Сталин. Строго говоря, это звучит не убедительно. Согласно законам и обычаям ведения войны, вы не имели права трогать мирное население, будь оно евреями или поляками.
Гитлер. Правильно, маршал, но я не имел права трогать только мирное население. А с 5 сентября 1939 г. евреи уже не были мирным населением.
Сталин. Я что-то запамятовал — а что случилось 5 сентября 1939 г.?
Гитлер. 3 сентября Англия объявила себя в состоянии войны с Германией, а уже 5 сентября председатель всемирного еврейского агентства Хаим Вейцман заявил, — цитирую опять по памяти, — что «мы, евреи, на стороне Великобритании и будем сражаться с Германией за демократию», и что «еврейские уполномоченные во всем мире готовы немедленно использовать для этой войны все наши людские силы, нашу технику, нашу материальную помощь и все наши способности».
Черчилль. И не смотря на это грозное обещание, за всю войну сионистские евреи не подготовили ни одного взвода для войны с Германией и не сделали ни одного выстрела в ее сторону. Действительно, странная война…
Гитлер. Ничего странного нет. Сионисты этим заявлением развязывали мне руки против евреев Польши, да и вообще всех стран, находящихся под нашей оккупацией. Что делают с гражданами воюющей с тобой страны, оказавшимися во время войны на территории твоего государства?
Черчилль. Их интернируют. Их ставят под полицейский контроль, собирают в лагеря или сажают в тюрьмы, или высылают из страны. Мой друг Рузвельт после начала войны США с Японией с перепугу посадил в лагеря не только японских граждан, но и всех американских граждан, имевших хотя бы 1/8 японской крови.
Гитлер. Из этих же соображений сионисты и делали вид, что объявили Германии войну. Этим они дали нам законное право согнать в лагеря всех евреев и, при желании, вывезти их из страны, как граждан воюющей с Германией нации.
Черчилль. Вот это была основная ошибка в вашем списке — вам ни в коем случае нельзя было нападать на Польшу, вы должны были вместе с ней начать войну с СССР.
Гитлер. Повторяю, вы говорите так, как будто у меня был широкий выбор возможностей! Ни Англия, ни Франция военного союза против СССР заключать не хотели, они хотели, чтобы все каштаны из огня Германия таскала в одиночку, да еще и отказавшись от поддержки мирового еврейства! А не напади я на Польшу, Германия стала бы сионистам, как минимум, безразлична. Кто бы остался с Германией? Польша? Миллионная армия которой через две недели после нашего удара разбежалась, не исчерпав и десятой доли сил и средств сопротивления?
Я понимаю, что Франция и Англия хотели, чтобы Германия застряла в боях в России, измотала себя и русских, тут бы они и явились с диктатом своих условий. Нет, господа, если вы хотели раздавить СССР (а вы в связи с нарастающим рабочим и коммунистическим движением этого очень хотели!), то вы обязаны были бы стать союзниками Германии, а не безразличными зрителями боя гладиаторов.
Придумали мне союзника — Польшу! Да, ее генералы мечтали о Польше «от моря и до моря». Да, в 1935 г. мы даже договаривались, что совместно ударим по СССР, доверив маршалу Пилсудскому командование немецко-польской армией. Да, они напали со мной на чехов и готовы были напасть на СССР. Но если сионизм был против, а в Польше каждый десятый был евреем, то как бы эти генералы подняли народ Польши на войну с Советами?
С другой стороны, когда эта Польша укрепляла хоть какой военный союз? Наполеон в союзе с Польшей проиграл войну. Часть Польши оказалась у России, а часть у Австро-Венгрии. С тех пор ни Россия, ни Австро-Венгрия не выигрывали ни одной войны. Россия не смогла сбросить в море англо-французский десант в Крыму в середине прошлого века, не смогла выиграть на континенте войну у островной Японии. Смешно сказать, но в Первую мировую войну поляки были в обеих враждующих коалициях. Кто-то должен был бы победить обязательно. Но войну проиграли и Россия, и Австро-Венгрия.
Черчилль.(смеется). Вы шутник, канцлер.
Сталин. Это слишком, господин Гитлер. Вы несправедливы…
Гитлер. Господин маршал, вспомните Варшавский договор. Ведь это был самый мощный военный союз. Кто стоял у истоков его развала? Польша! Это не нация, это — профессия!
