сможет узнать гораздо больше, чем смог бы сделать сам.
Неизвестно каким образом, но аборигены узнали о неприязненном интересе, который питал к ним Бакин (Алексей с Ричардом подозревали, что Афгольц что-то шепнул им на ушко, поскольку он ближе других вошел в доверие к "лемурам"). Результатом явились дохлые пустынные мыши, которых туземцы приносили каждое утро на порог домика Бакина. Сначала тот ругался и бесился, потом даже несколько ночей караулил, чтобы поймать диверсантов, но, смирившись с судьбой, теперь каждое утро просто выметал трупы с порога. Долготерпение майора объяснялось тем, что Афгольц сумел выпытать у "лемуров" про храм Варвара, в котором по их преданию до сих пор хранятся те самые "приборы похлеще". Айл, вожак стаи, как-то расплывчато рассказал, что иногда появляются "старые" лингеры, которых все обитатели пустыни боятся, как огня. Даже песчаные ящеры их обходят стороной. Эти-то "старые" лингеры и демонстрировали "убивающий на расстоянии и лишающий разума" предмет. В последний раз их видели давно. Но насколько давно опять же люди так и не смогли узнать. Бакин прямо-таки затрясся, когда услышал про старое оружие лингеров — возможно, именно оно и смело жизнь с нескольких десятков планет, превратив их в планеты-пепелища. Майор рассудил, что неразумно мешать археологам, с помощью которых он может стать полковником, если они действительно найдут загадочных "старых" лингеров и их оружие. Бакин настолько подобрел, что иногда даже приходил на научный совет, который Афгольц собирал два раза в неделю.
Но больше ничего экстраординарного не случилось — туземцы не знали, где расположен храм Варвара, а, вероятнее всего, не хотели об этом рассказывать. Сами же археологи так и не могли найти загадочный храм и не видели "старых" лингеров. Алексей и Ричард лично облазили развалины, которые находились в паре километров от лагеря, но ничего похожего на храмовое сооружение не нашли. Единственной добычей явились несколько оплавленных предметов явно искусственного происхождения, возможно, какие-то приборы. Но что это было до разрушения, никто из членов экспедиции так и не понял. Оплавленные предметы были помещены на склад, где уже располагались найденные черепки двух пластиковых посудин. Картографические съёмки не дали никаких результатов. По данным геологов под слоем песка располагались однородные толщи базальта. Получалось так, что вся пустыня на несколько тысяч километров представляла собой море песка, разве только редкие оазисы да остатки зданий нарушали это однообразие. Но, если маленькие туземцы говорят правду, то откуда-то всё-таки появляются "старые" лингеры. Ареал обитания племени нынешних лингеров явно не превышает сотни километров, однако они встречали загадочных "старых" лингеров. Хотя, как предположил Алексей, "старые" могут приезжать или прилетать. Зачем — неизвестно. Как кратко подытожил одно из собраний Афгольц, на счету экспедиции кроме нескольких неизвестных искорёженных предметов, кусков остатков зданий да имперско-лингерского словаря, ничего больше нет. Соответственно, это означало, что вскоре все работы будут свёрнуты, так как из института Афгольцу уже сообщили, что бюджет не резиновый, а мусором и без того склады забиты. Единственной возможностью продолжить раскопки, было открытие храма Варвара. На это надеялись все члены экспедиции, включая майора Бакина.
За время, проведённое экспедицией на Рифте вся экспедиция, кроме Бакина, подружилась с полудикими обитателями планеты. Лингеры помогали разгребать завалы роботам, уточняли карты и старались принести, как можно больше пользы пришельцам, лишь бы их кормили. Оказалось, что любой лингер, даже вожак, готов просеивать песок с утра до вечера, если ему пообещать две-три конфеты. Наивные туземцы просто сходили с ума по сладостям. Люди каждый вечер наблюдали любопытную картину: клан лингеров, получив свою, честно-заработанную, плату, садился в кружок за пределами лагеря и предавался трапезе. Лингеры клали в рот конфету и начинали её тщательно жевать. Туземцы погружались в недолгий транс, пока жевали конфеты, не реагируя даже на появление хищников, поэтому люди всерьёз опасались, что какой-нибудь ушлый песчаный ящер может сожрать всё племя лингеров во время их очередного коллективного принятия пищи. Но, по счастью, до сих пор ничего подобного не случилось. Прожевав липкую сладость, лингеры оживали и удалялись домой, в пески.
