- А о чем тут идет речь? - спросила я, переворачивая страницы старинной, покрывшейся плесенью книги.
- Ни о чем таком, что может интересовать такую молодую и прелестную особу, как вы, мисс Ундервуд, - сказал он, смотря на меня странным взором, каким всегда смотрел на меня последнее время. - Тут идет речь об эпохе, когда дух был сильнее материи, когда были могучие души, которые могли обходиться без помощи грубого тела и умели придавать всем вещам ту форму, какая им больше понравится.
- А, понимаю! Нечто вроде истории о привидениях, - определил Чарли. Итак, до свиданья! Не хотим долее мешать вашим занятиям.
Мы оставили его под деревом, всецело погруженным в свой мистический трактат.
Само собой это был только плод моего воображения, но полчаса спустя мне показалось, будто за деревьями мелькнул его хорошо мне знакомый силуэт.
Я немедленно сообщила об этом Чарли, который не замедлил рассеять мои сомнения взрывом смеха.
Глава V
Теперь я хотела бы описать манеру, с какой смотрел на меня этот Гастер.
Его глаза теряли в эти моменты свой обычный стальной оттенок и принимали выражение, которое я назвала бы ласкающим.
Эти глаза странным образом беспокоили меня: я всегда чувствовала их, когда они устремлялись на меня.
Иногда я думала, что это ощущение происходит просто от нервов, но моя мать рассеяла все мои иллюзии на этот счет.
- Знаешь что, моя дорогая, - сказала она однажды вечером, войдя в мою спальню и бережно заперев за собой дверь, - не будь эта идея так невозможна, я подумала бы, что этот доктор безумно влюблен в тебя.
- Какие глупости, мама, - возразила я, так перепугавшись ее слов, что чуть не уронила свечку.
- Я положительно уверена в этом, Лотти, - продолжала мама. - Он смотрит на тебя так, что становится совсем похож на твоего отца. Вот в таком роде видишь?
И моя старушка уставилась самым скорбным, молящим взором на одну из ножек кровати.
- Ложитесь лучше спать, - сказала я, - да постарайтесь забыть эти глупые мысли. В самом деле! Этот доктор не хуже вас знает, что я невеста!
- Поживем - увидим, - выходя, сказала старушка.
Эти слова еще звучали у меня в ушах, когда я легла в постель.
Странная вещь, но в эту самую ночь меня разбудила дрожь, которая хорошо знакома мне с тех пор.
Я бесшумно подошла к окну и стала смотреть в него между поперечин жалюзи.
На усыпанной песком дорожке высился худощавый фантастический силуэт нашего гостя.
Он как будто пристально смотрел на мое окно.
Должно быть он что-то заметил на жалюзи, так как закурил папиросу и зашагал по аллее.
Я отметила в памяти, что на следующее утро за завтраком он пояснил, что ночью почувствовал нервное волнение и что совершил небольшую прогулку для восстановления равновесия.
Обсудив дело хладнокровно, я пришла к заключению, что отвращение к этому человеку и внушаемое им недоверие основываются на очень шатких мотивах.
Можно иметь странное лицо, интересоваться литературным шарлатанством и даже смотреть с удовольствием на привлекательное личико, вовсе не будучи в то же время опасным обществу человеком.
Я говорю это, чтобы доказать, что даже и в тот момент я была совершенно беспристрастна и не руководствовалась в характеристике Октавия Гастера никаким предвзятым мнением.
Глава VI
- А что, - спросил однажды утром лейтенант Дэзби, - а что если мы устроим сегодня пикник?
- О, это будет восхитительно! - хором ответили мы.
- Вы, конечно, знаете, что люди поговаривают, будто старику Шарку скоро дадут место, так что Тревору придется заменить его на мельнице. Поэтому нам надо постараться, чтобы он получил максимум удовольствия за остающееся короткое время.
- А что вы называете пикником? - спросил доктор Гастер.
- Это одно из наших английских увеселений, с которым вам придется познакомиться, - ответил Чарли. - Пикником мы называем небольшое путешествие на лоно природы.
- А, я понимаю, - сказал швед. - Это будет очень весело.
- Есть добрых полдесятка мест, куда можно отправиться, - продолжал лейтенант. - Неподалеку отсюда очень много живописных уголков: - "Прыжок Влюбленного", "Черная Гора", "Аббатство Бир-Феррис".
- Последнее местечко не из дурных, - прервал Чарли. - Руины для пикника самое лучшее место.
- Ладно, идет. Много ли до него пути?
- Шесть миль, - сказал Тревор.
- По дороге семь, - с солдатской точностью поправил полковник. - Мы с миссис Ундервуд останемся дома. Вы все свободно уместитесь в коляску, за кучера можете быть сами поочередно.
Мне нет надобности упоминать, что это предложение было встречено всеобщими аплодисментами.
- Ладно, - сказал Чарли. - Через полчаса экипаж будет готов. Поэтому не будем терять времени. Нам нужно лососины, салату, крупных яиц, кипяченой воды - целая куча вещей. Я возьму на себя напитки. А вы, Лотти?
- Я займусь посудой.
- Я - рыбой, - сказал лейтенант.
- А я - овощами, - прибавила Фан.
- Ну, а вы, Гастер, какое амплуа себе изберете? - спросил Чарли.
- По правде сказать, - ответил своим певучим голосом швед, - выбор у меня невелик. Но я могу помочь дамам, а потом сумею оказаться полезным вам в приготовлении того, что вы называете салатом.
- В последнем амплуа вы будете иметь больше успеха, чем в первом.
- А? Что вы сказали? - спросил он, вдруг оборачиваясь ко мне и краснея до корней волос - Да! Ха, ха! Хорошо сказано!
И он с фальшивым смехом крупными шагами вышел из комнаты.