Сталин. Все это определяется гнилостью польской верхушки, ее буржуазии, народ здесь ни при чем.
Черчилль. Вы напрасно спорите, маршал. Я ведь вас в 1945 г. предупреждал — не отдавайте полякам Силезию. Лучше заберите ее себе, как вы забрали Восточную Пруссию. Благодарности от поляков вы никогда не дождетесь.
Я не могу забыть, что в 1938 г. немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии. Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения поляки с жадностью гиены приняли участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства.
Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что польский народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости.
И ведь если такое положение длится веками, то, значит, полякам нравится иметь у власти гнуснейших из гнусных.
Гитлер. И, что характерно, СССР и Варшавский договор в 80-х годах предали именно поляки, вы, маршал, не можете даже сказать, что поляков настроили против СССР сионистские средства массовой информации. Ведь в Польше нет евреев, их даже сегодня там меньше, чем в одном Московском университете.
Сталин. Сегодня на Земле уже нет народов, есть полностью разложившиеся народные массы, погрязшие в алчности и своекорыстии.
Но, что касается отсутствия в Польше евреев, я вспомнил такой случай. Осенью в 1944 г. эмигрантское правительство Польши дало приказ подчинявшимся ему полякам поднять восстание в Варшаве с тем, чтобы не допустить установления народной власти в Польше. Поднявшие восстание поляки, как сказал господин Черчилль, подчинявшиеся тогда «гнуснейшим из гнусных», били в Варшаве не только и не столько немцев, сколько украинцев и оставшихся в Варшаве евреев. Кстати, господин Черчилль, как мне помнится, вы тогда энергично поддерживали этих «гнуснейших из гнусных».
Черчилль. Не надо вспоминать старое, маршал, — СССР и Британская империя были несовместимы: политика есть политика. Но если вернуться к 1939 г., то вы, канцлер, скептически относясь к полякам как к военной силе, недоучли один тонкий нюанс.
Вы вспомнили Крымскую войну 1854 г., господин Гитлер, а я вспомнил, как после конференции в Ялте в 1944 г. у меня внезапно оказалось свободное время и я попросил русских отвезти меня на поле под Балаклаву, где происходили сражения Крымской войны с участием моих родственников. Кстати, я очень удивился, когда увидел как заботливо ухаживали большевики за братскими могилами английских и французских солдат, павших в тех сражениях.
Так вот, в ходе Крымской войны был такой случай. Английские и французские войска были уже вооружены нарезными дальнобойными штуцерами и в боях вне крепости Севастополь имели преимущество над русскими, вооруженными гладкоствольными ружьями. Те, после огневого воздействия, как правило, отступали. Но вот французы привезли в Крым свои лучшие войска — зуавов. А форма у зуавов была пестрой и напоминала форму турецких янычар. Когда они впервые появились на поле боя, то русские с энтузиазмом бросились на зуавов в штыки и разгромили. Русские решили, что это турки, а турок они привыкли бить.
Вы, канцлер, недооценили психологию поляков, они ведь победили Советскую Россию в 1920 г., они уже били Красную Армию и вполне могли быть вам полезны.
Сталин. А ведь господин Черчилль прав. В то время мир сошел с ума: СССР никто и ни во что не ставил. Я уже не говорю о крупных странах, скажем, о том, что нас — союзника Чехословакии — не пригласили в Мюнхен в 1938 г., где Англия с Францией ее предали и продали.
Черчилль. Мы впоследствии дорого поплатились за то, что не пригласили в Мюнхен СССР.
Сталин. Но возьмем, к примеру, крохотную Финляндию. Население ее 3,5 млн., а у нас тогда было около 170 млн. Ну эта крохотная страна могла бы уважать своего соседа — СССР?
Черчилль. Вы имеете в виду войну между СССР и Финляндией в зиму 1939–1940 гг.?
Сталин. Да, ее. Ведь в чем был вопрос. Царя Петра угораздило построить столицу на границе, вернее, на берегу Финского залива. С моря ее прикрывает только крепость Кронштадт. Для современного флота эта крепость — не более чем маленькая помеха. А если противник возьмет Ленинград, то тогда огромные просторы России, которые всегда были препятствием для вторгающихся армий врага (растягивая их коммуникации, как, скажем, у Наполеона), перестают играть свою роль. Противник может доставить все снабжение и саму армию морем и из Ленинграда ударить прямо по остальным жизненным центрам страны. То есть, Петроград или Ленинград — это не только огромный город и промышленный район, но это и смертельно болевая точка России. Это то место, которое врагу нельзя сдать ни в коем случае.
