Так вот, подобное очернение священного имени бейсбола пришлось не по душе многим лояльным американцам, включая и самого Председателя бейсбольной комиссии, так что в глазах множества людей — спортивных обозревателей, коллег-игроков, и разумеется, болельщиков нашей страны — Флуд со своим глашатаем Голдбергом выглядят людьми, поднявшими руку на игру, любимую миллионами. В книге, которую он написал об этом, Флуд даже приводит слова, сказанные им в одном разговоре: «Кто-то должен, в конце концов, восстать против системы. Я готов.» И это, джентльмены, всего лишь одно из красноречиво обвиняющих его самого свидетельств, которыми напичкан этот его манифест. Ну и к тому же — как будто он мало наговорил и набезобразничал для собственной компрометации, включая сюда и найм мистера Голдберга, чтобы тот представлял его в подобного рода нападках на самый американский из американских видов спорта, — Флуд, ко всему прочему, еще и чернокожий.
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: А где он сейчас, в Алжире? Окажись он в Алжире, дельце получилось бы — пальчики оближешь.
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Напротив, если бы он удрал в Алжир, — чего он, по счастью, не сделал, — на улицах уже продавались бы его портреты с битой и в берете, а в «Нью-Йорк Таймс» печатались бы статейки типа «Свободу Флуду», подписанные кинозвездами и Жан-Поль Сартром. Мы получили бы целый букет маршей протеста, пикетов и, вероятно, даже очередной караван мулов, который тащился бы к Белому Дому, чтобы встать лагерь на лугу перед ним.
ТРИККИ: У, эти мне караваны! Эти марши протеста! С души воротит, честное слово. И всегда одно и то же — стоит им выступить походом на Вашингтон, как я почему-то должен из него уматывать. Есть в этом какой-нибудь смысл? Я — Президент, я живу здесь, и тем не менее, именно мне приходится укладывать вещички и удирать на вертолете, едва демонстранты начинают стекаться сюда со всей страны! Ну, подумайте сами, я добился права жить в таком красивом, большом доме и провожу половину времени на чемоданах. Вы можете себе представить, что это значит для Президента — пытаться за какие-то пять минут упихать все необходимое в кейс, когда за окном уже ревут пропеллеры и все вопят: «Быстрее, быстрее, бежим отсюда, пока они не окончательно не взбеленились и не послали к нашим дверям делегацию»? Ужас, просто ужас! Один раз я забыл тренировочный костюм, другой раз наколенники, а был еще случай — я даже мяч забыл уложить и весь уик-энд пошел к чертям собачьим! А этим демонстрантам на все наплевать!
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Ну, на сей раз вам, господин Президент, город покидать не придется. Потому что наш беглец удрал не в Алжир, чтобы там изображать из себя некоего суррогатного революционного лидера в изгнании, и не в Африку — чтобы жить среди ему подобных, что он, наверное, сделал бы, если бы захотел обзавестись последователями. Нет, то, что он учудил, не вызовет, уверяю вас, в этой стране никаких симпатий к красивому и мускулистому чернокожему вроде мистера Курта Флуда, который, судя по всему, решил обосноваться — лучше и не придумаешь, джентльмены, — в Копенгагене.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Нет!
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Да, Ваше Преподобие, в Копенгагене. В Мекке, к которой днем и ночью со всех концов света сползаются на коленях адепты безнравственности. В порнографической столице мира.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Е-мое! (Восторженно.) Но ведь это еще не все, чем Дания способна скомпрометировать мистера Флуда, не правда ли?
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Шустро соображаете, молодой человек… Есть еще такая вещь как смешение рас. Не то чтобы нам следовало начинать прямо с него, довольно будет, если мы наговорим много всякого разного, из чего можно будет вывести, что Флуд упивается непристойностью вообще.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Нет, прошу вас, не надо. Когда дело касается бейсбольной звезды, приходится принимать во внимание впечатлительные юные души — души мальчиков восьми, девяти, десяти лет — и если они услышат такие слова…
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Согласен, Ваше Преподобие. Пока довольно будет и «соучастия».
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Меня это устраивает. А вас, господин Президент? Намек тут, умолчание там — вместо того, чтобы лепить прямо в лоб, — вы как насчет этого?
ТРИККИ: Ну что же, если речь идет о том, чтобы умерить тревогу Его Преподобия за восхитительных юных бейсболистов нашей страны, я, разумеется, готов постараться.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Спасибо, господин Президент. Спасибо, джентльмены.
ТРИККИ: Вот видите, преподобный отец, я снова проявил ту сдержанность, то чувство пропорции, ту умеренность, которыми я, если верить газетам, якобы не обладаю. В конце-то концов, с кем мы имеем дело? С чернокожим, который предается едва ли не самому пакостному греху, какой только может вообразить любой из американцев, да к тому же еще и с датскими женщинами, почти что самыми белыми в мире, и тем не менее мы — нет чтобы взять да прямо так и сказать, внушив тем самым нашим маленьким бейсболистам мысль столь же опасную, сколь и соблазнительную — мы собираемся всего лишь вывалять его в грязи, прибегнув к туманным инсинуациям и косвенным намекам.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Я глубоко благодарен вам, господин Президент.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Да уж это само собой, Преподобный.
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Ну что же, джентльмены, значит, договорились. Теперь я зачитаю вам список еще раз, чтобы каждый мог решить за кого он отдаст свой голос: 1.Ханой; 2.Берриганы…
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Позвольте, я вас прерву. Я хотел бы высказаться в защиту братьев Берриган.
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР (в ярости): В защиту братьев Берриган?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР (идя на попятный): По части этого обвинения! Только этого!
