Но происходящее казалось ему совершенно невозможным; чтобы в это окончательно поверить, он хотел не только услышать, но и увидеть воочию г-на Жерара.
Он обеими руками вцепился в посетителя и подтащил его к окну, освещенному закатным солнцем.
Луч выхватил из темноты голову призрака.
Это был в самом деле г-н Жерар.
Аббат отшатнулся к стене с затравленным взглядом, волосы шевелились у него на голове, а зубы стучали от страха.
Он был похож на человека, у которого на глазах мертвец ожил и поднялся из гроба.
- Живой!.. - вырвалось у аббата.
- Разумеется, живой, - подтвердил г-н Жерар. - Господь сжалился над раскаявшимся грешником и послал ему молодого и хорошего врача.
- И он вас вылечил? - вскричал аббат, не желая верить в то, что это не сон.
- Ну да... Я понимаю, вы думали, что я умер... а я вот жив!
- Это вы дважды приходили сюда нынче?
- Совершенно верно. Да я десять раз готов был прийти! Вы же понимаете, насколько для меня важно, чтобы вы перестали думать, что я мертв.
- Да почему же именно сегодня?.. - машинально спросил аббат, растерянно глядя на убийцу.
- Вы что же, газет не читаете? - удивился г-н Жерар.
- Почему же? Читаю... - глухо проговорил монах, начиная понемногу осознавать, какая бездна разверзлась у его ног.
- А раз вы их читали, вы должны понимать, зачем я пришел.
Разумеется, Доминик все понимал, он стоял, обливаясь холодным потом.
- Пока я жив, - понизив голос, продолжал г-н Жерар, - эта исповедь ничего не значит.
- Ничего не значит?.. - автоматически переспросил монах.
- Да ведь священникам запрещено под страхом вечного проклятия обнародовать исповедь, не имея на то позволения кающегося, не так ли?
- Вы дали мне разрешение! - в отчаянии вскричал монах.
- Если бы я умер - да, разумеется. Но раз я жив, я беру свои слова назад.
- Что вы делаете? - вскрикнул монах. - А как же мой отец?!
- Пусть защищается, пусть обвиняет меня, пусть доказывает свою непричастность. Но вы, исповедник, обязаны молчать!
- Ладно, - молвил Доминик, понимая, что бесполезно бороться с роком, представшим пред ним в виде одной из основополагающих догм Церкви. Ладно, ничтожество, я буду молчать!
Он оттолкнул руку Жерара и двинулся в свою комнату.
Но Жерар вцепился в него снова.
- Что вам еще угодно? - спросил монах.
- Что мне угодно? - повторил убийца. - Документ, который я дал вам, не помня себя.
Доминик прижал руки к груди.
- Бумага при вас, - догадался Жерар. - Она - вон там...
Верните мне ее.
Монах снова почувствовал, как его руку обхватил железный обруч - такова была хватка у Жерара, - а пальцем другой руки убийца почти касался свитка.
- Да, документ здесь, - подтвердил аббат Доминик, - но, слово священника, он останется там, где лежит.
- Вы, значит, собираетесь совершить клятвопреступление?
Хотите нарушить тайну исповеди?
- Я уже сказал, что принимаю условия договора, и пока вы живы, я не пророню ни слова.
- Зачем же вам эта бумага?
- Господь справедлив. Может быть, случайно или в результате Божьей кары вы умрете во время суда над моим отцом.
Наконец, если моему отцу будет вынесен смертный приговор, я подниму этот документ и воззову к Господу: "Господь Всемогущий, Ты велик и справедлив! Порази виновного и спаси невинного!" На это я имею право и как человек, и как священник.
И правом своим я воспользуюсь.
Он оттолкнул г-на Жерара, преграждавшего ему путь, и пошел наверх, властным жестом запретив убийце следовать за собой. Доминик вошел к себе, запер дверь и упал на колени перед Распятием.
- Господи Боже мой! - взмолился он. - Ты все видишь, Ты все слышишь, Ты явился свидетелем того, что сейчас произошло.
Господи Боже мой! Было с моей стороны святотатством обращаться к помощи людей... Взываю к Твоей справедливости!
Потом он глухим голосом прибавил:
- Но если Ты откажешь мне в справедливости, я ступлю на путь отмщения!
XIII
Вечер в особняке Марандов
Месяц спустя после событий, описанных в предыдущих главах, в воскресенье, 30 апреля, улица Лаффит - в те времена она называлась улицей Артуа - около одиннадцати часов вечера выглядела весьма необычно.