- Звезда, конечно, - не задумываясь ответил одиннадцатый, и Юрка понял, что выпытал у него чистую правду, как на исповеди - последнюю правду.
- Какая звезда? Где она? - но умирающий уже выдохся, мысли смешались, в них не было стройности ответов. "Надо бы с семьей попрощаться", мелькнуло осмысленное среди неясных обрывков.
- Кончается, - хрипловатым дискантом подтвердил неведомо откуда появившийся рядом знакомый бес. - Так что, я беру его себе?
- Фигу тебе, бес, - озлился вдруг Юрка. Он махнул рукой, душа, невзрачная и хилая, юркнула суетливо в рукав.
- А ведь договаривались, - заскулил бес, - слово на ветер кидаешь.
- Ну, ты своего не упустишь, и так подметки режешь на лету. Лучше скажи мне, звезда - это что?
- А вот то, - ответил бес. - Около ямы три хвоя вялы, на хвои стану, хвои достану.
- Не понял, - сказал Юрка.
- Ладно, - махнул лапой бес. - Пошутил я. Между прочим, если интересуешься, девять дней тебе сегодня.
- Что значит - девять дней?
- Как преставился, или у вас теперь дней не считают?
- Считают, - сказал Юрка. - Дома, наверное, поминают, выпивают-закусывают. Если им про меня, конечно, сообщили. Слушай, а не махнуть ли нам в тот ресторан, где все началось? Название-то я помню. Вот дом, в котором все кончилось, совсем не помню.
Некоторое время он разыскивал ресторан, сразу очутиться в нем не получалось, мало оставалось примет. Но все же нашел и влетел в широченное окно.
Время оказалось подходящее, самый разгар веселья. Скелеты музыкантов наяривали, скелеты посетителей приплясывали, скелеты официантов сгибались профессионально - обслуживали. Но узнать кого-либо в толпе Юрка не мог: лиц не видел, души не просвечивали - какие у пьяных души? Мигали только однообразно, то там то сям, зеленые, как у такси, огоньки желания. Юрка вспомнил, что на груди у Ирочки видел заковыристую такую цацку, поискал на скелетах. Цацки не было. "Научиться бы как-то различать этих сволочей, подумал Юрка с тоской, - по расположению металла, что ли. Пломбы всякие, значки специфические". Не получалось. Опыта не хватало.
- Бес, - позвал Юрка, напрягшись, - пойди сюда. Явись!
И бес явился.
- Ты знаешь, кто меня убил? - не утерпел, спросил напрямую Юрка.
- Нет, - соврал бес. Видно было, что соврал, а как докажешь?
- Узнать можешь? - прикинулся Юрка.
- Попробую, поспрошаю, посоветуюсь. Да найдем, - бес почувствовал себя в своей стихии и оживился, обнаглел. - А может, давай на пару работать? Меня-то всякий обидит, а ты всех вот здесь держать сможешь, - показал бес гладкое место на черной заросшей ладони. - Ты, я смотрю, по справедливости, убийцу не зажал. Мог бы, конечно, и одиннадцатого мне уступить, ну, да тут на твое усмотрение. Будем сходиться у изголовья, ты справа, я слева, и определять примерно, по чьему ведомству этот грешник проходит, по вашему или по нашему.
- А как же высший суд? - слабо засопротивлялся Юрка.
- Суд? Суд дело темное. Что, с тем убийцей, что ли, неясно было? И твоих убийц я выведу потом тебе на промокашку, а ты мне их отдашь.
- Посмотрим, посмотрим, - нетерпеливо сказал Юрка. - Главное - найди.