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Но мы даже не решили еще какой, собственно, будет суть обвинения — как же они могут быть невиновными? И где у вас доказательства? Где факты?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Нет, этого у меня нет.
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: А в таком случае, молодой человек, вам, может быть, не следовало бы бросаться направо-налево утверждениями насчет чьей-то там невиновности. Добудьте сначала факты!
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Вы, безусловно, правы, но я вот чего боюсь: если мы попытаемся повесить на этих священников еще одно преступление, мы можем пробудить в обществе такую симпатию к ним, какой рядовой человек не вызывает никогда, во всяком случае, до тех пор, пока его кто-нибудь не пришибет. Должен вам сообщить, что в самую эту минуту в Голливуде вызревает проект фильма, в котором отцов Фила и Дэна Берриганов сыграют Бинг Кросби и некий, еще не названный актер, загримированный под великого, хоть и покойного Барри Фитцджеральда. Так вот, джентльмены, сколько бы мы ни напрягали наше воображение, мы все равно не сможем уровнять голливудских продюсеров, как бы они ни наряжались и какие бы ни носили прически, с хиппи или с левыми фанатиками. Под этими их якобы бросающими вызов истеблишменту бараньими бакенбардами кроются прожженные дельцы, имеющие дело с продуктом, который им необходимо сбыть, и с публикой, которой они вертят, как хотят, и уж эти-то люди способны унюхать любую тенденцию задолго до того, как она народится. Согласно моим информаторам, в фильме будут сочувственно изображены двое священнослужителей, которые решают взорвать Уэст-Пойнт после того как сборная вооруженных сил на глазах у семидесяти миллионов телевизионных болельщиков проигрывает команде университета Нотр-Дам финал футбольного кубка. Там будут монахини, песенки и все такое, и никто не поручится за то, что подобная картина не способна за одну-единственную ночь обратить всю эту чертову страну в рассадник коммунизма.
ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Двести миллионов красных на земле Америки? Никогда, и это мое последнее слово!
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Слово еще не дело, Генерал. Расстреляйте двести миллионов американцев, — если вы это имеете в виду, — расстреляйте хотя бы сто миллионов и, боюсь, вы дадите демократам такой политический козырь, который они не преминут разыграть на выборах семьдесят второго.
ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: До чего докатилась политическая жизнь в этой стране! Вот если бы балом правили военные…
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Разумеется-разумеется. Но так вот сразу создать утопическое общество невозможно, Генерал. Именно потому я и хочу предостеречь вас, лично вас и всех прочих, — не голосуйте за Берриганов. Я сознаю, насколько соблазнительной кажется их кандидатура, в особенности после усилий, потраченных нами на их поимку, но, боюсь, это еще один из тех случаев, в которых нам надлежит продемонстрировать столь характерные для нас сдержанность и умеренность. Последнее, что нам требуется, так это чтобы Бинг Кросби, напялив воротничок священника, ворковал с Дебби Рейнольдс в этой ее амазонке, объясняя ей, что нужно тут в-в-все в-в-взорвать. Да даже Ленин не додумался бы до более верного способа обратить рабочий класс Америки в революционеров-бомбистов.
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Искусный анализ ситуации, джентльмены. Тем не менее, я полагаю, что вы неверно интерпретируете намерения Голливуда. Если бы Берриганам грозил электрический стул, Голливуд, разумеется, тут же запустил бы полномасштабную постановку какого-нибудь мюзикла о них, чего-нибудь наподобие «Иду своим путем»[10]. Но это не более чем еще один аргумент против того, чтобы их убивать. Подержите их в тюрьме и вы удивитесь как скоро и публика, и кино-магнаты забудут об их существовании.
ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Согласен. Похоронить их заживо. Самое милое дело.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: И более милосердное, помимо всего прочего. Все-таки не смертная казнь, вы понимаете?
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Давайте все-таки что-то решать. Значит, вторым номером у нас шли Берриганы…
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: А кто там был первым? Гарвард?
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Ханой.
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: А, да. Я почему-то только вторую букву запомнил.
ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР (гневно): Вы бы лучше запомнили первую! Как насчет еще кой-чего на Х? Хайфона, к примеру? Какой же Ханой без Хайфона? Это все едино что Тайвань без Формозы.
ТРИККИ: Тайвань, Формоза, какие воспоминания! Тайвань и Формоза!.. А что с ними теперь?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Да все то же, господин Президент, стоят себе на месте, ждут, может, на что сгодятся.
ТРИККИ: Да? Это прекрасно. Так где мы с вами застряли? Постойте, я сам догадаюсь, сейчас вспомню, сейчас… Индонезия!
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Нет, сэр.
ТРИККИ: Ну, хоть тепло? Филиппины! Нет?… Рядом с Гавайями?… Тоже нет? Тогда все, сдаюсь.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: В Формозском проливе, господин Президент. Между Тайванем и материковым Китаем.
ТРИККИ: Без шуток? А погодите-ка, а что случилось с этим, как его там? Ну, с китайцем?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: С каким именно, господин Президент? Китайцев на Земле шестьсот миллионов.
ТРИККИ: Да помню я, помню. Порабощенные и все такое. Нет, я насчет того, да вы его знаете, у которого еще жена была. Вот ведь, понавыдумывали они себе имен…
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Чан Кай-Ши, господин Президент?
ТРИККИ: Точно, Профессор! Ши. Малютка Ши, такой, в очечках. (Любовно.) Старина Диксон… (Хихикает.) Ладно! Хватит предаваться воспоминаниям. Простите меня, джентльмены. На чем мы остановились. Пока были названы только Москва и Берриганы.
УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Ханой и Берриганы, господин Президент.