Сам Ленинград находится, образно говоря, на дне довольно узкого и длинного Финского залива. С начала века, с появлением минного морского оружия, защита Ленинграда велась установкой у входа в Финский залив сплошных минных полей, и флот противника останавливался этими минами на дальних подступах к городу.
Но мины можно снять, поэтому мало их установить, минные поля надо защищать.
Царю было легче: Финляндия и эстонский берег у входа в Финский залив входили в состав Империи. На обоих берегах у входа в залив минные заграждения защищали береговые артиллерийские батареи, там же были аэродромы.
Но у СССР этого уже не было. От финских границ до Ленинграда было всего 30 км, чуть дальше — до эстонских. Ленинград был беззащитным против сильного противника, имеющего мощный флот.
Пока Англия и Франция не подталкивали Германию против СССР, это положение еще можно было терпеть. Но когда состоялся Мюнхенский сговор, оно стало нетерпимым.
Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.
Сталин. Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.
Просто деталь. Мы просили сдать нам в аренду часть полуострова Ханко у входа в Финский залив, чтобы построить на нем военно-морскую базу. Нам отказали, потому что Финляндия, дескать, нейтральная страна, не может иметь на своей территории иностранные базы. Тогда мы предложили перекопать полуостров каналом и этим отделить его от финской территории, после чего продать его нам. Они заявили, что финской землей не торгуют. Мы предложили обменять эту часть полуострова на любую советскую территорию у наших границ в многократно большем размере. Нам отказали.
Нам не нужен был даже Карельский перешеек — при дружественной Финляндии не имело большого значения, где именно проходит граница. Нам нужен был клочок земли у входа в Финский залив, чтобы защитить свои минные поля и ими защитить Ленинград от военного флота Германии. Финляндия нам в этом нагло и дерзко отказывала.
Ситуацию можно образно представить так. Предположим, ваш дом стоит на границе с соседом и сосед разжег под его стенами костер. Вы просите его отодвинуть костер, предлагаете деньги и часть своего участки, ведь в случае, если подует ветер в вашу сторону, костер сожжет ваш дом. Но сосед нагло заявляет, что он жег и будет жечь костер, и вы ему не указ.
И было совершенно ясно, что Финляндия готовит войну с СССР. Дело в том, что она начала строить, как и все страны, укрепления на своей границе с СССР. Но построила их очень странно — перегородила укреплениями, так называемой «линией Маннергейма», только 100-км участок на Карельском перешейке между Финским заливом и Ладожским озером. А на остальных 1000 км границы даже не собиралась ничего строить. Так в чем же смысл укрепления 10 % границ? Ведь если бы мы захотели захватить Финляндию, то прошли бы внутрь ее со стороны Карелии — там, где никаких укреплений нет.
Впоследствии мы выяснили, что «линия Маннергейма» — это всего лишь начало той границы, которую финны хотели в ходе войны завоевать и установить с СССР, и которая проходила в их планах по линии: «Линия Маннергейма» — Ладожское озеро — Свирь — Онежское озеро — Белое море. При этом финны в своих планах отхватывали от СССР всю Карелию и Кольский полуостров.
Гитлер. Да, это та граница, которую я им пообещал за участие в войне с СССР в 1941 г.
Сталин. Это было бы естественно, ведь в этом случае Финляндия отобрала бы у нас эти территории в союзе с могущественной Германией. Но в зиму 1939 г. она собралась это сделать сама и, исполняя планы финского Генштаба, финская армия неделю пыталась наступать.
Гитлер. Это невероятно!
Черчилль. Это смешно, но это так. Когда после нападения Германии на СССР в 1941 г., в войну с СССР снова вступила Финляндия, маршал Сталин попросил меня и Рузвельта посодействовать выводу финнов из войны. При этом предлагал им отдать все занятые у Финляндии в 1940 г. территории и материальную компенсацию. Но финский МИД нам отказал и, озвучив планы финского президента Рюти, сообщил, что финские интересы лежат за пределами старой границы, а также признался, что Финляндия собиралась обеспечить себе эти «интересы» еще в ходе предшествовавшей войны 1939–1940 гг.