- Эх, - сказал бес, - повеселимся. А сюда мы что, зря пришли, что ли? и пошел-пошел танцующей походочкой по обеденному залу. Лягнул кого-то по пальцам, хоть не дотронулся, но тот сморщился и оступился. Указал растопыренными пальцами на другого, и другой скорчился, схватившись костяшками пальцев за ребра. Третий сам угодил вилкой соседу в череп. И-ии! - взвыл дурным голосом электроорган, и а-аа! - вплелась нездешняя визгливая нота в фонограмму. Бес вился по залу, кто-то тыкал горящим окурком в чужой, легко воспламеняющийся наряд, кто-то смахнул со стола тарелку с салатом, еще кто-то на эту тарелку наступил и упал. Зазвенел, ударяясь о стойку, оброненный поднос официанта. Уже замахивались друг на друга, целя костяшками пальцев в треугольник носа. Битый летел на накрытый столик. Из органа сыпались искры. Бес перехватил микрофон, зарычал в него так, что с высокого потолка посыпалась штукатурка и задрожали бесчисленные лампочки в люстре. Задрожали и начали палить, перегорая одна за другой. Из-за столиков побежали ужинавшие, сметая официантов, предъявляющих безумные счета. "Как таракашки, - сиял навстречу Юрке веселый бес, уже не скрывавший свой лик, а приплясывающий на эстраде. - Знай наших - тризну справляем. Хочешь - гостиницу наверху подпалим и из валютных номеров будут б... в розовых комбинашках прыгать?" - заботливо спросил он у Юрки. Последние лампочки еще раз полыхнули и погасли, вырубив замыканием электричество во всем районе.
И тогда в наступившей темноте возник немыслимо яркий луч. Опять архангел в светлых доспехах спускался по этому лучу протяжным шагом.
- Ангел смерти! - призвал он голосом негромким и вроде бы даже заспанным. - Иди за мной. Тебя зовут.
- Сам иди, - посоветовал Юрка, - иди откуда пришел. - Но, помедлив и пожав плечами, последовал все же за архангелом. Бес опять растворился бесследно. "Как безобразничать, так вместе, а как отвечать, так мне одному, - подумал о нем Юрка беззлобно. - Чего от него ожидать, бес он бес и есть".
Они летели по радужным тоннелям, нечувствительно переходящим один в другой. Юрка оказался впереди, архангел сзади, сопровождал. Когда казалось, что стенки очередного тоннеля вот-вот сомкнутся, архангел затверженно-величественным жестом устранял тупиковое препятствие. Юрке в принципе ничего не оставалось, как лететь впереди.
"Вот ведь гадская система, - негодовал про себя Юрка, - воспитали: сам на свою беду лечу. А может, как раз и не надо лететь". Хотелось повернуть назад, но останавливали два соображения. Во-первых, далеко уже залетел и обратной дороги не знает. Во-вторых, интересно, кто встретит.
Чем ближе подлетали они к неведомому, тем чище становились цвета вокруг. Радужная пестрота отступала. И провожатый смотрелся все суровей. Он уже пытался одним движением бровей руководить Юркой, на что Юрка отвечал умышленной небрежностью полета, так что тоннелям приходилось изгибаться и даже несколько менять свои очертания. В конце пути, когда сиреневый цвет сменился благородно-серым, отставший было архангел сократил разрыв и попытался взять Юрку за локоток, даже сжать локоток, чтобы предстать перед Неведомым в роли не просто провожатого, а конвоира. Юрка в ответ на это скорость свою резко увеличил, конвоир тоже вынужденно увеличил. Тогда Юрка резко тормознул и согнулся, сколько возможно было, так что сопровождающий перелетел через его спину и врубился прямо в ноги Всевышнему.
- Ангел смерти, - предостерегающе обратился к Юрке Всевышний, плавным жестом отстраняя кувыркающегося архангела. Тот вроде бы даже в росте уменьшился и застыл поодаль, выражая всем своим видом, что он-де привел и теперь его дело сторона.
Юрка поднял глаза на Всевышнего. Присутствие Бога явственно ощущалось. Но это был не тот Бог, что на иконах, не тот, за которым церкви, религия, попы и псалмы. Это был тот, чьего имени не знал никто, но каждый называл привычными для себя псевдонимами. Тот, который Бог-с-тобой, и Не-дай-Бог, и С-нами-Бог.