Видимо, сахар каким-то образом стимулировал организм лингеров, потому что по прошествии некоторого времени клан, который возглавлял Айл, стал выглядеть совсем по-другому: их пушистая шерстка начала блестеть, они стали вести себя как-то более разумно. Создавалось впечатление, что местные лингеры получили этакий допинг для своего дальнейшего развития. А когда Айл, словно осознав свою значимость, как вожака, попросил у людей материи для одежды, профессор Афгольц несказанно удивился и бросился записывать это событие в журнал наблюдений. Видимо слухи о том, что у пришельцев имеются сладости, распространился среди лингеров, потому что вскоре к лагерю экспедиции сбежалась половина всех туземцев из различных племен, живущих в этом районе. Все они без исключения горели желанием работать за конфеты, при этом совершенно не интересуясь другими продуктами пропитания, которые можно было бы получить в имперской экспедиции. Сам Айл, теперь приодевшийся, по-прежнему был готов помогать людям во всем. Кроме одного: найти храм Варвара.
— Старые лингеры — плохие лингеры. Они приходить убивать. Они убить вас, вы найти их. Старые смерть плохо, люди конфеты хорошо.
Афгольц восхищался возросшими способностями лингеров к общению и не придавал значения их словам. Так продолжалось несколько месяцев, пока сегодня робот-копатель не провалился в подземелье. Добродушных, пушистых лингеров, словно ветром сдуло — может, они учуяли запах "старых", или по какому-то другому признаку определили, что они здесь обитают, но только их теперь в пределы лагеря не заманить даже конфетами. Из-за этого необъяснимого испуга Афгольц и решил, что подземелье — это вход в храм Варвара.
Когда Алексей, Ричард и Лена примчались к пятнадцатому сектору, они были в пене, словно скаковые лошади после многомильного пробега. Афгольц уже руководил роботами, которые с величайшей осторожностью расширяли лаз. Из дыры несло затхлостью и сыростью, что было даже приятно — хоть какая-то прохлада в условиях душной жары.
— Что-то не похоже на храм, — с сомнением заметил Брокс, космогеолог и петрограф. — По-моему, там просто какой-то ход и все.
Афгольц отмахнулся от него и с нетерпением заглядывал в черноту дыры. Роботы копошились внизу, укрепляя стенки и убирая песок, насыпавшийся в результате падения их собрата. Самому "собрату" не повезло — он крепко приложился к каменному, явно искусственного происхождения, полу и теперь подлежал капитальному ремонту.
Наконец, роботы доложили, что все лишнее убрано с пути, объектов поблизости не наблюдается и виден лишь проход. Прежде чем соваться в незнакомое место, возможно опасное, Афгольц решил запустить на разведку робота. Копатель удалился во тьму хода, а археологи через мониторы слежения наблюдали за происходящим. Собственно, наблюдать то было не за чем — коридор, как оказалось, тянулся на сотню метров, а потом путь преградила глухая стена безо всяких признаков возможности её открывать. Посланец развернулся и спустя десять минут снова был на месте провала. К этому времени остальные роботы раскопали ход, ведущий в другую сторону. Копатель вновь отправился в путь, но на этот раз он уехал довольно далеко, по крайней мере, раза в два дальше, по сравнению с прошлым путешествием, прежде чем вновь наткнулся на глухую стену.
— Ну, вот тебе и храм Варвара! — расстроено проговорила Леночка.
— Погоди, рано ещё говорить! Ты только погляди — стены чистые, пол аккуратный и не растрескавшийся. Это означает, что если мы преодолеем запирающие стены, то найдём что-то сохранившееся гораздо лучше, чем те руины, которые мы изучили вдоль и поперёк, — профессор Афгольц прямо таки затрясся от возбуждения. — Ричард, друг мой, что показывает аппаратура? Нет ли какого-нибудь излучения или…