- Почему? - спросил Юрка у Бога.
- А почему бы и нет? - ответил Всевышний, посмотрев сквозь Юрку. - Ведь ты убивал и был убит.
- Я убивал по необходимости, а убит без вины.
- По необходимости, - вздохнул Всевышний и протянул Юрке нечто вроде газовой зажигалки. Пояснил: - Огненный меч. Убивай и впредь.
- Господи, - взмолился Юрка. - Я не готов.
- А я? - ответил Бог и исчез.
Юрка повертел меч справа налево, покосился на архангела, но тот стоял, обиженный, и смотрел в сторону, чистил белоснежные перышки.
"Это, наверное, надо так, - подумал Юрка о мече, и меч спрятался в ладонь. - И так!" - меч полыхнул в руке, как язык огнемета.
- В следующий раз, - обратился он к архангелу, - стучать надо, когда входишь. А сейчас обратно сопроводи, хожалый.
- Сам дойдешь. Вниз не вверх, - совсем уж обиделся архангел.
Юрка безнадежно махнул в сторону архангела рукой и провалился по направлению к земле, скользя по все более радужным разноцветным каналам.
Совершенно неожиданно для себя он вынырнул не над столицей, а там, где вовсе не собирался оказываться ни в прошлой жизни, ни в нынешней, но куда приводила его судьба или рок - с постоянством, достойным лучшего применения.
Внизу по дороге, пыля, ехала набитая солдатами, как горошинами, бурбухайка. По ней палили. Над кипящим ущельем в клубах дыма и пламени раскаленной брони метался, злорадно хохоча, местный пестрый ангел. Вспархивающие души он когтил, мял и швырял парящему сбоку, пониже, черному. Шайтану или, может, иблису.
Два взвода зажал в ущелье Гаюр, лупя сверху, с господствующих высот крупнокалиберными пулеметами. Грамотно зажал, впрок пошла Гаюру выучка в Рязани или в Казани, где он там воевать обучался. Хотя одной выучки здесь было мало. Эти горы были для него родные. На кладбище лежали предки Гаюра, те, что трепали еще войска Александра Македонского, били римлян и англичан. Зеленое знамя пророка овевало горы, и Юрка чувствовал, что здесь, под чужим небом, на чужой земле он бессилен.
Посреди ущелья, где ребята пытались занять круговую оборону, рвались реактивные снаряды. Кто-то отчаянно вызывал помощь по радио. Им спешили на помощь - навстречу собственной смерти, по шоссе - под безоткатки, с воздуха - под стингеры и зенитные пулеметы. Над ущельем все так же летал и хохотал пестрый местный ангел.
Задохнувшись на секунду от негодования. Юрка кинулся на пестрого. Тот, не глядя, отшвырнул его локтем. Снизу вынырнул черный и ухватил Юрку за ноги. Юрка дернулся раз-другой, вырвал ногу, съездил черного пяткой по зубам и вспомнил про меч. Меч полыхнул в его руке, как факел над скважиной, горы треснули по разлому, и такая волна ненависти хлынула из земли, из чрева гор, что Юрку этой волной просто смыло, закружило, завертело и вышвырнуло куда-то.
Юрка огляделся по сторонам: куда же его занесло? Вокруг была та же жара, тот же песок, но он почему-то лежал в пыли, а перед глазами его торчал диагонально-полосатый пограничный столб. От расстройства Юрка даже, казалось, летать разучился. Сидел на гудроне шоссе и не двигался с места. По шоссе, крепко задев невидимого ангела боком, полз танк. Танк ехал домой, сминая гудрон. Танк пыхнул на битого ангела соляркой. За первым танком накатывался второй, и Юрка, опасаясь, как бы встреча с ним не вышла бедой дембелям, кое-как приподнялся, оторвался от шоссе и полетел в ту же сторону.